Глава 6
Москва. Сектор «Дельта». Подземная исследовательская лаборатория.
Кабинет ведущего научного сотрудника проекта «Становление» доктора Филатова напоминал гибрид операционной и командного центра НАСА. Стенды с мониторами, на которых пульсировали непонятные простому смертному графики и схемы, соседствовали с прозрачными перегородками, за которыми в стерильной чистоте лежали образцы — срезы ткани, испещрённые светящимися прожилками, и странные минеральные образования.
Сам доктор Филатов, человек в белом халате накинутом на строгий костюм, с горящими энтузиазмом глазами за стеклами очков, стоял по стойке «смирно» перед важным посетителем. Тот восседал в единственном удобном кресле кабинета, откинувшись на спинку, и внимательно смотрел на доктора сосредоточенным взглядом.
Это был человек в безупречно сидящем дорогом костюме, с лицом, не выражавшим ни единой лишней эмоции. Его звали Арсений Владимирович Коваль, и его визиты всегда знаменовали самый высокий уровень интереса со стороны первых лиц государства.
— Продолжайте, Лев Абрамович, — Коваль сделал легкий жест рукой, разрешая расслабиться. — Вы говорили о приоритетах.
— Так точно, Арсений Владимирович, — Филатов сделал шаг к одному из мониторов, где вращались схемы четырёх цветных колец, и продолжил прерванный рассказ:
— На основании наблюдений за контрольными группами мы пришли к выводу, что на текущий, стартовый этап, приоритет в развитии и ресурсах должны получать носители красных колец.
— Обоснуйте, — попросил Коваль, скользнув взглядом по представленным схемам.
Филатов увлечённо кивнул, и продолжил сосредоточенным голосом:
— Красное кольцо усиливает то, что у нас уже есть: физическую силу, выносливость, плотность мышечных тканей, скорость регенерации… Проще говоря, оно берёт первоклассного бойца и превращает его в суперсолдата. Предсказуемо, надёжно, эффективно. Вложение ресурсов в красное кольцо даёт мгновенную отдачу в виде повышения боевой эффективности.
— А жёлтые? — Коваль поднял бровь. — Ловкость, скорость… Разве это не ценно?
— Ценно, но вторично, — учёный покачал головой. — Безусловно, повышение скорости реакции и подвижности — это хорошее преимущество, но какой толк в том, что человек будет двигаться быстрее, если он не сможет нанести решающий удар или принять на себя ответную атаку противника? В ближнем бою, против вооружённого врага, масса и сила часто важнее скорости.
— Понятно. А что скажете на счёт синих?
— Синие кольца — это отдельная статья, — Филатов заметно оживился. — И крайне ценная. Мы очень быстро выяснили, что система… Она общается с ними на принципиально другом уровне. Они получают больше подсказок, более детальные описания способностей, видят скрытые параметры…
Принцип «кто владеет информацией, тот владеет миром» никуда не делся, и до сих пор актуален как никогда. Носитель синего кольца в группе — это её глаза и уши, а в перспективе, возможно, и стратегический мозг. Их нужно развивать, но не первостепенно. Мы предполагаем, что с освоением магических способностей всё будет совсем не просто, а значит на текущем этапе правильным решением будет сосредоточиться на прокачке красных колец.
Коваль кивнул, явно удовлетворённый чёткостью классификации. Он помолчал, давая Филатову перевести дух, а затем спросил тем же ровным, вальяжным тоном:
— А что вы расскажете о нашей звезде? Какие успехи у Елены Соколовой?
Лицо Филатова тут же озарилось настоящим восторгом.
— Елена… Арсений Владимирович, это нечто феноменальное! Её фиолетовое кольцо, которое система определяет как «Превознесённое», сочетает в себе усиления всех остальных типов! Пусть и в меньшей степени, чем узкоспециализированные кольца, но она сильнее, быстрее, выносливее обычного человека, её сенсорика и интеллект усилены, и она обладает доступом к мане, как синие носители!
Она находится на качественно ином уровне! И это только первое кольцо! Мы с нетерпением ждём, какие способности она проявит, когда получит следующий грейд…
— Способности, которые пока не спешит демонстрировать, — сухо заметил Коваль, на что учёный слегка заёрзал, и возразил:
— Она сотрудничает, Арсений Владимирович… Просто её дар… он тонкий. Он не про то, чтобы метать молнии. Это работа с информацией и восприятием, а это требует времени и терпения.
