Глава 9

Спустя несколько дней после первого совета, который закончился, по большому счёту, скандалом, собрался новый, так сказать, малый совет.

Проходил он в одной из резиденций Креслава Рарогова. На совете присутствовали: сам Рарогов, Светозаров Иосиф Дмитриевич, Скородум Полуночник, Лан Вулканов — переметнувшийся от Болотовых в связи с последними событиями, — и Ветран Вихрев.

Также было несколько глав младших кланов, которые уже отчётливо понимали, в чьих руках сосредотачивается настоящая власть.

Резиденция была не очень большой. Здесь не было помпезных залов. Однако была просторная гостиная, отделанная самыми простыми, но прочными деревянными панелями.

Сам Рарогов был одет в самую простую рубаху и холщовые штаны. Он, как будто, подчёркивал, что сейчас не до всяких там выкрутасов. Что в это непростое военное время нужно отчётливо понимать: к чему идёт дело, и как бороться с врагом.

Тема для совета была достаточно животрепещущей.

— Дело в том, — произнёс Светозаров, вскользь глядя на огромную и довольно подробную карту, на которой стрелками были отмечены все фронты и их продвижение, — что по многочисленным донесениям в последнее время силы демонов вдруг прекратили наступление широким фронтом. Они перестали занимать наши крепости одну за другой. Но не потому что у них закончились ресурсы. Вовсе нет. Так как при этом они начали стягивать все свои силы практически в одно-единственное место, — продолжил он, указывая на карту, висящую на стене в гостиной Креслава Рарогова. — Вот сюда.

Он перевёл дух после чего продолжил:

— Полагаю, — он снова окинул карту взглядом, — что немалую роль в происходящем сыграла наша летучая бригада, которая освободила от расползающейся по стелам дряни все захваченные телепортационные площадки.

— Очень даже может быть, — согласился Рарогов. — Вот только мы всё равно должны понимать логику происходящего. А мы все собрались сейчас тут потому что, судя по всему, не совсем её понимаем.

Он оглядел собравшихся.

— Но ясно одно: противник аккумулирует силы, чтобы нанести удар. И основной вопрос заключается именно в том — куда этот удар будет нанесён?

Все присутствующие ещё и ещё раз всматривались в огромную карту.

Точка, а точнее крепость, где аккумулировались демоны, находилась хоть и в глубине империи, но в крайне малонаселённой её части. Там ничего не было — абсолютно ничего. Было совершенно неясно, что демоны забыли в этой глуши и для чего они там, собственно, находятся.

И тут вперёд вышел Скородум Полуночник.

— Кажется, до меня дошло, — сказал он и рукой указал на крепость, которую облюбовали демоны. — Посмотрите: самая ближайшая точка, которая может для них что-либо значить, — это наше поселение на Байкале.

В этот момент Рарогова, как будто, молнией прошибло.

— Конечно! — Креслав ударил ладонью по столу. — Если вся деятельность этих чёртовых селекционеров замешана на ментальном контроле тех, кого они заставляют что-то делать, то разумеется, они попытаются захватить местный клан менталистов, — он встал, голос его стал твёрдым. — И тогда смогут попытаться развалить империю изнутри. Менталисты будут подчинять себе всё новых и новых магов, а те — крушить всех остальных.

Некоторое время все на него взирали молча.

— Совершенно верно, — кивнул Скородум. — Я думаю, они решили, что мы — единственные, кто может им вообще противостоять. Поэтому задумали подчинить нас всех скопом. А после этого взять империю на блюдечке с голубой каемочкой.

— Получается, что надо готовиться к битве за Байкал, — сказал, немного подумав, Светозаров.

— Точно, — ответили ему Креслав Рарогов и Скородум Полуночник.

Все остальные смотрели на них с недоумением и благоговейным ужасом. В их глазах читалось: «Вы хотите дать бой демонам-менталистам?»

— Разумеется, — кивнул Светозаров, оглядев собравшихся. — У нас нет другого выбора. Да, пока я не совсем представляю, что мы можем противопоставить этим самым демонам. Но мы должны что-то придумать.

— Ну, для начала, — сказал на это Скородум, — нас не так-то просто взять. Тем более, если мы выступим всем кланом, то придётся постараться, чтобы пересилить нас.

