Глава 5
После ухода Илюхи на меня накатила странная апатия, и я совершенно потерял чувство времени. Я просто сидел, прислонившись спиной к холодной стене, и методично, по квадратикам, сворачивал и разворачивал в руках обёртку от «Алёнки».
Эта маленькая, дурацкая бумажка была сейчас самым ценным, что у меня было — материальным доказательством того, что я не один.
Понятия не имею — как повернется моя жизнь дальше, но теперь я точно знал, что рядом со мной есть как минимум один человек, на которого можно будет положиться в это не простое время.
Внезапно моего сознания вновь коснулся шум шагов, только если в прошлый раз эти шаги были тихие, словно крадущиеся, то сейчас я слышал уверенную чёткую походку хозяина положения. Я инстинктивно вскочил, скомкав обёртку в кулаке, и принял строевую стойку, сразу после чего дверной замок щёлкнул, и дверь распахнулась.
В проёме появился капитан Дорошин собственной персоной. Он являлся заместителем моего начальника курса, и был тем человеком, которого безмерно уважал каждый курсант в нашей роте. Капитан был человеком в возрасте, прошедшим Чечню, с проседью на висках и вечно усталыми, но внимательными глазами.
— Сергей, — его голос прозвучал негромко, но властно. Он окинул меня быстрым, оценивающим взглядом, после чего с видимой заботой в голосе произнёс:
— Ну что, выдюжил? Голова на месте? Не падай духом, курсант! Всякое в жизни бывает, главное — …
— Всё в порядке, товарищ капитан, — я чётко, почти по уставу, прервал его поток ободряющих слов. Внутри всё кипело от возмущения, но показывать это было бы верхом глупости с моей стороны. — Ситуацию понимаю. Приказ есть приказ, так что никаких обид.
Дорошин слегка прищурился, изучая моё лицо, и что-то мне подсказывает, что увидел он явно больше, чем я хотел показать, но заострять внимание не стал, и просто кивнул.
— Правильно. Понимание — это хорошо. Собирайся, и пошли. Командование желает с тобой побеседовать.
Я шагнул из здания губы, и первый же глоток свежего воздуха ударил в мою голову похлеще боксёрского удара. После спёртой атмосферы карцера летний день казался ослепительно ярким и невероятно громким.
Щебетали где-то птицы, гремел вдалеке отбойный молоток, пахло асфальтом и травой… Обычный мир, который продолжал жить, пока я сидел в бетонной коробке.
Мы зашагали по плацу в сторону штаба, и шедший рядом капитан заговорил, понизив голос:
— Повезло тебе, Серёг… Генерал лично вмешался, устроив проверку и пожелав побеседовать с каждым, кто ещё оставался на территории института, и кого хотели вот так, с кондачка, подвести под статью.
Меня это не слабо так удивило.
— А… Есть те, кто ушёл с территории? — осторожно спросил я, на что капитан хмуро кивнул, и с посуровевшим лицом ответил:
— Есть. Те, кто… признался. Орлов их сразу куда-то передавал за пределы института, ссылаясь на свои особистские приказы. Следы ребят найти так и не получилось, а ресурса повлиять на его командиров у нас к сожалению нет… — Он помолчал, давая мне осознать то, чего я из-за своего упрямства избежал.
В этот момент капитан Дорошин заметил, что я что-то старательно сжимал в правой руке, и приглядевшись — увидел торчащий из кулака цветной уголок обёртки.
— А это что у тебя? — спросил он, не останавливаясь.
Я инстинктивно сжал кулак сильнее, и пренебрежительно ответил:
— Да так… Мусор, товарищ капитан… Вот, до урны несу.
— Мусор из камеры? — Дорошин усмехнулся, но беззлобно. — Не тяни, курсант, всё равно ведь узнаю… Откуда шоколад взял?
Я упрямо потупил взгляд в асфальт, чувствуя, как краснею. Не смотря на слова Дорошина, выдавать Илюху я не собирался.
— Не могу сказать, товарищ капитан.
Мы прошли ещё несколько шагов в молчании, после чего Дорошин тяжело вздохнул, и понимающим голосом произнёс:
— Ладно… Молчишь, и правильно делаешь. Дружба — она, бывает, важнее устава. — Он снова помолчал, а затем добавил уже строгим, командирским тоном:
— Но за нарушение режима содержания, а именно — за несанкционированную передачу продуктов, наряд вне очереди на кухню тебе обеспечен, понял? После разбора полётов у генерала — сразу к поварам.
После этих слов по моим телу прокатилось невероятное облегчение. Капитан в очередной раз подтвердил, что не зря мы все его очень уважаем, и проявил удивительную чуткость там, где я совсем не ждал. А то что наряд дал… Да и черт с ним, с этим нарядом. Наказание мне за то, что попался.
