Глава 16

Посиделок не получилось. Дашка мыслями была не с нами, а с Агеевыми, поэтому и не слушала, и отвечала невпопад, и в телефон постоянно заглядывала. Мы даже до угощения не дошли, когда я в шутку предложил ей заказать такси, раз уж ей не до нас, и она с радостью согласилась. Глюк, ради которого она формально приехала, так и остался незамеченным. Возможно, потому что все время он, как неподвижная статуя, просидел около моей ноги.

— Да уж, — сказал Федя после ее отъезда. — Дашка слишком упертая. Как втемяшит себе чего-нибудь в голову, так и думать больше ни о чем не может. По дороге мне все уши прожужжала о невиновности Агеева. Хорошо хоть мозгов хватило с репортерами об этом не говорить.

— Вы и с репортерами уже успели пообщаться?

Вот ведь гады со всех сторон обкладывают…

— Скорее, они с нами, — усмехнулся друг. — Недолго, пока шлагбаум открывался. Дашка успела протараторить, что ты всегда был умным, добрым и умелым.

— И это было наверняка не то, что хотели услышать репортеры.

— Есть такое. Сейчас усиленно разгоняется, что вы уничтожили прошлую императорскую династию, чтобы занять ее место.

— А Живетьевых подставили? — предположил я, понимая откуда ветер дует.

— Именно. Мол, творить то, в чем обвиняют Арину Ивановну, противно самой природе целителя.

— А видео с ее участием?

— Сфабрикованы. В эти слухи мало кто верит. Живетьевы многим успели насолить. И о том, что Арину Ивановну арестовал последний император, тоже помнят. Но знаешь, что бы я вам посоветовал, если ты не решишь, что это наглость с моей стороны…

Я аж вскинулся от возмущения.

— Федь, ты мой друг. Кому, как не тебе, говорить мне все прямо?

Он пожал плечами.

— Мало ли. У тебя жизнь очень круто поменялась.

— Я внутри не изменился, я все тот же.

«Ой, врешь, — фыркнул Песец. — Внутри ты поменялся настолько, что Федя даже представить себе не может».

«Мы сейчас не про отсутствие-наличие тебя говорим, — съязвил я, — а про моральные нормы, которые у меня остались неизменными».

Федя молчал, пришлось его спросить прямо:

— Федь, ну не съем же я тебя. Чего ты боишься сказать?

— У нас в семье считают неправильным восстанавливать дворец на прежнем месте. Это не покажет преемственность власти, зато возрастет болтовня о власти на крови. Там слишком много людей погибло.

«Твой друг дело говорит. Парк там надо разбить с памятником жертвам предыдущей императорской династии, — очнулся Песец. — А дворец выстроить за городом, чтобы к нему невозможно было незаметно подобраться. Хотя, конечно, все равно начнут вокруг него застраивать все что можно. Люди любят быть близко к власти».

Честно говоря, мне тоже не нравилось желание Шелагина-старшего как можно быстрее разобрать, а затем поставить на том же месте точно такой же дворец, как будто ничего не случилось. Я был уверен, что о взрыве будут помнить еще очень и очень долго, а место взрыва всю жизнь будет сниться в кошмарах тем, кто разбирал завалы.

— Да уж. Там на самом деле страшное зрелище было, когда мы приехали. Никого в живых. Я поговорю об этом с Павлом Тимофеевичем.

— Только нас не упоминай, ладно? — напрягся Федя.

— Не буду. Скажу, что там лучше разбить парк, а дворец строить в другом месте. Я думаю, он согласится, потому что из-за этого откладывается коронация. И он сам считает, что пока нелегитимный правитель, хотя ему уже очень и очень многие присягнули, а кто-то даже клятву дал.

Было странно говорить с Федей на такие темы. Раньше ни он, ни я никогда особо политикой не интересовались. Я-то уж точно. У Феди, возможно, дома и велись разговоры, только он их никогда не пересказывал. И сейчас бы не вынес из дома, не будь уверен, что мне об этом следует знать.

Я выставил на стол то, что приготовил для встречи, и достал пару бутылок сидра — остальные пусть в холодке стоят. Как говорил Песец, сидр особенно хорош, если его употреблять охлажденным. Причем охлажденным до правильной температуры. Только тогда раскрывается весь букет напитка.

