Наследник пепла
Книга VIII
Глава 1
У Рароговых Радмила чувствовала себя не в своей тарелке. Было много различных факторов, но одним из основных являлась зависть. Девушка видела, что Виктор сплотил вокруг себя одногруппников, которые реально стали его друзьями и чуть ли не членами семьи. У него получился личный круг доверенных лиц. И этот круг расширялся и пополнялся всё новыми людьми. Некоторые из них были незнакомы Радмиле, а некоторых она хотела бы и не знать.
Как ту же сестру Николая Голицына. Самого его она ещё не видела, но сестра — вот она. То есть по идее может появиться и сам Николай. Радмила чувствовала себя очень неуютно.
Вдобавок ко всему, она сама ушла из пятёрки Адена, потому что посчитала её слабой. Конечно, немаловажным фактором было наличие в ней Муратова, которого все считали предателем, но пятёрка Адена цветёт и пахнет, пока её жизнь рассыпается прахом!
Несмотря на всё это, Виктор ей не отказал, что само по себе характеризовало его как сильного лидера и достаточно благородного человека. С другой стороны, никак не умаляло отношение всех остальных из пятёрки, которые искоса поглядывали на неё, но при этом старались демонстративно не замечать. Понятно, что младшие девушки, та же сестра Виктора, не обращали на подобные мелочи внимания и пытались её иногда вовлечь в беседу. Но, видя, что она никак не реагирует, оставили это бесполезное занятие.
А затем все собравшиеся увидели карету на подъездной дороге, причём карету с многочисленной свитой. Из этой самой кареты вышла женщина с седыми волосами. Радмила про себя, на автомате, подумала, что огневики обычно бывают рыжими. Тем более если это Рароговы. По крайней мере, так она всегда считала. Ну, и плюс внешние черты, по которым сходство с фон Аденом чётко отслеживалось. То есть, скорее всего, это была мать Виктора, но почему-то поседевшая, держащая на руках ребёнка.
Да и к тому же она была в компании Светозарова. В сопровождении служанок и имперских гвардейцев женщина с ребёнком поднялась наверх, в господские покои.
И не совсем осознанно Радмила раскинула некую паутину, собирая обрывки ментального фона. Это была очень мягкая, телепатическая сеть без грубого воздействия. Дело в том, что грубое воздействие, скорее всего, без проблем бы заметили. В то время как подобное мягкое прощупывание — это её личное изобретение, её техника. Это сбор различных обрывков мыслей, самых громких мыслей, которые обычно выбивались из общей канвы. Именно поэтому из этих обрывков, самых громких и выбивающихся из сознания людей, она поняла, что это ребёнок, рождённый императрицей. Более того, сама императрица умерла родами.
После этой информации у Радмилы слегка заклинило сознание. До неё медленно, но верно доходила самая простая истина. Ведь её отец какое-то время действительно был близок с императрицей. То есть в последнее время он был близок из-за необходимости получить направление на поиск и извлечение муаса. Было нужно, чтобы его назначили в поездку за минералом, необходимым демонам. А до этого он целенаправленно шёл к тому, чтобы быть ближе к трону и получить возможность закрепиться в этой стране.
Если бы кто-нибудь спросил Радмилу, она бы никогда не ответила точно, когда её отец впервые разделил ложе с императрицей. Да и не интересовалась она этим вопросом. Девушка даже не задумывалась над тем, с какого момента они стали близки. Но сам факт оставался фактом. И вот в это мгновение она действительно впервые задумалась: а что, если этот ребёнок — её брат?
Конечно, понятно, что по младенцу особо не увидишь и не поймёшь. Но то, что играло в пользу этого предположения, — это то, что она чувствовала от младенца шлейф ментальной магии. Это было похоже на тихий шёпот в пустом доме, в котором нельзя разобрать слов, но ты понимаешь, что он есть. Или как завывание ветра во время вьюги, но слышно это будто из-за надёжной стены. То есть, это чувствуется на уровне эмпатии, а не на уровне слуха, разумеется.
