ГЛАВА 18
Крик стеганул его шипастой стальной многохвостой плетью. Маан в первый раз слышал, как жена кричит, и звук этот, раздирающий барабанные перепонки, вибрирующий, визжащий, заставил его глухо зарычать, сжавшись, как от удара.
Соседи. Они услышат.
Эта мысль обожгла его. Он рванулся вперед со скоростью, которой сам не подозревал у своего перестраивающегося неловкого тела.
Попавшийся ему на пути столик отлетел в сторону.
Кло попыталась выскользнуть в дверной проем, но зрелище бегущего к ней Маана заставило ее ноги подкоситься, она зацепилась плечом за дверной косяк. Он схватил ее, жестко, подчиняясь звериному инстинкту, корчившемуся от ее крика. Стиснул плечи, развернув к себе.
— Кло! Родная! Пожалуйста!
Она кричала, и лицо ее сейчас было пустым гипсовым слепком. Ужас — человеческий, возведенный в крайнюю степень. Никаких других эмоций, воли, разума. Только дикий животный страх, парализующий тело.
Соседи наверняка уже услышали. Сколько времени у них уйдет, чтобы понять источник крика? Несколько секунд. Входная дверь открыта, и вопль Кло разносится далеко вокруг.
В трущобах, на окраине жилых блоков, подобное никого не заинтересует, но здесь…
«Наверное, этот Маан избивает свою бедную жену, — скажут соседи сами себе, — И ничего удивительного: он же служит в Контроле, а там все — садисты и психопаты. Но как бы не прикончил ее насмерть!..»
В эту минуту кто-то идет к войсаппарату и набирает номер. Для этого надо совсем немного времени.
«Алло, жандармерия? В доме моего соседа кричит женщина, я боюсь, как бы… Да-да, именно так. Буду очень благодарен. Спасибо. Адрес?»
Об этом думала крошечная часть рассудка Маана, оставшаяся где-то в стороне от происходящего, пока он сжимал в объятьях бьющуюся в истерике Кло, которая не переставала кричать. Она сейчас не была похожа на его жену. Просто человеческое тело, содрогающееся в припадке, не способное мыслить, а лишь кричать, кричать, кричать…
— Кло!
От его близости она обмякла, как кукла. Вместо глаз — два провала в бездонную темноту, в которой нет ничего, кроме трепещущих крыльев страха.
— Да тише ты! — Маан прижал ко рту жены ладонь, в попытке хоть как-то остановить поток звука, — Успокойся!
Она не сразу замолчала. Маан сжал ее, смял всем своим весом, вдавил в пол. На ощупь Кло казалась мягкой, точно набитой тряпьем — точь-в-точь как манекены в зале, на которых Маан когда-то отрабатывал удары. Видишь человеческую форму, ощущаешь вес, но не чувствуешь за всем этим ничего живого.
Тряпичная кукла.
Постепенно она перестала голосить, но по ее лицу Маан видел, что она все еще в глубоком шоке. Он осторожно отпустил ее, убедившись, что Кло не станет кричать вновь, и быстро захлопнул дверь, надеясь, что соседи не успели услышать, и не вызвали жандармов. Если же успели… Определенно, у него будет меньше недели. Возможно, истекают последние полчаса его жизни.
Осторожный стук в дверь, вежливый жандарм — в этом районе они всегда вежливы: «Извините, можно поговорить с вашей супругой? Соседи, кажется, что-то слышали, вы же знаете, вечно те готовы поднять панику из-за ерунды. Одну минуту, если можно».
После этого они увидят Кло, которая выглядит так, точно рехнулась от ужаса. И, конечно, его самого.
Маан запер дверь на замок и, без усилий подняв Кло, усадил ее на стул. Она не сопротивлялась, лишь дрожала, так сильно, что это можно было принять за судороги.
Так не вовремя! Почему ей вздумалось прийти раньше? Маан сжимал и разжимал кулаки. В последние дни ему все труднее было действовать отдельными пальцами.
Надо что-то делать. Он не готов покинуть дом сию минуту. Ему необходима еще пара дней, чтобы закончить приготовления. Нужно дождаться ночи и выскользнуть незамеченным…
Дьявол! Маан просто не может сбежать сейчас. Значит, он должен привести Кло в чувство, чего бы это ни стоило. И надеяться на то, что она не сломается.