— Еще десерт есть, специально для Дашки делал, — вздохнул я. — Похоже, обменяла она нас на Агеевых.

— Она очень обиделась, когда поняла, что ты от нее многое утаиваешь, — заметил Федя. — У нее-то от нас секретов никогда не было.

— Ну простите, не мог же я прямо ей сказать: «Держись от меня подальше, потому что меня постоянно пытаются убить». Просто чудо, что выжил, а если бы задели тебя или ее? Кстати, хочешь видео покажу, как меня убивали на Изнанке?

— Спрашиваешь.

Воспроизводил я на ноуте, чтобы не демаскировать умение обращаться с техникой Древних, поэтому впечатление, конечно, было не таким, как при объемном изображении рядом с тобой. Но Федя все равно впечатлился.

— Вот ведь… — покрутил он головой. — Не сиди ты рядом со мной, точно бы подумал, что тебя убили.

— Качественная иллюзия творит чудеса, — пояснил я. — Покушение было по инициативе Коленьки, который узнал о моем существовании. Уговорил Павла Тимофеевича отправить меня на Изнанку с группой поддержки, а группе дали четкие указания, что я не должен выйти. Группу, кстати, положили на выходе, решив, что будет достовернее, если на Изнанке поляжет вся группа, а не только я.

— Не думаю, что твоя жизнь сейчас стала намного проще.

— С одной стороны — нет, а с другой — никто не пытается меня убить, хотя желающих наверняка хватает.

— Папа говорит, что с наследованием у тебя могут быть проблемы, поскольку ты признанный наследником, а не родившийся в законном браке.

— Императорская реликвия признала нашу кровь. Если откажут мне в наследовании, придется отказываться и от реликвии, — довольно равнодушно ответил я. — Честно говоря, если бы я был уверен, что от меня сразу отстанут, сам бы отказался.

— Положат, — уверенно сказал Федя. — Ты живой для них всегда будешь опасен. Нет, тебе от трона отказываться нельзя. Нужно заручиться поддержкой сильного княжеского рода. Лучше всего через брак.

— У меня помолвка с Беспаловой.

— Сам говорил, что помолвка для отвода глаз. И Беспаловы сейчас слабы. Когда еще наследник в силу войдет, — заметил Федя, — а до того их и самих пощипать могут. Тебе бы с кем-то другим родниться.

— Ну на фиг, — не сдержался я. — Не хочу я в эти дебри лезть и менять шило на мыло. Меня Таисия полностью устраивает. За себя я и сам постоять могу.

— Ага, постоял бы на той же Изнанке, не будь у тебя подстраховки, — уверенно сказал Федя. — Страховали тебя шелагинские или зыряновские?

Я расхохотался.

— Зырянов со мной контракт разорвал сразу, как узнал, кто меня будет убивать. А Шелагины в курсе не были. Да и не поверили бы они мне, скажи я что против Николая.

— Не похоже это на Григория Савельевича, — нахмурился Федя. — Он никогда договор не нарушает. Поди, за Дашку боялся?

— Боялся, — признал я. — Только доверия у меня теперь к нему нет. Он меня еще и шантажировать пытался с видео, которое снял, когда отвечал за мою охрану.

— Даже так? — удивился Федя. — А было чем шантажировать?

Поцелуй с Дариной вспомнился сам.

— Смотря как подать, — уклончиво ответил я. — Для Дашки можно было вывернуть определенным образом, хотя там и не было ничего. Только это между нами, не для передачи никому. Даже твоему отцу.

— Вообще, о том, что Зырянов ненадежный партнер, ему стоит знать.

— Если не будет опасности Дашке, он надежный.

— Если его будут шантажировать дочерью — уже нет, — возразил Федя. — Дашка — его слабое место. Он над ней постоянно трясется. Это не особо заметно со стороны, если Григория Савельевича не знать, но мы-то его хорошо знаем.

— Федь, не для передачи вообще кому-либо, — предупредил я. — Потому что тогда встанет вопрос, чем же шантажировали меня и не нужно ли получить такой замечательный компромат себе.

