Глава 13

«Как эта стена пала? — подумал я. — Не хватало мне ещё пожалеть о том, что я переродился в храме богини. Нет, об этом я жалеть точно не буду. Но раз всё настолько серьёзно, значит, действовать надо максимально быстро».

Я посмотрел в глаза Азарету. И увидел, что тот ни разу не шутит. Наоборот, он был собран и серьёзен. Видимо, соображал, чем может мне помочь.

И в то же время я думал: «Низшие и селекционеры внутри империи? Как это произошло? Как это стало вообще возможным?»

Однако я понимал, что это совсем не те вопросы, с которыми стоит обращаться к стоящему передо мной высшему демону.

— Азарет, открой мне портал, — попросил я. — Можешь напрямую к Заре, если она осталась на той стороне. Если нет — открой портал к Азе. Мне срочно нужно домой.

— Что есть, то есть, — согласился со мной Азарет. — Вот только есть ещё одна немаловажная проблема. Дело в том, что открыть портал на Азу я не смогу. У неё нет тела. Все порталы открываются по привязке на кровь. Вот в чём основная проблема. Если бы была возможность связаться по крови — то да, я открыл бы тебе портал прямо к ней. Но на душу я привязку поставить не могу. Мы, хоть и высшие демоны, к сожалению, приземлённые.

— С этим понятно, — ответил я. — Тогда что с Зарой? Она вернулась сюда или осталась там? Ты сможешь открыть портал на неё?

— К сожалению, она максимально далеко от того места, где тебе нужно находиться, — ответил на это Азарет. — Насколько я знаю, последний раз, когда я о ней слышал, она отправилась с кем-то из твоих друзей доставать кусок какой-то ментальной короны.

— Чего? Какая ещё корона? — не понял я. — Что за корона? Куда корона? — тут я понял, что сейчас это отношения к делу не имеет. — В таком случае просто открой мне портал в место, где добывают муас.

— Это я могу. Это без проблем, — кивнул мой собеседник. — У нас там стоит маяк, чтобы быть на постоянной связи с этим местом.

— Отлично, — сказал я, пытаясь скрыть, что меня немного бесит одна особенность Азарета, он вообще не никуда торопился ни в словах, ни в действиях. Он вёл себя так вальяжно, будто никому ничего не угрожало, а впереди были века мирной жизни.

Впрочем, что можно ждать от существа, которому явно больше тысячи лет? Но при всём том портал он мне всё-таки открыл.

— Успехов, — произнёс он напоследок, а затем добавил, словно вспомнив невзначай: — Зара решила остаться с вами, потому что посчитала себя обязанной за ту помощь, которую вы нам оказали, — добавил он. — Сказала, что будет помогать твоим друзьям вместо тебя всё то время, пока ты будешь в храме богини. Это для того, чтобы они не сильно ощутили потерю бойца.

Я сделал себе мысленную пометку, что Зара, в общем-то, молодец. В этом смысле она — настоящий боевой товарищ. Собственно, стала уже даже другом после всех этих перипетий.

Подумав об этом, я снова посмотрел в глаза стоящему передо мной демону.

— Если наш мир под угрозой, а ваши силы столь значимы, то, возможно, всего лишь сотни демонов хватило бы, чтобы как минимум выиграть бой на Земле?

— Может быть, ты и прав, — ответил на это Азарет. — Но, во-первых, у нас нет такого количества маскирующих амулетов. Всё, что есть — это штучные экземпляры, которые подгоняются под каждого. В больших количествах их просто не существует. А если мы появимся в своей реальной форме, то боюсь, бить начнут уже не низших, а нас. Мы как-то пострашнее выглядим для человека. И тогда битва с врагами превратится в бойню, в которой пострадают и твои люди, и мои демоны.

— Что есть, то есть, — пришлось согласиться мне.

— Да и у нас, чтобы ты понимал, тут несладко. Бои идут тяжёлые, мы каждый день теряем своих, — проговорил Азарет. — А так мы знаем, что такое благодарность. Мы бы даже вписались за вас, на самом деле, потому что ваша помощь с муасом просто неоценима. Но полагаю, у нас ещё представится случай. А сейчас ты и сам вполне можешь изменить ход всей битвы.

Я запомнил его слова, кивнул и перешёл через портал в Горячий Ключ.

Там первым делом я решил узнать, что вообще происходит в империи. Но так как здесь уже не осталось никого из Кемизовых и фон Аденов, а встречались, в основном слуги и рабочие, которые строили усадьбу, — никто мне ничего не ответил. Да и никто особо ничего не знал. Зато я заметил, что все, как один шарахаются от меня, словно я прокажённый.

Единственное, что я точно понял, что в Горячий Ключ приезжали Росси с Земовитом и настроили телепорт. И вот именно возле него я наконец-то встретил знакомое лицо. Белоснежный старик ждал меня и поднялся, улыбаясь, завидев меня издалека.

Как мне сказал Аркви — разумеется, обрадованный моим появлением, — телепорт смогли настроить только на одну точку. То есть соединить его со всей сетью в империи Росси пока не смог, но настроил его на один конкретный телепорт в Горном, поскольку это была самая нужная точка для всех, кто находился в Горячем Ключе.

Всё это время, с момента моего выхода из храма богини и до появления у телепорта в Горячем Ключе, Агнос не появлялся в физическом обличье. Но при всём том я чувствовал его в своём сознании и знал, что могу вызвать его в любое время.

Кроме всего прочего, Агноса чувствовал и Резвый. Он подозрительно на меня косился, но ничего не спешил высказывать.

— Резвый, не беспокойся, — сказал я. — Ты всё равно мой дружище, как бы там ни было.

Аркви на это усмехнулся и спросил, как ни в чём не бывало, будто я отошёл лишь час назад, и старику не приходилось задирать голову, чтобы смотреть мне в глаза:

— Ну что? В Горный?

— В Горный, — ответил я. — А дальше по ситуации.

