Глава 20
Идея Илюхи нашла очень серьёзный отклик в душе капитана Попова, который сразу же начал обдумывать её, взвешивая все возможные риски, и продумывая любые возможные исходы. Его лицо, искаженное усталостью и болью, постепенно прояснялось, потому что предложенный Илюхой план не имел подводных камней. Это была чертовски безумная, крайне рискованная затея, пусть и основанная на логике, но она действительно могла помочь им справиться с этой преградой на пути.
— Ладно, — капитан резко выпрямился, и в его глазах снова зажегся знакомый огонек командира, принимающего волевые решения. — Рискнем. Но прежде чем что-либо предпринимать, нам жизненно необходимо восстановить запас патронов. Нужно много патронов, а поэтому мы с Семенихиным возвращаемся в главный зал, к нашему сброшенному снаряжению.
После этого он перевёл взгляд в нашу сторону и сказал:
— Степанов, ты остаешься здесь с Мариной. Сейчас она подлатает тебя, потом поможешь ей с Титовым. И не геройствуй, — он строго посмотрел на меня, видя мой порыв встать и пойти с ними. — Лучше нормально залечи свои раны, потому что уже совсем скоро мне потребуется твоя самоотдача на все 200 процентов, понял?
По виду капитана я понял, что возражать ему было бесполезно, и это целиком его устроило. После этого они с Илюхой быстрыми движениями скинули с себя тяжелые разгрузки, оставив только автоматы с одним снаряженным магазином и по паре гранат на всякий случай.
— Даже уже как-то не привычно без снаряги… — пробормотал капитан, после чего бросил в нашу сторону:
— Ждите здесь, и давайте мне тут без самодеятельности. Вы даже не успеете соскучиться, как мы уже вернёмся, — и коротко кивнув Илюхе, они быстрым шагом скрылись в темноте коридора, ведущего к главному залу.
Я остался сидеть на холодном металлическом полу, прислонившись к стене, пока Марина заканчивала возиться с моими царапинами. Она работала молча, быстро и профессионально устраняя полученные повреждения.
Глядя на работу этой хрупкой по своей сути девушки, и на то, насколько тугие витки бинтов у неё получались — мне было нестерпимо стыдно за то, как я перевязывал Дорошина и Орлова в своем первом данже.
Девушке были неведомы мои моральные терзания, потому уже совсем скоро она удовлетворённо хмыкнула, и переключилась на Титова, который, кряхтя словно столетний старец, протянул ей свою раненую ногу.
После встречи с роботами прапорщик вообще был слишком мрачен, и сейчас, когда контролирующий орган в лице капитана ушёл — он наконец получил возможность дать волю своим чувствам:
— Вот же ж… — шипел он сквозь зубы, пока Марина обрабатывала глубокий порез на его ноге. — Если повезет отсюда выбраться… Клянусь, больше ни ногой в данжи выше легких. Ни но-гой! Хватит с меня этих никому не нужных приключений, и рисков не пойми ради чего…
К моему удивлению Марина молчать не стала, и не отрываясь от работы, бросила ему с усмешкой:
— Вон курсант сидит, молчит и терпит, а ты, видавший виды прапор, чего сопли развесить решил? Как будто тебя впервые поцарапали…
Титов на эту отповедь злобно хмыкнул, после чего пробурчал:
— Да знала бы ты, медичка, сколько у меня царапин таких за службу было… А что касается курсанта — так ему по званию терпеть положено, вот и не вякает…
Марина проявила мудрость и не стала встревать в полемику, но как мне показалось слишком сильно затянула последний виток бинта, от чего Титов болезненно сморщился.
В скором времени девушка отошла от Титова, и стала укладывать медикаменты обратно в сумку, а мы с Титовым просто молчали, ожидая возвращения своих товарищей из начального зала.
От нечего делать я прокручивал в голове план Илюхи, и никак не мог отделаться от подленьких мыслей, что план то конечно был шикарен: выманить… расстрелять на границе… Но это звучало слишком просто! Эти твари уже показали, что умеют думать, и у меня возникали серьёзные опасения в том, что они позволят так себя провести.
