Глава 7
Сидеть здесь и ждать ареста — идиотизм. Пытаться объяснить наличие конструкта — самоубийство. Драться с инквизицией — вообще за гранью разумного. Что остается? Правильно — идти на хитрость.
Стоп!
А что если применить старый принцип: лучшая защита — это нападение? Не прятаться от них, а выйти навстречу? Дать им то, что они ищут, но не совсем то, что ожидают найти?
План начал формироваться в голове с той скоростью, которая появляется только в критических ситуациях.
Быстрым, но бесшумным шагом я направился к основному залу морга. Двенадцать секционных столов из нержавеющей стали выстроились в два ряда по шесть штук. Идеальная симметрия, нарушаемая только тремя телами под белыми простынями.
Подошел к крайнему столу в дальнем ряду.
Откинул простыню, там лежал пожилой мужчина, лет семидесяти. Седые волосы, морщинистое лицо с синюшным оттенком. По бирке на большом пальце ноги — «Крамской И. П., 71 год, причина смерти: инфаркт миокарда».
Инфаркт миокарда — это омертвение участка сердечной мышцы из-за недостатка кровоснабжения. Классическая причина смерти для пожилых мужчин. Никаких подозрений не вызовет. То что надо.
Активировал некромантское зрение на минимальной мощности. Мир окрасился в оттенки серого, живое засветилось тёплыми тонами, мёртвое — холодными. Труп Крамского был абсолютно безжизненным, никаких следов остаточной Живы.
Я сосредоточился, начал формировать из темной энергии некромантического паразита. Ненастоящего, конечно, ибо на полноценного астрального паразита у меня сил не хватит. Но имитацию, которая будет излучать мощный некротический фон.
Это как радиоактивный маячок — сам по себе он безвредный, но любой детектор будет визжать как резаный. Размером примерно с рисовое зерно, структура самая примитивная, функций вообще никаких. Зато некротическая сигнатура — как у паразита пятого уровня опасности. По меркам инквизиции.
На создание псевдо-червя ушло около трех единиц Живы. Крошечное существо извивалось на моей ладони, излучая волны темной энергии.
Аккуратно используя анатомический пинцет, я поместил червя глубоко в носовую полость трупа, за решетчатую кость. Снаружи его абсолютно не видно, но при магическом сканировании он будет светиться как новогодняя елка.
Я накрыл труп простыней, тщательно расправив складки —всё должно выглядеть так, будто никто его не трогал.
Теперь нужно было создать себе алиби. Я подошел к рабочему столу патологоанатома в углу зала. Сел в кресло, открыл журнал вскрытий за текущий месяц.
Итак, я прилежный врач, изучающий документацию в отсутствие начальства. Благородный защитник несправедливо обвиненного коллеги. Наивный идеалист, верящий в торжество закона. Тьфу, аж самому тошно от такого образа.
В ту же секунду дверь в морг распахнулась с таким грохотом, что задрожали стеклянные дверцы шкафов. Капитан Стрельцов ворвался первым, как таран, а за ним — пятеро инквизиторов в черных мундирах.
— Пирогов! — рявкнул капитан с порога. — Что вы тут делаете, черт вас побери⁈ Там наверху девушке плохо! Ваша коллега без сознания лежит! А вы тут прохлаждаетесь! Я же запретил вам здесь находиться.
Я медленно, с достоинством поднял голову от журнала, изобразив на лице праведное негодование пополам с удивлением:
— Капитан Стрельцов! Во-первых, не кричите в морге — здесь покоятся усопшие, требующие уважения. Во-вторых, если доктору Варваре Сергеевне стало плохо, то рядом есть еще пятнадцать врачей, способных оказать первую помощь. Они на первом этаже. А в-третьих — я не прохлаждаюсь, а отстаиваю свою гражданскую позицию! И вы не можете мне что-либо запретить.
Формально может, конечно. Но я так просто не сдамся. Если они обнаружат дверь с монстром, придется действовать.
— Гражданскую позицию? — Стрельцов прищурился, его шрам побелел от напряжения. — Это еще что за новости?
Я встал, театрально скрестив руки на груди:
— А такие, капитан, что я не позволю вам просто так устраивать обыск в вотчине доктора Мёртвого! Разгром учинять! Всеволод Кириллович Мёртвый — выдающийся патологоанатом, заслуженный врач Империи. Я его глубоко уважаю!