— Обещаю — никому, — решил он. — Сам с Зыряновым связываться не буду, без объяснения причин. И все же, как ты вывернулся, если тебя никто не подстраховывал?

— Артефакт подвернулся, — туманно объяснил я, понимая, что даже Феде, который всегда был и будет моим лучшим другом, не смогу всего рассказать. Некоторые вещи придется держать только в себе. — Из Древних. Если бы не он, ты бы сейчас со мной не разговаривал.

«Я рад, что ты наконец признал мои заслуги», — гордо распушил усы Песец.

«Речь шла об артефакте».

«А что? Я тоже в некотором роде артефакт. Просто слишком сложный, чтобы твой друг осознал все мое величие».

От разговоров о политике мы с Федей ушли в совершенно безопасные воспоминания школьных деньков. Все же хороших среди них оказалось куда больше, чем плохих. Особенно если не вспоминать Владика — потому что все плохие были связаны либо с ним, либо с его подставами. Но не вспоминать не получилось.

— Вроде его выпустили? — спросил Федя.

— Невменяемым признали, — пояснил я. — И под наблюдение специалистов выпустили. Там больше вины тети Аллы. С ней до сих пор ведут работу, она под клятвой и что-то вытащить очень тяжело. В таких случаях иногда расследование, как мне сказал отец, может идти несколько лет, чтобы подследственному мозги не сжечь.

Ни тетю Аллу, ни Владика вспоминать не хотелось, но перейти на другую тему мы не успели, потому что приехали мой отец и Греков.

— О, — радостно сказал последний. — Здесь раздают сидр и без нас? Какое упущение.

— Не успели допить, пока вы по делам из княжества в княжество ездите, — с деланой досадой ответил я. — Сидра мало, а желающих много.

— Сидр правда классный, — признал Федя. — Чувствуется элитный производитель. Этикетку специально убрали?

— О, тебе приятель не рассказал, что он сам алкоголь делает? — удивился Греков. — У него талант. Только размаха пока не хватает. Но охранника уже завел. Вишь, какой серьезный? Привет Глюк. Узнаешь дядю Лешу, который столько с тобой сидел?

Глюк даже хвостом не вильнул, но и ворчать не стал, лишь чуть голову наклонил, показывая, что он на работе и ему не до всяких этих посторонних нежностей.

«Ничего, нам Шелагин обещал землю под сады, — бодро сказал Песец. — И под сидровый завод — тоже».

Под такие разговоры я раздал всем еще по одной бутылке. Правда, болтал почти единолично Греков, который явно приехал не для того, чтобы травить древние анекдоты, но разговаривать о делах при посторонних не хотел. Впрочем, и древние анекдоты в его исполнении были неплохи, так что мы дружно хохотали, когда к нам вышел Олег, закончивший очередной сеанс. Песец было вытянулся в его сторону, но быстро сообразил, что закончивший картину художник выглядит по-другому и потерял к нему интерес.

Олег привнес в разговор новые краски, и это я не про испачканную одежду. Археологические байки пошли на ура, но через некоторое время Федя засобирался на выход. Я его проводил до такси, а когда вернулся, сказал:

— Только не говорите, что вас нужно срочно доставить в Дальград.

— Если бы срочно, то мы бы намекнули раньше, — оскорбился Греков. — Мы чисто по-дружески приехали в гости, а ты нас уже подозреваешь во всяких задних мыслях. Нет, мы позволили себе отдых, поскольку разгребли самые вонючие завалы.

— Не до конца, — заметил отец.

— Основное вытащили и дальше разматываем.

— Наслышан, как разматываете. Ко мне сегодня приходили просить за Агеева.

— За которого? — сделал стойку Греков.

— А их несколько арестованных?

— Несколько.

— За того, с сыном которого, Антоном, встречается моя подруга.

— А, Кирилл Андреевич. Можешь пообещать, что отпустим.

— Не буду я ничего обещать, — возмутился я. — Я уже сказал, что ни за кого просить не буду. Если не виноват — вы отпустите, виноват — значит, должен сидеть.

— Какой разумный у тебя сын, а, Саш? — хохотнул Греков. — Олег Васильевич, нам бы без свидетелей дальше поговорить. Вам эти знания лишние.

