Глядя на уязвимости, обнаженные цифровыми новшествами на выборах, мы должны осмыслить, как ситуация дошла до такого тупика. Изначально цифровую революцию горячо приветствовали: в ней видели огромную демократизирующую силу, которая поменяет правила игры и уравняет в возможностях граждан и автократов. Часто утверждалось, что информационные потоки будет сложнее контролировать. Кто-то даже полагал, что теперь авторитарным режимам придется защищать себя. Аналитики предсказывали, что тиранов отныне будут свергать твитами, а преступления деспотических режимов будут обличаться на Facebook.

Этот оптимизм не беспочвенен, но за энтузиазмом по поводу демократичности информационных технологий общество не заметило, что цифровые платформы могут превратиться в еще одно поле боя, а вовсе не в орудие, которое будет поражать исключительно фальшивых демократов. И в самом деле, деспотические лидеры показали отменную приспособляемость и научились использовать киберпространство себе на пользу. Инструмент оказался нейтрален: он обретает смысл лишь в чьих-то руках.

К сожалению, расцвет фейковых новостей, как правило, подрывает доверие общества к ключевым институтам в целом, включая традиционные СМИ и непосредственно элементы государственной машины. Когда становится трудно отличить правду от лжи, граждане начинают сомневаться в надежности официальных структур страны. Очевидно, что люди способны отделить более достоверные источники информации от менее достоверных. Есть также свидетельства, что в целом фейковые новости повысили скептицизм граждан и снизили доверие к государственным органам – они больше не авторитет для аудитории.

Эта проблема характерна и для демократических, и для авторитарных стран. Согласно опросу 1000 респондентов, проведенному в Великобритании в 2017 году, лишь 20 % людей были уверены, что новости, которые они читают, – настоящие. Если автократы могут достичь того же эффекта, это даст им огромное преимущество: фальшивые демократии легче удерживают руль, если им удается опорочить и подорвать авторитет независимых источников информации, которые бросают вызов официальной линии.

Вспомним президентские выборы в США в 2016 году. Как мы видели, оттуда можно вынести несколько важных уроков. Манипуляции информационным фоном и новостным потоком – как реальным, так и сфабрикованным – ощутимо добавили популярности Дональду Трампу. Помимо этого, та кампания вынесла на поверхность слабые места американской электронной инфраструктуры. Даже если на данный момент нет доказательств, что результаты были подменены, риск цифровых взломов никуда не девается. Разумеется, США – не автократия, а Трамп не был на тот момент действующим главой государства, однако об этом кейсе стоит задуматься, потому что это самые перспективные и качественно задокументированные цифровые манипуляции из доступных нам на данный момент. По большому счету, американский опыт представляет собой модель, которой могут и будут пользоваться авторитарные лидеры, при этом из-за цензуры и задавленной независимой журналистики их станет труднее обнаружить.

Согласно единодушным выводам американских разведывательных ведомств, большинство избирательных вмешательств в ходе кампании было организовано российским правительством, вероятно, по распоряжению президента Владимира Путина. Однако это были не единственные агенты влияния: далее мы увидим, что среди них оказались даже подростки, мотивированные исключительно деньгами.

Чтобы примерно представлять, как это работает, перенесемся в Велес, небольшой македонский городок с населением 40 тыс. человек, приютившийся среди зеленых холмов на берегах реки Вардар. Вряд ли вы раньше о нем слышали – скорее всего, вам мало что известно и о самой Македонии. Но в чем мы уверены, так это в том, что вам на глаза попадались статьи, написанные в Велесе – на «фабрике троллей», которая могла придать кандидату Дональду Трампу решающее ускорение на пути к Белому дому. Конечно, часть липовых историй, состряпанных в Велесе, ударила и по самому Трампу. Фабрики фейковых новостей по всему миру работают не по идейным соображениям, а исходя из того, сколько кликов получит их сайт, наспех сделанный на коленке.