И вот у этого младенца такой шлейф был. Нечто такое она почувствовала, и это было как будто что-то своё, родное и близкое.
Во всяком случае, очень похожего на её собственную технику, — того самого ментального покрывала, которым она собирала обрывки данных. И тогда Радмила уверилась, что вполне возможно, судьба не так печальна, как ей виделось до этого. Да, с одной стороны, казалось бы, их преследуют и шантажируют. Отец помчался выполнять приказ демонов. Даже представлять не хотелось, что будет, когда они получат этот чёртов минерал.
Но в то же время, с другой стороны, возможно, у них в семье появился ещё один человек. А точнее, у неё появился брат, и теперь она, возможно, не совсем одинока. Отец находился там, где-то очень, очень далеко, а здесь, возможно, появился кто-то, о ком нужно заботиться. У неё в душе даже шевельнулась такая уверенность, что на самом деле не всё так плохо. Всё очень даже хорошо, а жизнь налаживается.
Если у неё есть брат, она будет его защищать, несмотря ни на что. Но, прежде чем поверить в это всеми силами своей души, ей необходимо хотя бы посмотреть на него. Но при этом она видела, в каком сопровождении ребёнка унесли наверх: Рароговы, Светозаров, няньки, гвардейцы. Столько охраны она, пожалуй, не видела даже у самой императрицы.
Она решила, что сейчас напролом действовать бесполезно. Но ведь все эти люди только что с дороги. Соответственно, как только всё немного успокоится, все улягутся отдохнуть, она сможет пробраться туда и посмотреть на него.
Собственно, всё вышло именно так, как она рассчитывала. Спустя несколько часов особняк затих, все разошлись по комнатам. Сама же Радмила, ступая осторожно, чтобы ничего не скрипело и не отдавалось эхом, едва ли не на цыпочках отправилась на третий этаж, в господские покои. Туда, где она чувствовала маленькую пульсирующую звёздочку.
По пути она осторожно дотрагивалась до сознания гвардейцев и просто помогала им тихонечко отправиться в дрёму. При этом она ощущала ток жизни повсюду и присутствие людей за дверью кабинета. Её ментальные возможности различили, как там тихим пламенем домашнего очага горела Рарогова. Там же рядом сияла спокойная, светлая уверенность Светозарова. Он ассоциировался с незыблемым лучом света, основательным и ярким.
Она пробиралась всё дальше и дальше. Ребёнок был совсем уже близко. Да, вокруг него было много нянек, но все они были уставшие, и им хотелось только одного: немного отдохнуть после долгой дороги. И Радмиле оставалось лишь слегка подталкивать их к этому, чтобы они устроились поудобнее и уснули. И тогда, убедившись, что все сопровождавшие малыша лица сладко спят, она пробралась к колыбели. Та была накрыта различными пологами для того, чтобы малыша не застудил сквозняк или не ослепил яркий свет, хотя сейчас и солнца-то толком не было. На колыбели были вырезаны руны, отгоняющие насекомых, обережные руны… и много чего. Но не это волновало Радмилу. Всё её внимание было сосредоточено на тихом сопении.
Когда Радмила отодвинула полупрозрачную шторку на колыбели, её сердце внезапно рухнуло куда-то вниз живота. Она поняла, что стоит и хватает ртом воздух, но при этом совершенно не может вдохнуть. У неё это просто не получалось. А всё потому, что перед ней в колыбели лежал не совсем ребёнок. У него была красная кожа, рожки на голове и небольшие копытца на ногах. Но при этом его бёдра были завёрнуты в пелёнку на манер подгузника, а он сам спокойно смотрел на девушку удивительно разумным взглядом. Кажется, он даже что-то агукал, но она ничего не слышала. Её сердце, несмотря на то, что упало куда-то глубоко вниз, шумным мотором стучало в ушах, оглушая.
