Глава 20

Сразу после ухода Дашки появился ее отец. Калитку я открыл, но внутрь его не пригласил, спросил:

— Что, опять пришли говорить, чтобы я держался подальше от вашей дочери?

— Прости, Илья, был неправ. Видишь ли, у каждой семьи свои проблемы. И агеевские — не исключение. Разговор есть. Пустишь?

Глюк, который вышел со мной, недовольно заворчал. Но мне кажется, не столько на самого Зырянова, сколько чувствуя мое к нему отношение.

— Собачку завели? Это правильно, — одобрил Зырянов. — Магия магией, а собачка надежнее. Там, где магия не работает, работает огнестрел и зубы, если ты понимаешь, о чем я говорю.

— Возможно, я понимаю не то и не так, — заметил я. — Ладно, Григорий Савельевич, проходите, но только в беседку, чтобы не волновать Олега. Послушаю, что вы хотите сказать.

Слова Зырянова навели меня на мысль об одной возможности использования найденного материала. Если им облицевать помещение, то вполне возможно, что внутри не будут работать и клятвы. И тогда можно получить всю интересующую информацию. Правда после выходя из такого помещения клятва наверняка зафиксирует нарушение, поэтому экспериментировать нужно с теми, кого не жалко. Например, с тетей Аллой. Жалости у меня к ней не было: она сломала жизни всем, до кого дотянулась. Даже собственному сыну, которого теперь вряд ли удастся вернуть на нормальный путь развития. А ведь тетя Алла не могла не понимать, что делает, и тем не менее продолжала.

Конечно, я не был уверен, что в такой комнате перекроется магия внутри тела. Скорее, нет, потому что вблизи того образца, что мне достался, я магию не терял, просто она пропадала перед тем материалом. А внутрь обнаруженного места по добыче этого материала я не полез, именно из-за того, что опасался оказаться отрезанным от магии. Хотя, конечно, вопрос, что такое магия, до сих пор оставался открытым. Вырабатывало ли энергию само тело или оно служило только аккумулятором, накапливая из внешней среды? Во втором случае магия без подпитки извне закончится как кислород в легких.

— Олег Васильевич сильно на меня обижается?

— Вы считаете, у него нет для этого оснований? Вы под надуманным предлогом расторгли наш договор, — напомнил я. — Как раз в тот момент, когда мне нужна была подстраховка.

Мы расположились в беседке, но на этом все удобства для Зырянова закончились. Я не собирался его ничем угощать, хотя он намекающе огляделся. Нельзя сказать, что Зырянов был мне неприятен, в чем-то я даже его понимал. Но прощать не собирался, потому что понимание пониманием, а сам бы я так никогда не поступил.

— Начнем с того, что я бы его вообще не заключал, если бы знал подоплеку, — ответил Зырянов. — У каждого есть возможности, выше которых ему не прыгнуть. Вот хоть разорвись, но не прыгнуть. Я прекрасно понимал, что защитить тебя не смог бы, даже использовав все свои ресурсы. Ни у одного из моих людей нет возможностей, близких к твоим. Отправлять кого-то из них подстраховывать тебя — это отправлять их на верную смерть, при этом тебя демаскировав. Ты это и сам прекрасно понимаешь, не так ли? Но основной причиной была Дарья. Я тебе и раньше говорил и сейчас повторю, что я не хочу, чтобы вы были вместе.

— По-вашему, я хуже Агеева?

Он с шумом выдохнул воздух.

— Илья, ты не хочешь меня понять. При чем тут хуже, лучше — это не те категории. Ты же не будешь отрицать, что ваши отношения не имели бы будущего? Сейчас вы остались друзьями, серьезных обид между вами нет — и это прекрасно. Если Дарья разругается с Антоном — это не будет иметь для нее таких разрушительных последствий, как если бы вы встречались и расстались. Мне, если честно, вообще по фиг кого она выберет, лишь бы человек был хороший. И не проблемный.

— Вы уверены, что Агеев этим критериям соответствует?

— Илья, я уверен, что его проблемы всегда будут меньше твоих. Пример дяди для Антона слишком нагляден, чтобы не понять, что случается, когда берешь больше, чем тебе положено. И скажем так. Говорить, что я его безоговорочно одобряю, я не могу. Правильно: ничего не имею против, усек?