— Я вижу это немного иначе, — проговорил Креслав Рарогов. — Ваши силы, по идее, должны пойти на то, чтобы прикрыть нас — атакующих — в первую очередь. А во вторую очередь нужно будет попытаться устранить контроль с тех магов, которые уже захвачены нашим неприятелем. Мы не должны убивать своих только потому, что они попали под этот самый контроль. Вот в чём заключается самое главное.

— С другой стороны, нам всем нужно самим подтягивать к Байкалу все свои резервы, — сказал Светозаров. — Вулкановым, Вихревым.

Лан Вулканов как раз изучал карты разломов, где их магам лучше всего будет подпитываться энергией.

На большом обеденном столе расстелили ещё несколько карт. Тут уже были указаны и капища разных кланов, и разломы, и всё, что только могло дать возможность выгрести энергию. Всё, что могло помочь спланировать операцию по защите Байкала самым тщательным образом.

На это ушло время до позднего вечера. А когда все с примерными прикидками уже разошлись, Светозаров подошёл к Креславу Рарогову и осторожно поинтересовался у него:

— Что там с Виктором? Он нам сейчас нужен, как никогда.

— Пока информации нет, — покачал головой Рарогов. — Он не возвращался. Ждём.

* * *

Анатолий Салтыков с некоторым даже отвращением косился на небольшой шкафчик, в котором хранилось спиртное. Он не был любителем заложить за воротник, но события последних дней буквально выводили его из себя с невероятным упорством.

Он полагал, что в скором времени у него могут начаться очень серьёзные проблемы. Именно поэтому он запросто отпустил дочь к Рароговым с подругой Адой фон Аден. На всякий случай.

Да, у него были серьёзные опасения. Тем более он был уверен, что во время этого полу-двоевластия, установившегося в столице, он остался единственным, кто отвечал за Тайный сыск.

Но к нему уже не раз, и даже не два заходили с предложениями забыть некоторые дела, как будто их и не было вовсе. А ещё хуже было то, что Чернышов вылез из своей ссылки и внезапно снова начал захаживать в Генеральный штаб.

А Салтыков пока ничего не мог ему сделать, потому что гарантом всего происходящего был Светозаров. Однако Иосифа Дмитриевича в связи с последними событиями на месте теперь не было. Поэтому, скрепя сердце, Анатолий Салтыков отправил дочь от греха подальше, вместе с Рароговыми. Он считал, что с ними ей будет безопаснее всего. А вот в столице такую безопасность ей он обеспечить никак не сможет.

В конце концов, Матрона — это же самый сильный рычаг влияния на него.

Он ещё попытался отправить и сына к каким-нибудь друзьям. Но тот встал на дыбы и благополучно решил оставаться рядом с отцом, как он сказал, на подхвате.

И Анатолию, в связи со всем этим, оставалось только молиться всем существующим богам и надеяться на то, что всё разрешится раньше, чем на него осмелятся надавить как следует.

* * *

Общение с подругами сильно помогало Аде фон Аден. Несмотря на это, она с каждым днём всё больше грустнела.

Её очень тревожила мысль о том, что любимый брат Виктор сгинул где-то в землях демонов, и неизвестно, жив ли он ещё.

Для того чтобы хоть как-то отвлечься, девушка стала связной между своими родителями. Мать Горислава писала письма Борису фон Адену, а она доставляла их из тайного места, где находилась сейчас её мать вместе с наследником престола, на Стену — к вернувшемуся из Горячего Ключа отцу.

И вот в один из дней, когда она привезла послание, отец сказал:

— Спасибо тебе огромное, Адочка, за все твои действия. Но, скорее всего, по крайней мере, такое очень возможно, что больше тебе в ближайшее время бегать с письмами не придётся.

Внутри девушки всё похолодело.

— А что случилось? — спросила она. — Что-то не так?

— Нет, всё нормально, — Борис фон Аден пытался улыбаться. — Просто у нас здесь сейчас идёт некоторая подготовка. Мы с какой-то частью магов вскоре отправимся на Байкал.

— А что там? — поинтересовалась Ада.