Глупая надежда: такие новости могут сломить любого, даже подготовленного к подобным вещам человека. Кло же, зная о вакцинации, точно к такому готова не была.
В кухонном шкафу Маан взял бутылку джина, стоявшую там уже несколько недель. Алкоголь давно перестал действовать на него, оставляя после себя лишь легкую тошноту и головокружение. Видимо, его искусственная печень уже отстранена от управления организмом и сейчас являет собой лишь маленький стальной чужеродный предмет, изолированно болтающийся в теле.
Маан наполнил стакан и заставил Кло выпить. Он запрокинул ей голову и влил большую часть джина в рот. Она начала захлебываться, кашлять — пришлось отпустить. Глаза у нее покраснели, покрылись пеленой слез, но Кло стала похожа на человека.
На человека, понимающего происходящее вокруг.
Ничего другого пока и не требовалось.
— Кло, — Маан пытался оценить ее состояние по глазам.
Он успел накинуть рубашку, которая скрывала коричневатые бугры на его торсе, но это не особенно помогло. Даже он сам чувствовал распространяемый им запах, совершенно непривычный, острый, непохожий на выделения человеческого организма.
— Кло.
— Джат.
Жена смотрела на него, и в ее глазах двумя мертвыми серыми озерами стоял страх. Он сделал было шаг к ней, но увидел, что она инстинктивно сжалась, и остался на месте.
«Если я решу прикоснуться к ней, Кло точно потеряет сознание, — мрачно подумал Маан, наливая ей еще один стакан, — И ничего странного».
— Нам надо поговорить, Кло.
— Ты болен, — прошептала она, пытаясь отвернуться, но какая-то сила заставляла ее не отводить взгляда, — Господи, ты ведь болен…
Соврать ей, что это не Гниль? «Просто болезнь, дорогая, обычные язвы, доктор Чандрама сказал, что через неделю пройдет…»
Вздор, Кло никогда не была дурой. Она знает, что такое Гниль. Знает благодаря ему, ведь он не раз рассказывал ей о проявлениях — о том, с чем встречался на службе и что уничтожал.
Кло видит в нем Гнильца. Не своего мужа, не Маана. Другое существо. Отвратительное чудовище, пробравшееся в их дом. Зверя, нарядившегося в человечью шкуру.
— Гниль, — сказал Маан спокойно. Хотя внутри при этих словах и дернулась какая-то жилка. Впервые он говорил это вслух. Констатировал факт, с которым так и не смог смириться, — Я болен, Кло, такова реальность.
Она всхлипнула, прижав руки ко рту. Тушь на ее ресницах потекла, образовав под глазами некрасивую серую полосу.
— Ты же не мог. Инспекторы не…
— Инспекторы не болеют Гнилью? — он усмехнулся. И по тому, как вздрогнула Кло, понял, что сделал это не совсем по-человечески, — Конечно. А я заболел. Гниль во мне. Сейчас я должен быть в середине второй стадии. До третьей мне осталось от недели до месяца, точно не скажешь, — он едва не рассмеялся. Нервное возбуждение еще клокотало в его крови, покалывая тело тысячью электрических иголочек, — Извини. Я должен был сказать раньше.
— Ты больше не Джат, — она попыталась встать, но он, обернувшись, рыкнул на нее, и у Кло подломились ноги, — Ты не Джат!
— Вздор! Проклятый вздор! — он чересчур много времени провел в одиночестве, запершись в своих мыслях. И слишком давно не общался с людьми. Оказалось, сдерживать себя очень сложно. Он пытался понизить голос, говорить спокойно, как тот Джат Маан, которого она знала, что было очень нелегко, — Послушай… Все, что говорят о Гнили — неправда.
— Но ты же сам…
— Так внушает Контроль. Это ложь. Они врут нам, — Маан махнул рукой по направлению к мертвому экрану теле, — Всегда врали. Да, мое тело меняется, и меня это пугает не меньше, чем тебя. Но я все тот же Маан. Понимаешь? Я прежний. Я думаю, я люблю вас с дочерью, и я не хочу умирать.
— Контроль найдет тебя, — закрыла рот рукой Кло, — Они всегда находят.
— Только не меня. Я слишком долго проработал в этой машине — знаю каждую ее шестеренку. И постараюсь быть достаточно умен и быстр, чтобы выбраться. Убежать туда, где меня никогда не отыщут. Не знаю, на что будет похожа эта жизнь, но она все равно нравится мне больше долгой, мучительной смерти в лаборатории.