Перед ней просто переворачивался весь мир. Рушилась с грохотом надежда на то, что у неё есть брат, о котором нужно заботиться. Она снова ощутила себя совершенно одинокой, никому не нужной. Но зато в голове её складывалась мозаика. Она отчётливо поняла, что под личиной её отца к императрице захаживал демон. Откуда бы он ещё столько всего узнал? И про залежи минералов, и про всё остальное.
То есть, он же захватил и использовал личину её отца, и в таком виде приходил домой к Радмиле. Но если родная дочь могла заметить отличие, то во дворце явно не заметили подмены. Таким образом, императрица думала, что проводит время с её отцом, а на самом деле почивала с высшим демоном.
И сейчас в качестве наследника престола был представлен его сын. Получается, что на престол должен был взойти демон! Из тех, против которого они борются. В душе Радмилы были только боль и непонимание. Если демоны займут трон и встанут во главе империи, то тут даже к гадалке ходить не надо. Империя не выстоит. Людям наступит конец рано или поздно.
Радмила поняла, что уже некоторое время совсем не дышит, и сквозь спазм наконец набрала в лёгкие воздух. Единственная мысль захватила всё её сознание: она думала только о том, что каким-то образом младенца нужно уничтожить. Ведь это же демон! Они не могут быть хорошими априори. После того, что прошлый демон собирался с ней сделать, после того, что он обещал её отцу, после всего того, что он натворил… Его отродье должно погибнуть. Его нельзя оставлять в живых.
Но в то же время с этой боролась и другая мысль: «Ведь это же ребёнок. Как можно? Он совсем маленький, — мысленно говорила она себе: — Как можно убить ребёнка?» И тут она поняла, что уже некоторое время держит в руках подушку. Она даже не помнила, когда взяла её. Невидящим взглядом она посмотрела на эту подушку и поняла, что нужно сделать совсем немного: взять и опустить эту подушку на лицо ребёнку.
А тот даже не кричал. Он смотрел на неё абсолютно серьёзными, во многом знакомыми ей глазами. Такими же холодными и сосредоточенными. Было только одно отличие: их обладатель не относился к ней, как к животному. Но это было неважно. Она должна закрыть их навеки.
Малыш с интересом разглядывал её, смотрел в глаза своей предполагаемой убийце, даже не боялся её. Внезапно он просто взял и улыбнулся. А в следующий момент его рожки и копытца исчезли. Это был уже самый обычный ребёнок.
У Радмилы натурально стал мутиться разум. Она держала в руках подушку, но не могла её опустить. Саму её начало трясти. И руки и ноги, будто через неё пропускали высоковольтный разряд. А из глаз внезапно брызнули слёзы двумя бесконечными потоками. И в этот момент дверь распахнулась, и в спальню ворвался Виктор фон Аден.
* * *
Лишь на секунду я остановился, увидев Радмилу, по щекам которой лились слёзы. Она выпученными глазами смотрела в колыбель, а в руках она сжимала небольшую подушку. Затем девушка посмотрела на меня. Я понял, что она ничего не видит. Переживая, что не успел, я подскочил к колыбели и увидел, что ребёнок внутри жив, но превратился в демонёнка.
И я подумал, что при всех своих знаниях могу понять мотивы Радмилы. Но в то же время искренне порадовался, что она не опустила эту подушку на голову младенцу. Видимо, всё-таки что-то живое, человеческое в ней есть. Как когда-то говорила мне Саламандра: «В тебе достаточно много человеческого, раз ты не убил демонёнка». И Аркви когда-то говорил мне, что, к счастью ненависть ко всем демонам не вытравила из меня всё живое, человеческое, нормальное. И тогда я спас Сати с ребёнком.