В феврале 2016 года македонский подросток запостил на своем сайте вымышленную заметку в стиле желтой прессы. В заметке утверждалось, что Дональд Трамп пристал к кому-то из присутствующих во время митинга и ударил его по лицу. Это была неправда. Но история разлетелась по соцсетям, и подросток заработал $150 на рекламных кликах, которые сгенерировал этот сомнительного качества контент. В то мгновение он решил бросить старшую школу и посвятить все время созданию и распространению фейковых новостей об американских выборах. Вскоре производство вымышленных историй встало на поток, и деньги потекли рекой.

К октябрю Велес приютил уже более ста сайтов протрамповской направленности. Там можно было встретить такое потрясающее чтиво, как «Папа Римский Франциск запрещает католикам голосовать за Хиллари Клинтон» и «Всплыли доказательства, что Обама родился в Кении – Трамп все это время был прав!». Один семнадцатилетний парень, работавший на фабрике фейковых новостей в Велесе, рассказал порталу «BuzzFeed News», что равнодушен к Трампу, Клинтон и вообще политике. Его мотивировала любовь к музыке: парень хотел купить оборудование для занятий творчеством. Оказалось, что дурачить американских избирателей – это шаг к достижению цели: «Я запустил сайт, чтобы поднять деньжат. В Македонии очень слабая экономика, а подросткам запрещено зарабатывать, поэтому нам пришлось искать выход самостоятельно. Я музыкант, но не могу позволить себе нужную технику. Здесь, в Македонии, доходов от небольшого сайта хватает на очень многое». Невозможно утверждать, сколько именно человек прочитали выдуманные истории, часть из которых могла быть создана македонским тинейджером-меломаном, но даже приблизительные цифры приводят в замешательство. На одном Facebook это 126 млн человек.

Разумеется, не все сфабрикованные новости созданы македонскими ребятами. Кое-что сочинили молодые люди за двадцать, проживающие в Румынии, и студенты из Грузии, например Бека Лацабидзе. Одна из его статей рассказывала, что Мексика закроет въезд американцам, если Трамп станет президентом. История стала вирусной и позволила автору наконец оплатить долгожданную учебу. И конечно, не все фейковые новости пришли к нам из-за рубежа. Одна американская компания под названием Disinformedia, к примеру, зарегистрировала доменные имена, которые можно было спутать с серьезными новостными порталами: washingtonpost.com.co и usatoday.com.co. Они размещали даже опровергнутые истории, хотя некоторые из этих американских писак руководствовались не только деньгами, но и личными убеждениями. Но каково бы ни было происхождение этого народного творчества, эта конвейерная лента, несомненно, оказала большое влияние на то, как избиратели воспринимали избирательную кампанию в целом и кандидатов в частности.

62 % взрослых американцев сообщили, что получали как минимум часть новостей в 2016 году из социальных сетей. Не то чтобы это было плохо само по себе. В конце концов, новые медиа циклично заменяют старые: подобным образом массовая печать в XIX веке приманила граждан к газетам, а потом и сама сдала позиции перед новыми изобретениями: радио, затем телевидением, а теперь – интернетом. Но социальные сети выводят информационное поле на новый и невиданный до этого стихийный уровень. В 2016 году вирусные фейковые новости собрали больше репостов, чем вирусные реальные. Сам масштаб распространения дезинформации поражает воображение. Исследование 2017 года проанализировало 115 сфабрикованных историй, которые укрепляли повестку Трампа, и 41 историю, сфабрикованную в пользу Клинтон. Было установлено, что пользователи Facebook репостнули эти 156 статей в общей сложности 37,6 млн раз. Каждый из этих репостов появлялся в ленте фейсбучных друзей пользователя, многократно повышая его потенциальный охват. «BuzzFeed» проделал тщательный анализ соцсетей в период кампании и обнаружил, что ряд фейковых новостей затмили по популярности многие правдивые новости – например, когда газета «The New York Times» объявила, что Дональд Трамп задекларировал убытки в размере почти триллиона долларов, что следовало из его неопубликованной налоговой отчетности.