— Я хочу спасти тебя.
— Я тоже. Мое спасение только в бегстве. Надо уходить отсюда. Не сейчас, но скоро. Пока делаю запасы, но их все еще мало, я не готов. Мне нужно около недели, может, чуть меньше. И до этого времени я не должен рисковать, выходя из дома. Проезжающий мимо инспектор или кто-то из соседей… Черт, я заперт здесь!
Она зарыдала. Маан ощутил замешательство и горечь — как в прошлой жизни. Ему стало до боли жаль жену, захотелось обнять ее, прижать к груди… Но Маан знал, что не может так поступить. Если он хочет жить, то необходимо не пугать, а убедить ее, что опасности нет. Иначе конец.
— Я все тот же Джат, за которого ты вышла замуж и не причиню вам зла. Пусть и изменился внешне.
— Что тебе необходимо? — сдавленно спросила Кло.
Он немного успокоился. Возможно, это будет не так и сложно. Она должна понять.
— Не так уж много. Просто не подавай вида. Мы будем жить, как обычно, как все эти годы. И через семь… Черт, через пять дней я уйду отсюда. И никогда не вернусь, обещаю. Скажешь Бесс, что… Ничего в голову не приходит, сама придумай. Пусть хоть она не знает.
— Жить с тобой под одной крышей?! Нет!
— Кло.
— Нет! Чтобы у тебя успели вырасти жвалы или щупальца, а ночью нас сожрали?! Ты говоришь не как Джат, а как Гнилец.
Его точно хлестнули по лицу.
Гнилец.
Да, он и есть Гнилец. Кло не ошибается. Но Маан должен выдержать это, если хочет жить.
— Послушай же меня, об одном прошу. Я не опасен, ни тебе, ни Бесс. Хочу лишь переждать пару дней. Здесь. В моем доме. Без проблем и гостей. Это не так много, верно? Ты можешь дать мне хотя бы это?
— И как такое возможно?! — Кло сложила руки на груди.
— Я останусь, и мы будем вести себя как обычно. Не как муж и жена, конечно, но… Чтобы хоть Бесс не догадалась. Не хочу, чтобы она почувствовала то же, что ты сейчас. Я проживу с вами всего несколько дней. И исчезну. Официально — пропаду без вести. Ты скажешь Мунну, что я ушел пьяным и не вернулся.
Из груди Кло вырвался нервный смешок.
— Меня спишут в мертвецы, когда не найдут. У тебя будет моя пенсия — все те социальные очки, которых вечно не хватает. Мне они уже не понадобятся. У Бесс будет образование и хорошая служба. Ни у кого из вас не будет проблем. Возможно, ты захочешь выйти замуж еще раз — я пойму. У меня будет другая жизнь, в которую я не смогу ничего захватить из старой. Но и у тебя тоже.
Он посмотрел ей в глаза. И кроме страха, кружащегося на самом дне густыми серыми хлопьями, обнаружил нечто новое. Злость. Белые точки ненависти в ее зрачках. Направленной на него. Не на какого-то абстрактного Гнильца. На него, Маана, стоящего за столом.
Интересно, если бы у нее сейчас в руке было оружие, она бы выстрелила?
«Однозначно, — понял Маан, отводя взгляд, — Кло мне уже не жена. Теперь это чужой человек, который лишь обрадуется моей смерти. Такая выстрелит».
— Я не потерплю Гнильца в этом доме, — тихо, но яростно сказала она, и ее ноздри задрожали, — Убирайся. Ты ни минуты не останешься здесь. Гнилец — угроза моему ребенку. И я позвоню в Контроль, как только смогу. Джат бы тоже позвонил. Сниму трубку и вызову их, чтобы они приехали, вытащили тебя и увезли прочь. Знай это, Гнилец.
У него внутри все заскрежетало.
Но ему каким-то образом удалось сдержать себя в руках. Хотя это было очень нелегко.
«Я любил ее, — отстраненно подумал Маан, глядя в побелевшие от злости глаза, — Эту женщину, с которой у нас есть ребенок и которого я тоже люблю. А она была бы согласна сжечь меня живьем. Как дьявольское отродье, как сатанинское семя. И, кажется, я прекрасно ее понимаю. Что же, у меня всегда оставался в запасе и второй вариант. Кажется, пришло время и для него».