— Уважаете некроманта? — в голосе Стрельцова появились опасные нотки.
— Уважаю коллегу и учителя! — поправил я. — Мы с ним вместе работали. Меня определили в морг, когда я только прибыл в эту больницу! Я знаю его биографию от и до, — это преувеличение, конечно. — Помните дело о серийных отравлениях в прошлом году? Именно Всеволод Кириллович определил яд по микроскопическим изменениям в тканях печени! Он спас десятки жизней!
— Это не отменяет того факта…
— А что за факт? — перебил я. — Донос от арестованного преступника? От Волконского, который сам под следствием? Это называется оговор с целью смягчения собственного наказания!
Пафоса многовато, но инквизиторы обожают подобное. Это их стихия — вечная борьба света и тьмы, добра и зла, праведности и греха. Дай им возможность проявить власть в рамках закона — и они будут счастливы.
— И что вы намерены делать? — Стрельцов сделал шаг вперед. — Мешать следствию? Это статья, между прочим!
Кажется, мне удалось вывести его из себя.
— Наблюдать! — гордо заявил я. — Фиксировать все ваши действия! Записывать, что и откуда взято! И если вы что-то повредите, украдете или подбросите — буду свидетельствовать в суде!
— Украдем? Подбросим? — возмутился молодой инквизитор, тот самый Кравченко. — Вы обвиняете инквизицию в преступлении?
— Я никого не обвиняю, — спокойно ответил я. — А просто констатирую, что все люди несовершенны. Даже слуги закона. А здесь хранятся дорогие реактивы — литр чистого эфира стоит пятьдесят рублей. Хлороформ — семьдесят. Набор хирургических инструментов немецкого производства — триста рублей. Соблазн велик.
— Вы смеете подозревать…
— Лейтенант Кравченко, — перебил его Стрельцов. — Достаточно. Доктор Пирогов в своем праве. Закон позволяет гражданам наблюдать за действиями правоохранительных органов, если это не мешает следствию.
Видимо, ему надоело со мной спорить, и он решил пойти на уступки. Ведь обыску я помешать не смогу.
Капитан повернулся ко мне:
— Все понятно с вами, Пирогов. Вы один из этих… правозащитников. Либеральный активист-общественник. Из тех, кто везде видит произвол власти.
— Если защита невиновного человека от необоснованных обвинений делает меня активистом — то да, я активист, — с достоинством ответил я. — И горжусь этим.
— Ладно, черт с вами, — Стрельцов махнул рукой. — Можете торчать здесь и строчить свои протесты. Но! — он поднял палец. — Если будете физически препятствовать обыску, мешать моим людям выполнять работу, то вас скрутят и выведут силой. А потом предъявят обвинение в препятствовании следствию. Это я вам обещаю.
Капитан бросил на меня гневный взгляд.
— Я не собираюсь мешать, — заверил я. — Только наблюдать. Молча и не вмешиваясь.
— Вот и прекрасно. Наблюдайте. А мы пока работать будем.
Стрельцов повернулся к своим людям:
— Так, разбираемся по секторам! Кравченко и Матвеев — холодильные камеры и секционные столы! Проверить каждый труп! Семенов и Петров — химические шкафы и реактивы! Ищите некромантические компоненты — костную муку, могильную землю, высушенную кровь! Занозин — дальние помещения и подсобки! Все подозрительное приносите ко мне!
Инквизиторы рассредоточились по залу, методично приступая к обыску. Двое направились к холодильным камерам. Один полез в шкафы с химикатами, доставая и обнюхивая каждую банку. Еще двое пошли в дальний закуток, где находились старые столы, сломанное оборудование и стеллажи с архивными документами.
Я напряженно следил за последними. Именно там, за массивным шкафом, была замаскирована дверь в секретную лабораторию.
Если они решат сдвинуть шкаф — все пропало. Но какой смысл двигать такую махину? Обычная расстановка мебели в морге.
Инквизитор Занозин — коренастый мужчина лет сорока с залысинами — подошел к тому самому шкафу. Постучал по нему костяшками пальцев.
— Полный? — спросил его напарник.
— Судя по звуку — да. Формалин, если верить этикетке, — задумчиво ответил он.
— Может, отодвинем? Вдруг за ним что-то спрятано?