Олег даже не оскорбился, сказал, что я знаю, где его искать в случае чего, и ушел. Но не в свою комнату, а в мастерскую. Не иначе как продолжать работу над портретом символа нашего рода. И очень надеюсь, что результат Песцу понравится.

— Младший брат Кирилла Андреевича замешан, — пояснил Греков. — Причем по самые уши. Захотел на первые роли вылезти. Вылезет. Но только на закрытых заседаниях судов. Потому что информацию о таком в открытый доступ выносить нельзя.

— А Прохоровы?

— Прохоровы делают удивленные рожи. Мол, знать не знаем, что это. Может, отец знал, да только знание вместе с ним умерло. Но мы-то с Сашей по другому поводу. Ты просил инфу по банковским ячейкам одной интересной особы.

— И?

— На ее имя в указанном банке ячеек нет.

Он сделал паузу.

— Но?

— Сечешь с полуслова, — хмыкнул Греков. — Там есть ячейки на предъявителя по ключу и кодовому слову. В настоящий момент их занято семнадцать штук.

— Семнадцать штук можно и по одной проверить, — прикинул я. — Номера вы мне скажете?

— А что ты собираешься там найти?

— Не знаю. Федорова предлагала купить некие документы, касающиеся Вьюгиных. Утверждала, что они будут мне интересны.

— Платить не хочешь?

— Не уверен, что там есть, за что платить. Вы говорили, что она интересная особа. Попадала в зону вашего внимания?

— Не совсем моего, но попадала. Судима за мошенничество.

Я почему-то сразу поверил. Очень уж жуликоватой выглядела эта гражданка.

— Очень может быть. Но при этом у нее действительно могут быть документы Вьюгиных. Ее невестку убили вскоре после смерти Евгения Федорова, а в квартире что-то искали.

— Могли найти, а могли попасться на блеф и искали то, чего не было, — скептически сказал Греков. — Проверить все же стоит, согласен. Так что список номеров я тебе выдам…

— А дальше крутись как хочешь, — хмыкнув, продолжил я за него.

— Совсем уж беспределить мы не можем. Повод нужен, чтобы вскрыть ее ячейку, — пояснил отец. — Его нет. Одни невнятные предположения. Банк нам навстречу не пойдет, а пригонять толпу и делать обыск — создавать повод для очередного скандала. Их и без того хватает. Один взрыв дворца чего стоит. Завалы там разгребать и разгребать.

— Предлагаю новый построить в другом месте, а на этом — мемориал жертвам взрыва и парк разбить, — выдал я идею Песца за свою, испытывая жуткую неловкость. Но про Песца я ни Шелагиным, ни Грекову говорить не стану.

— А это идея, да, Саш? — повернулся Греков к другу. — Павлу Тимофеевичу не придется затягивать с коронацией. Предложи ему.

— Уже думали. Проблема в том, что выделять под это землю он пока права не имеет.

— Так это государственную. А купить у частника может, — возразил Греков. — Все заказанные Ильей кирпичи Древних, кстати, прибыли. Я сегодня вечером в Дальград лечу, поговорю с Павлом Тимофеевичем сам. Нужно бы этот вопрос закрыть.

Песец опять проявился, потирая лапы в предвкушении.

«Мы ему такой дворец отгрохаем, если не будем связаны рамками необходимости повторять взорванный. У меня есть пара идей, потом покажу. И наполнение тоже можно присматривать».

«Сначала решим вопрос с Федоровой».

«Чего там решать? Лезешь в банк и смотришь следы ее ауры. Где находишь — последовательно вскрываешь ячейки и закрываешь их потом. Не сможешь ничего найти — потренируешься во вскрывании замков, всё польза».

«Раньше про ауру сказать нельзя было?».

«Моя задача — заставить твою голову работать, а не думать за тебя, — оскорбленно заявил Песец. — У тебя было всё, чтобы прийти к этим же выводам. И заметь, я предложил облегчить тебе работу, только когда появился реальный способ найти нужное в банке».

«Аура за это время могла развеяться».

«К ячейкам не так часто ходят».

Вариант Песца был признан рабочим. Единственной проблемой сейчас было выбраться так, чтобы не привлечь постороннего ненужного внимания.

Отправить