Мы перенеслись телепортом в Горный и огляделись. Здесь всё было по-прежнему: ничто не говорило о какой-либо опасности. Однако город выглядел притихшим, как будто это было затишье перед бурей.

Мы не придумали ничего лучше, как сразу же отправиться на Стену.

Там я попросил встречи с отцом или братом, но позвали мне только брата.

— Дим, привет, — сказал я, подойдя к нему, как только увидел. — Быстро введи меня в курс дела.

Дима, обернувшись, сначала смотрел на меня с расширенными глазами и открытым ртом, причём снизу вверх — да, он тоже уменьшился. Не сказать, что очень сильно, но ощутимо. Я возвышался над ним головы на полторы.

— Витя? — проговорил он. — Это ты?

— А кто ещё? Давай не тупи, — сказал я. — Где все? Что происходит? Введи меня в курс дела! Меня же месяц тут не было.

— Ну да, — ответил Дима, — даже больше. Но ты так изменился…

— Сейчас это не имеет значения, — ответил я. — Что происходит? Мне сообщили, что демоны внутри империи.

Мой брат перевёл взгляд на Аркви, потом снова на меня.

— Все сейчас на Байкале, — сказал он. — Там намечается грандиозная битва. Отец с Кемизовым уехали туда. Наш генерал Паскевич тоже. Судя по всему, это один из высших демонов, который напал на нашу империю, собрал силу и пошёл — именно туда, на Байкал, — чтобы захватить или уничтожить менталистов. И поэтому там сейчас… даже не знаю, что…

Дима как-то сник, не зная, что говорить дальше. Затем, вроде бы, нашёл логическую нить и продолжил:

— Началось с того, что прорвали цепь крепостей на Дальнем Востоке и начали эти крепости занимать, попутно оставляя на стелах телепортационных площадок какую-то дрянь. Но наши создали летучую команду, которая снимала эту дрянь со стел, — тут я приподнял бровь. — И в итоге всё это застопорилось в Усть-Баргузине, на Байкале.

Я напрягся, пытаясь впитать всю информацию, которую вот в таком кромсанном виде подавал мне брат. Он всегда терял нить повествования, когда сильно волновался.

— Получается, что на Ольхоне сейчас накапливают силы наши, а в Усть-Баргузине — накапливают силы демоны. И сейчас, со дня на день начнётся битва. Я остался тут охранять мать и сестру, но сестра сбежала.

— Как сбежала? — не понял я. — В смысле сбежала?

— А-а-а… ты же про это тоже не в курсе, — Дима почесал затылок. — Она у нас стала проводником капища тут недалеко от Горного.

— Как же это? — не понял я. — Капище же её не принято изначально.

— Я не знаю, — ответил Дима, — чтобы ты понимал, меня в такие вещи не посвящают. Я и то рассказываю тебе только те слухи, которые до меня доходили. Но факт есть факт: мощность нашего телепорта скакнула с тридцати процентов до полной сотни. Поэтому можно говорить с уверенностью: капище проснулось. Раз так, значит, оно избрало себе проводника.

Брат вроде бы немного успокоился и стал излагать мысли более понятно.

— Я вчера вечером был у матери, — продолжал он. — Мать сказала, что проводником нашего капища стала как раз Ада, причём это случилось при весьма трагических обстоятельствах. Кто-то пытался уничтожить капище.

У меня зародились очень нехорошие мысли при этой новости.

— Но она решила пожертвовать собственной силой и спасти его, — сказал Дима.

— И… как? Успешно? — я понимал, что брат пытается вместить слишком много информации в одну фразу.

— Спасла. Вот и стала проводником. И поэтому уже приказать ей что-либо из родственников никто не может. По факту она вообще вышла из-под юрисдикции рода фон Аденов и стала Рароговой. Она вместе с дедом гоняет на Ольхон и обратно. Через телепорт они приходили, собирали и отправляли партии алхимии для всех и болванки с прочими магическими конструктами для боя.

— Да разве ж на всех алхимии напасёшься? — спросил я.

— Ну, факт остаётся фактом, — развёл руками Дима. — Мать сказала, что выгребли всё, что было. И три тысячи человек будут стоять против всей орды. Вот такая ситуация.

— Так, — сказал я. — Значит, мне нужно срочно на Байкал.

— С этим будут определённые сложности, — покачал головой брат. — Перекрыли доступ на Байкал. Знаешь, сколько у нас было желающих сюда рвануть? А нифига, уже всё. Закрыли перемычку, именно на тот телепорт, чтобы демоны туда не прорвались. Так что боюсь, ты уже туда не доберёшься. А если каким-то образом и доберёшься — всё уже закончится.

— Ладно, — сказал я. — Попробуем изыскать другой метод.

Обернувшись к старику, я сказал:

— Аркви, послушай меня. Я всё прекрасно понимаю, но хочу попросить тебя, чтобы ты оставался здесь. Что бы ни случилось, род фон Аденов должен продолжаться.

— Конечно, — кивнул Аркви.

— Храни мать и брата, — я постарался это сказать так, чтобы Дима не расслышал. — Передай Резвому, что я его ни на кого не променял, и он по-прежнему мой любимый конь. А я отправляюсь на войну.

— Успехов, — только и сказал мне на прощание Аркви.

Я снова повернулся к брату.

— Где у вас тут есть укромное место, где меня никто не сможет увидеть?

— А что такое? — спохватился тот, но затем махнул рукой и отвёл меня на площадку, которую никто не мог видеть.

— Давай, Агнос, проявляйся, — сказал я.

В воздухе рядом со мной появился этот огненный дракончик с шилом в заднице — такой непохожий на степенного бога.

— Ничего себе, — проговорил мой брат, получив ещё больший шок. — Я вроде даже не пил ещё, а уже черти мерещатся.

— Сам ты черт, — с некоторой обидой, впрочем шуточной, ответил ему Агнос. — Я, между прочим, бог.

— Зашибись, — сказал на это Дима. — Это даже круче, чем черти.

