Глава 15

Греков мне отчитываться не торопился, в новостях по поводу беспредела на прохоровских землях тоже царила тишина. При этом Греков в Дальград возвращаться не торопился, а, судя по Метке, курсировал между Верейском и тем местом, где отказывалась работать магия.

Как ни интересно мне было, я ему не звонил и ничего не спрашивал. Разговор точно нетелефонный, а меня так же точно прослушивают. Зачем давать кому-то почву для размышлений. Хотя одно сообщение я отправил: «Что там с моей просьбой?» Греков ответил, хоть и не сразу: «Сделано. Подробности лично». На этом наше общение полностью прекратилось — зачем отвлекать занятого делом человека?

Тем более что у меня и самого жизнь била ключом: я активно расправлялся с долгами в академии, а Ольга Шалеева столь же активно пыталась меня сподвигнуть на создание работающего прототипа артефакта для регистрации. Поневоле задумаешься о необходимости артефакторного производства — сам я такой ерундой заниматься точно не буду. Звонок от главы рода Соколовых прозвучал как нельзя кстати.

— Здравствуйте, Илья Александрович, — торжественно-официально сказал он.

— Здравствуйте, Владимир Николаевич, — не менее официально ответил я.

— Я хотел бы узнать по поводу наших договоренностей на алхимическое покрытие. Я понимаю, что вам сейчас, скорее всего, не до этого, но очень уж оно у вас хорошее.

— Разумеется, наши договоренности в силе, — подтвердил я. — Более того, Владимир Николаевич, у меня есть к вам предложение, которое я озвучу при личной встрече. Вы не могли бы ко мне подъехать? Нейтральная территория не подойдет, потому что мне нужно будет вам показать одну вещь.

— Могу выехать прямо сейчас, — заинтригованно предложил он.

Я прикинул, что до приезда Феди с Дашкой времени еще достаточно, успею решить все финансовые вопросы, а не успею, так у меня на это дело есть Ольга, которая пока была у нас. Поэтому продиктовал адрес, попрощался и сообщил на пункт охраны, что ко мне приедет глава рода Соколовых. А потом пошел уже радовать Шалееву, что собираюсь передать дальше всю работу над артефактом специалистам.

— Это было бы идеально, — оживилась она. — Потому что нам нужен выход на серийное производство, а где его взять? У меня нет знакомых в артефакторном бизнесе. А этот Соколов, он надежный партнер?

— Понятия не имею. При встрече впечатление он на меня произвел хорошее. А парень из рода вообще очень интересный в плане использования артефакторных наработок. То есть у них и наработки есть, и мозги.

— Мозги — это не всегда хорошо, — она чуть нахмурилась. — Потому что иные мозговитые товарищи так и думают, как им захапать чужие наработки. Хотя… — она задумалась. — В случае с тобой вряд ли станут даже думать в эту сторону.

По гостям день получился очень насыщенным. Соколов еще не успел до нас доехать, как позвонили с пункта охраны. Ко мне приехала машина из Нижнего Шиповца. Как оказалось, на фабрике к поручению отнеслись со всей ответственностью: шелк не только размотали, но и успели сделать пряжу, а из пряжи — ткань. Привез рулон сам Востриков, выглядящий абсолютно счастливым от того, что поручение удалось так быстро выполнить.

— Илья Александрович, вы только гляньте, какая удивительная красота получилась, — восторженно тараторил он. — У нас все просто-таки влюбились в эту ткань. Не верится, что такое чудо вышло со станка нашей фабрики. Ну чудо же, правда?

Последнее предложение было обращением к Ольге Шалеевой, которая как раз вошла в гостиную и замерла, чуть приоткрыв рот от восторга. Шелк действительно выглядел очень необычно: тончайший, невесомый, вспыхивающий звездочками при движении.

— Вы не уточняли, какой плотности ткань вам нужна, поэтому мы сделали вариант на свой страх и риск.

«Зря не уточнил, — заметил Песец. — Для подкладки шубы это не подойдет. Можно сказать, испортили образец. Эх… А столько надежд было».

— Результат очень хорош, — признал я. — Проблема в том, что мне нужна ткань поплотнее. — Директор фабрики сразу напрягся, и я поторопился его успокоить: — Моя вина, не уточнил, что именно мне нужно.