Нет-нет-нет!
— Ты его сначала попробуй сдвинь, — фыркнул Занозин. — Тут минимум два центнера. Вдвоем не управимся, надо человек пять.
— Тогда забей. Если бы Мёртвый что-то прятал, то не за таким шкафом. Выбрал бы что-то более доступное.
— Логично, — согласился Занозин и отошел.
Фух. Пронесло. Мёртвый все-таки гений маскировки. Дверь утоплена в стену, покрашена в тот же грязно-серый цвет, швы замазаны и присыпаны пылью. Если специально не искать, то никогда не найдешь.
— Эй, тут какой-то старый склад! — крикнул второй инквизитор из закутка. — Столы поломанные, инструменты ржавые!
— Что там? — отозвался Стрельцов.
— Хлам в основном! Старое оборудование! Архивные журналы за пятьдесят лет!
— Проверяйте все! — приказал капитан. — Некроманты любят прятать артефакты среди хлама! Ищите ритуальные предметы — черные свечи, пентаграммы, кости, черепа!
Следующие пятнадцать минут инквизиторы методично перерывали закуток. Вытаскивали ящики, открывали старые шкафы, даже заглядывали под столы. Но ничего подозрительного не находили.
— Здесь чисто! — наконец крикнул Занозин. — Только старье…
— Капитан! КАПИТАН! — вдруг заорал инквизитор Кравченко от холодильных камер. — Детектор сходит с ума! Тут некромантия! Мощнейший источник!
Стрельцов бросился туда почти бегом. Я последовал за ним, изображая удивление и тревогу.
Кравченко стоял над одним из секционных столов, держа в руке детектор некротической энергии — латунную коробочку размером с портсигар. Стрелка прибора зашкаливала в красной зоне, из динамика доносился пронзительный визг.
— Какой стол? — рявкнул Стрельцов.
— Третий! Крайний в дальнем ряду! Под простыней!
— Уверен?
— Абсолютно! Смотрите! — Кравченко поднес детектор ближе к телу.
Прибор взвыл еще громче, стрелка уперлась в ограничитель.
Капитан решительно сдернул простыню. Тот самый труп старика Крамского с моим псевдо-червем.
— Сканируйте! — приказал Стрельцов. — Немедленно!
Молодой инквизитор Матвеев — прыщавый паренек лет двадцати — достал из кейса магический сканер. Хрустальная сфера размером с апельсин в медной оправе с рунами. Профессиональный инструмент инквизиции, да и стоит как годовая зарплата врача.
Активировав сканер заклинанием, Матвеев медленно провел им над телом. Сфера оставалась прозрачной, пока не достигла головы. Тут она вспыхнула багровым светом, таким ярким, что пришлось прищуриться.
— Некротическая инвазия! — выдохнул Матвеев. — В носовой полости! Паразитарная форма жизни!
— Точнее! — потребовал Стрельцов.
— Сейчас… — Матвеев поднес сферу ближе к лицу трупа. — Астральный паразит некротического типа! Локализация — решетчатая кость и клиновидная пазуха! Уровень угрозы… мать честная… пятый!
— Пятый уровень⁈ — присвистнул один из инквизиторов. — Это же почти разумная нежить!
— Покажите мне эту тварь! — приказал Стрельцов.
Кравченко надел плотные кожаные перчатки с защитными рунами, взял длинный анатомический пинцет. Осторожно, будто обезвреживая бомбу, полез в носовую полость трупа.
— Глубоко сидит, зараза… Ага, есть! — заявил он.
Медленно, миллиметр за миллиметром он извлек моего червя. Крошечное существо извивалось на кончике пинцета, излучая волны темной энергии. В обычном свете оно выглядело как обычный кусочек темной слизи, но в магическом спектре пылало зловещим пурпуром.
— Ого! — присвистнул Занозин. — Живой! Эта тварь еще живая!
— Астральный паразит-контролер! — определил Стрельцов, доставая лупу с магическими линзами. — Редчайший вид! Используется для дистанционного управления трупами! С помощью такого можно поднять мертвеца за километр от него!
— Но зачем он в морге? — спросил Кравченко.
— Очевидно же! — Стрельцов повернулся ко мне, глаза горели триумфом. — Мёртвый готовил армию мертвецов! Внедрял паразитов в трупы, чтобы потом поднять их всех разом!