— В конце концов, на вашего Агеева мне действительно наплевать. Вы же не затем пришли, чтобы его обсуждать?

— Я его и не обсуждаю. Это ты с чего-то решил, что я вас сравниваю. Я чего пришел. Мне поступило предложение занять место Грекова. Не нынешнее, разумеется, а то, что он занимал под Трефиловым.

— С чего вдруг?

— А то ты в вакууме живешь… — проворчал Зырянов. — Ваших людей и без того проредили, а сейчас еще и Греков в Дальград оттянул кого-то. Я согласия пока не давал, хотел с тобой сначала поговорить. Потому что если ты будешь против, то я даже рыпаться не буду.

— И так просто оставите свое охранное предприятие? — удивился я.

— Я так просто его не оставлю. У меня там есть дельный мальчик, который с удовольствием это дело возглавит. На самом деле для меня это, после того, чем я занимался раньше, очень мелко. Ну пригреб я к себе еще кое-что, но все равно масштабы не впечатляют, понимаешь?

— Понимаю, что у вас какой-то свой интерес есть…

Зырянов так оскорбленно посмотрел, что я лишь уверился в своей правоте. Похоже, Агеевым придется на своей шкуре узнать, на что способен отец ради счастья дочери. Подастся это, разумеется, под каким-то красивым соусом и к Зырянову случившееся никак будет не привязать.

— У меня клятва империи, — гордо сказал он.

— Поэтому вам интересы империи могут оказаться приоритетнее наших.

— Это уж вряд ли. Как-никак, ты — будущий император.

Я только усмехнулся, вспомнив сцену во дворце, когда тот, кто должен был защищать Евгению Павловну, пошел против нее со словами «Для государства будет лучше». Такая клятва — это открытая дверь для заговора и переворота.

— То есть ты против? — понял мое молчание Зырянов.

«Предложи ему клятву снять и поставить другую, на верность своей семье, — неожиданно проявился Песец. — Если его зовут, то не на пустом месте. А про масштабы он врет, конечно. Согласен, у него свой интерес».

Мне тоже казалось, что Живетьева покойному императору не сообщила про лазейку, воспользовавшись которой клятву можно было снять. А клятва у Зырянова была, и с такой клятвой брать его на любую должность в княжестве опасно, потому что мужик он хитрый, конфликт интересов выведет и будет играть за себя. Но опять же, носителя такой крови стоит держать поближе.

— У меня будут условия, при которых я не против вашего назначения.

— Да? — обрадовался Зырянов.

— Клятву империи мы снимаем и ставим клятву верности моей семье.

— Э-э-э… — удивленно протянул он. — Снимаем? Это как?

— Вам не понравится, — пообещал я. — Но схема рабочая, проверенная Живетьевыми. Поставим такую, которую по этой схеме не снять. То есть ваша верность будет принадлежать моей семье, а не империи.

Он задумался. Наверное, о том, не вступит ли клятва в конфликт с его желанием вывести избранника дочери на первые роли. Потом просиял — видно, понял, что зять такого человека, как он, на первых ролях в крупном роду — всегда к плюсу.

— Текст клятвы бы посмотреть для начала, — все же проявил он осторожность.

Текст у меня был, но я тоже решил проявить осторожность и сказал:

— Я показываю, но если вы не соглашаетесь, то выпиваете зелье, которое уберет из вашей памяти последние два часа.

— С чего вдруг?

— Наша клятва — наш секрет. Если вы не наш человек, то наших секретов вам знать не нужно.

Зырянов почесал лоб и шумно вздохнул.

— И никак иначе?

Я пожал плечами. Доверия у меня к этому человеку не было. Возможно, он прекрасный специалист, но все это перечеркивается тем, что он в самый неподходящий момент может отказаться от обязательств.

— Тогда я подумаю пару дней, — решил он. — Оставаться без памяти как-то неохота.

— Не совсем без памяти, только наш разговор выпадет, — ответил я. — Тогда и над другим вопросом подумайте. На такую должность желательно взять человека женатого.