Все это заставляет задуматься: а может ли быть так, что информационный мусор, идущий с обеих сторон, в конечном счете взаимно нейтрализуется? Или все-таки всегда есть сторона, выигравшая от такой войны больше? Из 20 фейковых новостей с наибольшими репостами на финальном этапе президентской кампании 17 откровенно подыгрывали Трампу либо нападали на Клинтон. Как показали многократные анализы после выборов, новости-подделки в пользу Трампа были наиболее эффективными – частично из-за демографического профиля аудитории Трампа, а частично потому, что к их распространению приложила руку Россия (детали чуть позже). Первое место хит-парада заняло абсурдное сообщение, что Трампа поддержал Папа Римский Франциск, а вслед за ним шла фееричная история о том, как Хиллари Клинтон продавала вооружение террористической организации ИГИЛ, . Обе истории, получившие по миллиону реакций на Facebook, оказались полной выдумкой. Конечно, многие люди должны были догадаться, что эта информация недостоверна, но кто-то же и поверил. А ведь другие выдумки были состряпаны гораздо правдоподобнее.

Может сложиться впечатление, что эти фейковые истории стали вирусными совершенно спонтанно, но это не так. Произошло пересечение нескольких тенденций: македонские подростки, стремящиеся к быстрым деньгам, оказались в одной упряжке с геополитическими манипуляциями Кремля. Фабрики фейковых новостей, сами того не ведая, стали соучастниками самой высокопоставленной кампании по цифровому вмешательству в выборы, предпринятой крупным государством в современной истории. Если верить анализу американских спецслужб, Владимир Путин стремился повлиять на выборы, чтобы помочь Дональду Трампу стать президентом. Этот вердикт был вынесен, несмотря на бессмысленные возражения Трампа, что «это мог оказаться кто угодно» – даже, как он предположил, какой-нибудь толстяк из Нью-Джерси, валяющийся в кровати с ноутбуком. И так сошлись звезды, что посреди президентской кампании эти лежебоки случайно сколотили мощную команду против Хиллари Клинтон.

Пусть некоторые фальшивые истории сделаны явно без изящества, однако пути их распространения весьма замысловаты. С помощью компьютерных алгоритмов можно определить, какие сообщения лучше всего подействуют на ту или иную аудиторию. Если вы ежедневно ищете в интернете объявления о вакансиях, вас больше всего затронет агитация экономической направленности. Если же, согласно вашему цифровому профилю, вас беспокоят межкультурные конфликты, вы зацепитесь за статьи об иммиграции или ИГИЛ. Посты, по которым вы кликали в прошлом, подсказывают цифровым махинаторам, как на вас можно повлиять в будущем.

Эти манипуляции настолько выверены и индивидуальны, что это не может не удивлять. Но таргетированная агитация уже существует. В журнале «Time» в прошлом году упоминался случай, как российский солдат, находящийся в Украине, в одной из групп Facebook выдавал себя за 42-летнюю американскую домохозяйку. С другими участниками группы он общался по заранее составленным сценариям. И во многих случаях российские оперативники, работающие на различные отделы ГРУ (крупнейшей российской службы внешней разведки), создавали сообщения, направленные на конкретные социальные группы, а дальше эти материалы разлетались через ботов по социальным сетям. Кстати, по оценкам исследователей из Университета Южной Калифорнии, каждый пятый твит политической тематики за последние два месяца президентской кампании в США был написан не людьми, а ботами по алгоритмам.

Но в других странах последствия фейковых новостей и цифровых фальсификаций могут оказаться еще хуже. Некоторые обозреватели отмечают, что обилие противоречивых данных, доступных гражданам в наше время, привело к появлению феномена постправды. В мире постправды информация подвергается такому сомнению, что уже никого не способна убедить, а избиратели действуют во многом под влиянием эмоционального отклика на конкретную проблему или политического деятеля. Термин «постправда» впервые был использован драматургом Стивом Тесичем в 1992 году в статье о скандале «Иран – контрас» и войне в Персидском заливе, где он выразил тревожную мысль: «Мы как свободные люди свободно решили, что хотим жить в мире постправды». Однако термин вошел в обиход лишь после победы Трампа на республиканских праймериз, после чего стал таким популярным, что в 2016 году был выбран словом года по версии Оксфордского словаря.