— Всё, — сказал я. — Успокойтесь. Ты можешь меня быстро доставить на Байкал? — спросил я у сына Саламандры.

— Плюс-минус, — ответил Агнос. — Точка приземления может варьироваться в пределах нескольких километров. У меня всё-таки не настолько точное наведение, чтобы за несколько тысяч километров белке в глаз попадать. Тут и слону в ухо бы не промахнуться.

— Это не страшно, — сказал я. — Нам бы добраться.

— И да, — добавил Агнос, — вряд ли тебе понравится доставка.

— А что такое? — спросил я.

— Лететь будем быстро, поэтому задница у тебя будет гореть и искрить всю дорогу.

— Я как-нибудь переживу искрение жопы, — с усмешкой ответил я.

— Тогда пеняй на себя, — хмыкнул Агнос. — Сам будешь виноват во всех своих ощущениях. Пойдём, выйдем на открытую часть площадки, чтоб никого не потревожить. Обещаю доставить тебя почти в целости, но ни разу не в сохранности.

Я обнял Диму. И тут он, наконец, обрёл дар речи:

— Помоги им там, — сказал он. — Проследи, чтобы все выжили — отец, Ада, ещё дед Рарогов где-то там же должен быть. Почти вся наша семья там. Я так рад, что ты вернулся, да ещё вот таким здоровым лбом. Ты не представляешь, как мать была не в себе. И теперь она обрадуется. Мы все переживали из-за того, что ты пропал. Так что не вздумай там подохнуть и наших всех сохрани. Иначе толку тогда от твоего возвращения будет ноль целых ноль десятых.

— Ну, спасибо тебе, брат, — усмехнулся я. — Умеешь ты мотивировать.

— Это была не мотивация, мотивация будет сейчас! — хмыкнул Димка. — Если ты там сдохнёшь, я тебя потом сам убью.

И мы оба улыбнулись. Я снова обнял его.

— Спасибо, брат, за правильное напутствие.

Затем я пожал руку Аркви. И мы с Агносом отправились на край площадки, откуда можно было переместиться в сторону Байкала.

* * *

Придя в сознание после приземления, я понял, что Агнос не только не преувеличил моё состояние, но даже слегка приуменьшил. Получив сигналы ото всех своих органов, я осознал, что горит у меня не только задница.

Горит у меня вообще всё. Вплоть до того, что сама кожа оказалась настолько раскалена, что со стороны я выглядел словно огненный человек.

— Ты говорил, что будет гореть только задница, — сказал я Агносу в своём сознании, потому что говорить вслух я вообще не мог.

— Подумаешь, — ответил тот. — Слегка не рассчитал мощность. Но зато, зато приземлились не только эффектно, но и эффективно.

Только теперь я обратил внимание на то, что творится вокруг меня. А надо сказать, что подо мной, да и вообще со всех сторон стоял жуткий треск. Но больше всего меня заботило то, что трещало прямо под ногами.

— Я же тебе говорил, что мощность разлёта в несколько километров, — произнёс Агнос. — Вот мы с тобой в лёд и шарахнулись.

Внизу, прямо под нами, сплошная корка льда, сковавшая Байкал, не выдержала и всё-таки разошлась, открывая холодную воду. И Агнос закричал:

— Всё, валим, валим, валим! А то тут вода ледяная! Она сейчас… Ох, нас и сверху ещё льдом сейчас накроет, и мы вообще с тобой хрен отсюда вылезем! Всё, летим отсюда нафиг!

Я держался за его своеобразный воротник. И вместе мы взлетели ввысь, оставляя внизу огромную дыру, которую пробили во льду. От неё во все стороны расползались тёмные трещины, которые расширялись на глазах.

Но что больше всего меня радовало, демоны валились в эти трещины буквально пачками.

— О, — сказал Агнос, глядя на дело наших рук, точнее, тел, — однако неплохо получилось.

— Да уж, неплохо, — согласился я, с удовольствием оглядывая тысячи барахтающихся фигурок. — Слушай, а как ты относишься к ухе из низших?

— Кажется, когда маман пересобирала тебе голову, она что-то где-то ошиблась, — задумчиво проговорил мой спутник.

— В смысле? — уточнил я.

— Это — нездоровая фигня. Ладно бы просто побеждал своих врагов, ты ещё из них еду собрался варить?

— У нас же на реке Дружбе с Зарой получилось очень даже неплохо, — парировал я.

— Слушай, то — река, — возразил Агнос, — а не лужа огромная. Давай использовать мои божественные ресурсы как-то более адекватно.

— Давай тогда сверху им огоньком добавим, — предложил я.

— А вот это — другое дело. А то нафига кипятить озеро, тем более оно такое глубокое?

— Всё, ладно, ладно, я понял.

Но в целом и общем, мне нравилось это общение с богом. Мы оба были на общей волне, с одним градусом иронии.

Мы снова взлетели, но теперь не улетали куда-то далеко, а просто начали носиться огненным болидом над армией демонов и поливать их пламенем. И это не было размеренным полётом, а именно истребительно молниеносной расправой.

— А хочешь интересный факт? — сказал вдруг Агнос.

— Говори уж, конспиратор — ответил я, продолжая сжигать очередную толпу низших.

— Где-то здесь, кроме самого разлома Байкала, есть ещё муас.

— Кстати, я тоже что-то такое почувствовал, — ответил я. — Думал, наши привезли из Горячего Ключа.

— Да вот в том-то и дело, что нет. И фонит минералом не от резиденции, а с другой стороны. И при этом фонит гораздо сильнее, чем из разлома, — Агнос делал вид, что принюхивается.

— Это получается, что демоны наступают исключительно при поддержке муаса, — понял я. — Вот почему они решились на столь масштабную и мощную атаку.

— Ни один менталист не в состоянии постоянно удерживать такое количество низших, слишком много легионов, — согласился Агнос. — Ну, разве что, кроме Максвелла. А так — да, слишком много демонов, плюс ещё маги.