Коваль откинулся в кресле, сложив пальцы домиком.
— Время… У наших китайских друзей, по достоверным данным, уже есть несколько носителей с двумя кольцами. Как вы это объясните?
Доктор Филатов нахмурился, переключившись в режим аналитика.
— Если речь о носителях уникальных колец, то тут всё просто… Как нам уже известно — если человек вошёл в ТОП-10 по скорости инициации системы, то помимо уникального кольца система предлагает ему на выбор несколько вариантов наград, куда входит повышение грейда кольца. Вероятно, они выбрали именно этот вариант.
— А если речь идёт о базовых кольцах? — настаивал Коваль.
— Тогда, Арсений Владимирович, не стоит забывать про китайскую дисциплину и их подход, — Филатов развёл руками. — Если носителя базового кольца с первого дня окружает целая артель таких же активированных, чья единственная задача — провести его через данжи и отдать ему ВСЕ реагенты для прокачки… то получить второе кольцо за несколько дней — вполне достижимая цель. Они просто бросили на это несоизмеримо больше ресурсов.
Коваль медленно поднялся с кресла, расправляя пиджак. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах застыла холодная решимость.
— Благодарю вас, Лев Абрамович. Ваши данные… чрезвычайно ценны. Я передам эту информацию на самый верх, а вы продолжайте в том же духе. И прошу вас… Уделяйте больше своего внимания нашей «звезде». Нам нужны не только теоретические выкладки, но и практические результаты, понимаете?
— Так точно, Арсений Владимирович! — Филатов вытянулся.
Коваль кивком попрощался с учёным, и вышел из его кабинета, оставляя доктора Филатова в одиночестве, смотреть на медленно закрывающуюся дверь…
Сергей
Меня вырвали из объятий тяжелого, безсознательного сна грубые толчки в плечо, и тихий шёпот прямо надо мной:
— Степанов, подъём! Без пятнадцати шесть уже! Дежурный приказал разбудить!
Я с трудом продрал глаза, ощущая себя так, будто всю ночь беспробудно пил. Открыв глаза, я увидел в полумраке казармы, что надо мной склонился дневальный, и что-то от меня хотел.
«Шесть… шесть… Что-то важное…» — попытался я вспомнить, и тут как обухом по голове — приказ генерала! Построение в шесть ноль-ноль!
Адреналин ударил в голову резче, чем самый крепкий кофе. Я сбросил одеяло и буквально подпрыгнул с койки, судорожно нащупывая ногами тапки.
— Спасибо! — бросил я дневальному и ринулся в сторону умывальников, приводить себя в порядок.
Следующие пятнадцать минут превратились в сумасшедший спринт. Я запрыгивал в штаны на бегу, натягивал китель, пытаясь одновременно зашнуровать берцы, и причесать мокрые от умывания волосы. В голове стучало одно: «Не опоздать. Не опоздать. Не опоздать».
Ровно в шесть я, запыхавшийся, но более-менее приведённый в чувство, выскочил на улицу. Утренний прохладный воздух окончательно меня взбодрил, и к плацу я подходил уже практически в полном порядке.
Когда я зашёл за угол штаба, то несколько секунд удивлённо смотрел на открывшееся зрелище перед моими глазами. Дело в том, что людей на плацу было гораздо больше, чем ожидаемые мной три человека. Я насчитал штук двадцать, не меньше. Все в форме, все собранные. Среди них я сразу узнал капитана Дорошина, и следуя призывам логики — сразу двинулся в его сторону.
Я всеми силами старался двигаться не бегом, а быстрым, уверенным шагом, и вроде как успел в самый подходящий момент. Дорошин, заметив меня, кивнул и повернулся к двум другим офицерам, с которыми разговаривал до моего прихода. Один из них был в звании майора, суровый, с бычьей шеей, а другой — молодой капитан с умными, но надменными глазами.
— Вот и наш последний участник, — громко сказал Дорошин, представляя меня. — Курсант Степанов. Он будет нашим поддержанцем.
Майор оценивающе покосился на меня, но смолчал, а второй капитан, тот что помоложе, откровенно скривился.