— Ладно, — сказал он холодно, — Я допускал вероятность того, что тебе это не понравится. Хочешь вызвать Контроль? Хорошо. Сдавать Гнильцов — обязанность любого лунита и его социальная функция.
Он взял войсаппарат и поставил перед ней. Легкая пластиковая коробка с трубкой и дюжиной кнопок. Маан держал его осторожно, как взведенную мину. Да он и был сейчас миной. Несколько нажатий определенных кнопок в нужной последовательности приведет к его немедленной смерти. И Кло это знает.
— Номер дежурной части Контроля помнишь? Ничего, я подскажу. Готова?
Кло озадаченно посмотрела на него. Лицо ее, бледное после недавнего потрясения, покрытое алыми пятнами, было напряжено так, что походило на гипсовое изваяние.
— Я же сказала, что позвоню.
— Отлично! Ты можешь сделать это прямо сейчас. Но, хочешь спросить, что произойдет после?
Она молча смотрела на него. Гнилец — это опасность. Дремлющая или готовая ужалить. Маан сам учил ее этому. И Кло была хорошим учеником. Как и Бесс, наверное.
— Что?
— Через две-три минуты здесь будет автомобиль Контроля. Гнилец на второй стадии в этом районе… Они прибудут так быстро, что ты не успеешь положить трубку. Экипаж, инспекторы, может, даже Кулаки. Вынесут дверь, схватят меня и вытащат. Ты ведь не будешь переживать по этому поводу, так? Конечно. И знаешь, что я им скажу? У меня будет некоторое время до того, пока меня начнут резать на части. А мне потребуется совсем немного, несколько секунд. Я скажу им, что вы все знали.
Оцепенела. Поняла.
— Ты… Нет!
— Да, дорогая, — «дорогая» было полно яда, Кло стиснула зубы, — Именно так я и сделаю. Скажу, что вы с самого начала были в курсе, и ты и Бесс. Знали про Гниль, но не выдавали меня. Ничего сверхъестественного, так часто бывает. Постоянные ситуации, ни один инспектор и не удивится. Помнишь, что происходит с тем, кто утаивает случай синдрома Лунарэ?
— Ты не сделаешь этого, Маан.
Она назвала его по имени, хоть и не по личному. Но все равно лучше, чем «Гнилец».
— Сделаю. Я живой мертвец, Кло. И если ты меня упечешь, организую все, чтобы и тебе не было сладко. Деклассирование, — он с удовольствием произнес это длинное слово и по реакции Кло понял, что попал в самую точку, — Так это называется. Отстранение от службы и пожизненное лишение социального статуса. Для вас обеих. Дети несут ту же ответственность, что и взрослые. У вас больше не будет никаких прав — никогда.
— Они не поверят, — прошептала она, — ты же Гнилец.
Маан пожал плечами. Это далось ему с трудом. Вероятно, скоро ему придется отказаться от многих привычных человеческих жестов.
— Какая разница? Вы обе со слишком низким социальным статусом для этого блока, а дом в таком районе — приличная роскошь, как и все прочее. Они будут рады вышвырнуть вас на съедение крысам, был бы повод. А повод я им дам, и отличный.
— Ты убьешь нас.
— Как ты меня. Мне от этого легче не станет, но теперь у тебя есть над чем подумать. Так думай.
Он снял трубку с войсаппарата и положил перед ней. Кло уставилась на нее как на неизвестное, но опасное существо. Маан не знал, о чем она думает, но ему казалось, что он слышит быстрый шорох ее мыслей.
«Она всегда была на редкость здравомыслящей и прагматичной женщиной, — подумал он, — Я все правильно сказал. Прости меня, Бесс, я не мог иначе».
У нее ушло несколько минут. Потом Кло подняла дрожащую руку, взяла трубку и положила ее на место.
— Молодец, — сказал Маан, — Правильный выбор. Это значит, что ты готова жить в этом доме вместе со мной еще какое-то время и сделаешь все, чтобы Бесс ничего не узнала. Так?
— Я не буду звонить в Контроль. Но не собираюсь оставаться здесь. Возьму Бесс и уеду в гостиницу.
— Не годится, — Маан покачал головой.
— Почему? — она нахмурила брови, — Я же сказала, не буду звонить.
— Не в этом дело. Если ты уедешь в гостиницу, те, кто об этом узнают, задумаются: жена с ребенком так просто не уезжает из дома. Обслуга, те же соседи… Они зададутся вопросом. А от вопроса до подозрения один шаг. Нет, Кло, ты останешься здесь. Более того, завтра не выйдешь на службу.