Мы с моим подручным богом увидели, что крепость на Ольхоне взята в плотное кольцо.

— Надо бы, вообще-то, помочь нашим, — сказал я.

— Согласен, — ответил Агнос, — но с другой стороны, если мы выбьем муас из лап атакующих, — это будет самая лучшая помощь. Потому что тогда всё это окружение захлебнётся и рассеется.

— Хорошо, — я бросил последний взгляд на крепость, и мы полетели к тылу противника, выискивая минерал, поддерживающий демонов. — Ты сможешь его найти? — спросил я.

— Да, я стараюсь его чувствовать. Есть у меня некоторый локатор на магию, прямо носом чую.

Я тоже попробовал настроиться на муас. Но в этот момент меня по мыслесвязи вызвал радостный Тагай. Мы перекинулись с ним несколькими фразами, и я сказал, что собираюсь делать. Он пожелал мне успехов, но для меня главным было то, что я слышал воодушевление в его словах. Им он сможет заразить и остальных.

— Нам всего-то и нужно, — сказал я, уже обращаясь к Агносу, — отыскать и просто забрать этот муас. И всё остальное будет уже гораздо проще.

— Да, заберём, — согласился Агнос. — И закинем к нашим в крепость. Это будет ещё и дополнительная помощь. Расклад сил мгновенно изменится в нашу сторону.

Определившись с задачами, мы продолжали исследовать тыл армии.

И в то же время я увидел, что лёдники со стороны Ольхона подхватили нашу идею и начали переворачивать пласты льда, чтобы просто утопить большинство наступающих демонов.

— Ну вот, видишь, — проговорил мне Агнос. — И без тебя справляются. А ты сразу — кипятить, кипятить. Только посмотри, как хорошо мальчики и девочки управляются льдинами. И льдины крутятся, как продажные женщины на шесте. Красота.

Я покачал головой. И всё-таки сосредоточился на том, куда мы летим. И в одной из точек под нами вдруг заметил, как начал вспухать, распускаться бутон портала. Значит, наступающие вызвали подкрепление.

— Твою мать, — проговорил я.

— Что? Что такое? — спохватился Агнос и тут тоже заметил портал.

— Мы не должны дать ему уйти, — ответил я.

И мы рванули вниз.

* * *

Тагай вместе с Радмилой держали оборону.

Сложность была лишь в том, что система, выстроенная Мирославой, была очень странной: с этими рунными цепочками и перекрестиями. И она оказалась мало знакома ребятам. Но в целом они быстро разобрались.

Это было всё равно что держать вокруг себя огромную паутину, от которой разными секторами расходилась защита по всей резиденции. Надо было стараться перенаправлять энергию из тех секторов, где её было с избытком, туда, где её не хватало. Иногда приходилось ткать новые ментальные нити там, где они лопались, перекрывая в необходимых местах защиту.

Если где-то выбывал тот или иной менталист, а такое случалось, либо просто проваливался целый сектор, они с Радмилой чувствовали это и восстанавливали нити. Да, сначала они очень удивились конструкции оборонной системы. Но с другой стороны, чего можно было ожидать, если их общая покровительница была Паучихой? В конце концов, Мирослава создала как раз-таки почти идеальную ментальную конструкцию защиты.

Потому что паутина не могла порваться вся сразу из-за огромного количества перекрестий. В том месте, где прорывалось то или иное звено, проще было создать новую перемычку, рассредоточив оборону на нескольких других исполнителей.

И Тагай с Радмилой по факту тоже стали пауками-ткачами. Они непрерывно ткали, меняя рисунок этой самой паутины, чтобы не дать обвалиться фронту. И занимались они этим самозабвенно, полностью отрешившись от всего остального.

Но в какой-то момент Тагай вдруг почувствовал, что нечто странное происходит в самом штабе. Пришлось часть своих собственных мощностей перенаправить на то, чтобы считать ментальный фон в том месте, где собрались главы кланов.

И тогда он понял, что там всё очень похоже на настроение покорности и жертвенности. А ментальный фон в том месте буквально забил нос запахом огромного количества крови, если можно так выразиться.

— Погодите, — проговорил он, связываясь с теми, кто находился на совете. — Погодите, что происходит?

А сам думал:

«Неужели у нас там предатель?»

Тагай практически полностью переключил своё внимание на этот совет. А, сделав это, понял, что главы кланов, их предводители, решили провести огромное жертвоприношение, лишь бы только уничтожить демонов, пусть и ценой жизни всех присутствующих тут, на Ольхоне.

— Ну нифига себе, — проговорил он. — Мы на такое не договаривались! Тут Мирослава давит главного менталиста! Эту скотину, что ведёт войска. Она оставила нас здесь, а сама давит. Поэтому ждите, ждите, не вздумайте никакими жертвоприношениями заниматься. Мы боремся! Мы теперь не только держим оборону, хоть и играем от защиты. Держитесь и стойте! Что это такое⁈ Мы, молодёжь, будем стоять до последнего, а вы решили сдаться, хера с два! Мирослава — молодая девушка — воюет с главным менталистом, и она его додавит, у неё нет другого выбора.

Тут он поймал себя на том, что отчитывает стариков, глав кланов, как мальчишек, и при этом ментально он им ещё надавал по щам, чтобы они хернёй не занимались.

— Мы ещё держимся, — проговорил он. — Нечего думать о самоуничтожении.

И вот в этот момент, в лёд, где находилась достаточно большая концентрация нападающих, на немыслимой скорости врезался метеорит. Треск стоял такой, что больше ничего не было слышно.

— Ну, вот, — проговорил он по ментальной связи, — я же говорил, Витя вернулся.

Он потянулся непосредственно к Рарогову, Светозарову и попытался вдолбить им:

— Это Витя вернулся, вы понимаете? Сейчас что-то будет. Он уже начал крушить наших врагов.

Параллельно Тагай потянулся к лёдникам, которые прибыли из клана Морозовых.