— Это абсурд! — возразил я для вида, хотя внутри ликовал. — Всеволод Кириллович не способен на такое!
— Не способен? — Стрельцов ткнул пальцем в извивающегося червя. — А это что, по-вашему? Галлюцинация? Оптическая иллюзия?
— Это мог кто угодно подбросить! Инквизиция славится своими провокациями!
— Что⁈ — взвился Кравченко. — Вы обвиняете нас в фальсификации улик⁈
— Я просто констатирую, что в истории инквизиции были случаи…
— Достаточно! — рявкнул Стрельцов. — Это прямое доказательство некромантической деятельности! Мёртвый теперь не отвертится! Некромантический паразит пятого уровня в его морге — это минимум пять лет каторги! А если найдем еще… В общем, изымаем улику! Матвеев, контейнер!
Молодой инквизитор достал из кейса специальный контейнер для некротических образцов — толстостенную стеклянную колбу с выгравированными рунами сдерживания.
Кравченко осторожно поместил червя в колбу. Существо забилось, пытаясь выбраться, но руны вспыхнули голубым светом, создавая непроницаемый барьер.
— Запечатать! — приказал капитан.
Матвеев произнес заклинание, и горлышко колбы запаялось магическим пламенем. Теперь открыть ее можно было только специальным ритуалом в лаборатории инквизиции.
— Проверьте остальные тела! — распорядился Стрельцов. — Все до единого! Если он внедрил паразита в один труп, могли быть и другие!
Следующие двадцать минут инквизиторы с маниакальной тщательностью сканировали каждый труп в морге. Двенадцать тел на столах, еще восемнадцать в холодильных камерах. Проверяли не только носовые полости, но и уши, рот, даже анальные отверстия.
Параноики. Хотя с их точки зрения логично — некромант мог спрятать паразитов где угодно. Хорошо, что я создал только одного червя. Больше было бы подозрительно.
— Чисто! — доложил Кравченко после проверки последнего трупа. — Больше паразитов нет!
— Хм, — Стрельцов нахмурился. — Только один? Странно.
— Может, он только начал? — предположил Матвеев. — Первый эксперимент?
— Возможно, — капитан повернулся ко мне. — Пирогов, вы часто бываете в морге?
— Когда требуется консультация при вскрытии. Два-три раза в неделю.
И это даже было правдой. К сожалению, больше времени на столь любимое место у меня не находилось.
— И ничего подозрительного не замечали?
— Абсолютно ничего. Всеволод Кириллович всегда вел себя как образцовый патологоанатом, — заверил я.
— Образцовые патологоанатомы не выращивают некротических паразитов в трупах!
— Это еще нужно доказать, что именно он…
— Хватит! — Стрельцов раздраженно махнул рукой. — Забираем труп целиком! Для полной экспертизы!
— Весь труп? — удивился я. — Но это же тело гражданина Крамского! У него есть родственники! Они ждут похорон!
— Родственники подождут! — отрезал капитан. — Это вещественное доказательство по делу о некромантии! Приоритет государственной безопасности!
Два инквизитора принесли специальные носилки с ремнями. Тело Крамского зафиксировали ремнями, накрыли брезентом с рунами сохранения, опечатали магическими печатями.
— Что еще взять? — спросил Кравченко.
— Журналы вскрытий за последний год! — распорядился Стрельцов. — Все химикаты, которые могут использоваться в некромантии! И личные вещи Мёртвого из его кабинета!
Пусть забирают. В журналах ничего нет, химикаты стандартные, а в кабинете Мёртвого только медицинская литература.
Инквизиторы погрузили «улики» на специальную тележку. Три ящика журналов, два десятка банок с реактивами, личные вещи Мёртвого в отдельной коробке. И главное — герметичный контейнер с моим червем.
— Сворачиваемся! — скомандовал Стрельцов. — Улики в управление! Протоколы составим там!
Спасибо человеческой лени и самоуверенности. Нашли то, что искали, и успокоились. Классическая ошибка — удовлетвориться первой находкой. Впрочем, все как я и задумывал.
Процессия инквизиторов двинулась к выходу. Я проводил их до дверей морга, продолжая изображать возмущение и печаль.
— Это произвол! — заявил я напоследок. — Вы арестовали невиновного человека!