В некоторых регионах наступление эры «политики постправды», даже в виде отдельных элементов, сулит новые проблемы, поскольку играет на руку авторитарным лидерам. В мире, где любую информацию можно подвергнуть сомнению, куда легче отвертеться от обвинений в электоральных фальсификациях и выдать сфабрикованный результат за легитимный. Примечательно, что Тесич упоминал такую перспективу в своей статье почти 30-летней давности. Говоря об американцах, он сделал вывод: «Мы быстро превращаемся в прототип народа, о котором тоталитарные чудовища могут только мечтать. Всем диктаторам сегодня приходится не покладая рук подавлять правду. А мы собственными действиями показываем, что это больше не требуется: мы сами научились лишать правду всякого значения». Это не новая идея. В пророческом романе Джорджа Оруэлла «1984» описан мир, где тоталитарная власть держится на том, что полностью определяет, что считается правдой, а что – нет, и даже может произвольно менять эти факты, принуждая граждан принимать очевидно неверные утверждения. В авторитарных режимах это часто проявляется в нелепых культах личности вокруг деспотов. Именно по этой причине северокорейскому народу говорят, что Ким Чен Ир изобрел гамбургеры, а его сын Ким Чен Ын начал водить машину в три года. Когда фактами можно крутить как угодно, изобретать их и отменять по желанию, в стране гораздо легче установить авторитарную власть.

К примеру, сирийский президент Хафез аль-Асад построил выходящий за рамки разумного культ личности, который унаследовал его сын Башар. Полицейское государство проникло во все сферы жизни, сомнение в любом заявлении властей могло запросто закончиться заключением и пытками. В таком контексте, где единственный вес имеет правда, объявляемая семьей Асада, нетрудно догадаться, как картонные президентские выборы заканчивались победой в его пользу с результатом 99,7 % (в 2000 году) и 99,8 % (в 2007). А в 2014 году его народная поддержка опустилась до невероятных 88,7 % – в тот период в стране разворачивалась одна из самых кровавых гражданских войн в современной истории.

Выборы 2014 года примечательны тем, что с их помощью режим попытался придать себе легитимности, пока его лидер уничтожал собственный народ химическим оружием и ковровыми бомбардировками. Судя по всему, в послевоенное время сирийский режим постарается притвориться фальшивой демократией и снова возьмется за фальсификацию выборов, чтобы подвести бюрократическую основу под авторитарную реальность. Глядя на снижение результата с 99,8 до 88,7 %, мы можем предположить, что правительство догадалось: если делать фальсификации правдоподобнее, эффект будет несколько лучше (в главе 5 мы еще обсудим этот момент подробнее). Когда авторитарные лидеры в условиях мира постправды могут контролировать поток информации таким образом, им даже не придется столько фальсифицировать на самом голосовании. Промывание мозгов и страх сделают свое дело.

Более того, цифровые инструменты можно использовать, чтобы остудить несогласных, сделав так, что люди начнут цензурировать себя сами и станут избегать протестных высказываний. Например, в Китае – одной из немногих стран, которая не проводит общегосударственных выборов, – правительство развивает систему «социального рейтинга». Этот рейтинг основан главным образом на онлайн-активности, и он падает, если люди поддерживают несогласных или выступают в соцсетях против властей. На данный момент внедрение этой системы отложено. Но с высокой вероятностью подобные инструменты из арсенала автократа станут все более популярными в будущем, в том числе потому, что правительства по всему миру берут пример с Китая, когда дело касается интернет-цензуры и внедрения карательного законодательства в сфере соцсетей. Согласно недавнему исследованию Стэнфордского университета, авторитарные лидеры перенимают репрессивные тактики друг у друга. Это привело к появлению нескольких компаний, которые предоставляют фальшивым демократиям целый ряд услуг в сфере отслеживания и цензуры интернет-активности. В результате этого, по прогнозу Жаклин Керр, нас ждет настоящая эпидемия «цифровых диктатур».