— Топи гадов! — послал он им импульс. — Лёд треснул, скидывайте их в воду, пускай замерзнут. И прикрывайте сверху. Топи! — рявкнул он.

И вот где-то в эти мгновения он ощутил себя — нет, не пианистом, пробегающим пальцами по клавишам, — он чувствовал себя дирижёром, управляющим целой симфонией, множеством инструментов. Здесь — отчитать, там — подбодрить, третьим — дать воодушевление, четвёртым — выдать указания.

Он полностью разобрался, как управлять этой самой паутиной. И только начал наращивать темп обороны.

— Топите сволочей! — рявкнул он. — Переворачивайте льдины, они не выберутся!

Лёдники принялись работать с удвоенным энтузиазмом. Вместе с ними маги воды. А воздушники сдували толпы демонов в трещины.

Тагай же одновременно с управлением заворожённо глядел, как его друг носится над легионами врага словно огненная комета.

Тогда же он подумал про себя: «Витя, как же ты вовремя! Ты не поверишь, насколько!»

И вдруг, даже не ожидая этого, он получил ответ.

«Я очень старался, — проговорил Витя. — Это ты не поверишь, но у меня задница до сих пор полыхает от скорости появления».

Тагай засмеялся. Он почувствовал не просто лёгкость во всём своём теле, а уверенность в том, что они выстоят и победят.

— Только мне сейчас надо отлучиться, — проговорил Витя.

— Нет, куда? Надо их дожать! — заволновался Тагай.

— Это понятно, — ответил тот, кто уничтожал демонов струёй пламени. — Я в целом здесь, но мне надо слетать к ним в тыл. А ты держи, держи сеть.

— Но это очень тяжело, — сказал ему Тагай. — Мира воюет с менталистом. А мы держимся против всей орды.

— Я вижу и чувствую, — ответил ему друг. — Я и постараюсь вам помочь. Дело в том, что там, со стороны демонов, есть муас. Я не знаю, каким образом они его добыли, но всё-таки добыли. Я постараюсь его забрать, чтобы вам стало легче. Как только демоны лишатся подпитки муасом, это ослабит их ментальные способности. А мы, таким образом, сможем сильнее скоординироваться.

— Удачи, — ответил Тагай и вновь переключился на ручное управление обороной.

* * *

Передав бразды правления защитой Тагаю и Радмиле, Мирослава полностью сосредоточилась на своём основном противнике — на демоне-менталисте, который вёл в атаку легионы демонов и подчинённых магов-людей.

В какой-то момент у неё сложилось впечатление, что он даже сам перед ней открылся. Это вполне могло быть уловкой, скорее всего, так оно и было. Возможно, он хотел понять, кто противостоит ему. Но это уже не имело значения.

Мирослава чувствовала, что благодаря ярости, скопившейся внутри неё, она сможет его продавить. Но всё-таки борьба оказалась невероятно тяжёлой. Впрочем, чего можно было ожидать, с учётом того, что часть её ресурсов — магических, физических и моральных — она уже давным-давно потратила на удерживание всех паутинчатых систем защиты? Да, казалось бы, у неё уже давно должны были закончиться силы, чтобы бороться с высшим демоном.

Но злость и ненависть подпитывали её. Сонм чувств и воспоминания, постоянно прокручивавшиеся в голове — причём не её собственные, а воспоминания её матери, — вот это всё давало ей гораздо больше сил, чем она вообще могла предположить.

Но при этом, конечно, она чувствовала, что Оег, который являлся её биологическим отцом, тоже безмерно силён. Реально силён. Ей было не совсем понятно, что именно даёт ему такие силы.

Она укрепила себя рунными цепочками и давила на него, продавливала и продавливала. Не мытьём, так катаньем. Она просто встала недалеко от капища, расставила ноги пошире и стояла насмерть. Она не сделает ни шагу назад, потому что не имела права отступить. Она просто не могла этого сделать, ради матери, ради всех тех, кто находился в резиденции.

И тогда она почувствовала, как рука матери легла ей на плечо. Та полностью поддерживала её. А за матерью стояли все предки по человеческой линии — деды, бабки, прадеды, все. И все они — силой всего своего рода — стоя за её спиной, и поддерживали Мирославу.

— Ты стоишь за правое дело, — говорили они. — Победа будет за тобой. Не вздумай отступать. Мы выдержим. Мы сокрушим их.

Но, несмотря на поддержку всего рода, враг был слишком силён. А Мирослава была слишком опустошена. И от всего этого ей показалось, что сам воздух стал невероятно тяжёлым и пригнул её к земле.

Она опустилась на колени, а затем уперлась руками в камень. И отовсюду из неё хлестала кровь, причём настолько сильно, что под ней уже натекла целая лужа.

И вот тогда она сделала то, что посчитала правильным.

Она обратилась к местному разлому. Да, пусть она и не стала проводником капища, но поколения её предков — десятки, сотни пращуров — веками жили здесь, на берегу Байкала, на Ольхоне. Она обратилась к разлому. Параллельно она открыла Байкалу своё сознание и показала всё, что увидела в памяти матери.

А после этого обратилась с просьбой:

— Помоги мне, — сказала она. — Потому что если мы здесь и сейчас пропустим это зло, тогда то же самое, что произошло с моей матерью, повторится и со всей нашей империей. Помоги мне. Мы веками жили рядом с тобой. Поклонялись тебе. Мы человеческой крови. Мы — боль и радость, жизнь и смерть, кровь и плоть этой земли. Мы — её защита. Помоги мне сломить его. И больше мне ничего не нужно. Я могу принести тебе свою жизнь в жертву, но помоги мне его сломить. Я не хочу, чтобы то, что случилось с моей матерью, повторилось здесь. А это случится, если мы не остановим врага.

И словно в ответ на её молитвы, с неба прилетел огромный пылающий болид. Раздался дикий треск, и буквально в следующий момент в Мирославу начала вливаться сила.