— Боже мой, Илья, — отмерла Ольга. — Зачем же поплотнее? Это только все испортит. Ткань идеальна.

— Тебе нравится?

— Разве она кому-то может не понравиться?

— Тогда будем считать этот рулон подарком на вашу с Олегом свадьбу, — решил я.

Потому что хранить рулон шелка, который мне не особо нужен, смысла не имело, а торговать им… Как-то уже не по статусу. Зато какой получился замечательный подарок. Ольга опять замерла, не в силах поверить в свалившееся счастье.

— Это правда мне? Ты не шутишь?

— Стал бы я шутить такими вещами.

— Боже мой, Илья, это такой подарок, такой подарок, что у меня просто нет слов.

Глаза Ольги увлажнились, и чтобы снять торжественность момента, я сказал Вострикову:

— Видите, Павел Петрович, как высоко оценили вашу работу.

— У нас тоже все в восторге, — признал он. — Никто даже близко не мог оценить ткань. В смысле, если ее вдруг придет в голову продавать.

— Сомневаюсь, что мы будем выпускать это на продажу. Только для внутреннего пользования. Огромное вам спасибо, Павел Петрович, за проделанную работу.

— Может быть, чаю? — предложила Ольга, уже прижимавшая к себе рулон.

— Нет-нет, спасибо, мне уже пора. Обратно же ехать, — спохватился Востриков.

Он быстро попрощался и почти убежал. Я даже не успел спросить, нет ли проблем с Грабиной. Впрочем, уверен, если бы были — он бы про них рассказал. Как он выглядит, когда нервничает, я уже знал, сейчас подобных симптомов не наблюдалось.

Тем временем Ольга уже кому-то звонила.

— Вы уже начали шить? Какая досада. Придется все менять. Нет, разумеется, я оплачу. У меня появилась волшебная ткань, из которой получится совершенно волшебное платье. Вы увидите, я ее сейчас привезу. Боюсь, и согласованный фасон придется менять.

Она закончила разговор, только теперь вспомнила о моем присутствии и смущенно пояснила:

— Я заказала платье к свадьбе. Но разве можно упустить такой шанс?

— Разумеется, нельзя, — согласился я, уже понимая, что с Соколовым придется вести беседу самому.

Да и не будет сейчас толка от присутствия Ольги на разговоре. Первый раз вижу, чтобы какая-то тряпка настолько сносила голову женщине, что та из успешной деловой дамы в момент превратилась в девчонку, мечтающую о сказке. Можно сказать, на сегодня Ольга потеряна. И не только для меня, но и для Олега, который с утра заперся в мастерской, желая закончить портрет Песца. Вдохновение на него, видите ли, накатило.

Соколов приехал примерно минут через пятнадцать после того, как уехала Ольга.

— Илья Александрович, что вы хотели со мной обговорить? — сразу взял он быка за рога.

— Невеста моего дяди собирается запатентовать мой артефакт и пустить его в продажу, — пояснил я. — Для этого ей нужен прилично выглядящий работающий прототип и артефакторское производство.

— И что это за артефакт, Илья Александрович? — с плохо скрываемым скепсисом спросил он.

Под возмущенным взглядом Глюка я отделил от лежанки артефакт кормления.

— Вот этот, Владимир Николаевич. С некоторыми изменениями, потому что данный экземпляр предназначен для кормления щенков, а она хочет производить подобное для кормления детей. Нужно заправлять вовремя сухой смесью, ее уровень отслеживается, когда ее становится мало, зажигается лампочка. Вода создается внутри артефакта с заданными параметрами. Артефакт реагирует на попискивание щенка, нужно заменить на детский плач.

— Это вы сами придумали? — удивленно вытаращился на меня Соколов.

— Пришлось. Глюк ко мне попал еще слепым щенком, и вставать к нему постоянно ночью было слишком обременительно. А потом Ольга увидела этот артефакт и загорелась пустить его в производство, но уже для детей.

— Это же золотое дно! — Соколов взъерошил волосы, глаза его фанатично загорелись. — Вы вообще понимаете, что вы создали? Этот артефакт совмещает в себе плетения типов, которые раньше считались несовместимыми.

