Глава 3
Волконский поднял руки над грудью Громова и начал концентрировать целительскую энергию. Золотистое сияние окутало его ладони, становясь все ярче.
— Изгоняю вас, твари нечистые! — воскликнул он пафосно. — Силой рода Волконских, силой пяти поколений целителей!
Театрал. Даже умирая, будет позировать.
Он направил мощный поток целительской магии прямо в сердце Громова. Золотой луч пронзил грудную клетку, достиг митрального клапана.
В этот момент дверь приоткрылась, и за действиями Волконского стал наблюдать инквизитор Стрельцов.
Очень вовремя. Молодец, Нюхль.
Что ж, посмотрим, чем это обернется. Я начал наблюдать с помощью целительного сканера, точно так же, как видел и сам Волконский. Некромантскую силу не использовал. Так что инквизитор ничего не заподозрил.
И тут произошло то, на что я и рассчитывал.
Мои светлые охотники, получив мощную подпитку целительской энергии, активировались и с удесятеренной силой набросились на настоящих астральных паразитов. За секунды они сожрали половину колонии.
Однако это сократило их срок жизни. И так же быстро, как они уничтожали паразитов, точно так же стремительно они умирали сами.
И Волконский видел исчезновение моих замаскированных охотников под воздействием своей магии.
— Получается! — закричал он. — Они гибнут! Я уничтожаю их!
Конечно получается, дуболом.
Он усилил поток. Еще больше энергии. Еще больше силы.
Светлые охотники пожирали темных.
— Последний рывок! — Волконский выложился на полную, вливая всю свою магию.
Мощнейший импульс целительской энергии, и мои астральные охотники были полностью уничтожены. Вот только было непонятно, что там с паразитами.
— ГОТОВО! — Волконский отшатнулся от кровати, тяжело дыша. — Я СДЕЛАЛ ЭТО! Я ВЫЛЕЧИЛ БЕЗНАДЕЖНОГО ПАЦИЕНТА!
В этот момент дверь распахнулась, и Стрельцов окончательно вошел внутрь.
— Вылечили? — холодный голос капитана Стрельцова разрезал триумфальные крики. — Как интересно. Расскажите подробнее.
Волконский обернулся и побледнел, увидев форму инквизиции:
— Капитан Стрельцов? Что вы здесь делаете?
— Выполняю свою работу. Наблюдаю за проявлениями запрещенной магии.
— Запрещенной? Но я использовал только целительство!
— Правда? — Стрельцов достал из кармана странный прибор — латунную коробочку с циферблатом и стрелкой. — Мой детектор показывает зашкаливающий некромантический фон именно в этой палате. И пик пришелся на момент вашего «исцеления».
— Это какая-то ошибка!
— Детектор не ошибается. Он реагирует только на энергию смерти. И сейчас стрелка на красной отметке.
— Но я не некромант! Я потомственный аристократ! Мой прадед лечил самого императора Александра Второго!
— Некромантия не выбирает по сословиям, — холодно заметил Стрельцов. — Тьма может поселиться в любом сердце.
— Это клевета! Заговор! — Волконский повернулся к нам. — Петр Александрович! Вы же видели! Скажите им!
— Я видел нечто невероятное, — осторожно ответил Сомов. — Вы в одиночку сделали то, что не смогли двадцать четыре целителя. Это… подозрительно.
— Пирогов! — в отчаянии воскликнул аристократ. — Вы же свидетель! Подтвердите, что я использовал только разрешенную магию!
— Я свидетель вашего триумфа, — кивнул я. — Вы действительно уничтожили всех паразитов за тридцать секунд. Как вы это сделали — вопрос к вам.
— ПРЕДАТЕЛИ! ЗАВИСТНИКИ! БЕЗДАРНОСТИ!
— Достаточно, — Стрельцов кивнул лейтенанту Кравченко. — Арестуйте доктора Волконского по подозрению в использовании некромантии.
— Есть, капитан!
Кравченко подошел к Волконскому и взял его под локоть:
— Пройдемте, доктор. Без резких движений.
— НЕ СМЕЙТЕ МЕНЯ ТРОГАТЬ! Я ВОЛКОНСКИЙ! МОЙ ОТЕЦ — ГЕНЕРАЛ! МОЙ ДЯДЯ — МИНИСТР!