— Ну ты уж совсем не наглей-то, Илья, — возмутился он.

Глюк ощетинился и натурально зарычал. Испугал он Зырянова вряд ли, но охладил точно. Я отправил щенку мысленный посыл успокоиться и холодно сказал:

— По-моему, сейчас наглеете как раз вы, Григорий Савельевич, напрочь забыв, что сейчас вы разговариваете не с одноклассником дочери, а с наследником Шелагиных. Наш разговор на этом считаю законченным, — я кивнул в сторону калитки. — У меня еще дел много.

— Извините, Илья Александрович, — с едва заметным сарказмом сказал он. — Всё же моя личная жизнь — это моя личная жизнь. Поневоле вспылишь.

— Она должна быть упорядочена, как и работа, — ответил я. — Дом у вас здесь есть, хозяйку найти в него сможете без проблем.

«Это ты хорошо придумал, — оживился Песец. — Такую кровь нужно держать при себе и под присмотром. Знал бы он, на что его кровь пошла…»

«Думаю, если он и не знает, то догадывается. Но говорить об этом не стал, решив, что посчитаю шантажом».

Зырянов попрощался и ушел обдумывать мои требования. Странный человек, даже на стирание клятвы почти согласился, а женитьба вызывает в нем прямо-таки священный ужас. Грекову я на всякий случай позвонил, уточнил, правда ли Зырянова позвали на такую должность. Он подтвердил и поинтересовался:

— Почему спрашиваешь? Против?

— Не против при определенных условиях. Зырянову я их озвучил, он думает.

— Условия не сильно жесткие?

— Даже не знаю. Самым жестким он посчитал требование жениться.

— Ну ты и зверь, — расхохотался Греков. — А жениться-то зачем заставлять?

— Пусть борется со своими страхами, — туманно ответил я. — Должность солидная, должен соответствовать.

— Понятно. Мелкая месть. Одобряю, — ответил Греков.

Надеюсь, Шелагин-старший с ним не поделился существованием человека, чья кровь может перенастроить императорскую реликвию. Оно, конечно, сам по себе такой человек реликвию не перенастроит: нужно знание языка Древних и умения, которыми обладает только Песец как слепок личности создателя. Но про Песца знают только два человека, я и Олег, поэтому Шелагин-старший может решить, что если я дошел своим умом, то и другой человек сможет, и устранит опасность, как ее понимает. Не скажешь же, что ум не совсем мой…

Остаток дня мы с Глюком занимались алхимией, готовя запасы по всем направлениям. Конкретно это дело я пока не готов никому делегировать, во всяком случае изготовление тех зелий, которые могут быть использованы в военных целях. Косметику всю Ольге передам, это точно. И ту, что в модуле Алхимии, и ту, что в отдельных модулях. В целях повышения благосостояния семьи, так сказать.

Перед сном Песец мне напомнил про модули в шелагинских запасниках и выразил искреннее и сильное желание их осмотреть.

«Время-то идет, — заявил он. — А ты мог бы уже ряд важных дисциплин изучить. На сайтах ничего подходящего нет, но оно точно должно быть, просто штамповалось мелкими партиями, понимаешь?»

Успокоился он только после того, как я пообещал завтра после посещения Изнанки, если будет время, заехать к Шелагиным и просмотреть часть модулей. Желания особого изучать названные Песцом дисциплины у меня не было. Нет, я понимал, что нужно, но если ничего не найдется — не расстроюсь.

На следующий день после занятий, когда отец за мной заехал, я сразу обратился к нему с просьбой, хотя Песец намекал, что я могу и сам сходить так, чтобы об этом никто не узнал.

— Ты сегодня хочешь?

— Можно, после Изнанки.

— Не вижу проблемы. Контейнеры заготовить, куда ты просмотренные предметы будешь перекладывать?

— Прекрасная идея, — обрадовался я. — И лучше побольше, чтобы хоть как-то упорядочить.

«Большинство все равно придется маркировать как хлам, — вздохнул Песец. — Там много ярких. Нам же нужно что-то поспокойнее».

«Максимум час буду искать, — предупредил я его. — Тратить столько времени нерационально. И вообще, может такие в принципе не выкапывались ни разу».

