Прежде чем мы рассмотрим разные тактики для снижения этого типа фальсификаций, стоит задуматься о том, что не все последствия скупки голосов негативны, а значит, и отказ от нее может дать неоднозначные результаты. Да, искоренение этой порочной практики однозначно повысит справедливость выборов, но в краткосрочном периоде мы также можем столкнуться с неожиданными побочными эффектами. Как указал политолог Фредерик Шэффер, люди привыкают к «благодарности» за посещение избирательного участка, и, если они обнаружат, что стимула больше нет, им расхочется голосовать, а это скажется на явке. По крайней мере в краткосрочной перспективе низкая явка подрывает легитимность правительства, что запускает целый каскад новых сложностей.

На данный момент многие новые, неокрепшие демократии отмечают более высокую явку, чем в старых и развитых демократических системах. Частично это объясняется массовыми вбросами бюллетеней (см. главу 5) и тем, что люди еще не пресытились этим явлением. Но можно предположить, что материальная мотивация тоже играет роль – привлекает людей к избирательным урнам. Например, в Малайзии жесткая конкуренция вместе со скупкой голосов смогла задрать явку до 85 % – наивысший показатель за всю историю страны. Сравним с США, где, как мы видели в главе 1, выборы 2014 года в Конгресс заинтересовали лишь 36 % граждан.

Читатели могут возразить: «И что тут страшного? Какова ценность избирательной активности, если она создана подкупом?» Но такой ответ слишком поспешен: в мобилизации избирателей есть большой смысл. В конце концов, один из главных аргументов этой главы состоит в том, что голосующие не всегда выполняют свою часть сделки, а значит, их участие нельзя свести к банальной экономической транзакции. Как минимум часть граждан, которых заманили на участок сувениром, проголосовала исходя из собственных соображений: в противном случае эти люди остались бы дома.

Более того, недавние исследования показали, что голосовать со временем входит в привычку. Из тех, кто впервые пришел на выборы в ЮАР следом за установлением многопартийной системы в 1994 году, большинство снова пришло на избирательные участки на вторых выборах 1999 года. И напротив, люди, достигшие возраста голосования к первым выборам, но проигнорировавшие их, практически не участвовали в голосовании и четыре года спустя.

Частично это объясняется определенными факторами, обусловливающими степень заинтересованности гражданина в политике – например, проживание рядом с другими избирателями, возраст и образование, поэтому стабильность поведения конкретных групп понятна. Но также дело и в том, что первоначально людей отпугивает от голосования множество препятствий: один не знает, где расположен участок, второй стесняется, что не справится со всей процедурой, другому кажется, что это займет слишком много времени, третий боится ошибиться. В этом контексте опыт первого голосования чрезвычайно важен, поскольку помогает человеку преодолеть длинный список сомнений и тревог. А это, в свою очередь, повышает вероятность того, что человек проголосует и в следующий раз.

Один из выводов этого исследования заключается в том, что, даже если механизм привлечения избирателя на участок небезупречен, он может оставить позитивный и длительный след в политической культуре целых сообществ. С учетом этого соображения нужно искать баланс между усилиями по борьбе со скупкой голосов и другими мерами, сохраняющими явку.