§8. Признак «температура соматического объекта»

8.1. Общие замечания о связи температуры соматического объекта с чувствами и эмоциями человека

Значения признака «температура соматического объекта» выражаются при помощи таких слов, как нормальный, повышенный и пониженный; горячий, теплый и холодный. С температурой тела связаны также глаголы пылать, кипеть, стынуть, охладевать. Все эти слова обслуживают не только поле телесных объектов, но и сферу эмоциональности; поэтому мы сначала охарактеризуем эту сферу для того, чтобы пояснить, почему именно такие прилагательные и глаголы используются для характеристики температуры телесного объекта.

Языковая концептуализация процессов, происходящих в теле человека, в частности испытываемых человеком чувств и эмоций, давно изучается лингвистами. Жестовая, или, иначе, знаковая невербальная, концептуализация только недавно стала предметом анализа семиотиками. Построение семиотической концептуализации таких процессов должно быть в идеале комплексным, то есть принимать во внимание сразу несколько функций соматических объектов в их взаимодействии и взаимовлиянии. Чаще, однако, в анализе чувств, эмоций и эмоционального поведения людей представлена только какая-то одна из функций. Например, одни исследователи считают, что чувства и эмоции мотивируют человека к активному межличностному общению или обращению с материальными предметами. В таких случаях говорят, что эмоции и чувства направлены на выполнение мотивационных функций. Другие полагают, что основная сфера эмоций и чувств — это адаптивное поведение, и именно на нем останавливают свое внимание. Например, чувство боли заставляет человека обратить внимание на неполадки в организме, а чувство страха нередко ведет к смене обычных моделей и способов коммуникативного поведения. Третьи выделяют в качестве главных, если вообще не единственных социальные функции эмоций. Эти исследователи изучают среди прочего возрастные и гендерные различия в когнитивной оценке неоднозначных ситуаций, определяют степень влияния разных личностных и социальных факторов на оценку соответствующих ситуаций. Четвертые описывают исключительно сигнальные функции эмоций и т. д.

Говоря о новых тенденциях и особенностях отношения лингвистов и семиотиков к проблеме эмоций и эмоционального поведения, следует выделить один весьма примечательный факт: давно возникшие бурные споры между учеными разных специальностей, школ и направлений о том, что первично, чувство или эмоция, сегодня постепенно затихают.

Так, в самом начале своей статьи (Wierzbicka 1999, 24) автор подробно останавливается на английских словах emotion ‘эмоция’ и feeling ‘чувство’ и пишет: «Английское слово emotion ‘эмоция’ сочетает в своей семантике отсылку к чувству (‘feeling’), мысли (‘thinking’) и человеческому телу. Например, по-английски говорят feeling of hunger (‘чувство голода’) или feeling of heartburn (‘чувство изжоги’), но не говорят emotion of hunger (‘эмоция голода’) или emotion of heartburn (‘эмоции изжоги’), потому что голод и feeling of heartburn (‘чувство изжоги’) с мыслью не связаны. Можно сказать также feeling of loneliness (‘чувство одиночества’) или feeling of alienation (‘чувство отчужденности’), поскольку, несмотря на то что выраженные здесь чувства (‘feelings’) очевидным образом соотносятся с мыслью (‘thinking’), ср. предложения Я совсем одинок, Я здесь чужой, где связь чувства с мыслью явно выражена, они не предполагают каких-либо связанных с ними телесных событий или процессов, таких как подъем кровяного давления, прилив крови к голове, слезы и т. д.» (перевод наш. — Авторы).

Слово emotion ‘эмоция’, по мнению А. Вежбицкой, не сочетается со словами loneliness ‘одиночество’ и alienation ‘отчужденность, отдаление’ по той причине, что обозначаемые этими словами состояния не предполагают связанных с ними телесных изменений. Между тем в русской невербальной культуре ощущаемое человеком одиночество часто выражается телесным способом, а именно с помощью знаковых движений, поз или взглядов. Человек слоняется без дела по комнате, не зная, чем заняться, или же сидит, уставившись в одну точку. Он может лежать, уткнувшись в подушку, и пребывать в депрессии, особенно если чувство одиночества у человека возникло в результате серьезного жизненного потрясения (например, от женщины ушел муж или мужчину оставила жена). Тем не менее сочетание *эмоция одиночества является все равно некорректным. Кстати, и слезы жалости к самому себе как оказавшемуся в отчуждении от группы, от коллектива тоже вполне тут возможны, о чем свидетельствуют, например, многие русские кинофильмы, в особенности 40–50‐х годов XX века.