«Есть каталог археологической гильдии, — напомнил Песец. — Правда, там как попало все разбросано».

«Не как попало, а по первым символам», — задумался я и открыл каталог, вспоминая, как на языке Древних будет «риторика».

До алфавитного размещения там было далеко, но нужный первый символ я нашел быстро, а потом внутри выбрал из подкаталога второй, после чего осталось просмотреть не так уж и много «монет». Нужная Песцу нашлась с пометкой «редкая», но информации по ней не было — ни где была выкопана, ни куда потом делась. Значит, была извлечена на одной из первых раскопок, когда такое описание еще не было обязательным.

«Понятно, что редкий, — сказал Песец. — Я так и говорил. Главное, что такой модуль есть. Будем искать».

На мой взгляд, на сайтах было искать бесполезно. Основной наплыв вещей Древних был осенью по окончании раскопок. Конкретно эта «монета» выглядела очень непритязательно, а раскупались в основном яркие, так что она вряд ли появлялась в этом году в продаже. Можно оставить заказ в том магазине, где я это уже делал, но я теперь личность публичная, лишний раз не выберусь без того, чтобы использовать кучу разнообразных уловок. И не факт, что там это вообще появится.

Съезд на дорогу к проколу теперь преграждал шлагбаум, рядом с которым успели возвести строение для охраны. Наши машины узнали издалека, так что, когда мы подъехали, шлагбаум уже поднялся, и мы ни на минуту не задержались.

Само здание, возведенное над Проколом, ничуть не изменилось, только охранялось теперь чуть посерьезнее и княжескими людьми. Охрана, сопровождавшая нас до Прокола, внутрь не пошла, что я только одобрил: среди них не было никого из тех десяти человек, кто получил дополнительные знания и был в курсе части моих секретов. Зато я на них оставил Глюка, который вел в поездке себя очень прилично, но отвлекаться на него в Проколе я не хотел. Опасно это было для нас всех.

Сегодня на камнеплюев решили не охотиться: Песец между княжескими запасниками и мехом для Ольгиной шубы выбрал запасники, поэтому с грустью отмечал всех камнеплюев, мимо которых мы проезжали, но остановиться и поохотиться не предложил ни разу.

Двигались мы прямиком к отмеченной точке с паучьей семейкой. Она никуда не мигрировала и даже увеличила количество продуктовых запасов — коконов с той стороны, откуда я стащил один в прошлое посещение этого места, стало намного больше. Проблема… Греков просил по возможности взять кокон из тех, что был рядом с уже вытащенным.

«Теоретически можно подъехать к тому месту поближе, — предложил Песец. — И аккуратно магией подцепить нужный. Магией и вытащить».

«А пауки будут спокойно смотреть, как их обворовывают? Боюсь, они двигаются быстрее, чем я вытащу все это магией».

«Они далеко. В крайнем случае бросишь и удерете на машине».

Я бы не сказал, что пауки были от этого места далеко. Кроме того, они постоянно хаотично перемещались, то приближаясь к краю обжитого ими места, то опять кучкуясь в центре. Если бы там был один паук, задача была бы куда проще…

— В середину не лезь, — вмешался в мои размышления отец.

— Греков просил оттуда же.

— Мало ли что Греков просил. Ситуация изменилась. Если ему так надо оттуда же, пусть сам лезет и добывает. Мне вообще эта идея не нравится, но ты же все равно полез бы. Так хоть проконтролирую.

В результате я нацелился на кокон с другой стороны — он располагался от центра дальше всех. Когда я к нему подобрался, обнаружил, что он поменьше кокона, уже переработанного в шелк. Недолго думая, я отправил заклинания с двух рук: сначала срезал сразу два кокона, а потом облегчил их вес. Схватил добычу и понесся к машине. Заметили меня пауки поздно, когда я уже запихивал коконы в транспорт. А когда мы активировали на транспорте все системы — и вовсе нас потеряли. Бегали они еще долго, скрежеща суставами и челюстями, а потом мы настолько далеко отъехали, что перестали их видеть, и поведение изнаночных пауков перестало нас беспокоить.

Нервное это дело — заниматься производством шелка…

Отправить