И сейчас Радмила, можно сказать, проходила точно такой же тест. Она держала эту подушку, хотя могла бы уже много раз прижать её к голове ребёнка и задушить его. Но она этого не сделала. Она стояла и рыдала, не понимая, что нужно делать.
Я шагнул к ней, обнял, вытащил из её закостеневших пальцев подушку и швырнул прочь. При этом она содрогалась в рыданиях, и из неё вдруг неостановимым потоком полились слова:
— Он же не человек! Он не человек! Его надо убить! — говорила она сквозь слёзы и всхлипы. — Демон! Демон, понимаешь? Он — ребёнок от того самого демона, который прятался под личиной моего отца и захаживал к императрице! Тот самый, который ищет какой-то непонятный минерал! Этот демон заставил моего отца ехать за этим минералом за тридевять земель! Иначе меня… меня пустят по кругу среди демонов я буду рожать им столько демонят, сколько потребуется, либо умру, как на первых родах, как и императрица! Эта демон! Его нужно уничтожить! Он не должен жить! Пойми!
— Всё нормально, — сказал я, прижимая Радмилу к себе и поглаживая по содрогающейся спине. — Ну да, он полудемон. Посмотри на его лицо.
Она повернула голову к колыбели:
— Ты видишь знак на лбу?
А там уже сквозь красную кожу явно просвечивал золотой знак: лежащий полумесяц с кругом над ним.
— Ты видишь на нём знак капища? Оно выбрало его своим проводником. Притом само капище сказала императрице, что он будет лучшим императором для этих земель. И будет о них заботиться, будет великим воином, будет держать меч в руках и защищать людей. Кто мы такие, чтобы спорить с силой земли?
— Нет! Ты ничего не понимаешь! — рыдала Радмила. — Ты просто не понимаешь, от кого этот ребёнок! Всё тот демон-менталист! Он пробрался под личиной моего отца. Когда отец пострадал в Тайном сыске, он пробрался под видом лекаря и под личиной моего отца ходил во дворец. Он искал там какой-то минерал. Он говорил, что если отец его не достанет, меня отправят на опыты — рожать этих демонов!
Тут она снова сбилась в истерику. Сумбур из её слов и мыслей лился непрекращающимся потоком, и она захлёбывалась то рыданиями, то словами:
— Неужели мы посадим его на трон? Его отец вернётся и будет при нём править, и мы все превратимся в демонический рассадник! Всех, кто с магическим даром, превратят в инкубатор! Ты не понимаешь, мы должны убить его!
— Успокойся, — сказал я. — Всё хорошо.
А про себя я уже начинал понимать, о ком конкретно идёт речь.
— Он шантажировал отца тем, что меня… превратит в инкубатор для таких вот…
Да, судя по всему, у меня теперь всё встало на свои места. По крайней мере, я понял, что именно коробило Радмилу, которая, несмотря на это, всё равно не смогла убить младенца.
— Знаешь что? — сказал я. — Давай успокаивайся. Ребёнок тебе ничего не сделает. Понятно? Ребёнка будем воспитывать. Как воспитаем, таким и будет. Если же он будет расти и проявлять кровожадную природу или что-то подобное, то убьём. А сейчас просто успокойся. Понятно?
Как известно, «успокойся» — это самое худшее слово для женщины. И Радмила начала скатываться уже в самую настоящую истерику.
— Ты не понимаешь! Он придёт! Он всех нас заставит! Он сильнее всех нас! Он сильнее любого мага-менталиста! Он заставил императрицу! Он всех заставил! Он всех приведёт к гибели!
— Так, — сказал я, взяв Зорич за руку. — Пойдём-ка со мной.
Мне пришлось силой тянуть Радмилу за собой. И в этот момент я услышал шаги за дверью. А когда мы выходили, в дверях уже стояла Горислава. Я прошёл мимо матери, провёл мимо неё зарёванную Радмилу и вывел прочь. Мать же подскочила к колыбели, кивнула, пробормотала:
— Ага, понятно, в демона, значит, превратился.