Время тянулось мучительно медленно. Я уже начал по-настоящему беспокоиться за судьбу товарищей, когда вдали наконец мелькнули лучи фонарей, и спустя пару минут капитан с Илюхой вышли на развилку, сгибаясь под тяжестью принесенных ящиков с патронами и дополнительных коробок к пулеметам.
Они насквозь пропотели и явно очень сильно устали, их дыхание было сбито ко всем чертям, но не смотря на это на их лицах читалось удовлетворение от хорошо проделанной работы.
С наслаждением скинув груз на пол, они тут же принялись за дело. Капитан, отмахиваясь от Марины, которая с медицинской сумкой наготове тут же подскочила к нему, начал раздавать указания.
— Всем взять боеприпасов по максимуму! Семенихин, бери побольше гранат, Степанов, на, вот тебе ящик с патронами 5.45, снаряжай магазины калашей. Быстро, быстро, работаем!
Марина, хмурясь, тыкала пальцем в свежую ссадину у капитана на щеке, и ворчала:
— Товарищ капитан, дайте обработать вашу рану! Вдруг зараза какая залезет⁈
— Потом! — отрезал он, отстраняясь. — Сейчас не до царапин. Нам нужно в максимально сжатые сроки подготовиться, и двигаться дальше! Пока мы тут сидим и в бирюльки играем — в пропавшей группе вполне могут гибнуть люди! Чем за мной бегать — лучше бы винтовку подготовила!
После таких наставлений работа закипела с невероятной скоростью. Титов с Илюхой снаряжали ленты к «Печенегам», я, не смотря на боль в пальцах, запихивал патроны в автоматные магазины… В общем каждый был при деле и никто не сачковал, ведь все мы прекрасно понимали, что в случае нашей недоработки — роботы с нами шутить совершенно точно не будут.
Спустя пятнадцать минут мы снова были готовы. Пятерка изможденных, перевязанных, но до зубов вооруженных людей. Капитан окинул нас взглядом, после чего устало улыбнулся, и сказал:
— Ну что, готовы? Тогда пошли, надерём задницы этим стальным ублюдкам!
Мы снова двинулись по левому коридору, но так как теперь мы знали что нас ждёт — наши шаги были гораздо более уверенными, чем раньше. Мы шли тем же маршрутом, и уже совсем скоро увидели вдалеке нишу, где лежало тело сержанта Артемьева.
— Думаешь, сработает? — тихо, почти шепотом, спросил я у Илюхи, который шел впереди меня, на что он так же тихо ответил, не отрывая настороженного взгляда от коридора:
— Я так думаю, что да. Их поведение… оно алгоритмичное, прямо как у охранных систем. Мы нарушили периметр, и получили соответствующую реакцию на это.
Тем временем мы приблизились к той невидимой границе, за которую твари не решились выйти, преследуя нас, и капитан поднял руку, останавливая нашу группу.
Сначала я не понял причины остановки, но потом до меня дошло, что всё будет не так просто, как хотелось бы…
Коридор был пуст.
Никакого шуршания, никаких щелчков, никаких горящих красных глаз… Только холодный металл стен, слабый гул вентиляции, и едва уловимый едкий запах в воздухе. Ни единого признака тех гибридных тварей, что всего полчаса назад едва не разорвали нас на куски в этом коридоре не было.
— Где они? — прошептал Титов нервным голосом, на что капитан медленно опустил свой «Печенег», и мрачным голосом ответил:
— А вот это уже совсем нехорошо… Они либо перегруппировались, либо…
Он не договорил, но мы все поняли. Либо они готовят новую, еще более изощренную ловушку. Идея Илюхи о четких зонах ответственности внезапно показалась мне наивной и надуманной. Эти твари оказались куда хитрее, чем мы думали, и совершенно не желали играть по нашим правилам.
Вместо этого они меняли эти самые правила прямо по ходу игры, и сейчас затаились где-то в этом хитросплетении коридоров, и выжидали, пока мы сами войдем в приготовленную для нас западню.