— Ожидаем прорыв, — мягко ответил отец. — Поэтому сейчас как раз решаем, кто из нас останется здесь, на Стене, на случай, если демоны просто хитрят, а кто отправится защищать наши земли там.

— А Кемизов? — зачем-то спросила Ада.

— Мы не знаем, кто пойдёт, — покачал головой отец. — Бросаем жребий. Возможно, кто-то из нас останется. Но большей части точно придётся двигаться на Байкал. На землю Молчащих.

— Не надо, пап, — сказала Ада и вдруг поняла, что слёзы комом встали в её горле. — Я не хочу! Не хочу, чтобы и ты уходил! Я уже потеряла одного брата. Я не хочу потерять ещё вас с Димкой! Не уходи, ты должен остаться!

— Дочь! — твёрдо сказал отец. — Ты должна понять: сейчас идёт самая натуральная война. Хочешь ты этого или не хочешь — я должен защищать людей там — на Байкале. Защищать в том числе и тебя, чтобы ты спала спокойно.

Ада пыталась держаться, но понимала, что глаза у неё на мокром месте.

— Я не хочу без вас, — прошептала она. — Витя ушёл на сторону демонов и не вернулся. Что с ним теперь случилось? А теперь и вы хотите уйти… Я же не переживу этого.

— Дочь, — ещё твёрже проговорил Борис фон Аден, — не надо слёз. У каждого есть своё предназначение. И каждый шагает по своему пути ровно столько, сколько ему отмерено — ни больше, ни меньше. Нельзя обмануть жизнь и прожить дольше, положенного срока. Ты должна понимать это.

Он взял её за плечи.

— Витя сам выбрал свою судьбу. И идёт по ней так, как считает нужным. Поверь, если он сделал правильный выбор, — а я в этом практически не сомневаюсь, — то твой брат обязательно вернётся.

— Мне мама говорила это давно. Но сколько уже прошло? — Дни, недели… От Вити ни слуху, ни духу.

Она вложила письмо матери в ладонь отца, и крепко зажала там своими руками. А после крепко-крепко обняла главу семейства за шею. А тот почувствовал на своей щеке влагу от всё-таки выступивших слёз.

Затем Ада быстро обняла Дмитрия — своего старшего брата. Посмотрела на них обоих, что-то хотела сказать, но затем развернулась и быстро пошла прочь. Она не осмелилась сказать, что очень боится — что, возможно, видит их в последний раз.

И пока она дошла до телепорта и переместилась обратно в Горный, у неё созрела некая мысль. Это был даже скорее внезапный порыв, которому она без колебаний подчинилась.

Дома она забежала в конюшню, оседлала лошадь и помчалась к тому самому молчащему капищу, к которому когда-то приводила её мать. Тогда она пыталась пробудить в Аде силы, чтобы та стала проводником капища. Но в тот момент это, к сожалению, не получилось.

А теперь, полностью отчаявшись, потеряв одного брата и боясь потерять отца и второго брата, Ада решила отправиться к капищу и попросить у него защиты для своих родных и близких.

Пусть даже они не полностью родовичи по крови, а наполовину фон Адены, но другой-то половиной она всё же чувствовала эти силы земли. И именно к ним она хотела обратиться, чтобы те сохранили её братьев, отца, и помогли им в этой ситуации.

Пришпорив лошадь, она ничего не замечала вокруг. В её голове снова и снова крутились слова, которые она должна была сказать тому самому месту силы. Она репетировала свою просьбу раз за разом, добавляя в неё какие-то новые слова.

Но в конце у неё всё равно оставалась лишь горсть обрывков:

— Пусть мои близкие останутся живы… Пусть их не затронет весь этот кошмар…

Она действительно ни на что не обращала внимания. Но вдруг, уже подъезжая к самому капищу, почувствовала, что ему больно.

Если до этого она воспринимала его как сонного, мурчащего котика, который просто не желал общаться, то теперь у неё возникло ощущение, что этого самого котика поймали живодёры и пытали с невероятной жестокостью.

И эта боль пронзила её саму до глубины души.

Она пришпорила лошадь ещё сильнее и пустила её в галоп, не понимая, что происходит. Но практически сразу почувствовала, что капище вовсе затухает.