Дорошин ждал моего ответа, и не найдя ничего лучше, я гаркнул:
— Так точно, товарищ капитан! Есть, наряд вне очереди!
— Вот и хорошо, — буркнул Дорошин, и в уголке его глаза дрогнула чуть заметная усмешка. В этот момент мы подошли к штабу, и пропустив меня внутрь, он уже куда более серьёзным тоном сказал:
— Жди меня здесь, Серёг… Пойду предупрежу Громова, что мы пришли…
Кабинет начальника института был таким, каким я его и помнил с редких кадров документальной хроники института, которую нам бывало крутили по выходным, вместо художественных фильмов: строгим, просторным и дышащим той самой неуловимой властью, что заставляет курсантов вытягиваться в струнку даже во сне.
За массивным столом, покрытым зелёным сукном, сидел генерал-лейтенант Громов, он же «Бивень». Его знаменитая челюсть была сжата, а пронзительные глаза, казалось, видели меня насквозь. Рядом с ним стоял мой капитан Дорошин, и не сводил с меня пристального взгляда.
— Курсант Степанов по вашему приказанию прибыл! — отчеканил я, останавливаясь перед столом.
Громов поизучал меня несколько секунд, затем отложил в сторону папку, которая, как я подозревал, была моим «делом», после чего в кабинете раздался его низкий, грудной голос:
— Вольно, курсант. Капитан, вы можете идти, я вас больше не задерживаю.
Дорошин щёлкнул каблуками и вышел, оставив нас наедине, сразу после чего Громов указал мне на стул и произнёс:
— Присаживайся, курсант Степанов… Поговорим.
Я сел на край предложенного стула, сохраняя спину прямой, и невольно засмотрелся на то, как летнее солнце, пробиваясь сквозь пыльные жалюзи, освещало своими лучами портреты полководцев на стенах. После камеры эта обыденность казалась какой-то сюрреалистичной.
— Орлов перестарался, — без предисловий начал Громов. — Его методы… устарели для новых реалий. Ты не виноват, что система выбрала тебя таким образом, хотя, — он прищурился, — должен признаться, что твоя история имеет слишком много допущений.
Я не спешил оправдываться, понимая, что это риторическое замечание.
— Но дело не в этом, — генерал сложил руки на столе. — Дело в том, что институт должен адаптироваться. Мы создаём специальную группу. Группу для прохождения этих самых «данжей», о которых теперь все трубят. Цель — получение ресурсов, изучение Системы и усиление боеспособности наших курсантов. Я предлагаю тебе вступить в ряды этой группы, и делом доказать, что ты действительно радеешь за общее благо.
Вот оно. Первое реальное предложение в новом мире, но радоваться я не спешил, и только едва заметно кивнул, давая понять, что внимательно его слушаю.
— Состав группы — четыре человека. По числу основных цветов колец. Ты будешь нашим «зелёным» на роли поддержки и усиления, если таковые способности у тебя когда-нибудь появятся, — Громов говорил чётко, по-военному:
— И чтобы у тебя был стимул — я принял решение… Не смотря на твой… вспомогательный класс, я обещаю тебе, что на каждый десятый заход — реагент с босса будет предназначен тебе.
С этими словами в моей голове молниеносно сработала курсантская смекалка: Четыре человека, десять заходов… Математика была простой и очень несправедливой.
— Товарищ генерал, разрешите вопрос? — осторожно вставил я.
— Разрешаю.
— Четыре человека в группе… почему реагент мне будет полагаться только на каждом десятом данже? По идее, если распределять всю добычу поровну, это должен быть каждый четвёртый данж, но никак не каждый десятый.
Генерал Громов хмыкнул, а в его глазах мелькнуло нечто, похожее на уважение к моей наглости.
— Потому что, курсант, в приоритете у института — развитие боевых колец. Красные, синие, жёлтые… Им эти реагенты нужнее для получения активных навыков, а твоё зелёное кольцо… — он слегка развёл руками, — его можно развивать и потом.
Сначала нам нужно создать ударный кулак, и твоя основная задача — обеспечивать выживаемость и комфорт всей группы. За это ты и получишь свою долю. Никто не уйдёт обиженным, просто всему своё время, курсант… Понятно?
Внутри у меня всё закипело от жгучего чувства несправедливости. «Можно развивать и потом»… Легко сказать, когда ты не тот, кто ходит с этим «вспомогательным» кольцом в опасные данжи.
Тем не менее, я прекрасно понимал, что спорить с Бивнем было самоубийственно. Все его слова были своего рода ультиматумом, обёрнутым в форму предложения.