Забрала и укрыла, пока не проснулись остальные служанки. Ну, это я уже видел краем глаза, потому что вёл Радмилу за собой, как овечку на привязи. По этажам спустились вниз, вышли из резиденции, а она просто рыдала. И все, кто нам встречались, провожали нас буквально ошалевшим взглядом. Но я всем делал знак рукой: «Не акцентируйте на этом внимание».
Сначала я хотел отвезти её прямо в подвал старой резиденции, но вовремя вспомнил, что у неё нет пропуска. Поэтому мы остановились невдалеке, и я позвал:
— Евпатий! Евпатий, пойди-ка сюда, пожалуйста!
— Чего изволите, хозяин? — спросил домовой, проявляясь перед нами, а затем глянул на зарёванную Зорич. — Новая барышня, что ли, хозяин? Что-то вы совсем неразборчивые стали.
— Так, это тебя не касается, — сказал я. — У меня просьба к тебе. Принеси-ка мне из нашей кунсткамеры второй экземпляр из наших экспонатов.
— Ой, хозяин! — встрепенулся Евпатий. — Так он же испортится! У нас там специальные условия, хорошо стоит! Зачем таскать?
— Евпатий! — я добавил в голос приказного тона. — Давай, принеси. Девушке показать надо.
— Вот нормальные-то цветы показывают, а этот чёрт его знает что, — пробормотал домовой, и исчез.
Появился он минут через пять и с трудом тащил рогатую голову. Я взял её за рог и приподнял на уровень глаз Радмилы.
— Ну что, — спросил я, — это он вас шантажировал?
Девушка хотела что-то ответить, но растеряла все слова. Её глаза расширились до размера блюдца, и она смогла только вымолвить:
— Он… Он…
И кивнула.
— Ну всё, значит, — ответил я. — Больше он тебя не потревожит.
— Но как?.. Но где?..
Радмила находилась в полнейшем шоке.
— Так уж вышло, что я успел уничтожить его до того, как он покинул империю. Конечно, я не могу быть уверен, что он не передал никаких данных кому-то ещё, но во всяком случае сам империю он не покинул. Так что на данный момент ни тебе, ни твоему отцу, конкретно здесь, в империи, ничего не угрожает. Если где-то ещё неподалёку и ходил бы такой же высший демон, то у меня обязательно сработал бы определитель данной касты. А пока он ведёт себя очень тихо.
— А у тебя есть определитель демонов? — ошарашенно спросила Радмила.
— Ну а как ты думаешь, у меня появилась моя коллекция? — хмыкнул я. — Но сейчас тебе бояться нечего.
— То есть ты уже давно знаешь, что существуют разумные демоны? — произнесла Радмила.
— А ты знаешь, — сказал я, — что существуют высшие демоны, существуют и низшие демоны? Среди высших бывают очень даже неплохие. И, поверь мне, если ты просишь мою защиту, а ты её просила, и если мы обменяемся клятвами, ты будешь посвящена в тайны уже гораздо более серьёзного порядка. Без этого я тебе ничего рассказать не смогу. Знай: то, что сейчас происходит, — это лишь маленький пазл огромного полотна событий длительностью многих тысяч лет. Тут и пересмотр обороны нескольких империй, я бы сказал, едва ли не нескольких миров. И если ты в этом не будешь разбираться, то можно наломать таких дров, которых чуть было не наломала, стоя с подушкой над младенцем.
— Но он же — полудемон! — упрямилась Радмила.
— Точно, — кивнул я, — но он не единственный полудемон в моём кругу. Остальные пока действовали исключительно из благородных побуждений и защищали человечество. Поэтому сама должна понимать: родители обычно здесь ни при чём. Как воспитают — таким и вырастет.
— Но это же не просто полудемон, но ещё и менталист! — девушка искала любые доводы против него.