— Курсант? — пренебрежительно бросил он. — В данж? Серьёзно, Дорошин? Мы что, в детский сад собрались?
Прежде чем я успел что-то ответить, капитан Дорошин повернулся к нему, и буквально прорычал в его лицо:
— Капитан Морозов, у вас есть претензии к решению генерала? — его голос прозвучал тихо, но с такой предвкушающей интонацией, что у Морозова сразу слетела вся спесь с лица.
— Так… нет, конечно, — пробормотал он, и отвернулся в сторону майора, не обращая на меня совершенно никакого внимания.
— Тогда вопросы сняты, — отрезал Дорошин и снова посмотрел на меня. — Ты вовремя, Серёг. Становись в строй.
В этот момент на плац стремительной, энергичной походкой вышел заместитель начальника института, полковник Ермаков. Человек с репутацией сторонника железной дисциплины.
— Группа, становись! — его зычный голос прокатился по плацу.
Я до сих пор не мог поверить, что мне предстоит идти в опасный данж в компании таких матерых офицеров, но чувствительный тычок Дорошина локтем в плечо быстро вернул меня к реальности. Я тут же встал в строй, заняв место в одной из шеренг.
Ермаков обвёл нас пристальным взглядом.
— Товарищи офицеры и курсанты! — начал он, громоподобным голосом. — Вы первая официальная группа института, созданная для взаимодействия с новой реальностью. Ваша задача — разведка, добыча ресурсов и отработка тактики. Институт на вас очень надеется.
Ваше дело — правое. Сейчас вы направляетесь в столовую, там на вашу группу приготовлен ранний завтрак. После того как поедите, носители зелёных колец получат сухой паёк на всю группу. После этого у вас будет минут пятнадцать на окончательную подготовку в расположениях, после чего мы с вами строимся на этом же месте в семь ноль-ноль, и выдвигаемся вооружаться штатным оружием и экипировкой. Всё ясно?
— Так точно! — рявкнул строй.
Слова «сухой паёк на всю группу» прозвучали для меня как приговор. Пока мы строем шли в сторону столовой, я чувствовал себя не будущим героем нового мира, а кем-то вроде вьючной лошади.
«Просто зашибись… Пришла система, все бросаются качаться и проходить великое становление, а моя роль во всём этом — быть грузчиком и раздатчиком бутербродов в перерывах между сражениями. Я, Монарх теней, один из десяти первых в мире… и мой главный талант — нести на себе консервы и сухари»…
Я с горькой иронией вспомнил свои наивные мечты о том, как буду скрывать свою силу и действовать из тени. Неужто я так хорошо вжился в роль «зелёнки», что меня и правда воспринимают как живого упаковщика?
Мы зашли в столовую, где уже во всю пахло кашей. Пока все рассаживались, капитан Дорошин жестом подозвал меня к раздаче, где стояло несколько картонных коробок.
— Вот твой вклад в общее дело, курсант, — он похлопал меня по плечу, но в его глазах читалось понимание. — Не кисни. В этом деле любая работа важна, и помни одну армейскую мудрость… Без хорошего тыла ни один бой не будет выигран.
Я молча кивнул, глядя на коробки, внутри которых лежали аккуратные упаковки с концентратами, консервами, и галетами.
«Ладно», — смирился я про себя, хватая первую коробку. «Начинать с низов — это тоже тактика. Самое главное — попасть в группу, чтобы получить официально разрешённый доступ в данж, а уж что я там смогу сделать на самом деле… это мы ещё посмотрим».
Я поставил коробку рядом со столом, где сидели наши офицеры, и случайно поймал равнодушный взгляд капитана Морозова.
— Смотри, не растеряй всё по дороге, зелёнка, — буркнул он, принимаясь за тарелку с кашей.
Я ничего не ответил, просто развернулся и пошёл за следующей коробкой. Внутри у меня всё закипало от едва сдерживаемого гнева, но снаружи — я был образцом курсантской выдержки. В конце концов, терпение и умение носить тяжести — тоже оружие. Особенно, когда твоё настоящее оружие пока что скрыто ото всех…
Путь от столовой до казармы с тремя картонными коробками в руках был недолгим, но показавшимся мне настоящим испытанием. Коробки были не смертельно тяжёлыми, но неудобными, цеплялись друг за друга, и норовили рассыпаться от любого неловкого движения.