В повседневной речи русских людей едва ли можно встретить сочетания *эмоция голода, *эмоция ненужности, *эмоция страсти, *эмоция насыщения, хотя мыслительный компонент в каком-то виде, пусть даже не в тексте толкования (впрочем, у А. Вежбицкой о толковании в этом месте речь не идет), в полной семантической структуре слов голод и насыщение, по-видимому, содержится. Чувство голода неприятное, и человек, его испытывающий, активно пытается найти способ избавиться от голода: он думает о еде, где и как добыть ее, как утолить голод. Чувство насыщения (в отличие от чувства пресыщения), наоборот, скорее оценивается как нейтральное или приятное. А сочетаний типа английского feeling of heartburn, букв. ‘чувство изжоги’, в русском языке нет — в Национальном корпусе русского языка мы не нашли ни одного вхождения из парадигмы сочетаний чувство изжоги и (по)чувствовать изжогу. Это означает, что языковая сочетаемость слов чувство и эмоция, как и слов feeling и emotion, — вещь достаточно прихотливая и является национально специфичной. Полностью объяснить ее природой и внутренними свойствами обозначаемых референтов, то есть в данном случае свойствами соответствующих состояний, чувств или эмоций, не всегда удается.

В описании смысла слов и словосочетаний того или иного естественного языка нередко отражаются серьезные разногласия между исследователями по поводу природы и функций эмоций, в частности, ставится вопрос, является ли данная эмоция чисто биологической или она культурно и социально нагружена. А ведь уже давно выяснено, что эмоции — это конструкты с самыми разными функциями: физиологической (ср. такие внешние проявления эмоций, как сердцебиение, покраснение или побледнение кожи, расширенные глаза, потение, мочеиспускание), когнитивной (см. проблему включения мыслительного компонента в интерпретацию различных эмоционально окрашенных ситуаций или проблему распознавания эмоциональных отношений, выражаемых, скажем, лицом или руками), экспрессивной (телесная выразительность, «игра лицом и телом»), регулятивной (анализ копировальных и защитных механизмов для минимизации, уничтожения или поддерживания эмоции, обоюдный мониторинг и оценка эмоций участниками диалога). И каждая из этих функций по-разному взаимодействует со многими другими составляющими жизненного опыта людей и параметрами их интерактивного поведения.

Мы не случайно остановились здесь на работах А. Вежбицкой (Вежбицкая 1999; см. также (Вежбицкая 1992)) и на идеях и положениях, изложенных в трудах таких отечественных лингвистов, как В. Ю. Апресян и Ю. Д. Апресян (В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян 1993; Апресян 1997) и Л. Н. Иорданская (см. ее статью о слове «чувства» в (Мельчук, Жолковский 1984)). Вклад лингвистов в разрешение спора о том, что первично: чувства или эмоции, — очень высок. Постепенному разрешению этого спора способствуют (а) осознание релятивизма самой проблемы разграничения чувств и эмоций — ведь всякий раз с самого начала должно быть понятно, о чем именно идет речь, о чувствах и эмоциях или об их языковых и невербальных семиотических концептуализациях, то есть о физиологической и биологической природе чувств и эмоций или о том, как они представлены в данном естественном языке и соответствующих этому языку невербальных знаковых кодах; (б) тщательный анализ русских слов чувства и эмоции и их ближайших эквивалентов в других языках, а также целого ряда понятий и слов, связанных с ними смысловыми, логическими, ассоциативными и иными отношениями; (в) осознание роли компонентов самой разной природы — психических, ментальных, социальных, телесных (поведенческих) и культурных — в конкретных эмоциональных проявлениях и в отражающих эти проявления вербальных и невербальных знаках.

8.2. Русские слова чувство (чувства) и эмоция (эмоции)

Для обозначения чувств русские люди пользуются прежде всего двумя словами: чувство и эмоция. Многие лингвисты сопоставляли их в смысловом и синтаксическом отношении, отмечая различия в их употреблениях, оценивали эти слова с точки зрения национальной специфичности и универсальности.