— Зато ему будут не страшны Молчащие, — хмыкнул я. — Такая вот ирония судьбы.
Радмила опустила голову. И тут мне стало её немного жаль.
— Но я всё равно рад, — ответил я, — что у тебя в душе не хватило ненависти, чтобы убить младенца. И знаешь, — проговорил я. — В своё время я прошёл такой же тест.
— В смысле? — спросила она, поднимая на меня покрасневшие глаза. — Тебя тоже заставили убивать ребёнка?
— Считай, что да, — ответил я. — Я видел рождённого демонёнка возле умирающей матери, и у меня был выбор: либо добить их, либо оставить в живых.
— И что ты сделал? — поинтересовалась Радмила.
— Они сейчас служат у меня, — ответил я. — Конечно, оставил в живых. Я же воин. А солдат ребёнка не обидит. Так и ты: ты тоже солдат, поэтому у тебя рука на ребёнка не поднялась.
Радмила, кажется, даже не знала, что и сказать. Я видел, что ей очень трудно совладать с собой. Она поднялась и сказала:
— Мне нужно подумать и всё переосмыслить.
— Подумай, — ответил я, — но только имей в виду: если у тебя язык случайно развяжется на разные ненужные темы, то по-хорошему гораздо проще будет зачистить память, чтобы ты не разболтала. Это в том случае, если ты не захочешь к нам присоединиться.
— Ты мне что, угрожаешь? — спросила Радмила.
— Нет, — ответил я. — Ты сама пришла ко мне просить защиты, а сейчас, когда я говорю тебе держать язык за зубами, либо в противном случае за последуют санкции, ты начинаешь обвинять меня в угрозах. Определись уже, а, Радмила. То есть пока, на данный момент ты здесь гость. Если начнёшь вести себя по-другому, разговор будет совсем иной. Если ты надеешься, что, как менталист, ты покинешь территорию и скроешься, то нет. Спешу тебя огорчить. За тобой теперь будет организован присмотр, скажем так.
— Откуда ты знаешь? — спросила Радмила. — Как ты догадался, что я менталист?
— Ну, ты думаешь, как я догадался, куда стоит бежать? Обнаружила ты себя. И не только ты.
С тем я её и оставил сидеть на лавке. Пусть посидит, подумает. Я же, ушёл от Радмилы в полной уверенности, что за ней присмотрят, чтобы она не натворила дел. Об этом я передал информацию Тагаю и попросил немного понаблюдать за девушкой.
— А что в целом отслеживать? — поинтересовался тот.
— Прямо сейчас у неё истерика, как у обычной девушки, — ответил я. — Проследи, чтобы не сбежала и на третий этаж резиденции не поднималась.
— А что вообще произошло? — спросил Тагай.
— Если в общих чертах, — проговорил я, — один из демонов, которого я укоротил на голову, спасая Росси, принимал личину её отца, а потом собирался превратить её в инкубатор для демонов.
Тагай даже присвистнул.
— Однако даже было из-за чего голову потерять.
— Ну, а ты как думаешь, — сказал я, — если бы тебе что-нибудь подобное предложили, и в красках расписали ещё?
— Ну да, — согласился со мной друг. — Дело было бы дрянь.
— А ты как думаешь, почему её так перекорёжило?
— Ладно, — ответил тот. — Присмотрю. Так и быть.
— Можешь Мирославу взять. Вместе с ней присмотришь.
— С ней не могу, — ответила Тагай. — Она пошла разговаривать с Костей. Говорит, их сейчас лучше не дёргать.
— И то хорошо, — ответил я.
— А ты, — сказал мне друг, — лучше сейчас вернись к матери.
— А в чём дело? — поинтересовался я.
— Да от неё такая волна тревоги идёт! Она едва ли панику сдерживает. Вернись к ней, что-то не так.