Поток силы струился в неё с умопомрачительной мощью. Причём не сверху, а снизу вверх её буквально пронизала сила из разлома. У неё все волосы встали дыбом, каждый волосок на коже. Она почувствовала такую неимоверную энергию, что сама она встала с колен и снова выпрямилась. А глаза её раскрылись, и в них горела ненависть.

— Ну всё, тварь, — проговорила она. — Я тебя укатаю.

Вместе с тем она усилила своё ментальное давление на отца, сжав в кулаке фигурку снежного барса, вырезанную из муаса.

— Тебе не жить, — добавила она. — Ты — труп.

* * *

От бахвальства Оега не осталось и следа. Борьба с дочерью оказалась не так проста, как он рассчитывал. Она оказалась достойной соперницей.

Так или иначе, люди смогли воспитать из неё вполне сильную наследницу, даже для демонов. Даже его отец, Максвелл, мог бы гордиться такой внучкой. Потому что в одиночку сдерживать отца, у которого есть доступ к муасу, — это очень серьёзный уровень.

И в какой-то момент Оег даже подумал о том, что не нужно до конца её ломать. Её можно забрать и использовать в своих целях. Уж слишком огромен её потенциал и источник силы. А если он перестарается и всё-таки пережмёт, а она сломается, то и в этом случае её тело, как инкубатор для будущих ментально одарённых магов, будет служить просто отлично и давать нужный результат.

Примерно такие мысли блуждали у него в голове. Но при этом он невольно чувствовал, будто по его телу ползают какие-то маленькие паучки. Он не мог понять, что это за ощущение такое. Словно маленькие лапки бегали у него по голове и пытались дотронуться до чего-то внутри мозга. А он при этом дёргался, пытался стряхнуть тех, кто бегал у него по голове, затем проверял лапы, но никого не было.

Наплевав на эти ощущения, Оег сосредоточился на том, что нужно додавить и сломить хребет сопротивления в виде собственной дочери. И когда он уже готовился праздновать победу, потому что чувствовал: осталось совсем чуть-чуть, откуда-то, неизвестно откуда, прилетел метеорит.

И льды, сковывавшие до этого Байкал, треснули. А оттуда — совершенно невероятно, почему — начала фонить просто невообразимая энергия. И именно теперь Оег начал понимать, что разница энергии между их мирами всё-таки присутствует.

Та энергия, которая фонила из Байкала, из растрескавшихся льдов, ни в коем случае не была дружественна ему. В какой-то миг он реально почувствовал себя гнойником, которого само Бытие вокруг пытается выдавить из-под своей кожи.

Давление на него со стороны дочери увеличилось кратно. Если до того, как треснул лёд, он чувствовал, что по нему бегают маленькие паучки, то теперь он ощущал, будто его голова находится в громадном коконе, на котором сидит огромный паук и ввинчивается ему в мозг множественными лапками, словно сверлами.

Это были настолько неприятные ощущения, что гримаса боли застыла на его морде.

Плюс к этому сам фон этого чёртового озера начал выдавливать его и его армию. А в мозгу, — там, под лапами этого самого паука, — зрела одна-единственная мысль, которая явно являлась чьей-то подсказкой:

— Склонись! Склонись или сдохни! Ты должен покинуть эту землю. Склониться и покинуть эту землю или сдохнуть.

Он ещё пытался противостоять этому давлению. Но очень быстро сообразил: перевес далеко не в его сторону. А сдохнуть по примеру Вирго он совершенно не стремился. К тому же у него был муас.

А битва, в которой он проиграет, да ну её! Он схватил ближайшего к себе низшего, распотрошил его и кровью прямо на льду начертил схему конструкта для открытия портала напрямую к отцу и запитал её кровью, усилив себя муасом. В любом случае, Оег — молодец: добыл минерал. Да, была попытка экспансии, ну что ж, не получилось. Зато минерал у него. И отец оценит это по достоинству.

Залив пентаграмму кровью ещё одного низшего, он активировал конструкт, и портал открылся.

Именно это и сыграло с ним довольно-таки злую шутку. Этот мир отличался от его, и здесь требовалось значительно больше ресурсов на любые действия. Так и сейчас значительная часть сил Оега ушла именно на запитку портала. И он не выдержал того давления, которое на него постоянно оказывалось.

Его буквально сломало перед порталом. Он, не желая этого ни единым миазмом своей души, припал на колено прямо перед открывшейся аркой.

Но при этом он держался за минерал, тщательно упакованный на нескольких санях, сцепленных друг с другом. Чуть ли не вздох облегчения вырвался из его груди, когда с другой стороны портальной арки он уже увидел демоническое небо родного мира. И он увидел отца, который стоял на огромной пирамиде из трупов, совершая какие-то ритуалы.

— Отец! — позвал его Оег.

Максвелл повернулся, но не вполне понял с той высоты где находился, что происходит внизу. А Оег крикнул:

— Отец! Я добыл тебе этот чёртов муас! Вот он! Теперь ты сможешь делать всё, что угодно. Хоть с демонами, хоть с людьми!

Максвелл в мгновение ока оказался рядом с аркой. И на его морде разлилось пренебрежение.

— Ты мне не сын, — внезапно проговорил он.

А Оег почувствовал неприятный холодок внутри.

— Мой сын, — продолжал Максвелл, — никогда бы не встал на колени, — он посмотрел на окружавших его демонов-воинов. — А муас я заберу.

Ему достаточно было указать перстом на сани с минералом, как окружавшие его демоны ринулись к ним, чтобы втащить в этот мир через арку портала. Но они не успели этого сделать. Потому что, стоило им перейти в человеческий мир, как упряжки с муасом внезапно подверглись атаке. Демонов окатило волной пламени, в них полетели болиды, огненные стрелы. Часть демонов, уже схватившихся за эти упряжки, упала замертво. Другие горели заживо.

Мир по другую сторону портала от Максвелла наполнился криками, стонами и страданиями. Оег не был в силах пошевелиться, но не из-за того, что его опалило пламенем, а от слов отца. Он посмотрел ему в глаза и спросил:

— Как же так? Ты же хотел муас. Я тебе его принёс. Ценой чуть ли не собственной жизни.