Слово чувство — существительное, производное от глагола чувствовать, — обозначает внутреннее физиологическое состояние, причем, на наш взгляд, чувство всегда осмысляется как нечто часто имеющее телесное проявление. К таким телесным появлениям чувств относятся появление слез, покраснение кожи, повышение кровяного давления, застывший взгляд, вскинутая вверх или опущенная вниз голова, движение языком по пересохшим губам, быстрая смена поз, постоянное движение, учащенный пульс и еще очень многое другое. Многие из подобных знаковых манифестаций чувств мы, вслед за работой (Крейдлин 2002), назвали «симптомами», или «симптоматическими жестами».

Русское слово эмоция (в единственном числе!) употребляется только как термин, в отличие, например, от бытовых слов: французского — sentiment или английского (!) — emotion. Оно объединяет в себе сразу, и тут вполне можно согласиться с мнением А. Вежбицкой, и чувство, и мысль, и телесные процессы. Семантический элемент ‘чувствовать’ (‘feel’) в метаязыке, предлагаемом А. Вежбицкой для описания значений языковых единиц, является смысловым атомом, примитивом, то есть исходной единицей, не подлежащей толкованию. А статус и смысл русского слова эмоция и его ближайших французского и английского соответствий иные, чем у слова чувство. Каждое из слов имеет сложную семантическую структуру и должно быть истолковано через более простые единицы.

Чувство больше направлено на реализацию конкретных целей, и в этом отношении оно похоже на чувственную страсть. Чувства голода, жажды, сексуального желания направлены на их утоление, чувства озноба, страха, стыда — на их преодоление, чувства ревности или ненависти — на желание другому человеку плохого, они нацелены на месть. Возникшее чувство обиды предполагает молчание или уход человека, испытывающего это чувство, а чувство брезгливости к человеку — прекращение с ним общения или вообще полный разрыв отношений.

Причиной возникновения определенных чувств является целый ряд согласованных с ними ситуаций. Когда человек одинок, когда он находится в изоляции или отчуждении, у него возникают соответствующие чувства, которые проходят с появлением вокруг человека желанных или просто близких ему людей. Если человек чем-то увлечен, постоянно отвлекается от грустных мыслей, занят какими-то делами, поглощен работой или заботой о ком-то, у него возникает чувство нужности, необходимости кому-то. Чувства жалости и солидарности тоже связаны с определенными ситуациями — необходимостью оказания искренней помощи, сопричастностью человеческому горю и т. п. Чувство любви к другому человеку — это не только желание, но и активное стремление быть с ним, выражаемое с помощью действий (телефонными звонками, записками, письмами или какими-то иными способами поиска встреч с любимым человеком). Предложения (371) Разве я могу теперь исследовать свое чувство <…> Тогда и чувство-то исчезнет (В. Орлов. Альтист Данилов), (372) Анна Андреевна! Не сделайте меня несчастнейшим! Согласитесь отвечать моим чувствам (Н. Гоголь. Ревизор) и сочетания скрывать свое чувство; давно замолкнувшие чувства, в которых прямо не говорится, какие ощущения человеком испытываются, понимаются однозначно как описывающие чувство любви. Да и сочетания прийти в чувство или упасть без чувств, в которых слово чувство, по-видимому, имеет другое значение, так как обозначает не (физическое или психическое) ощущение, а психологическое когнитивное состояние, связанное с работой разума, все равно однозначно прозрачны по смыслу. Понятно, что имеется в виду способность адекватно воспринимать окружающий мир и реагировать на сложившуюся актуальную ситуацию.

Эмоции (во множественном числе!) имеют общую, так сказать гештальтную, организацию и ориентацию, это обозначение больше когнитивных сущностей, чем страстей. Они более пассивны, менее конкретны и связаны не с самими действиями, а с ментальными или психическими аналогами действий, то есть с размышлениями о действиях, с внутренними переживаниями и с пассивным созерцанием. Ср. в связи со сказанным нормальные фразы (373) Это все эмоции и (374) Оставьте свои эмоции при себе и не вполне корректные или странные фразы (375) ^??Это все чувства и (376) ^??Оставьте свои чувства при себе. Эмоциональное поведение — это не инструментальное поведение (много слов, шума, непонятных движений и мало конкретных действий), а выражение чувства — это в большой мере знаковое (словесное и жестовое) телеологическое, или целевое, поведение. Может быть, этими семантическими свойствами как раз и объясняется технический, не бытовой характер формы единственного числа слова эмоция: эмоция голода — это словосочетание из научного сочинения, см. (377) <…> Эмоция голода и мотивация голода — чисто сенсорные феномены (С. Мурик. О природе эмоций, или Что чувствует амеба в горячей воде), а чувство голода — из повседневной речи.