Это было похоже на то, как постепенно угасает пульс сердца. Капище переставало существовать. И через несколько секунд она почувствовала, капище находится на последнем издыхании. На последнем болезненном тычке она поняла, что и внутри неё всё обрывается.

И в этот момент перед ней открылась ужасная картина.

Повсюду, вокруг, были разбросаны трупы родовичей — тех самых, что присматривали за спящим капищем.

А возле самого капища стоял человек в неприметных одеждах. У него с собой был какой-то хитрый контейнер, в который он пытался упаковать ярко светящуюся друзу, как будто соцветие драгоценных камней, не просто отражающих свет солнца, а светящихся изнутри, переливающихся и разбрасывающих сияние вокруг. Но он пытался скрыть этот свет, заточив его в свой контейнер.

И судя по всему, он слишком сильно увлёкся своей преступной деятельностью, потому что даже не услышал стук копыт, приближающихся к капищу.

А у Ады на какой-то момент от боли капища, от осознания всего происходящего, просто помутился рассудок. Точнее, даже не так, наоборот, он приобрёл какую-то леденящую ясность, отточенную, как клинок убийцы.

И в этот миг она вспомнила разом всё, чему её учили — отец и брат. Вспомнила и то, чему учила мать. Особенно то, что показывал ей Виктор. Даже то, что преподавали в академии, на мгновение всплыло в её памяти и стало частью её существа.

Она на ходу слетела с лошади и, не останавливаясь ни на секунду, разожгла в ладонях пламя убийства. Первым делом закидала человека, пытавшегося справиться с ярко пылающей друзой минерала, огненными стрелами.

Но он отразил их. Однако ярость Ады была неизмерима. Мгновенно, без перехода, она превратилась в огненный шторм — небольшой, всего в три метра величиной. Но этого хватило, чтобы смести негодяя с лица земли, попросту сжечь его, развеять в прах.

Это был даже не человек, это был изверг, посмевший посягнуть на силу самой земли и убить капище.

Когда всё было кончено, до Ады вдруг с неумолимой ясностью дошло, что капище попросту умерло.

Сжигая убийцу, Ада фон Аден надеялась, что всё-таки успеет спасти дух капища. Она не понимала, что делает. И в этот момент снова, словно по наитию, она схватила эту друзу. Та пылала у неё в руках, но не обжигала. И девушка приложила её к тому месту в чаше, откуда, казалось, её выдернули — к самому центру.

— Очнись! Оживи! Живи же! — причитала Ада.

Но ничего не происходило. Казалось, камни стали меньше переливаться.

— Нет, нет, нет, нет! Ты должно жить! — вскрикнула она.

И в этот момент Ада выхватила небольшой нож, вспорола себе вены на предплечьях и сделала несколько глубоких надрезов на ладонях, чтобы окропить кровью сущность капища.

— Живи же, прошу тебя! Ты должно жить!

Кровь залила и друзу, и внутренность чаши. Но Ада не знала — впитывает ли она её кровь. Девушка пыталась вернуть капище к жизни самым примитивным из всех возможных способов.

— Забери остатки моих сил родовичей, — молила она. — Лишь бы ты само жило. Нельзя же, нельзя уничтожать кровь своей же земли! Кто мы без силы своей земли? Той силы, которую даёшь нам ты⁈ Я не умру. Во мне есть кровь фон Аденов. Забери из меня огонь Рароговых. Но только, я тебя прошу — живи!

Ада не отдавала себе отчёт в том, что сейчас жертвует собственным огнём только ради одного-единственного капища.

И в какой-то момент она поняла, что у неё получилось вставить ту друзу на место. И она начала погружаться внутрь чаши. Но Ада уже ничего не видела. Она залила всё не только собственной кровью, но и слезами, катившимися ручьями.

Ей было настолько больно, так больно, что ясность начала уходить из её ума. Сознание покрывалось пеленой. Её выворачивало. Казалось, что её выворачивают наизнанку, вытягивают все суставы. Из неё вытягивали какую-то часть её собственной натуры.

В какой-то момент она уже не могла шевелиться и понимала, что сознание покидает её. В тот самый миг, когда она осознала, что умирает и сгорает дотла, после чего её ждёт тёмная бездна небытия, — она вдруг услышала тихий голос:

— Я приветствую Проводника капища.

Отправить