Я конечно сделал вид, что обдумываю полученное предложение, но смотря правде в глаза — выбора у меня особого и не было. Отказ вполне мог быть расценен генералом как нежелание служить, со всеми вытекающими последствиями. Да и возможность легально прокачивать кольцо, пусть и раз в десять заходов, была лучше, чем ничего.
Именно поэтому я выдохнул, и решительно ответил:
— Так точно, товарищ генерал, понял, и с удовольствием принимаю Ваше предложение.
— Вот и хорошо, — генерал откинулся на спинку кресла, сразу после чего продолжил покровительственным тоном:
— Завтра в шесть ноль-ноль явка на плац, там состоится первое собрание группы. Капитана Дорошина я предупрежу, преград тебе чинить никто не будет. На этом всё. Свободен, курсант!
Я встал, коротко кивнул, и развернулся к выходу. Проходя мимо стола, я краем глаза заметил, что генерал снова открыл мою папку и нахмурившись, что-то активно помечал в ней. У меня возникло стойкое ощущение, что наш разговор был для него не просто формальностью, а чем-то вроде проверки. Проверки на смирение? На покорность? Или на что-то ещё?
Выйдя из штаба, я снова окунулся в летний зной. Предложение генерала висело во мне тяжёлым, неоднозначным грузом. С одной стороны — он дал мне шанс, а с другой — продемонстрировал откровенное пренебрежение к моему классу и ввёл жёсткую дискриминацию в распределении ресурсов.
«Ладно», — подумал я, направляясь в сторону столовой, где меня ждал назначенный Дорошиным наряд вне очереди. «Каждый десятый данж… Ну что ж, посмотрим, кто тут на самом деле 'вспомогательный»…
Я мысленно коснулся нового чувства наполненности внутри себя, после чего ощутил под ногами лёгкую вибрацию скрытой мощи. Генерал думал, что имеет дело с простым «зелёным», но он даже представить себе не мог — с кем на самом деле только что заключил сделку. И этот козырь разыгрывать я пока что не спешил…
Наряд на кухне оказался на удивление не самым страшным испытанием в моей жизни. Явился я туда уже после завтрака, так что основная грязная работа — чистка котлов от утренней каши — была уже позади.
Моей основной задачей была помощь в подготовке к обеду: резать овощи для борща, расставлять хлеб по столам, мыть полы в столовой. Вся работа была крайне монотонной, почти медитативной, и она как нельзя лучше подходила для того, чтобы обдумать все произошедшие со мной события.
Действующий наряд очень обрадовались неожиданному пополнению в моём лице, и практически все они смотрели на меня с нескрываемым любопытством.
Как только старший по столовой вышел проверить поставки, они сразу окружили меня у огромного стола с горами не чищеной картошки, после чего стали приставать со своими расспросами:
— Ну, Серёг, давай уже, не томи! Показывай, что там у тебя за секретное оружие! — нетерпеливо произнёс Костян, и ткнул меня кулаком в плечо для привлечения внимания.
— Слышали, тебя сам Бивень отмазал! Наверное, кольцо приобрёл — ого-го! — подхватил его друган, мечтательно улыбаясь.
Я вздохнул, продолжая сдирать кожуру с картофелины, и ответил настолько отстранёно, насколько только мог:
— Да отстаньте вы, пацаны… У меня нет никакого секретного оружия, а замели меня по ошибке.
— Да ладно тебе! Из-за чего тогда весь сыр-бор? Орлов же не каждого с улицы в карцер тащит!
Первые минут десять я отбивался короткими фразами вроде «не ваше дело» и «есть приказ не разглашать», но их назойливое жужжание начало действовать на нервы сильнее, чем рёв отбойного молотка за окном, после чего меня наконец осенило: чем дольше я буду упираться, тем больше сплетен и домыслов поползёт по институту, а оно мне надо? Гораздо проще один раз показать и разочаровать всех.
— Ладно! — резко сказал я, откладывая нож. — Хотите увидеть? Смотрите!
Я отступил на шаг, немного сосредоточился, и спустя несколько мгновений под моими ногами вспыхнул ровный зелёный свет переплетённых рун и линий.
На кухне на секунду воцарилась тишина, нарушаемая лишь натужным гулом холодильников, а потом раздался разочарованный гул.
— И… всё? — протянул Костик, разглядывая сияющий круг. — Серьёзно? Просто зелёнка?
— Ну да, — пожал я плечами, делая вид, что мне тоже немного неловко за такой «не зрелищный» финал. — Я же вам говорил… Это была ошибка, и меня замели по совершенно надуманным обвинениям.
— Да у половины курса такие же! — пренебрежительно фыркнул Витёк, после чего непонимающе спросил: — И чего Орлова на тебя переклинило?
