Слабые места цифровых устройств для голосования заставляют нас поднять вопрос: что можно сделать, чтобы защитить базовые принципы демократической системы? В январе 2017 года Джей Джонсон, министр внутренней безопасности США, отнес избирательную аппаратуру и базы данных к «особо важной инфраструктуре», составляющей неотъемлемую часть национальной безопасности США. Может показаться странным, что терминалы для голосования причислили к той же категории, что атомные электростанции, но в подлинных демократиях выборы определяют то, как будут приниматься все остальные решения. В результате они становятся суперуязвимостью, той сферой, где вмешательство и фальсификации в силах полностью исказить политический курс всей страны.

Учитывая вышесказанное, равнодушие администрации Трампа к цифровым уязвимостям поражает, что бы за ним ни стояло – невежество или нечто похуже. Даже собственный генеральный прокурор Трампа Джефф Сешнс говорил об этом, выступая перед Конгрессом в октябре 2017 года. Это кажущееся безразличие вместе с тем, что обеспечение безопасности выборов часто ложится на плечи штатов, которые относятся к этой ответственности совершенно по-разному, означает, что промежуточные выборы 2018 года и федеральные 2020 года (включая президентскую гонку) могли взломать.

Что особенно разочаровывает, так это наличие разных защитных стратегий, которые можно опробовать уже сейчас. На другом конце земного шара Индия заявила, что разработала защищенные от взлома терминалы для голосования. Внутреннее устройство машин впечатляет: каждый голос хранится на отдельном микрочипе, что оставляет взломщикам единственную возможность изменить результат – физически заменить чипы. Это само по себе непросто. Вдобавок индийские власти позволяют кандидатам либо их представителям пломбировать оборудование воском и печатью, чтобы легче заметить, если одно из устройств было вскрыто. Увы, исследователи из Мичиганского университета сконструировали специальный прибор на основе технологии Bluetooth и выкрали голоса из терминала, не вскрывая его физически. Как мы видим, даже самые неординарные технические решения нужно проверять на уязвимость.

Чтобы справиться с этим вызовом, правительствам нужно возвести кибербезопасность в ранг национального приоритета. Ученые, как уже упомянутые исследователи из Белферовского центра в Гарварде или Мичиганского университета, могут помочь избирательным комиссиям выработать лучшие методики, которые затем можно внедрять на международном уровне. Это позволило бы создать защитный буфер для электоральной инфраструктуры, отслеживать и отражать потенциальные атаки.

Более того, каждый элемент избирательного процесса нужно проверять на регулярной основе, а не только в случаях, когда между кандидатами оказался небольшой разрыв. Например, многие американские штаты проводят пересчет голосов лишь в случае, когда перевес одной стороны не превышает определенного порога, например 0,1 или 0,5 %. Зная это, хакеры могут сфальсифицировать такой разрыв между кандидатами, чтобы система безопасности не сработала, – скажем, 0,15 или 0,55 %. Для противодействия такому мошенничеству чиновники, ответственные за организацию выборов, должны проводить периодическую ревизию всех этапов, начиная от базы данных со списками избирателей и заканчивая итоговым протоколом. Это, безусловно, увеличит расходы. Но если не предпринять защитных мер, страна, лишившись своей демократической основы, заплатит куда дороже. С этой точки зрения периодическая полная ревизия стоит своих денег, поскольку приносит обществу стабильность и уверенность в справедливости голосования.

Дальше мы сталкиваемся с фундаментальным вопросом: насколько в целом оправданно использование цифровых выборов и подобных форм электронной демократии? Может быть, они создают столько новых рисков и расходов, что не стоят того? Мы вернемся к этому вопросу в заключении. Уже сейчас 3 из 14 стран, которые успели поэкспериментировать с электронными голосованиями, отказались от них (см. Приложение 16).

Фейковые новости только осложняют и без того непростую ситуацию. Группы гражданских активистов начали бороться с ними, создав целый ряд сайтов для фактчекинга и опровержения недостоверных новостей. Например, проект Africa Check занимается этим в масштабах всего континента: его целью является не только проверка содержания новостей и политических заявлений, но и продвижение ответственной журналистики в целом. Это часть более широкой Международной сети фактчекинга (International Fact-Checking Network), которая объединяет несколько рабочих групп как из авторитарных, так и из демократических стран по всему миру.

Всем этим инициативам можно лишь порадоваться, и им определенно удалось сделать общество более внимательным и информированным. Однако печальная реальность заключается в том, что эти прекрасные сайты с достоверной информацией получают куда меньше посещений и репостов, чем те истории, которые они стараются опровергнуть. Кроме того, в более авторитарных регионах, где правительство жестко контролирует информационное поле, опровержения ложных сообщений вряд ли попадут в государственные СМИ, а значит, достигнут лишь небольшого процента населения.

Отсюда можно сделать вывод – проблему стоит решать коренным образом. И действительно, социальные сети уже начали экспериментировать с различными стратегиями, чтобы обличать недостоверную информацию и мешать ее распространению. Facebook пробует включать в пост данные об источнике информации, чтобы читатели видели новость в контексте, а Google внедрил инструменты, позволяющие пользователям жаловаться на контент, вводящий в заблуждение, и встраивать программное обеспечение для фактчекинга, чтобы первыми в поисковой выдаче появлялись более достоверные сайты. Эти инициативы обещают изменить баланс в пользу фактологически правильных новостей. Но нам предстоит еще долгий путь. Недавнее исследование газеты «The New York Times» обнаружило, что уже в октябре 2017 года Google размещал рекламу сайтов с фейковыми новостями – где бы вы подумали – на порталах фактчекинга.

Однако информационные вбросы и попытки фальсифицировать выборы через манипуляцию информационными потоками не всегда приносят политикам желаемый эффект. Когда эти стратегии подводят либо попросту не могут компенсировать падение рейтинга правительства, на помощь приходят другие инструменты. И мы, наконец, обращаемся к, возможно, самой известной форме фальсификаций – вбросам бюллетеней.