— Плевать, — ответил Максвелл. — Моего сына никогда не смогли бы сломать. А ты сломлен. Значит, ты не мой сын. Даже та чудная полукровка, которая это сделала, сейчас больше мой отпрыск, чем ты. Её ненависть с лёгкостью уничтожила твою спесь!

С этими словами Максвелл щёлкнул пальцами.

И вся та куча трупов, которая полегла возле упряжек от бомбардировки болидами и огненных стрел, вдруг начала шевелиться. Нет, они по-прежнему были мертвы, но стали кадаврами, и теперь подчинялись воле кровавого божества. И вот это всё — объединилось в некое непонятное существо из мяса, костей, кожи, жил и крови. Оно облепило со всех сторон упряжки с муасом, накрыло сверху волной из обрывков тел и резким рывком затащило внутрь портала. Правда, перед этим кадавр всё же подвергся огненной атаке, но мёртвые тела не испытывают боли или сомнений.

Оег инстинктивно потянулся за муасом, внутрь портала, но в этот момент Максвелл щёлкнул пальцами ещё раз, и портал закрылся, разделив демона, едва не завоевавшего человеческую империю, на две половины.

* * *

Мы с Агносом мчались на всех парах.

Нашей целью был портал, раскрывшийся прямо на льду. Но тут, вблизи поверхности, скорость была значительно меньше. Мы буквально видели, как раскрылся портал, и оттуда повалили демоны-воины, которые сразу же вцепились и попытались затащить муас внутрь. Нет, конечно, утащить сходу не вышло, но они уже обступили сани, поняли, что им нужна подмога.

Из портала выходили демоны ещё и ещё. И только тогда они сдвинули эти несколько саней, нагруженных муасом.

Мы с Агносом, пролетая сверху на небольшой высоте, закинули туда огненный шторм, пылающие болиды, огненные стрелы, ещё что-то. Я даже не считал и не смотрел, что именно расходую, просто швырял всем арсеналом, которым только можно, чтобы защитить муас, не дать им протащить его в портал.

Большая часть демонов пала: многие сгорели заживо, другие погибли сразу и теперь дымились.

— Ну вот, — думал я. — Всё хорошо.

Конечно, на той стороне портала могли быть ещё демоны. Но ничего, мы полны сил. Мы справимся.

И тут случилось то, к чему я просто не был готов.

Весь запас муаса просто захлестнула живая лава из трупов. Я даже не понял сначала, как к этому относиться. У меня создалось такое ощущение, что мёртвые тела, и даже просто их куски, да даже сама кровь, срослись в одно единое ползущее существо. Это явно было творение Бельзияра.

Мы с Агносом вдвоём принялись жечь это самое невероятное тело, все эти ошметки, куски тел, сросшиеся вместе. Они воняли мясом, палёной шерстью, кожей, кипящей кровью.

Но ничего не помогало. Да, мы уже были здесь, практически долетели до портала. А это масса волнами накатывала, накрывала муас. Даже огонь огромной убойной силы не действовал на неё. Мы, вроде бы, жгли её, но она вела себя как та плесень на телепортационной стелле. Словно была неподвластна нашему огню.

— Агнос, Агнос! — сказал я. — Помоги! Нужно спалить её, там реально какая-то дичь творится. Сколько бы мы их не убили, они всё равно встают и тащат, тащат минерал.

Я прямо видел, как на моих глазах запас муаса постепенно приближался к порталу.

Агнос выдал невероятную струю огня, которой можно было сжечь сам ад. Но ничего не произошло.

— Эта дрянь имеет божественную природу, — сказал он. — Поэтому нам так сложно с ней бороться.

— Это, считай, такой питомец у Максвелла появился, — Агноса передёрнуло.

— Тьфу, какая жуть, — ответил я.

— Это творение создано воспалённым мозгом безумного бога Бельзияра, — мой соратник сейчас не шутил. — И нам с тобой оно пока не по зубам. Ты, конечно, избранник богини, но тут совсем другая сила.

Тут Агнос, как будто задумался и выдал:

— Нет, если бы мне столько жертв принесли…

— Спокойно. Мы не должны позволить им захватить муас. Мы не должны отдать его в их руки.

И мы жгли. Жгли и жгли. А оно накатывало и накатывало. Волны палёной плоти оплели муас. Недалеко от портала на коленях стоял высший демон. Мы как раз подлетали к нему, а я замахнулся в него огненной плетью, когда Агнос крикнул:

— Не убивай его! Портал захлопнется!

А муас уже исчез в портале, причём одним рывком, как будто его туда всосали, как макаронину.

— Убьёшь демона, портал захлопнется, и мы потеряем муас!

Но я не собирался его отдавать. Однако, когда казалось бы мы уже дотянулись до портала, и до муаса, я увидел гору трупов на той стороне. И наконец-то впервые лицом к лицу увидел Максвелла, который управлял всем этим кадавром, впитавшим в себя муас и затащившим минерал на ту сторону.

Я даже услышал его фразу, обращённую к стоящему на коленях высшему демону — что-то вроде:

— Не сын ты мне. Моего сына не смогли бы сломать.

Я рванулся внутрь портала. Мгновением позже Максвелл щёлкнул пальцами, а Агнос резко дёрнул меня на себя, так что вытащил из арки портала, как пробка из бутылки шампанского.

— Хрен с ним, с муасом, — взвился он. — Лишь бы тебя не располовинило. И меня заодно.

Я покосился на то место, где только что был портал. И увидел нижнюю половину высшего демона, который до этого стоял там на коленях. А чуть в стороне на льду лежало обгоревшее тело человека с раскинутыми руками и хохотало.

* * *

Воспалённый мозг Слободана Зорича лишь отчасти фиксировал происходящие события. Да, он помнил, как шёл внутри демонической армии, бок о бок с Вирго. Как они захватывали крепость за крепостью. Как кого-то убивали, кого-то угоняли через порталы в демонический мир.