— А хрен его знает, — я снова взялся за нож, стараясь выглядеть как можно более обыденно. — Наверное, просто хотел статистику по первым активированным подтянуть… Другого объяснения у меня нет.
После моей демонстрации интерес ребят ко мне, как к загадочной фигуре, мгновенно угас. Они переключились на обсуждение вчерашнего футбольного матча, а я с облегчением продолжил чистить картошку. Кризис был временно устранён.
Обед прошёл без происшествий. Я отработал свою смену, помыл полы и с чувством выполненного долга (и лёгкой усталости в спине) направился в сторону выхода, но дойти не успел, потому что меня окликнул знакомый голос:
— Серёг, постой!
Я обернулся, и увидел сияющего как медный таз Илюху. Он подбежал ко мне и с улыбкой хлопнул по плечу, после чего протараторил:
— Вижу, что тебя всё-таки выпустили! Говорил же, что Бивень этого просто так не оставит!
— Спасибо, брат, — я ухмыльнулся, увидев такое искренне проявление эмоций, после чего спохватился, и добавил:
— А за шоколадку отдельный респект… Очень она мне пригодилась.
— Да ладно тебе, ерунда! Слушай, вечерком свободен? Давай на турники смотаемся? Позанимаемся, заодно и потрещим. А то я тебя в увольнении так и не дождался в субботу… — беззаботно произнёс Илюха, на что я на секунду задумался, вспомнив что завтра ранний подъём, но потом махнул на всё рукой и решительно ответил:
— Да вообще без проблем. Я сейчас дойду до располаги, хоть переоденусь, а там уже заскочу за тобой, лады?
— Ништяк! Я в тебе не сомневался! — обрадовался мой друг, и тут же умчался в сторону своей казармы.
* * *
Вечер был по-настоящему тёплым. Последние лучи солнца окрашивали стены казарм в золотистые тона, а мы с Ильей висели на турниках на старой, знакомой до каждой зазубрины спортивной площадке.
После нескольких подходов на брусьях и пары серий подтягиваний, мы уселись на скамейку, глотая прохладный вечерний воздух, и Илья, вытерев лицо футболкой, наконец приступил к своим расспросам:
— Ну, так что там всё-таки было? Чего от тебя хотел этот особик?
Я тяжело вздохнул, после чего в который раз за день пересказал свою историю без каких-либо прикрас. Про комара, про путь до института, и про допрос Орлова. Должен отдать должное своему другу — он слушал меня внимательно, и не думал перебивать.
Когда я закончил свою «исповедь» — он немного помолчал, после чего сказал:
— Да уж… Жёстко тебя приложило, Серёг… Повезло, что генерал вступился, а то бы…
— А то бы я уже скорее всего был бы в какой-нибудь лаборатории… — мрачно кивнул я, потом перевел взгляд на друга и спросил:
— А ты? Ты же говорил, что с парнями гулять пошёл… Получилось инициироваться?
Илья вдруг смущённо ухмыльнулся, и в его глазах вспыхнул озорной огонёк.
— А как же! Мы как раз в парке сидели, когда эта хрень произошла с приходом системы. Мы как очухались после этой боли в глазах, так Ванька… Ну тот парень с третьего курса, помнишь? Так вот… Он нам такой говорит:
«Ребята, а давайте Систему активируем! Вон сколько муравьёв бегает, чем не убийство⁈» Ну, мы и потоптали их парочку штук… — Он рассмеялся, после чего закончил:
— Ну и вот, пожалуйста, всё получилось даже лучше, чем я надеялся.
Он встал со скамейки и на секунду сосредоточился, после чего под его ногами вспыхнуло ровное, спокойное синее свечение. Кольцо мага.
— Синий! — я искренне обрадовался за друга. — Вот тебе повезло! Будешь кидаться магией, файерболами, молнии метать…
— Пока что никаких файерболов, — засмеялся Илья. — Только зрение чуть получше стало, и в голове как-то… яснее. Но я чувствую, что потенциал в этом кольце совсем не слабый. Осталось только навык добыть…
Мы ещё немного посидели, строя планы на будущее, и фантазируя, какими способностями мы может обзаведёмся когда-нибудь в будущем. Было легко и просто. После всех вчерашних ужасов и сегодняшних унижений — это настоящее, живое общение, было для меня подобно глотку свежей воды.
Лёжа в койке, я слушал привычные ночные звуки казармы: храп, скрип коек, шёпот дежурного… Всё было как всегда, но в то же время — всё было иным. Завтра для меня начиналась новая жизнь, и я должен был сделать всё от меня зависящее, чтобы мою маскировку не раскрыли, и одновременно с этим постараться усилить своё кольцо хотя бы до следующего уровня.