Описывая языковую и невербальную семиотическую концептуализацию эмоций и чувств, необходимо выделить содержательные оппозиции в соответствующих семантических полях. См. такие важные разграничения, как основные vs. неосновные эмоции, сильные vs. слабые эмоции, положительно vs. отрицательно оцениваемые эмоции, явно или сильно выраженные телесные проявления чувств vs. неявно или слабо выраженные чувства, чувства (выражения чувств), преимущественно свойственные мужчинам, vs. чувства (выражения чувств), свойственные женщинам (гендерный аспект эмоций и эмоционального поведения), эмоции детей vs. эмоции взрослых и многие другие оппозиции. Необходимо также описать значимые различения в конкретных способах и общих моделях того или иного эмоционального поведения. Например, ответ на вопрос, чего в конкретном способе поведения больше, мысли или чувства, часто дает нам семантика ряда слов. Так, одно из значений прилагательного рассудочный говорит о преобладании ментального компонента над чувственным, ср. сочетание рассудочная любовь. Сочетание безотчетный страх говорит о том, что испытываемое чувство не контролируется, не подчиняется каким-либо разумным соображениям. Иными словами, здесь чувства преобладают над мыслью. Интересными являются прилагательные подсознательный и бессознательный, близкие к словам инстинктивный и интуитивный. Так, сочетание вида сознательный Х означает, что Х находится в сфере сознания (ментальной сфере). Напротив, прилагательное инстинктивный может обозначать чувство (см. (Крысин 1998)), но не мысль. Таким образом, выделенные четыре прилагательных являются примерами всех логически допустимых ситуаций: мысль преобладает над чувством; чувство преобладает над мыслью; мысль есть — чувства нет; чувство есть — мысли нет.

8.3. Эмоции, чувства и температурные прилагательные

Ниже мы остановимся на некоторых особенностях употребления русских температурных прилагательных, в основном на парах теплый — горячий и холодный — ледяной в атрибутивной функции в контексте существительных, обозначающих (а) эмоции (чувства) и (б) тело и части тела. Мы покажем, что признак «температура соматического объекта» исключительно важен для языковой и невербальной концептуализации не только эмоций, но также тела и телесности.

Сочетаемость слов, о которой пойдет речь, весьма прихотлива. Мы говорим горячая любовь, но не *теплая любовь; холодная ярость, ср. предложение (378) Конечно, жизнь как таковая всегда таит в себе для художника опасное искушение — броситься в нее и, разломав собственные построения, погрузиться в непосредственность переживаний, прекрасных, как холодная ярость сражающегося воина или огненный вихрь, бросающий в танец влюбленного танцора (В. Голованов. Остров, или Оправдание бессмысленных путешествий), но не *ледяная ярость (примеров в НКРЯ мы не находим). Допустимыми являются как холодный ужас, см. (379) И припадки холодного ужаса перемежались у нас с легкомыслием (Н. Мандельштам. Воспоминания), так и ледяной ужас, см. (380) Народу пришло много, на лицах двух ближайших друзей застыл ледяной ужас (П. Алешковский. Седьмой чемоданчик), как холодное презрение, так и ледяное презрение, но недопустимо ни *холодное возмущение, ни *ледяное возмущение. Наконец, можно похолодеть от страха или от ужаса, но нельзя *похолодеть от презрения.

Переносные метафорические значения слов теплый и холодный, горячий и ледяной, выделяемые всеми толковыми словарями, хорошо соотносятся с соответствующими исходными, прямыми значениями. Так, в словарной статье слова теплый в (Евгеньева 1999) в качестве отдельного употребления приводится смысловой компонент ‘обладающий теплом, свойственным живому организму’, отсылающий то ли к переносному значению слова тепло (в этом словаре переносное значение, к сожалению, подается не в виде толкования, а через группу квазисинонимов, а именно ‘сердечность, доброта, ласка, доброе, сердечное отношение к кому-, чему-л.’), то ли к его к прямому значению, хорошо истолкованному в работе (Копчевская-Тамм, Рахилина 1999): слово теплый толкуется в нем как ‘соответствующий температуре человеческого тела или поддерживающий его температуру <и поэтому создающий человеку приятное ощущение комфорта и уюта>‘. Если теплое тело — это про температуру тела, то теплый человек — это про свойство данного человека, про то, что рядом с ним испытываешь чувство комфорта и уюта.