— Ваши родственники не помогут, если будет доказано использование запрещенной магии, — заметил Стрельцов. — Закон един для всех.
— Я ТРЕБУЮ АДВОКАТА! ТРЕБУЮ НЕЗАВИСИМУЮ ЭКСПЕРТИЗУ!
— Получите все в отделении. А пока — пройдемте.
Кравченко потащил брыкающегося Волконского к выходу. Тот выкрикивал угрозы:
— ВЫ ВСЕ ПОЖАЛЕЕТЕ! КОГДА МОЙ ОТЕЦ УЗНАЕТ! КОГДА МИНИСТР УЗНАЕТ! Я ВАС ВСЕХ УВОЛЮ! СОШЛЮ В СИБИРЬ! НА КАТОРГУ!
Наконец, его вытолкали в коридор. Крики постепенно затихли вдали.
Стрельцов остался в палате. Подошел к кровати Громова, внимательно осмотрел пациента:
— Состояние стабилизировалось?
Я проверил пульс, посмотрел на мониторы:
— Да. Температура снижается — тридцать восемь и две десятых. Давление растет — сто на семьдесят. Пульс выравнивается — девяносто ударов в минуту. Похоже, кризис миновал.
— Благодаря Волконскому?
— Похоже на то. Как бы он это ни сделал — паразиты уничтожены, — подтвердил я.
— Хм, — Стрельцов прищурился, глядя на меня. — Странная ситуация, не находите?
— В каком смысле?
— Вы, известный своими чудесными исцелениями, вдруг не можете справиться. А Волконский, посредственный лекарь, вдруг может. Его род, конечно, всегда блистал целительством. Но на Михаиле природа отдохнула. И при этом детектор показывает некромантию.
— Странности случаются. Медицина полна загадок.
— Что ж, вполне возможно, он пошел не по тем стопам.
Подозревает, сволочь. Но доказательств нет. А без доказательств даже инквизиция не может арестовать.
— Петр Александрович, — Стрельцов повернулся к главврачу, — этот пациент остается под наблюдением инквизиции.
— Но он же вылечен! — недоумевал главврач.
— Астральные паразиты высшего порядка не появляются сами по себе. Кто-то или что-то заразило этого человека. Мы должны выяснить источник заражения.
— И как долго?
— Столько, сколько потребуется. Федоров! — позвал Стрельцов.
В палату вошел молодой инквизитор в черной форме с серебряными нашивками:
— Слушаюсь, капитан!
— Оставайтесь здесь. Круглосуточное наблюдение за пациентом. Фиксируйте любые изменения, любую магическую активность.
— Есть! — отчеканил Федотов.
Инквизитор занял позицию у двери, скрестив руки на груди. Молодой, лет двадцати пяти, но взгляд холодный и внимательный.
Стрельцов направился к выходу, но у двери обернулся:
— И еще, господа. Я не закончил расследование. У меня есть подозрение, что Волконский — только верхушка айсберга. Возможно, в вашей больнице целое гнездо некромантов.
— Это абсурд! — возмутился Сомов.
— Посмотрим. Время покажет.
Стрельцов вышел.
Инквизитор Федоров стоял у двери палаты как статуя из черного мрамора — прямая спина, скрещенные на груди руки, холодный немигающий взгляд, прикованный к кровати пациента.
Молодой, но уже с той особой жесткостью в чертах лица, которую дает служба в карательных органах. Острые скулы, тонкие губы, серые глаза.
Вот это проблема.
С таким цербером в палате любая магическая активность будет замечена быстрее, чем я успею моргнуть.
Интуиция подсказывала, что мои охотники не успели справиться с маткой. А оставлять недобитых паразитов — это гарантированная смерть Громова.
Максимум дотянет до утра, если его организм окажется особенно живучим. А смерть пациента в мои планы сегодня не входила.
Я подошел к Сомову, который нервно теребил пуговицу на халате.
— Петр Александрович, — тихо сказал я, — нам нужно поговорить. Наедине.
Мы вышли из палаты, и я отвел его к окну в дальний угол коридора, максимально далеко от инквизитора. За окном виднелся больничный двор.
— Слушаю вас, — прошептал главврач.
— Мне нужно, чтобы вы отвлекли Федорова. Хотя бы на несколько минут.