Я ускорился и поспешил обратно в резиденцию. Там поднялся на третий этаж и понял, что здесь многое изменилось с момента моего ухода. Всё было закрыто на все замки.
— Мам! — позвал я. — Мам, что происходит?
Мать отозвалась из кабинета:
— Витя, это ты? — спросила она.
— Да-да, я. Почему ты так закрылась? Что происходит?
— А ты сам как думаешь? — ответила на это мать.
— Открой дверь, пожалуйста, — попросил я. Она меня впустила.
На её руках я увидел этого демонического ребёнка. Теперь у меня была возможность его рассмотреть. На самом деле он был довольно милый: с небольшими красивыми рожками. При этом я заметил, что мать всё время оглядывается во все стороны, как будто постоянно всего опасается.
— Ты чего такая перепуганная? — спросил я.
— А разве нет причин? — мать посмотрела на меня, подняв брови. — У меня на руках — демон. Ни одна нянька, мамка или гвардейцы не должны это видеть. Как мы его будем вообще на трон сажать, если он будет в демоническом виде? Убьют его, а потом и нас заодно, как пособников и предателей! Конечно, я закрылась, чтобы никто ничего не видел.
— А почему до этого он был в человеческом виде? — спросил я.
— Судя по всему, когда его капище выбрало проводником, он стал человеком, — ответила мать. — И рядом с капищем он приобретает более человеческую природу, а так видимо нестабилен. И чем дальше от капища, тем меньше стабильности в его состоянии, и тем чаще его перекидывает туда-сюда.
— Дело, конечно, дрянь, — согласился я. — Но на самом деле не всё так плачевно, как тебе кажется.
— В смысле? — не поняла мать.
— Ну, есть у меня один амулет, — сказал я, — который скроет его природу, и будет он выглядеть как обычный ребёнок. Скажем, что это какой-нибудь подарок от императрицы был в честь дня рождения сына. Чтобы был защитный амулет, так сказать, от злых сил.
— Откуда у тебя такие вещи? — поинтересовалась мать.
— Лучше не спрашивай. Уж ты-то должна знать, откуда, с учётом всех моих связей. Это и не странно. Поэтому сейчас сидите здесь, не дергайтесь, а я принесу амулет.
Я подошёл к двери, а мать меня окликнула:
— Витя!
— Да? — оглянулся я. — Что такое?
— Спасибо тебе огромное, — она попыталась улыбнуться.
— Не за что, — ответил я. — Ты мне только одно скажи: почему ты вдруг решила принять сторону императрицы?
— Ну, сначала я это сделала чисто с женской точки зрения, — ответила мать. — Но императрица эту клятву подкрепила ещё одной информацией. Говорит, что где-то в архивах лежат исследования на тему секретных разработок учёных из аристократов, о том, как выкачивать силу из капищ и превращать их в огромные энергетические накопители, чтобы родовичи потеряли силу. А аристократы, так сказать, забрали её у нас, используя эти же самые кристаллы-накопители. А еще она мне рассказала то, что она не давала этому делу ход, так как являлась по духу родовичем, а не аристократом.
Мать покачала головой и поджала губы.
— Ну, и в зависимости от того, кто придёт к власти, варианты могут быть разные. Вот поэтому она и рассказала нам об этом. Нам необходимо будет ещё отыскать эти самые изыскания и уничтожить, чтобы никто ничего подобного не сотворил.
— М-да, — ответил я. — Если смотреть на ситуацию с этой точки зрения, выбора вообще не было.
— Вот именно, — ответила мать.
— Ну что же? Подожди меня здесь.
Я ушёл ненадолго и вернулся с амулетом. Как только я надел его на ребёнка, тот превратился в самого обычного младенца. Смотрел на меня и беззубо улыбнулся. Я, конечно, догадывался, что дети — источник постоянных проблем. Ада мне их доставила предостаточно в детстве, но этот ребёнок её явно заткнёт за пояс по всем показателям.