— Невиновного? — Стрельцов обернулся на пороге. — С некротическим паразитом в морге? Не смешите меня, Пирогов. И вам советую быть осторожнее. Близость к некроманту может плохо сказаться на карьере. И на здоровье.
— Это угроза? — вскинул я бровь.
— Это дружеский совет. Всего хорошего, доктор. Надеюсь, больше не встретимся. По крайней мере, не при таких обстоятельствах.
Дверь захлопнулась. Я остался один в разгромленном морге.
Подождал минуту. Прислушался… Шаги удалялись по коридору.
Только тогда позволил себе усмехнуться.
Идеально сработано. Классический отвлекающий маневр из учебника военной стратегии. Дать противнику то, что он ищет, чтобы он перестал искать то, что действительно важно.
Конечно, эксперты в лаборатории удивятся, когда получат коробку с червем. В нем ничего не будет. Он испарится, потому что я перестану его поддерживать энергией через… Три… два… один!
И никаких улик против Мертвого. Прелестно!
Так, осталось дело за малым. Нужно вытаскивать отсюда этого монстра. А то инквизиторы сюда вернутся, и тогда такой простой уловкой от них не отделаешься.
Только я собрался вернуться к секретной лаборатории, чтобы еще раз осмотреть конструкт, как услышал знакомый стук каблуков на лестнице. Ритм узнаваемый — быстрый, решительный, слегка нервный. Варвара.
Мать моя некромантка, да что ж такое! Не морг, а проходной двор!
Не дают спокойно поработать с нелегальным творением безумного ученого. Сначала инквизиторы, теперь влюбленная докторша. Кто следующий — пожарная инспекция?
Варвара спустилась в морг, огляделась. Картина разгрома была впечатляющей — шкафы открыты нараспашку, часть реактивов валяется на полу, инструменты разбросаны, несколько простыней скомкано в углу.
— Что тут произошло? — выдохнула она. — Будто ураган прошел! Я видела, как инквизиторы уходили. Они несли какие-то ящики и… это был труп на носилках?
— Обыск был, — коротко ответил я, начиная методично собирать разбросанные инструменты. — Тщательный и грубый, как обычно у инквизиции.
— Поэтому ты меня попросил изобразить обморок? — с возмущением спросила она.
Настало время для объяснений.
— Именно. Мёртвого подозревают в некромантии. Точнее, уже не подозревают, а обвиняют. Нужно было его спасать.
— В некромантии? Всеволода Кирилловича? — фыркнула она. — Да он же боится собственной тени! Помню, как он однажды визжал, увидев мышь! Какой из него некромант?
— Инквизиции все равно. Есть донос — есть дело. Логика им не нужна.
— Донос? От кого?
— Волконский написал.
— Волконский? Вот же сукин сын! — Варвара презрительно сморщила нос. — И что нашли инквизиторы? Что-то серьезное?
— Некротического паразита в одном из трупов.
— Серьезно⁈ — она присвистнула. — Настоящего паразита? Это же… это же пять лет минимум!
— Если не больше. Зависит от того, что еще найдут при экспертизе.
— Бедный Всеволод Кириллович, — вздохнула она, но особой печали в голосе не было. — Хотя, признаться, он мне никогда не нравился. Слишком странный. Вечно что-то бормочет себе под нос, ходит как лунатик.
Интересная женская логика. Минуту назад он был безобидным чудаком, боящимся мышей, теперь стал подозрительным типом.
Варвара подошла ближе, положила руку мне на плечо:
— Ну что ж, раз Мёртвого нет, морг теперь наш. Целиком и полностью.
— В смысле «наш»? — я поднял бровь.
— В смысле нам никто не помешает, — она прижалась ближе. — Когда повторим наше… медицинское исследование?
— Варя, мы только что… это было всего полчаса назад!
— Тридцать восемь минут, если точно, — поправила она. — Я считаю.
Она считает. Прекрасно. У меня тут конструкт из частей магов в подвале, арестованный коллега, разгромленный морг, а она считает минуты до следующего секса.
— Молодой здоровый мужчина вполне способен на три раза в день, — продолжила она. — Я читала медицинские исследования на эту тему. Время восстановления после эякуляции обычно составляет от пятнадцати минут до часа в зависимости от возраста и физического состояния.
— Спасибо за лекцию по физиологии, доктор, — вздохнул я.