— Да? — удивился я. — Я этого не знал.

— Еще бы, у вас нет артефакторского образования.

«Похоже, такое образование только мешает, — насмешливо фыркнул Песец. — Кому нужны лошадиные шоры? А такое образование — именно они, поскольку не позволяют видеть перспективу».

— Я его планирую получить после алхимического. Или параллельно, — заметил я. — Артефакторика мне интересней.

— Зачем же вы пошли на алхимию? — удивился Соколов. — У вас же явный талант к артефакторике.

— Потому что мне передали базу по алхимии, а не по артефакторике, — пояснил я. — Но там тоже много чего можно использовать в работе.

Он меленько закивал.

— То же покрытие. Я даже близко ничего такого не видел. Я бы хотел его получать на постоянной основе, если это не слишком большая наглость с моей стороны, Илья Александрович.

Делегировать алхимию мне пока было некому, но у меня и не так много договоренностей, чтобы не справится, так что я вздохнул и подтвердил:

— Договоренность в силе.

— Прекрасно, — обрадовался он. — Что могу сказать про артефакт. Переделать его под человеческого детеныша будет проще простого. Вопрос с оформлением внешнего вида.

— Невеста моего брата нашла дизайнера.

— Да? — он поджал губы с явным неудовольствием. — Дело в том, что не всякое оформление сочетается с артефактом. Влияние оболочки придется учитывать.

— Я об этом предупредил. Но для продажи нужна привлекательная оболочка.

— Это я понимаю, — вздохнул он. — Сам постоянно страдаю, пытаясь достичь компромисса.

— Ольга утверждала, что силикон, из которого планируется делать внешнее оформление, инертен, поэтому влиять не будет. Я, честно говоря, не сталкивался, поэтому ничего сказать не могу.

— Не влияет, — он кивнул.

— Так что, Владимир Николаевич, возьметесь за оформление артефакта для патентного бюро и за последующее производство?

— Разумеется, — вдохновенно ответил он.

— Тогда я переделаю и отправлю вам прототип.

— Да мы сами переделаем, — решительно сказал он. — Там минимально требуется. Патент останется за вами, если вас это волнует. А еще что-нибудь у вас есть в планах?

Я прикинул и решил, что есть.

— Сканирующий целительский артефакт. Те, что сейчас есть, очень низкого уровня. Но потребуется найти для работы толковых программистов, чтобы сигнал можно было интерпретировать и вывести в файл и на печать.

Так что Грабина получит самые инновационные целительские артефакты.

— Есть, есть у нас программисты, — запрыгал на диване Соколов с видом «Никого искать не нужно, у нас все есть». — Все сделаем. А вы уверены, что справитесь? Все же целительские артефакты считаются одними из самых сложных и дорогих.

— Уверен. У меня есть идеи и есть потребность. Уж то, что выпускают сейчас, переплюнуть легко. Другое дело, что я хочу собрать свою команду. Артефакт для детей — разовый заказ, как вы понимаете.

Из Соколова словно вытащили стержень, он прямо на глазах потух и скривился в страдальческой гримасе.

— Какая жалость.

— А вам с чего переживать? У вас такой талантливый парень, как Андрей, есть. У него воображение прекрасно работает.

— Может, и работает, но в целительский бизнес нам никто залезть не даст. Кстати, а вам не нужен род артефакторов?

— В каком смысле?

— В смысле мы можем войти в ваш клан, — пояснил он, — стать вашими подчиненными, со всеми плюсами и минусами этого шага.

— Неожиданное предложение…

— Не для нас. Мы обсуждали такой вариант, потому что перед нами открываются значительные перспективы.

— Я беру только под клятву, — предупредил я. — Правда и перспективы значительней, чем вам кажется со стороны. Но секреты только с клятвой.

Он потер лоб.

— Пожалуй, на клятву мы не готовы.

— Тогда возвращаемся к варианту временного сотрудничества к взаимной пользе. Производство этого артефакта останется за нами.

— Тогда я заберу прототип?

Он протянул руку к кормушке, но был остановлен возмущенным рыком Глюка, сообразившего, что покушаются на святое — его ночные перекусы.

— Боюсь, что нет. Этот прототип активно используется.