Но его, Зорича, толком не трогали. Его как раба, как дворового пса посадили на цепь и прикрутили к муасу, чтобы никуда не делся.

Он был слишком ценным кадром, как ему сказал Вирго. Его способность добывать муас вкупе с его воспоминаниями оказались слишком ценны. Причём он мог не просто добывать муас, а добывать его у чёрта на рогах.

Он оказался слишком, слишком полезен, чтобы его убивать или отправлять на опыты. Как сказал ему Вирго: «Такая корова нужна самому».

При этом сам Зорич, находясь постоянно рядом с муасом, чувствовал, как его личные силы растут. И пусть это не было заметно с виду, но это позволило ему определить: во-первых, что постоянно им видимый и вечно сопровождающий его Вирго, непременно издевающийся над ним, это ни что иное, как ментальная закладка, когда-то ранее внедрённая в его разум. Причём ещё до того, как сам Вирго исчез.

А поверх этой ментальной закладки уже легло принуждение второго демона — Оега, как Зорич понял. И как в любых ментальных конструктах: наложение одного на другое обычно раскачивало и вводило в диссонанс оба конструкта.

Так вышло и тут.

А это уже, в свою очередь, был шанс для самого Слободана. И он шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком, сперва построил для себя убежище в своём собственном разуме, в которое не имели доступа ни Вирго, ни Оег.

Да, он был абсолютно покорен. Он не спорил даже с самим Вирго, который постоянно сидел рядом и ржал над его попытками выстроить из воспоминаний, из чего-то самого дорогого, цельного и безопасного себе убежище.

При этом Вирго сидел тут же, на куче этого самого муаса, и со смехом говорил:

— Нет, ну если у тебя получится расшатать защиту созданную родом Максвелла, даже я тебе скажу, что ты — красавчик. Только хер у тебя что получится! Ты мне в нормальном, в здравом состоянии противостоять не мог. А сейчас ты что пытаешься сделать-то? Ни хера у тебя не выйдет, человечишка.

Но Зорич его не слушал. И всё равно продолжал делать в своём сознании тайник.

Сперва у него получился свой угол из тех воспоминаний, где он мог подпитаться силой, привести разум в порядок без давления со стороны двух демонов. Отдохнув в этом углу, он выходил и постепенно, не торопясь, начинал разбираться с плетением принуждения, которое держало его разум, как со стороны Вирго, так и со стороны Оега.

Для него это выглядело как практически идентичные по цвету влияния вокруг него. Словно его обмотали сетью, но настолько хаотично, что оставались прорехи, через которые при желании можно было прорваться. Нужно было только правильно бить в одно и то же место и постепенно, ниточка за ниточкой, распутывать этот самый клубок чужого влияния, внутри которого он оказался. Распутывать и выбираться.

Именно за счёт этого, медленно и очень постепенно, он освобождал свою волю, выбираясь из кокона принуждения.

И в какой-то момент он почувствовал, что давление сети, всегда крепкое, словно стальной трос, который он пытался разорвать едва ли не голыми пальцами, окровавленными от предыдущих попыток, вдруг ослабло. Превратилось из стальной сетки в стершуюся паутину. А такую паутину уже без особого труда можно было рвать.

Зорич понял, что у него был всего один шанс на миллион.

Когда он пришёл в себя, то увидел, что за спиной у него, каким-то ало-фиолетовым цветом полыхает портал. На него самого, как и на весь груз с муасом, надвигаются демоны — огромные рогатые твари. А с другой стороны на него летит не менее страшная тварь, окутанная огнём, с громадными крыльями и клыками.

Но это было ещё не всё. По льду к нему ползла отвратительная масса из переломанных тел, костей, крови, кусков плоти. Она накатывалась на сам муас.

Но он ничего не мог сделать, потому что был примотан к минералу, к тем самым саням, на которых его везли. Он пытался выдрать своё тело из всего этого. Но никак не мог этого сделать.

Вирго ходил рядом с ним и хохотал от всей души:

— Ну, ну! Давай, попробуй! Сейчас ты станешь экспресс-посылочкой! Тебя там очень ждут, на той стороне! Ты будешь самым главным поставщиком муаса для нашей демонической империи селекционеров. Куда же ты, родной? Куда ж ты выпутываешься?

— Иди к чёрту! — рявкнул Зорич, понимая, что одна из верёвок уже ослабла и порвалась. А затем в огне сгорели и остальные. Горел и он. Но для Слободана это огонь был благословенным.

Он увидел, что Оег стоит на коленях перед порталом. У него идёт кровь из глаз, из носа. Но это было неважно. Он увидел нахлёстывающую волну трупов, эту неизвестно как движущуюся лавину плоти, которая накатывала на муас. И она обязательно убила бы Зорича, если бы дотянулась до него. При этом ту же самую массу с другой стороны поливали огнём.

— Боги! Боги! — взмолился Зорич. — Если вы существуете, дайте мне хоть немного сил, чтобы хоть как-то выбраться отсюда!

Последняя верёвка, которая сдерживала его, лопнула, и он откатился в сторону, ничком упав с саней, к которым был прикручен.

В следующий момент за его спиной раздался хлопок. Но Зорич даже не повернулся на звук.

Он лежал на льду и смотрел только в низкое серое небо.

Лёд вокруг него хрустел. Слободан чувствовал холод, пробиравший до самых костей.

Но вместо того, чтобы стонать, мужчина вдруг начал хохотать — дико, до безумия громко. Но совершенно искренне.

— Боги! — вскричал он. — Я свободен! Какой же это кайф!

Вокруг него были разбросаны дымящиеся тела, которые смердели. Но Слободану было всё равно. Он был свободен. Он больше не чувствовал давления на свой разум. И даже ментального контроля в кои-то веки не чувствовал.

Он просто лежал на льду Байкала и смотрел в небо.

«Какое же оно… мать его… красивое», — думал он.

Отправить