— Не за что, коллега. Так что? Прямо сейчас? Препараторская свободна…
Только этой проблемы мне сейчас не хватало! Хотя это не то чтобы проблема… но время крайне не подходящее!
— Нет, Варя. Не сейчас и не здесь. Инквизиторы могут вернуться.
— А когда? И где? — настаивала она.
— Когда-нибудь. Где-нибудь.
— Это не ответ! — она надула губы. — Святослав, я понимаю, ты не хочешь отношений. Я не требую обручального кольца и клятв в вечной любви. Но нормальное свидание мы можем устроить? В ресторан сходить? Или в театр? Как цивилизованные люди?
— Варя…
— Или хотя бы домой к тебе! Я приготовлю ужин! Умею отлично готовить!
— Варя, если мы продолжим встречаться в таком темпе, мы оба перестанем нормально функционировать от недосыпа и эмоционального истощения.
Угроза потерять секс подействовала мгновенно. Она отступила на шаг, в глазах мелькнула паника:
— Ладно, как скажешь, — выдохнула она. — Я буду ждать.
Поднимались наверх вместе, но в молчании. Варвара демонстративно держалась на расстоянии вытянутой руки, изображая обиду.
В коридоре первого этажа встретили Семёныча — лысого санитара морга. После того случая, когда я оживил труп прямо у него на глазах, он шарахался от меня как от прокаженного.
Увидев меня, Семёныч попытался юркнуть в ближайшую подсобку, но я его окликнул:
— Семёныч! Стоять!
Он замер, как кролик перед удавом:
— Че-чего изволите, Святослав Игоревич? — залепетал он, нервно теребя край своего засаленного халата.
— Подойди сюда. Нужно поговорить.
— Я ничего не видел! Ничего не слышал! Клянусь! — заверил он.
— О чем ты?
— О том… о том, что вы там… с трупами… я молчу как рыба! Никому ни слова!
Старый параноик думает, что я некромант. Что ж, пусть думает. Страх — отличный гарант молчания.
— Семёныч, успокойся. Речь о другом. Слушай внимательно и запоминай.
— Слушаю, — он вытянулся по стойке смирно, как солдат перед генералом.
— Пока доктора Мёртвого нет, ты — временно исполняющий обязанности старшего санитара морга.
— Я⁈ — его глаза округлились. — Но я же… я же просто санитар! Уборщик! Трупы двигаю и полы мою!
— Теперь ты больше чем санитар. Ты — ответственный за порядок в морге.
— Святослав Игоревич, я не потяну! У меня образования нет! Три класса школы!
— Образование тебе не нужно. Нужно только следить за порядком и выполнять мои указания. Первое — немедленно звони главврачу.
— Зачем?
— Скажешь, что морг больницы «Белый покров» временно закрыт на профилактику. Пусть перенаправляют все трупы в другие больницы.
— А что за профилактика? — не понимал Семеныч.
— Экстренная дезинфекция после обыска инквизиции. Скажешь, что они могли занести контаминацию — заражение опасными магическими частицами. Нужна полная санитарная обработка.
— Есть! То есть… слушаюсь! — отчеканил он.
— И еще, Семёныч. Ты сам ничего не видел и не слышал. Понял?
— Так я и правда ничего не видел!
— Вот и отлично. Продолжай в том же духе. И получишь премию в конце месяца.
Его глаза загорелись. И он с рвением побежал выполнять поручение.
Правда, о премии теперь придется с Сомовым договариваться.
Остаток дня прошел в рутинных делах. Обход пациентов в терапевтическом отделении — тринадцать человек, трое в тяжелом состоянии. Две экстренные консультации в приемном покое. Заполнение бесконечных отчетов и протоколов.
Обычная врачебная работа, которая помогала не думать о конструкте в подвале, арестованном Мёртвом и влюбленной Варваре.
К шести вечера закончил последний осмотр. Пациент с перфоративной язвой желудка, прооперированный вчера. Восстановление шло нормально, можно переводить из реанимации в обычную палату.
Я переоделся в темно-серый костюм, белую рубашку, неброский галстук. Вышел на больничную парковку.
Вечер встретил холодным ветром и моросящим дождем. Черный седан уже ждал на обычном месте. Как и ожидалось, салон полон народу.