— Ну да, нужно протестировать и выявить недостатки.

Глюк согласно заворчал.

— Тестируется постоянно, недостатки пока не выявлены. Можно сказать, заказчик полностью доволен. Я вам пришлю переделанный вариант. За вами оформление и подгонка.

— Договорились, Илья Александрович. Мы обсудим по поводу клятвы. Я не могу такое решение принять единолично, слишком серьезное.

— Я понимаю и не настаиваю. Мне и того, что есть, хватает, честно говоря.

Когда мы расставались, я был почти уверен, что Соколовы согласятся, слишком заинтересованным выглядел глава рода. И я не обманывал: передачу знаний через змейку можно было организовать. Но только в случае, если информация об этом гарантированно не уйдет на сторону.

Олег все также творил в мастерской, отгородившись от остального мира дверью, запертой на замок, отвлекать его я не собирался. И вообще, я глянул на часы и сообразил, что для посиделок с Федей и Дашкой у меня осталось времени всего ничего. Где мы будем сидеть, пусть решают они, поэтому я решил пока ничего никуда не переносить. У бассейна температура сохраняется комфортной, но смысл рядом с ним сидеть, если на улице темень, а плавать никто не собирается? Логичней устроиться внутри дома, там условия куда лучше для вечера. И гитара уже стоит за диваном. Та самая, Древних, с серебристым звучанием.

Федя и Дашка приехали вдвоем. Причем подруга выглядела расстроенной настолько, что даже не обратила внимания ни на дом, ни на бассейн при нем. Причина выяснилась сразу.

— Илья, отца Антона арестовали. Ты можешь что-нибудь сделать?

— Даш… — выразительно протянул Федя.

— Что Даш? — она шмыгнула носом. — Я уверена, что он ни в чем не виноват. Он хороший.

— Если он ни в чем не виноват, то его отпустят, — продолжил Федя. — Аргумент «хороший» для наших правоохранительных органов не работает без доказательств.

— Его семье вообще ничего не объясняют, — взвилась Дашка. — Илья может хотя бы узнать, за что его арестовали. Дело на личном контроле у Грекова, а Греков — личный пес Шелагиных.

— Не надо так про Алексея Дмитриевича, — нахмурился я. — Если дело на личном контроле Грекова, то Агеев-старший вряд ли невиновен. И дело слишком серьезное, чтобы я вмешивался.

— То есть ты знаешь в чем причина? — недоверчиво уточнила Дашка.

— Я догадываюсь.

— И в чем же?

— Государственная тайна.

— Ой, так тебе прямо и доверили государственную тайну.

— Я внук Павла Тимофеевича, — напомнил я. — Официальный наследник Шелагиных. А с Грековым я встречаюсь даже чаще, чем с Шелагиными.

— Так ты замолвишь слово за отца Антона, Илья?

Я покачал головой.

— Даш, ты не понимаешь, о чем просишь. Там все слишком серьезно.

— Антон говорит, что выполнялся заказ Прохоровых. То есть вся вина должна быть на них.

— Даш, разберутся, где чья вина, — ответил я. — Я в расследование лезть не буду. Если Агеев не виноват, его отпустят.

— Да какая может быть вина, если он выполнял заказ? Причем даже не он, а кто-то из рода. Вина на заказчике, — убежденно сказала Дашка. — Илья, поговори с Грековым, а? Мы же друзья.

— Даш, ты понимаешь, что ставишь отношения с Агеевым выше нашей дружбы? — резко спросил Федя.

— Неправда, — возмутилась она. — Я точно так же просила бы за вас. Потому что я вас знаю, и знаю, что вы не способны на подлость. Отец Антона на подлость тоже не способен. Он увлеченный и увлекающийся человек. Если бы вы слышали, как он о камнях рассказывает! Не мог такой человек совершить преступление, понимаешь? Не мог, и все тут.

Она возмущенно топнула ногой.

— Даш, я не буду за него просить, — твердо сказал я. — Не говоря о том, что я старшего Агеева даже не видел, там слишком серьезное дело, если Греков был вынужден приехать из Дальграда. Одно точно: в этом деле разберутся, и, если старший Агеев невиновен, его отпустят.

Отправить