— Зачем? — удивился Сомов, оглядываясь на инквизитора. — Что вы задумали?
— Нужно проверить состояние пациента. Детально проверить. А под его взглядом это крайне проблематично.
— Но он же не уйдет! У него приказ от капитана Стрельцова! Стоять и наблюдать!
— Не уйдет, согласен. Но отвлечется. Заговорите с ним. О чем угодно — о погоде, о службе, о последних новостях из столицы.
— Святослав, это бессмысленно. Инквизиторов специально учат не отвлекаться на постороннее. Это часть их подготовки — умение сохранять концентрацию, несмотря ни на что.
— Попробуйте. Это действительно важно. От этого зависит жизнь пациента.
Сомов тяжело вздохнул, расправил халат, придавая себе более официальный вид, и направился обратно в палату. Я наблюдал, как он собирается с мыслями, подбирая слова.
— Молодой человек, — начал главврач максимально дружелюбным тоном, зайдя внутрь. — Вам, наверное, не очень удобно стоять? Может, принести стул?
— Служба, — коротко ответил инквизитор, даже не повернув головы. Взгляд по-прежнему прикован к пациенту.
— Но вы же здесь уже долго стоите. Ноги затекают, наверное?
— Привычно.
— А долго вам здесь… охранять?
— Сколько прикажет капитан Стрельцов.
— А если пациент умрет? Что тогда?
— Зафиксирую время и причину смерти. Опечатаю тело. Вызову патологоанатома для вскрытия.
Разговорчивый, как могильная плита. Даже хуже — плиты хотя бы эпитафии имеют. Но Сомов молодец, пытается.
Продолжай, Петр Александрович, каждая секунда на счету.
Пока главврач мучительно придумывал новые темы для беседы, я подошел к кровати Громова. Пациент лежал без сознания, дыхание поверхностное, со свистом — признак сужения бронхов из-за отека. Кожа землистого цвета, с желтушным оттенком — билирубин зашкаливает из-за поражения печени.
Положил руку ему на грудь, якобы проверяя амплитуду дыхательных движений, но на самом деле — активировал некромантское зрение на минимальной мощности.
Федоров не такой сильный инквизитор, как Стрельцов. Так что можно было не переживать, что он меня засечет по одному только включению зрения.
К тому же все подозрения сейчас были в сторону Волконского и любой всплеск некро-энергии можно было списать на остатки от него.
Сердце Громова выглядело как поле после битвы. В складках внутренней оболочки сердца, между мышечными перекладинами внутри желудочков, в устьях коронарных артерий — везде прятались остатки астральных паразитов.
Насчитал сорок семь штук. Мелкие, размером с маковое зерно, но живые и активные. Медленно питались остатками Живы в поврежденных тканях, восстанавливая силы.
Но главная проблема была не в них.
Матка — черная пульсирующая масса, которую мои светлые охотники должны были уничтожить — была только ранена. Размер уменьшился вдвое, с грецкого ореха до фундука, но она продолжала биться. Более того — я видел тонкие нити некротической энергии, которые она вытягивала из окружающих тканей, восстанавливая повреждения.
Черт возьми трижды! Регенерация идет со скоростью примерно десять процентов в час. Через пять часов матка восстановится полностью. Через шесть начнет плодить новых паразитов — по одному каждые тридцать секунд. Через двенадцать часов колония достигнет критической массы. Через пятнадцать — матка лопнет, выпустив тысячи взрослых особей в кровоток. Мгновенная смерть от полиорганной недостаточности.
— О, так вы недавно поступили на службу в инквизицию? — продолжал Сомов свои героические попытки разговорить каменного истукана. — Как вам новая работа? Наверное, интересно?
— Нормально, — буркнул Федоров, по-прежнему не поворачивая головы.
— А до этого где служили? В полиции?
— В гвардии.
— О, военный! Это прекрасно! И в каком полку, если не секрет?
— Семеновский.
Семеновец. Элитный полк, личная гвардия императора. Туда берут только из лучших дворянских семей. Значит, наш инквизитор — не простой служака, а отпрыск знатного рода. И наверняка с обостренным чувством долга и чести. Такие не продаются и не прогибаются.
— Семеновский! — восхитился Сомов. — Это же большая честь! А почему ушли? Травма?
— Перевод.
— По собственному желанию?
— По рекомендации.
