Глава 5. День голосования
Крайние меры
Вбросы в день голосования – одна из самых эффективных стратегий в распоряжении фальшивого демократа, но она же представляет наибольший риск. Чтобы понять причину, вернемся ненадолго к кенийским выборам 2007 года и посмотрим, как там спровоцировали всплеск политического насилия. Как мы видели в главе 3, битва за президентское кресло в том году была особенно жаркой. У текущего главы государства, Мваи Кибаки, было много преимуществ благодаря положению – это связано с доступом к финансированию, рычагами контроля над государством и избирательной системой и т. д. Однако волна народного разочарования позволила его главному противнику, Раиле Одинге, повысить свой рейтинг в соцопросах. Когда 27 декабря началось голосование, многие эксперты говорили, что кандидаты идут практически вровень, но оппозиционные лидеры были уверены в успехе.
Волнение и предвкушение победы в лагере Одинги нарастали, когда начали поступать первые итоги. Поскольку они во многом были из протестно настроенных районов, оппозиция быстро начала лидировать. К концу первого дня подсчетов часть сторонников оппозиции уже готовились праздновать.
Но тем вечером и в последующие дни настроения сильно поменялись. Во-первых, упала скорость подсчета бюллетеней. Во-вторых, глава Избирательной комиссии Кении Сэмюэл Кивуиту публично признался, что не знает, где находятся многие из председателей участковых избирательных комиссий, и он опасается, что они могут мудрить с протоколами (подгонять цифры). Процесс подсчета и объявления результатов все затягивался, и все громче звучали обвинения в фальсификациях. Не дожидаясь итогов, оппозиция сообщила, что Кибаки укомплектовывает ключевые демократические институты страны своими людьми, и фактически заявила, что правительство планирует сфальсифицировать выборы, раз уж не вышло победить честным путем.
События 29 и 30 декабря лишь подтвердили это предположение. Внезапно поступила большая порция новых данных – почти все, что оставалось неподсчитанным, и результат Кибаки взмыл вверх. Социальное напряжение достигло апогея, а наблюдатели, включая одного из авторов этой книги, Ника, который изучал эти выборы, были насильно удалены из центрального избиркома. Тем временем Кивуиту бросился на верхний этаж и объявил, что победу одержал текущий президент, причем частным и международным СМИ запретили снимать это заявление.
Результат выборов и обстановка подсчета голосов потрясли всю страну. Впечатление, что исторически дискриминированные регионы сторонников Одинги обманули, лишь усилилось, когда эксперты из Европейского союза сообщили, что числа голосов за Кибаки, объявленные Центризбиркомом, в некоторых случаях существенно превышали итоги с местных участков. Выходило, что результат президента был искусственно завышен, чтобы набрать нужный уровень. В свою очередь, комбинация разочарования, обманутых надежд и этнической напряженности привела к открытым столкновениям на национальной почве, которые мы обсуждали в главе 3. В них погибло более 1000 человек.
Пример Кении демонстрирует два очень важных момента касательно вбросов. С одной стороны, такой способ победы чреват проблемами, поскольку его легко заметить, и он получает большой резонанс. Более того, это добавляет непредсказуемости, сложно гарантировать, что все пройдет гладко. Политические лидеры не всегда заранее понимают, сколько голосов нужно добросить, чтобы одержать победу, так что всегда есть риск добавить слишком мало. Кроме того, в случае разоблачения текущую власть ждут международный позор и внутренние раздоры. По этим причинам наиболее эффективные авторитарные лидеры не полагаются на подобную стратегию. В таких странах, как Казахстан и Руанда, выборы фальсифицируются задолго до дня голосования (см. цифры по нарушениям в день голосования в Приложении 13).
Однако, с другой стороны, пример Кении также показывает, что подлог в последний момент может сойти президенту с рук, даже если наблюдатели его зафиксировали. Как и во многих странах, в Кении пересчет голосов на президентских выборах связан с большими логистическими трудностями: в голосовании участвуют 9,8 млн избирателей; когда члены участковых избирательных комиссий расходятся по домам, урны остаются без присмотра, и тут уже ничего не поделаешь. Как следствие, мы никогда не узнаем реальный результат голосования, и по сей день ведутся споры на тему того, какой кандидат на самом деле набрал большинство голосов.
Что нам известно, так это дальнейшие попытки замять общественный конфликт. Период политической нестабильности в начале 2008 года привел к тому, что международные силы выступили посредниками в переговорах и достигли компромиссного соглашения. Согласно ему, президент Кибаки оставался на посту и контролировал самые влиятельные министерства. Одинга был вынужден смириться с менее значимой ролью премьер-министра, чьих полномочий хронически не хватало для реальных реформ: этот пост был создан по решению парламента и не опирался на конституцию. Когда в 2013 году подошли следующие выборы, оппозиция получила меньше поддержки, чем в 2007 году. Таким образом, Кибаки и его союзники в целом вышли сухими из воды и не понесли наказания за подрыв избирательного процесса на глазах международных наблюдателей и СМИ.
Учитывая электоральные результаты в Кении, неудивительно, что различные правительства годами обращаются к этому инструменту. Однако его реализация не так проста, как кажется. Чтобы избежать ошибок, допущенных Кибаки, многие авторитарные лидеры по всему миру жульничают осторожно: обеспечивают себе победу, но в скромных и правдоподобных размерах. Такой результат максимально комфортен: он способен деморализовать политических противников и в то же время не вызывает у наблюдателей желания копнуть поглубже. А вот оглушительная победа часто приводит к подозрениям. Как выразился президент Беларуси Александр Лукашенко, говоря о выборах 2006 года (о чем мы еще поговорим в 6 главе): «Я признал <…>, что мы сфальсифицировали выборы <…>. Я приказал поменять результат с 93 % до примерно 80 % <…>, потому что чисто психологически больше 90 % люди уже могут не принять».
Однако правильно рассчитать объем вбросов – отдельное искусство. Дело в том, что в большинстве случаев фальсификации с бюллетенями не зависят от единственного человека, который садится и точно все высчитывает. Текущей власти приходится полагаться на «сотрудничество большого количества местных работников», которые действуют в весьма нестабильных обстоятельствах. С одной стороны – параноидальный политический лидер, с другой – стремящиеся выслужиться чиновники, и порой это сочетание приводит к феномену избыточных фальсификаций. В этом случае партийные функционеры настолько стараются угодить начальнику, а он так боится прохлопать выборы, что финальный результат вызывает разве что смех. Явно искаженные итоги лишь ослабляют легитимность правящей партии.