Теплое чувство (теплые чувства) — это чувство любви, дружбы, симпатии, приязни. Теплые чувства создают комфорт и уют. Они обычно проявляются невербально — через нежные, теплые, ласковые взгляды, приветственные жесты и радостные улыбки при встрече, искренние объятия и поцелуи. Слово теплый хорошо сочетается и с именами конкретных чувств, и с именами эмоций. Все они положительные, приятные, но спокойные чувства и эмоции, которые не сильно будоражат человека и не требуют от него больших физических и психических усилий, больших затрат энергии. Вместе с тем слово теплый плохо сочетается с именами тоже положительных, но сильных, интенсивных чувств и эмоций, предполагающих большой расход на них человеческих ресурсов. Неправильно *теплое воодушевление, *теплая страсть, *теплое увлечение, странным является сочетание ^?теплая любовь (в НКРЯ предложений с этим сочетанием нет).

Теплые чувства сочетаются с душевным спокойствием, умиротворенностью, а прилагательное теплый свободно входит в сочинительные конструкции с прилагательными, обозначающими соответствующие чувства, ср. предложения (381) В общем, было очень хорошо, тепло и спокойно, и уж совcем не вспоминались ни Сибирь, ни та темная и холодная половина сырой избы, которую он снимал у одинокой старообрядки <…> (Ю. Домбровский. Факультет ненужных вещей) и (382) На душе вдруг стало так тепло, хорошо (Л. Евсикова. Прикосновение души).

‘Теплота’ человеческих отношений соотносится с ‘близостью’ (близкие отношения — это ‘теплые отношения’, но ‘теплые отношения’ — не всегда ‘близкие’). Теплые чувства возникают, когда возникает душевная близость. Как теплые описываются такие чувства, которые еще живут в человеке, как мы говорим, теплятся, даже вопреки возможным ожиданиям их конца. Ср. предложения (383) Из этого вихря тревоги и тщеславия он не вынес ни одного отрадного чувства, которое теплилось, как бы лампада, в его отуманенной светом жизни (В. Соллогуб. Метель) и (384) Но удерживало, что-то теплилось в душе (Ю. Азаров. Подозреваемый).

Теплые отношения между людьми возникают тогда, когда один человек «принят» в личное пространство другого человека. Отсюда понятно, почему теплые отношения часто выражаются в актуальном общении невербальными тактильными знаками. Что же касается сочетаний слова теплый с названиями соматических объектов, то с одними из них теплый ведет себя исключительно как температурное прилагательное, а с другими — не только как температурное.

Одно дело теплое сердце и совсем другое — теплый лоб, одно дело теплые глаза и другое — теплый нос. Матери часто проверяют у своих маленьких детей, теплый ли у них нос, и если теплый, то это означает, что ребенок не замерз. О температуре органов, которые, как сердце, человеку в норме не видны, мы судить не можем. Видимо, поэтому и возможно только одно, эмоциональное осмысление атрибутивных сочетаний теплое сердце и теплая душа, ср. предложение (385) Простая, прямая и теплая душа его искала опоры в вере народной (Н. Лесков. Владычный суд). А вот сочетание теплые руки может не только обозначать температуру рук, но и указывать на нежность и ласковость их обладателя, ср. нормальные сочетания теплые ласковые руки и теплые нежные руки, а также предложения (386) Едва переступил порог, как кто-то обвил его шею мягкими теплыми руками и зашептал на ухо (Е. Богданов. Вьюга) и (387) Лина захватывает девочку своими большими теплыми руками, усаживает ее к себе на колени <…> (В. Осеева. Динка).

В заключение раздела отметим, что мы следуем принципу, сформулированному в лингвистике и невербальной семиотике, согласно которому человек представляет собой психофизиологическое единство, то есть целостную систему, в которой все психические, в частности эмоциональные, явления имеют определенные телесно или словесно выраженные проявления, и наоборот, физиологические действия имеют соответствия (корреляты) в сфере психического, рационального и языкового. Поиск таких языковых и телесных коррелятов и их фиксация в некотором лексикографическом формате, будь то словарь или база данных, являются актуальной задачей лингвистики и невербальной семиотики.