— Чья рекомендация, если не секрет?
— Секрет.
Лаконичен, зараза. Но Сомов хотя бы удерживает его внимание. Можно попробовать начать.
Я решил провести эксперимент. Нужно понять, насколько Федоров чувствителен к некромантической энергии. Всех инквизиторов обучают распознавать темную магию, но уровень восприятия у всех разный. Кто-то чувствует малейшие колебания, кто-то — только мощные выбросы.
Но нужно же было как-то лечить Громова.
Сформировал одного светлого охотника. Крошечного, размером с булавочную головку. Вложил в него минимум энергии Живы.
Если он почувствует такую малость — придется отказаться от плана. Если нет — можно постепенно увеличивать дозу.
Направил охотника в сердце Громова прямиком к остаткам астральных паразитов.
Федоров не отреагировал. Продолжал слушать рассказ Сомова про трудности армейской службы.
Отлично. Микродозы не регистрирует. Его порог восприятия выше одной единицы.
Создал еще пятерых охотников. Чуть крупнее — размером с рисовое зерно. Вложил в каждого уже чуть больше энергии.
Отправил их следом за первым.
Никакой реакции. Федоров даже не моргнул.
Прекрасно. Порог выше пяти единиц. Можно рискнуть увеличить дозу.
— А семья у вас есть? — продолжал Сомов. — Жена, дети?
— Есть.
— Это прекрасно. Дети — цветы жизни же.
Пока Сомов философствовал о важности семейных ценностей, я сформировал сразу десять охотников. Размером покрупнее — как гречневое зерно.
Запустил их в пациента единым потоком.
И тут Федоров слегка напрягся. Едва заметно — просто чуть выпрямил спину, плечи стали жестче, пальцы правой руки дернулись к поясу, где обычно висит оружие.
— Что-то не так? — тут же спросил Сомов, заметив изменение.
— Показалось, — инквизитор покачал головой, но теперь его взгляд метался между пациентом и мной. — Продолжайте.
Так. На уровне двадцати единиц начинает что-то чувствовать. Но не может точно идентифицировать — некромантия это или остаточный фон от прошлых манипуляций. Интересно, где его точка срабатывания?
— Знаете, — продолжал Сомов, — у меня племянница есть. Прекрасная девушка! Восемнадцать лет, из хорошей семьи, приданое достойное…
— Петр Александрович, — сухо перебил Федоров. — Мне не интересно!
— Да что вы! Я просто к слову! Хотя, если интересно…
Я подождал, пока Федоров расслабится, слушая навязчивые попытки Сомова его сосватать. Через минуту напряжение спало, инквизитор даже позволил себе слегка усмехнуться особенно нелепому описанию достоинств племянницы.
Я уловил момент, когда он отвлекся.
Создал еще десять охотников. На этот раз покрупнее и помощнее.
Направил их в Громова.
Федоров резко развернулся ко мне:
— Стоп! Что вы делаете⁈
— Изучаю ауру пациента, — спокойно ответил я, медленно убирая руку с груди Громова. — Пытаюсь понять, все ли паразиты уничтожены. Стандартная диагностическая процедура.
— Ауру? — он прищурился, доставая из кармана детектор — латунную коробочку размером с карманные часы. — Это больше похоже на активное магическое воздействие!
— Диагностическое сканирование четвертого уровня иногда требует энергетического импульса. Как эхолокация у летучих мышей — нужно послать сигнал, чтобы получить отражение.
— Эхолокация? — Федоров явно не ожидал научного объяснения.
— Да. Летучие мыши испускают ультразвук и по отражению определяют препятствия. Магическая диагностика работает похоже — посылаем импульс целительской энергии и смотрим, как он искажается при прохождении через патологию.
— Хм, — инквизитор посмотрел на свой детектор. Стрелка колебалась возле желтой отметки — подозрительно, но не критично. — И часто вы так диагностируете?
— Только в сложных случаях. Астральные паразиты очень хорошо маскируются.
Поверил или нет? Судя по тому, что не хватает за шиворот — скорее да. Но теперь он насторожен. Порог обнаружения — около сорока единиц. А мне нужно минимум сто пятьдесят охотников, чтобы гарантированно уничтожить матку. Проблема.
Подождал, пока Федоров отвернется к Сомову, который начал новую тему — история больницы и ее знаменитые пациенты. Создал еще одного охотника — маленького, почти невидимого.