— Что?
— Для нашей же безопасности, родная. Позвонишь и скажешься больной. Если что, я подтвержу это по войсаппарату. Да, я не хочу, чтобы ты выходила за порог этого дома до тех пор, пока я не уйду. Моя мера предосторожности.
— Невозможно, — возразила она почти спокойно.
— Но тебе придется пойти на это. Я не хочу, чтобы у тебя появилось дополнительное искушение… Мне придется за тобой приглядывать, просто чтобы ты не наделала глупостей, за которые расплачиваться надо будет нашей дочери. Отнесись с пониманием. Или, если хочешь, я оставлю дома Бесс. Позвоню в ее школу и скажу, что она заболела…
— Нет! — воскликнула Кло, — Лучше останусь я.
— Хорошо. Я был уверен, что мы сможем понять друг друга.
— Пять дней. И убирайся отсюда, Гнилец.
— Пять дней, Кло, — сказал он устало. Злость растворилась, остыла, оставила после себя усталость и кислый привкус лжи на языке, — Потом я уйду.
— И никогда не вернешься. Обещаешь?
— Да, дорогая. Обещаю.
Оказалось, Кло можно верить. Сперва Маан опасался, что она может сорваться и сделать какую-нибудь глупость. Отчасти именно поэтому он запретил ей появляться на службе. Пусть она была трезва и прагматична, есть вещи, которые оцениваются не логикой, а чувствами.
Когда из школы пришла Бесс, Кло старалась вести себя как обычно, и Маан должен был заметить, что это удается ей достаточно неплохо. Она была скованной и напряженной, но он ожидал куда худшего. Бесс ничего не заметила. Или же сделала вид, что не заметила — в ее возрасте дети уже не так непосредственны.
Единственным очевидным следствием стало то, что Кло по возможности старалась не оставаться в одной комнате с Мааном. Он сидел в гостиной — уходила готовить на кухню, даже когда в этом не было нужды. Маан ел — читала в спальне. Спал — смотрела теле в гостиной.
Они с Кло стали двумя взаимоотталкивающимися частицами, которые не могут находиться в одном ограниченном пространстве. Стоило ему войти в комнату, в которой она сидела, Кло вздрагивала и застывала ледяной статуей, делая вид, что не замечает его присутствия. Но Маана это вполне устраивало. Его больше беспокоило то, как она сдержит свое слово.
Сперва он хотел сломать войсаппарат. Разбить пластиковый корпус или отрезать шнур. Но, подумав, отказался от этой мысли. Конечно, это гарантировало, что Кло не позвонит в Контроль даже в случае срыва, но с другой — если аппарат на его линии будет молчать, это может показаться кому-то странным.
Тому же Геалаху, вздумавшему поговорить со старым другом. Гэйн из тех людей, кто привык добиваться своего. Не дозвонившись, он заедет сам.
Скрепя сердце, Маан оставил аппарат нетронутым. Но все-таки старался держать его в поле зрения и беспокоился, когда в комнате надолго оставалась Кло.
Если раньше дом казался ему не очень надежным, но убежищем, теперь же, это ощущение начало слабеть. Под взглядом Кло он чувствовал себя пришлым, чудовищем, без спросу залезшим в чужое жилище и обустроившим здесь логово. Незваным гостем, завладевшим тем, что ему не принадлежит.
Эти стены больше не были его крепостью, лишь ловушкой, чьи зубастые челюсти все никак не захлопнутся.
«Ты на второй стадии, — говорил он сам себе безмолвно, — Ничего удивительного. Тебя теперь будет тянуть прочь из дома, и с каждым днем все сильнее. Зов крови. Это твой новый инстинкт, научись его чувствовать».
Сложнее всего было скрывать свое преобразившееся тело от Бесс. Маан знал, насколько прозорливы дети, как легко и естественно они замечают то, на что взрослому не пришло бы в голову обратить внимание.
Если раньше его тело менялось неспешно, почти не проявляя себя, с началом второй стадии с этим стало куда хуже. Маан все больше сутулился, хоть его вес и не увеличился, центр тяжести определенно сместился выше, отчего удерживать тело в вертикальном положении стало очень утомительно.
Отвлекшись на мгновение или задумавшись, Маан обнаруживал, что снова скорчился в три погибели. В такие моменты походка его делалась тяжелой, он был вынужден, сам того не замечая, широко расставлять ноги и грузно ступать, не распрямляя их полностью в коленях.