Несколько томительных минут мы простояли в полной тишине, вглядываясь в пустой, безжизненный коридор, и чувствовали нарастающее напряжение от этого мерзкого ощущения неизвестности.
— Черт с ними, — наконец хрипло выдохнул капитан Попов, после чего повернулся в нашу сторону и сказал требовательным голосом:
— Степанов, ко мне.
Я подошел, не понимая, что он задумал, а капитан тем временем скинул со своего плеча «Печенег» и протянул его мне. Я на автомате принял протянутое оружие, чуть не уронив его, с трудом удержав в руках.
— Держи, боец, — сказал Попов, и когда он это говорил — я заметил в его глазах странную смесь решимости и усталости. — Надеюсь, ты умеешь пользоваться этой штукой.
Я удивленно переводил взгляд то на пулемет, то на него, после чего не выдержал и всё-таки спросил:
— Товарищ капитан? А как же вы?
Он пожал плечами, снимая с себя разгрузку и сумку с противогазом, а потом сказал:
— Я же обещал вам, что не буду излишне рисковать вашими жизнями? А своей рисковать мне никто не запрещает, — он произнес это с какой-то ледяной, отрешенной простотой, после чего продолжил:
— Я пойду туда один и попробую спровоцировать этих уродов на нападение, а ваша задача, — его взгляд скользнул по всем нам, — сделать так, чтобы я смог вернуться обратно. Сносите всех, кто приблизится ко мне на расстояние ближе чем на десять метров. Патронов не жалеть, главное в меня не попадите… Понятно?
Как только я осознал безумный план капитана, который добровольно собирался стать приманкой — в моей голове всё перевернулось.
— Капитан, но так же нельзя! — вырвалось у меня. — Это чистой воды самоубийство!
— Это тактика, курсант, — отрезал он, внимательно проверяя свой АК-74. — Ты не хуже моего понимаешь, что они клюнут только на живую цель. Я буду приманкой, а вы будете подсекать.
Марина, ты берешь на себя дальние цели, Семенихин, следи за окружением, Титов, и Степанов, — он ткнул пальцем в пулеметы в наших руках, после чего продолжил:
— Ваша задача — обеспечить кинжальный огонь и не дать им меня окружить. Всё ясно?
Зная капитана Попова — возражать ему было совершенно бесполезно. Он принял решение, и теперь его с этого решения не спихнешь. Именно поэтому мы молча кивнули, стараясь не думать о том, что будет — если мы не справимся, и капитан пострадает из-за своей авантюры.
Попов тем временем немного подумал, и взял с собой только автомат и пару гранат, после чего не оглядываясь шагнул в зловещую пустоту коридора.
Мы замерли на условно безопасной стороне, и вцепившись в оружие внимательнейшим образом следили за продвижением своего командира. Я решил не играть в Рэмбо и лёг прямо на пол, чтобы было сподручней вести прицельный огонь.
Сердце от волнения колотилось где-то в горле. Мы вынужденно наблюдали, как одинокая фигура капитана медленно движется вперед, и уже вплотную приближается к нише с телом сержанта Артемьева.
Вот он дошел до неё, после чего замер, настороженно поводя оружием в сторону, и именно в этот момент на стене прямо над ним что-то заискрило, проскочила короткая, яркая вспышка электричества, после чего из вентиляции и технических ниш полезли те самые гибридные твари, но дыма не было! Ловушка, похоже, была исчерпана или что более вероятно — сломана в предыдущем бою.
С каждым мгновением в полумраке загоралось всё больше красных глаз, но теперь, без удушающей дымовой завесы, они уже не казались такими всесильными и неуязвимыми, как это было раньше. Да, они по прежнему были чертовски быстрыми тварями, но теперь мы их видели, а значит они теряли как минимум половину своей силы.
— Ждем, — тихо прошептал Титов, припадая к своему «Печенегу», а капитан Попов, как только увидел выползающих роботов, не стал дожидаться нападения на себя, а сразу же резко развернулся и начал отступать в нашу сторону, двигаясь короткими перебежками, что очень сильно не понравилось тварям.