Дождался, когда Сомов дойдет до особенно драматичного момента в истории про графа, которого спасли от гангрены, и запустил охотника.
Федоров мгновенно напрягся. Так, все. На этом эксперименты заканчиваются. Так не пойдет, нужно искать другой способ.
— Петр Александрович, — позвал я главврача. — Нам нужно поговорить.
— Да, конечно.
Вышли с Сомовым в коридор. Отошли к окну в конце, достаточно далеко, чтобы Федоров не слышал.
— Ну что? — спросил главврач, нервно вытирая пот со лба уже насквозь мокрым платком. — Удалось что-то выяснить? Паразиты уничтожены?
— Новости плохие, Петр Александрович. Очень плохие.
— Насколько плохие? По шкале от одного до десяти?
— Одиннадцать.
— Что⁈ — он побледнел так, что стал похож на собственную тень. — Но как же… Волконский же…
— Волконский уничтожил моих светлых охотников, которые боролись с паразитами. Но они не успели закончить работу до конца. Он прервал процесс слишком рано, когда охотники растворились от избытка его целительской энергии.
— И что осталось?
— Около пятидесяти паразитов. Они спрятались в складках эндокарда и между трабекулами желудочков. Но это не самое страшное.
— А что самое страшное?
— Матка выжила.
— ЧТО⁈ — Сомов вскрикнул так громко, что Федоров напрягся и сделал шаг к нам.
— Тише! — я положил руку ему на плечо. — Не привлекайте внимание.
— Но… но вы сказали… вы обещали…
— Я не обещал мгновенного чуда. Ситуация сложнее, чем казалось.
— Насколько сложнее?
— Матка ранена, но жива. Она регенерирует со скоростью десять процентов в час. Через пять часов восстановится полностью. Через шесть начнет производить новых паразитов. Через двенадцать их будет тысяча. Через пятнадцать — пациент умрет.
— Пятнадцать часов⁈ — Сомов схватился за сердце. — Но это же… это к утру!
— К семи утра, если быть точным. Плюс-минус час.
— И что теперь⁈ Моя репутация! Клиника! Инквизиция начнет расследование!
— Успокойтесь, Петр Александрович. Паника — плохой советчик.
А сейчас нам обоим необходимо сохранять ясный ум.
— Как я могу успокоиться⁈ Вы обещали помочь! У вас есть план?
— У меня всегда есть план. И план Б. И план В. Сейчас мы переходим к плану Г.
— Какой план Г?
— Убрать Федорова из палаты.
— Как⁈ Он же инквизитор! У него приказ от Стрельцова! Он не уйдет!
— Уйдет. Если правильно мотивировать.
— Чем вы его мотивируете? Деньгами? Инквизиторы неподкупны!
— Не деньгами. Кое-чем поинтереснее.
Время призвать моего верного раба.
Достал из кармана смартфон и отправил короткое сообщение. Я уверен, что он появится практически сразу.
— Что вы делаете? — удивился Сомов.
— Вызываю подмогу.
— Какую подмогу? Санитаров?
— Лучше.
Не прошло и минуты, как по коридору зашагал Свиридов. Начальник охраны больницы «Белый покров». В форменной одежде охранника с позолоченными пуговицами и погонами старшего смотрителя.
Подошел к нам быстрым строевым шагом, встал по стойке смирно, щелкнул каблуками и гаркнул:
— Слушаю вас, повелитель!
Сомов выпучил глаза так, что они чуть не выпали из орбит:
— ЧТО⁈ ПОВЕЛИТЕЛЬ⁈
Вот кретин! Идиот клинический! Сколько раз говорил — не называть меня так при посторонних! Но нет, некромантическое подчинение делает его слишком усердным. Мозг отключает критическое мышление, остается только желание угодить хозяину.
— Свиридов, какого черта⁈ — рявкнул я. — Мы же договаривались! Никаких «повелителей»!
— Ой! — он хлопнул себя по лбу. — Простите, пов… то есть доктор Пирогов! Привычка, сэр! Военная привычка!
— Какая еще военная привычка? — Сомов переводил ошарашенный взгляд с меня на Свиридова. — С каких это пор военные называют врачей повелителями⁈
— Это… это наша старая шутка, — уверенно ответил я.