Маан понимал: увидь его дочь, все закончится быстрее, чем он успеет что-либо предпринять. Кло — взрослая женщина, к тому же мыслящая логически, умная.
Заключенный между ними договор был ей отвратителен, но она смотрела на несколько ходов вперед и понимала, что сейчас лучше терпеть и ждать, пока это чудовище, разыгрывающее перед дочерью ее отца, не уберется восвояси, в свое гнилое болото.
Бесс этого не поймет. Она не станет терпеть. Ее не испугают угрозы деклассирования, ведь она даже не знает толком, что это такое.
Он начал бояться дочери.
Это было нелепо — страх перед четырнадцатилетней девочкой, но Маан ничего не мог с собой поделать: всякий раз, когда рядом оказывалась Бесс, он застывал, скованный тревогой, заставляя свое непослушное тело быть недвижимым.
С Кло тоже было нелегко.
Иногда Ману казалось, что никакой жены с ним и вовсе нет, а есть лишь ее неловкое подобие, биоробот, неуклюже пытающийся имитировать человеческое поведение, но не понимающий заложенных в его корне основ, и оттого фальшивый во всех своих действиях.
Лишь однажды Маан видел, как Кло вышла из себя, а на ее лице, пустом и мертвом, как поверхность обожженного дерева, появилось подобие чувства.
Это случилось вечером, когда Маан по своему обыкновению скорчился на диване, уставившись остекленевшими глазами в мельтешащие пятна на экране теле. Тоже глупый жест — как будто дочь не видит, что в такие минуты ее отец обмирает, утрачивая связь с окружающим миром, становится мертвым комом обернутой халатом плоти.
Но Бесс не замечала.
Возможно, она считала, что он еще болен.
«Если так, — думал он с острой, режущей губы, мысленной усмешкой, — ей лучше не знать, насколько именно я болен…»
Слишком поздно Маан заметил, что Бесс оказалась рядом и тянется к нему, должно быть, чтобы поцеловать на ночь, как когда-то. Он уже забыл про этот маленький ритуал.
Увидев вблизи ее губы, детские, розовые, с крошечными морщинками, должно быть, теплые — Маан растерялся.
Он слишком долго не прикасался к чужому телу, сосредоточившись на трансформации, которую претерпевало его собственное, что забыл, каково это — осязать кого-то.
— Бесс!
Кло была бледна, то ли от ярости, то ли от ужаса, и ее широко открытые глаза обожгли Маана. Она словно увидела призрака в своей гостиной. Или что-то гораздо более страшное.
— Ты еще здесь? Отправляйся спать!
— Я хотела…
— Спать! Живо!
Бесс никогда не приходилось видеть свою мать в таком состоянии, она быстро отстранилась от отца и скрылась за дверью. Еще несколько секунд Манну продолжало казаться, что в воздухе витает запах ее волос.
— Зачем ты… — попытался он одернуть жену, ощущая неловкость. Старое чудовище, расположившееся на диване в чужом доме, смущенное, растерянное, — Зачем так…
Кло выдержала его взгляд, и по ее искаженному, точно в судороге, лицу, Маан понял, что ее трясет от напряжения. Или от отвращения.
— Если ты прикоснешься к ней… — дыхание перехватило, ей пришлось сделать паузу, — Хоть раз… Клянусь, я сдам тебя Контролю, прежде чем ты успеешь вздохнуть! Слышишь? Не тронь ее. Никогда в жизни.
Глядя на пошатывающуюся от нервов Кло, Маан уловил, что угроза была отнюдь не иллюзорна. «Сделает», — понял он. Темные искры полыхнули еще раз, подтверждая это.
И красивая, рано постаревшая женщина, стоявшая перед ним, не пыталась скрыть ненависти. Маан подумал, что она, наверное, смогла бы убить его сейчас. Окажись в руках подходящее оружие. И уверенность в том, что можно уничтожить отвратительное порождение Гнили одним выстрелом. В последнем Маан уже и сам не был уверен.
— Держи себя в руках, — прохрипел он, оскалясь, — Бесс не ребенок, все видит…
Но Кло молчала, и ему пришлось сказать:
— Я не прикоснусь к ней.
«Никогда» — хотел было добавить, но не стал. В этом не было нужды. Кло понимала и так.