С пронзительным визгом и щелканьем когтей они ринулись за ним, скользя по стенам и полу, пытаясь отрезать путь наглому человеку, и именно в этот момент наконец настал наш выход:
— Огонь! — рявкнул прапорщик, после чего коридор в очередной раз огласился оглушительным грохотом. Мой «Печенег» ожил в руках, затвор заходил ходуном, настоящим дождём выплёвывая стреляные гильзы на металлический пол, и я ловил себя на мысли, что получаю от этого невероятный кайф.
Я стрелял, как меня учили — короткими, контролируемыми очередями, прочесывая пространство перед бегущим капитаном. Тяжелые пули калибра 7.62 хлестали по металлическим тварям, сбивая их с ног, и разрывая в клочья. Без дыма они были прекрасными мишенями.
Рядом строчил «Печенег» Титова, и вдвоём мы создавали настолько плотную стену огня, что твари не успевали приблизиться к капитану даже метров на 50. Илюха тоже не отставал, и работал короткими очередями из автомата, добивая тех, кто умудрялся увернуться от пулеметного веера.
Но лучше всех, конечно же, показала себя Марина. Она как будто стала единым целым со своей винтовкой, и хоть её выстрелы были достаточно редкими, по сравнению с нашими, но каждый раз, когда раздавался сухой хлопок СВД — одна из красных точек на другом конце коридора безвозвратно гасла, а тварь, с простреленной «головой», беспомощно падала, дергаясь в конвульсиях.
Капитан, судя по виду, уже не раз пожалел о своём спонтанном решении, и сейчас пригнувшись, бежал к нам, ловко уворачиваясь от падающих трупов тварей, которые даже даже таким образом могли навредить нашему командиру. Глядя на него, я искренне восхищался демонстрируемой скоростью и реакцией, которая была совсем не типична для владельца красного кольца, и которая очень сильно помогала ему оставаться в живых.
Через несколько секунд, которые показались нам вечностью, капитан перемахнул через невидимую границу и рухнул рядом с нами на пол, тяжело дыша.
Марина хотела дёрнуться в его сторону, но он махнул её рукой, чтобы не отвлекалась от благородного дела истребления стальных тварей, после чего немного помолчал, отдышался, и наконец выдохнул, вытирая пот со лба:
— А ведь сработало же, черт возьми…
Тем временем мы не прекращали ураганного огня, щедро расходуя патроны. Роботы, лишившись живой приманки, попытались было атаковать нас в лоб, но против пулемётного огня им противопоставить было нечего, и это была самая натуральная бойня.
Без своего главного козыря в виде неожиданных ударов из тумана — они оказались куда уязвимее, и уже совсем скоро последняя тварь, подорванная на точно брошенной гранате поставила жирную точку в нашем противостоянии, которое закончилось разгромной победой людей и огнестрельного оружия.
Вместе со смертью последней твари грохот выстрелов стих, оставив после себя не прекращающийся звон в ушах и насыщенный густым запахом пороха воздух.
Мы стояли, тяжело дыша, глядя на результат своей работы, и испытывали невероятный прилив сил от того, что план, предложенный Илюхой, всё-таки, сработал.
Капитан Попов с некоторым трудом поднялся, слегка пошатываясь, и хлопнул Илюху по плечу, после чего сказал:
— Спасибо, курсант. Ты спас наши задницы, и я клянусь тебе, что не забуду этого. У тебя золотая голова, и поэтому никогда не стесняйся озвучивать мысли, какими бы бредовыми они тебе не казались, понял?
Потом он посмотрел на меня, на дымящийся ствол «Печенега» в моих руках, после чего тепло улыбнулся и сказал:
— И ты, Степанов, неплохо справился. Держи пока у себя мою машинку… Дальше, думаю, будет только веселее.
Я лишь кивнул, чувствуя, как дрожат от напряжения мои руки. Мы выиграли этот раунд, но где-то впереди, в глубине этого пункта управления, нас ждало что-то, что было гораздо мощнее тех роботов, которых мы сейчас уничтожили, и я очень надеялся, что и на босса этого места у нас тоже найдётся свой хитрый план.