Свиридов врет так топорно, что даже ребенок не поверит.
— Получается, — медленно произнес Сомов, глядя мне в глаза, — мой начальник охраны полностью в вашей власти?
— Нет! Абсолютно нет! Мы просто друзья! Старые товарищи! Правда, Свиридов?
— Так точно! Боевые товарищи! Лучшие друзья! Братья по оружию! Готов жизнь отдать за док… за друга! В любой момент! Прямо сейчас! Прикажите — исполню!
— Не надо никому жизнь отдавать! — поправил я.
— Слушаюсь! Не буду отдавать! Буду беречь! Для вас!
Сомов покачал головой:
— Святослав, не держите меня за идиота. Это не дружба. Это что-то другое.
— Петр Александрович…
— Я не буду спрашивать, что именно. Не хочу знать. Но факт остается фактом — начальник охраны моей больницы подчиняется вам, а не мне.
— Формально он подчиняется вам.
— Формально. А фактически?
Я промолчал. Что тут скажешь? Что теперь он мой раб до конца своих дней? Что даже смерть не освободит его — я смогу поднять его как разумного упыря?
— Ладно, — вздохнул Сомов. — Допустим, вы друзья. Очень странные друзья. И что дальше?
Я повернулся к Свиридову:
— Слушай внимательно и запоминай. Мне нужно, чтобы ты выманил инквизитора Федорова из палаты сорок три.
— Есть! Выманить и ликвидировать!
— НЕ ЛИКВИДИРОВАТЬ! Просто выманить!
Краем глаза я наблюдал, чтобы нас никто не заметил. Стояли мы далеко, но клиника — это людное место. Надо быть готовым к неожиданностям.
— Понял! Выманить и покалечить!
— НЕ КАЛЕЧИТЬ! О, тьма! Свиридов, включи мозги! Просто отвлечь его на полчаса!
— А… понял. Отвлечь. На полчаса. Без насилия?
— Без насилия. Без угроз. Без шантажа. Просто отвлечь, — уточнил я.
— Будет сделано, пов… доктор!
— Как? — вмешался Сомов. — Это же инквизитор! Его ничем не отвлечешь! Они тренированные!
— Посмотрим, — усмехнулся Свиридов. Он развернулся и зашагал обратно по коридору.
Мы с Сомовым вернулись к палате. Свиридов уже был внутри. Не прошло и пяти минут, как Федоров выскочил из палаты. Свиридов — за ним:
— Я покажу где! — кричал он. — Быстрее! Они уже собираются уезжать!
Топот ног удалился по коридору.
Сомов смотрел на закрывшуюся дверь с отвисшей челюстью:
— Вот это да!
— Я же говорил! — довольно усмехнулся я, заходя в палату.
Подошел к кровати Громова. Активировал некромантское зрение на полную мощность, не скрываясь. Наконец-то!
Мир взорвался красками смерти и жизни. Сердце пациента пылало больным оранжевым светом с черными прожилками некроза. Паразиты копошились как черви, медленно восстанавливая силы. Матка пульсировала, высасывая энергию из окружающих тканей.
Время пошло. Действовать нужно быстро, точно и без права на ошибку.
Я сосредоточился, собирая всю доступную энергию. И целительскую от тела, и некромантическую от души. Смешивал их в пропорции один к одному, создавая серебристую субстанцию новой силы — ни живой, ни мертвой.
Формировал охотников. Не десятки — сотни. Двести светлых воинов, каждый размером с рисовое зерно, каждый заряженный на уничтожение всего темного.
Десять процентов моего запаса. Серьезная инвестиция, но она окупится. Спасение от смертельной болезни даст минимум пятнадцать процентов обратно.
— Что это за свечение? — спросил Сомов от двери.
— Не отвлекайте! Следите за коридором!
Направил армию охотников в сердце Громова единым потоком. Серебристая река хлынула через грудную клетку, проникла в перикард, достигла миокарда.
И началась война.
Охотники набросились на паразитов, как стая голодных волков на овец. Но эти овцы умели кусаться — паразиты выпускали токсины, пытались внедриться в самих охотников, сбивались в защитные группы.
Первая волна — пятьдесят охотников — смела передовые позиции паразитов. Те, что прятались в устьях коронарных артерий, были уничтожены за секунды.