За рулем — Сергей, мой водитель. На заднем сиденье — Костомар в своем нелепом рыжем парике, темных очках и длинном плаще. А рядом полупрозрачной дымкой — призрак капитан Ростислав в своей парадной форме.
— Добрый вечер, Святослав Игоревич! — бодро поприветствовал призрак, приподняв невидимую для обычных людей треуголку.
— Я ем грунт! — радостно добавил Костомар, повернувшись. В его интонации явно слышалось: «Хозяин вернулся! Как я рад!»
— И вам добрый вечер, господа, — я сел на переднее сиденье. — Как прошла разведка?
— Отлично прошла! — Сергей тронулся с места. — Ваши… помощники очень интересные люди. Особенно вот этот, в парике.
— В смысле?
Что же они умудрились учудить за время моего отсутствия? Я уже ничему не удивлюсь.
— Он весь день что-то бормочет про грунт. Это у него нервное? — уточнил Сергей.
— Я ем грунт! — обиженно сказал Костомар.
— Вот-вот! — Сергей указал на него. — Именно это! Постоянно! Что это вообще значит?
— Он говорит, что соскучился по хозяину и волновался, все ли в порядке, — перевел Ростислав.
— Серьезно? — водитель покосился на Костомара. — Из «я ем грунт» вы поняли все это?
— Интонации, мой дорогой друг! — важно пояснил призрак, поглаживая призрачные усы. — Все дело в интонациях! Это как китайский язык — один иероглиф, но четыре тона, и значения совершенно разные!
— Не знал, что вы владеете китайским, капитан, — заметил я.
— Не владею! Но принцип понимаю! Вот послушайте: «Я ем грунт?» — это вопрос. «Я ем грунт!» — это утверждение. «Я ем гру-у-унт» — это жалоба. «Я! Ем! Грунт!» — это приказ!
— Приказ есть грунт? — усмехнулся Сергей.
— Нет, приказ обратить внимание! В данном контексте!
— У вас забавные помощники, Святослав Игоревич, — покачал головой водитель. — Один только три слова знает, другого вообще половина людей не видит.
Если бы ты знал, насколько «забавные». Скелет-воин из моей прошлой жизни и призрак царского офицера. Нормальная компания для Архилича, застрявшего в теле лекаря.
— Будем ждать здесь до ночи, — сказал я, откидываясь на сиденье. — Нужно провернуть одно деликатное дело. Требующее темноты и отсутствия свидетелей.
— Какое дело? — заинтересовался Сергей. — Что-то криминальное?
— Медицинское. Транспортировка особо ценного оборудования из морга.
— Из морга? Ночью? — водитель нахмурился. — Звучит подозрительно.
— Нужно эвакуировать кое-кого, пока инквизиторы не вернутся.
— Понятно, — кивнул Сергей, хотя по его тону было ясно, что ничего не понятно.
— Я ем грунт! — встревожился Костомар, повернувшись ко мне. Потом показал на свой костлявый живот, потом на меня, потом изобразил жестами процесс еды.
— Он спрашивает, поужинаете ли вы сначала, — перевел Ростислав. — Говорит, вы с утра ничего не ели. Только кофе пили.
— Откуда он знает, что я пил?
— Я ем грунт! — Костомар постучал себя по носу. Точнее, по тому месту, где у него должен быть нос.
— Говорит, что чувствует запах кофе от вашей одежды. И что это вредно — пить кофе на голодный желудок. Гастрит заработаете.
Это, скорее, было магическое чутье, которое осуществлялось благодаря нашей связи, нежели способность чувствовать реальные запахи.
— Костомар, ты прямо превратился в мою мать, — усмехнулся я. — Еще и медицинские советы даешь. Кстати, как прошла разведка «Новой Зари»? — спросил я, меняя тему. — Что удалось выяснить?
Ростислав и Костомар синхронно повернулись на меня. В их позах читался едва сдерживаемый энтузиазм.
— О-о-о-о, — протянул призрак, театрально закатив глаза. — Святослав Игоревич, это была не разведка. Это было погружение в бездну человеческих пороков!
— Я ем грунт! — поддержал Костомар, энергично кивая.
— Настолько плохо? — усмехнулся я.
— Настолько невероятно! Мы там такое видели! Такое узнали! — продолжил призрак.
— Ростислав, не тяни. Докладывай по порядку.
