Глава 9. Опосредование: в поисках механизма действия

В обычном языке у вопроса «Почему?» есть по крайней мере две версии. Первая прямолинейна: вы видите воздействие и хотите знать причину. Ваш дедушка в больнице, и вы спрашиваете: «Почему? Откуда у него инфаркт, если он выглядел таким здоровым?»

Но есть и другая версия вопроса «Почему?», которой мы задаемся, когда стремимся лучше понять связь между известными причиной и следствием. Например, мы сделали наблюдение, что лекарственный препарат В предотвращает инфаркты. Или, как Джеймс Линд, узнаем, что плоды цитрусовых помогают избежать цинги. Человеческий разум неугомонен — нам надо знать больше. Вскоре мы начинаем задавать вопрос «Почему?» в его второй версии: каков механизм, благодаря которому плоды цитрусовых предотвращают цингу? Эта глава сосредоточена как раз на этой, второй версии «Почему?».

Поиск механизмов действия очень важен как для науки, так и для повседневной жизни, потому что различные механизмы требуют различных действий в случае, если обстоятельства меняются. Допустим, у нас кончились апельсины. Зная механизм их действия, мы тем не менее предотвратим цингу — нам просто понадобится другой источник витамина С. Но, если мы не знаем этого механизма, у нас может возникнуть идея попробовать использовать для этого бананы.

Ученые называют «Почему?» вот этого второго типа словом «опосредование». Вы можете увидеть в научном журнале фразу вроде «Влияние препарата B на риск инфаркта опосредовано его влиянием на артериальное давление». Это утверждение описывает простую каузальную модель: препарат В → артериальное давление → риск инфаркта. В этом случае изучаемое вещество снижает слишком высокое АД, что в свою очередь уменьшает риск инфаркта (биологи обычно используют другой символ — A —| B, когда причина А ингибирует следствие B, но в работах по причинности традиционно применяют обозначения А → В, как для позитивных, так и для негативных каузальных воздействий). Аналогично характеризуется механизм воздействия плодов цитрусовых на цингу каузальной моделью цитрусовые → витамин С → цинга.

Относительно медиаторов у нас возникают определенные типичные вопросы: отвечает ли медиатор за весь эффект? Действует ли препарат В исключительно за счет снижения артериального давления, или, возможно, задействованы также и другие механизмы? Распространенный тип медиатора в медицине — это эффект плацебо: если некое вещество приносит пользу только благодаря вере пациента в его эффективность, большинство врачей сочтет его неэффективным. Опосредование — важная концепция также и в юриспруденции. Если мы зададимся вопросом, дискриминирует ли некая компания женщин, выплачивая им меньшее жалованье, нежели мужчинам, мы поднимаем проблему опосредования. Ответ зависит от того, насколько наблюдаемая разница зарплат вытекает непосредственно из пола кандидата на рабочее место, или же она связана с полом косвенно, будучи опосредована такими переменными-медиаторами, как квалификация, которую работодатель уже не в состоянии контролировать.

Все приведенные выше примеры вопросов требуют четкого умения различать суммарное воздействие, прямое воздействие (которое не проходит через переменную-медиатор) и косвенные воздействия (которые как раз проходят). В прошлом столетии ученым было сложно даже дать этим терминам точное определение. Связанные по рукам и ногам жесткими табу на слово «причинность», некоторые из них пытались определить опосредование, избегая каузальной лексики. Другие полностью отказались от анализа медиации и объявили концепцию прямого и непрямого воздействия «скорее вредной, чем полезной для ясности статистического мышления».

Мне лично опосредование тоже не далось без борьбы, однако и принесло едва ли не самый крупный успех в моей карьере, потому что сначала я ошибался, но, учась на своих ошибках, нашел неожиданное решение. Некоторое время я полагал, что непрямые воздействия лишены оперативных последствий, потому что их, в отличие от прямых эффектов, нельзя определить в терминах интервенций. Прорыв наметился тогда, когда я осознал, что для этого подойдут термины контрфактивных высказываний и что у них могут быть важные стратегические последствия. Их реально численно оценить только после того, как мы поднимемся на третью ступень Лестницы Причинности, и поэтому я поместил их в конец этой книги. Опосредование, или медиация, расцвела в новом окружении и позволила нам оценить численно, иногда из голых данных, ту часть воздействия, которая опосредуется любым выбранным путем.

Понятно, что благодаря их контрфактивным одеяниям, непрямые воздействия остаются несколько загадочными даже для признанных лидеров Революции Причинности. Я уверен, что их очевидная польза, однако, постепенно одержит победу над все еще сохраняющимся недоверием к метафизике контрфактивного. Вероятно, их можно сравнить с иррациональными и мнимыми числами: те тоже сначала вызывали у людей некоторый дискомфорт (отсюда и термин «иррациональные»), но постепенно их полезность превратила этот дискомфорт в восторг.

Чтобы проиллюстрировать это положение, я приведу несколько примеров того, как исследователи в рамках различных научных дисциплин почерпнули полезные идеи из анализа опосредования. Один исследователь занимался проектом реформы образования под названием «Алгебра для всех», который сначала казался провальным, но позже достиг успеха. Исследованию, посвященному применению жгутов во время военных действий в Ираке и Афганистане, не удалось показать, что это давало какие-либо преимущества; аккуратный анализ опосредования объясняет, почему эти преимущества оказались скрыты. Таким образом, в последние 15 лет Революция Причинности открыла простые и ясные правила оценки того, какая часть эффекта обусловливается прямым, а какая — косвенным воздействием. Она превратила опосредование из нечетко сформулированной концепции с сомнительной надежностью в популярный и широко используемый инструмент научного анализа.