Вторая волна — еще пятьдесят — пробилась к трабекулам желудочков. Там шла ожесточенная битва. Паразиты цеплялись за мышечные волокна, не желая умирать.
— Кхе-кхе-кхе! — раздалось из коридора.
Черт! Кто-то идет! Нужно ускоряться!
Третья волна — семьдесят охотников — окружила матку. Черная пульсирующая масса почувствовала угрозу и начала экстренное деление. Из нее посыпались недоразвитые паразиты — слабые, но многочисленные.
— Поторопитесь! — прошипел Сомов. — Там несколько человек!
Четвертая волна — последние тридцать охотников, самые сильные — врезалась в матку. Серебристые клинки вонзились в черную плоть, разрывая ее изнутри.
Матка взвыла — не звуком, а выбросом некротической энергии. Попытка последнего удара. Но охотники были готовы — они поглотили эту энергию, превратили в топливо для финальной атаки.
Разорвали матку на восемь частей.
Потом каждую часть — еще на восемь.
Потом — до полной аннигиляции на молекулярном уровне.
Матка погибла окончательно. Без возможности регенерации.
Оставшиеся паразиты, лишенные координационного центра, стали легкой добычей. Охотники методично зачищали каждый миллиметр сердечной ткани.
Через пять минут битва закончилась.
Сердце Громова было абсолютно чистым. Ни одного паразита. Ни следа инфекции. Более того — охотники, растворяясь, оставляли после себя целительную энергию, которая восстанавливала поврежденные ткани.
Идеально. Пациент не просто выживет — он выздоровеет полностью. Митральный клапан восстановится, миокард регенерирует, даже печень начнет самоочищаться.
Деактивировал некромантическое зрение. Вытер пот — рубашка промокла насквозь от напряжения.
Затем открыл дверь:
— Готово.
Сомов с облегчением выдохнул:
— Точно? Совсем готово? Все паразиты уничтожены?
— Все до единого. И матка уничтожена. Проверяйте любыми методами — чисто.
— Вы спасли мою репутацию!
— И вашего пациента. Не забывайте о нем.
А я не забуду вернуться сюда позже и собрать положенную Живу. Пятнадцать процентов минимум — хорошая компенсация за потраченные десять.
Через несколько минут в коридоре показались две фигуры. Федоров и Свиридов шли, оживленно беседуя и периодически хохоча.
— Полный! — говорил Свиридов. — А потом еще и извиняться начал! На колени упал!
— Ха! Тряпка! — усмехнулся Федоров.
— И это называется — ординатор! Будущее медицины!
Подошли к нам. Федоров слегка смутился:
— Простите за отлучку. Ложная тревога оказалась. Надеюсь, вы не расскажете об этом капитану?
— Нет, — мотнул головой я. — Главное, разобрались.
— Да, полностью разобрались. Спасибо Свиридову — вовремя предупредил.
— Не за что, браток! — Свиридов похлопал его по плечу. — Мужики должны друг друга поддерживать!
— Точно! Кстати, ты в субботу свободен? Я с ребятами в бар собираюсь, посидеть, выпить…
— С удовольствием!
Надо же, подружились. Порабощенный некромантом и инквизитор. Ирония судьбы.
Федоров зашел в палату, а довольный Свиридов остался возле нас.
— Даже интересно, как вы его выманили? — удивленно произнес Сомов.
— Да это ж Федоров Алешка, мой сослуживец бывший по Семеновскому. Сказал ему, что у него жена Настюха внизу с каким-то санитаром обнимается, — как ни в чем не бывало говорил Свиридов. — Вот у него крышу и снесло.
— Гениально, — ахнул Сомов.
Я же говорил, что порабощенный ум весьма изобретателен, когда ему ставишь задачу.
— Кстати, Алешка по дороге мне рассказал, что они задержали Волконского, — Свиридов понизил голос. — Господа, у меня есть информация. Про него.
Я напрягся. Если он говорит, что что-то нарыл, значит, это действительно важно.
— Это какая же? — спросил Сомов. — Что он аристократ и выскочка?
— Это все знают. А вот чего не знают… Петр Александрович, насколько вы дорожите доктором Волконским?
— Да никак не дорожу. Только проблемы от него.
— Вот и прекрасно. Потому что у меня есть на него компромат. Такой, что похоронит его навсегда.