Я шёл, чувствуя на себе насмешливые взгляды встречающихся курсантов, которые уже вовсю обсуждали «зелёнку-грузчика». Внутри всё сжималось от унижения, но я гнал эти мысли прочь, повторяя про себя мантру: «Терпение, просто терпение»…
Добравшись до своей роты, я завалил коробки к своей тумбочке и сел на табурет, чтобы отдышаться. Так таскать это всё с собой в данж — идея, граничащая с идиотизмом. Мне нужно было альтернативное решение, и оно нашлось — мой армейский вещмешок, старый добрый «сидор». Я быстро прикинул объём полученного пайка, и с радостью на душе осознал, что всё вроде как поместится, если разложить аккуратно.
Времени оставалось мало, поэтому я не стал рассиживаться, и вскрыв коробки, принялся за работу. Консервы, упаковки с галетами, чай, сахар, сгущёнка — всё это я плотно и эргономично упаковал в вещмешок.
На выходе у меня получился тяжёлый, но монолитный и удобный для переноски груз, который навскидку весил килограммов пятнадцать. Такое себе, конечно, но на спине нести всё это богатство куда легче, чем тащить три коробки в руках. Да и бонусом теперь я выглядел как нормально экипированный боец, а не как мальчик на побегушках.
Ровно в семь, с набитым вещмешком за спиной, я снова стоял на плацу. Наша группа уже собиралась. Капитан Дорошин, майор с бычьей шеей (теперь я узнал его фамилию — Орлов, но не «тот» Орлов, а просто однофамилец) и капитан Морозов были уже при полном боевом снаряжении.
— Молодец, — коротко кивнул Дорошин, заценив мой вещмешок. — Думать головой — полезный навык.
Далее мы строем проследовали на склад оружия, где уже всё было подготовлено к нашему визиту. Выдача прошла быстро, и по итогу я стал счастливым обладателем·стального шлема СШ-68, бронежилета 6Б2 — тяжёлый, неуклюжий, но проверенный, автомата Калашниква АК-74М, подсумка для магазинов, четырех магазинов на 30 патронов каждый, штык-ножа 6×5 к автомату, и зачем-то мне в нагрузку вручили противогаз ПМК-2 в специальной сумке.
Я уже почти привык к роли вьючного осла, поэтому безропотно начал облачаться во всё полученное добро. Броник прибавил к общему весу очень не мало килограммов, а когда я пристегнул подсумок с четырьмя магазинами, то почувствовал, что спина уже ощутимо так поднапряглась.
В этот самый момент капитан Морозов, уже полностью экипированный, подошёл ко мне с двумя своими запасными магазинами и противогазом в руках.
— Курсант, возьмёшь это, — это была не просьба, а приказ. — У тебя руки свободны, а мне в атаке лишнее мешать будет.
Я замер, чувствуя, как по щекам разливается краска, ведь это был уже откровенный беспредел. Нести провизию — это одно, но таскать ещё и лишнее железо за офицером, который явно хочет сэкономить свои силы…
Но прежде чем я успел что-то сказать, раздался спокойный, но твёрдый голос капитана Дорошина.
— Капитан Морозов, оставьте своё снаряжение при себе. Курсант и так несёт провизию на всю группу. Его задача — поддержка, а не роль вьючного ишака. Ему нужна мобильность, чтобы в случае чего подойти к раненому, или прикрыть нам спину в тяжелой ситуации.
Морозов обернулся в сторону моего защитника, и его лицо исказила гримаса раздражения:
— Да он молодой, справится! Чего его жалеть?
— Я старший группы, и это приказ, капитан, — Дорошин сделал шаг вперёд, и его взгляд снова стал стальным. — Каждый несёт свою экипировку самостоятельно, и каждый сам отвечает за её сохранность. Ясно?
Морозов помялся, посмотрел на меня, потом на непреклонное лицо Дорошина, буркнул что-то невнятное и, швырнув магазины в свой вещмешок, отошёл в сторону.
Я благодарно посмотрел на своего командира, и сказал:
— Спасибо, товарищ капитан.
— Не дрейфь, боец, — он хлопнул меня по бронику. — В группе каждый должен делать своё дело, а не скидывать его на других. Готовься, скоро выдвигаемся.
