Глава 30
Мк. 14:26–72
Предсказание об отречении Петра – Молитва в Гефсимании – Поцелуй Иуды – Взятие под стражу – У Каиафы – Отречение Петра
Мк. 14:27–31 «И говорит им Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь; ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы. По воскресении же Моем Я предварю вас в Галилее. Петр сказал Ему: если и все соблазнятся, но не я. И говорит ему Иисус: истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня. Но он еще с большим усилием говорил: хотя бы мне надлежало и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя. То же и все говорили».
Ученики не могут поверить в предсказание Иисуса, что они отрекутся от него. Они искренне убеждены, что не могут отречься, и готовы умереть вместе с ним. Почему же никто из них не выполнит своего обещания?
Ученики действительно готовы пойти на смерть. Но только на другую смерть. Они готовы идти в бой, а не на заклание. Готовы умереть, но под градом стрел, с кровью врагов на руках. Готовы умереть, как герои, которые принесли свободу и процветание своему народу. А то, что их ждет, не имеет никакого отношения к геройским подвигам. То, что здесь описывается, прекрасно иллюстрирует определенные процессы психики. Ученики не понимают, что говорит Иисус, хотя, казалось бы, он говорит достаточно прямо. Они истолковывают слова Иисуса в ключе, который понятен и удобен им. Так работает психика, которая находится на определенном уровне сознания и использует определенные психологические защиты, которые просто не позволяют информации другого рода быть воспринятой. Можно сказать, что некоторые защиты просто закрывают другой уровень сознания до какого-то момента, как будто его не существует. Потенциально он есть, структуры мозга позволяют его воспринять, но он еще не открылся. Чтобы перейти на новый уровень, нужно совершить грандиозный прорыв. Вытолкнуть туда может только сильнейшее переживание. Для этого нужен аффект – неуправляемое эмоциональное переживание. И тогда при напряжении ума и направлении воли возможен инсайт – озарение. И мы понимаем, какого рода аффект ждет учеников впереди и почему после воскресения им становится понятен истинный смысл слов Иисуса. Они переживут тяжелейшие состояния в своей жизни.
«Поражу пастыря, и рассеются овцы». Если убрать пастыря, который ведет, ведомые разбегутся. Если оставить, он сможет вести дальше, но тогда овцы так и останутся овцами. И так и не поймут, кем должны стать. Сейчас каждый из учеников – овца. Поэтому, как бы трагично это ни звучало, как бы ужасно ни выглядело, но, чтобы запущенные Иисусом процессы принесли результат, необходимо совершить последнее действие: эти люди должны лишиться пастыря. Чтобы ученики всерьез осознали и приняли свою миссию, свое достоинство и начали сами действовать, их необходимо оставить. Когда пастырь будет сражен, овцы испытают шок, и тогда в их психике произойдут мощнейшие трансформации, в результате которых они либо полностью разочаруются, либо примут ответственность на себя и пойдут дальше проповедовать уже вместо Иисуса. Они должны понять, что все, что они слышали от него, имеет отношение не к установлению земного мессианского царства, а именно к изменению сознания людей, к той самой метанойе – изменению образа мыслей. Напоминаю, что Евангелие начиналось с призыва к покаянию: «Приблизилось Царствие Божие, покайтесь и веруйте в Евангелие» (Мк. 1:15) – где покаяние подразумевает перемену ума, а не сожаление о допущенных грехах. И вот эта перемена ума и должна произойти с учениками.
«Петр сказал Ему: если и все соблазнятся, но не я. И говорит ему Иисус: истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня». Касательно того, сколько раз кричал петух и отрекался Петр, в Евангелиях есть разночтения, но мы берем наиболее близкий к Петру текст как наиболее аутентичный. Согласно этому тексту, он кричал два раза. Образ петуха здесь не так прост, как кажется. Интересно, что ацтекский крест содержит те же образы: крест и петух. Крест – это солярный символ. Солнце – один из первых нуминозных божественных архетипов, который формируется в человеческом сознании и остается в нем. Сам феномен солнца предшествует психике человека, она формируется в присутствии восходящего и заходящего солнца. Это один из важнейших феноменов, который наблюдает человек в процессе жизни и испытывает его сильнейшее влияние. Солнце в небе – человеку хорошо, тепло, светло, хищников нет. Солнце зашло – наступает тьма, из тьмы выходят хищники, становится опасно, страшно. Наступает час томительного ожидания восхода солнца – «час быка» . Час мучительного предвкушения восхода, когда вокруг еще темно, когда сидишь и ждешь, затаившись в своей пещерке, когда же наконец солнце снова появится на небе, когда же этот огромный шар выглянет из-за горизонта или из моря, и у тебя будет еще целый день, прежде чем он снова умрет и канет во тьму преисподней – куда-то туда, где кто-то пожирает его в ночной тьме. Представьте, что вы не знаете, что Земля круглая. Куда каждый раз девается солнце? Непонятно. Его поглощает тьма, но каждый раз оно побеждает тьму и воскресает, и это повторяется каждый день. Движение солнца было одним из феноменов, которые наблюдало человечество с самого своего появления – насколько часто и на какой срок появляется солнце: летом его больше – больше жизни, зимой меньше – и жизни меньше. Кстати, такая встроенность одного цикла в другой приводит нас к истории с фрактальным самоподобием .
Все, что связано со смертью и воскресением солнца, важно для человека, например, кто возвещает появление солнца на небе, кто прогоняет ночную тьму? Это – петух, он своим криком провозглашает, что ночная тьма проходит. Вспомните Гоголя. Когда проходит власть ночных демонов, когда вурдалаки и вся нечисть должны обратно вернуться в преисподнюю? Хома Брут должен продержаться до петухов. Это архетипический сюжет: петух предвосхищает восход солнца, свет новой жизни. Архетипичность их связи доказывает и крест ацтеков, хотя появился этот символ совсем на другом материке.
Почему же в евангельской истории ученики должны отречься прежде, чем закричит петух и возвестит восход солнца? Потому что с каждым должна произойти его собственная смерть. Каждый из учеников вот сейчас должен испытать настоящее внутреннее преображение, а для этого – оступиться и понять, насколько же его прежние взгляды не соответствовали той реальности, о которой на самом деле шла речь. Каждый из них испытает глубочайшее разочарование, потому что ожидал одно, а будет совсем другое. Каждый испытает ужасный страх за свою жизнь, потому что это совсем не та смерть, которую он хотел. Каждый вернется от своих фантазий о царском троне обратно в реальность, к своему настоящему: кто ты, кем ты себя возомнил? Ты думал, что будешь справа или слева от владыки и повелителя мира? А ты – простой рыбак, который трясется за свою жизнь. И ничего не изменилось, а то, что ты себе намечтал, только что было распято на кресте. Или все-таки что-то изменилось? Кому решать? Останешься ты простым рыбаком или станешь чем-то большим? Кстати, любопытный момент, на который редко кто обращает внимание: каждый из этих людей, став апостолом, не перестал быть тем, кем он был. Петр остался рыбаком, Павел продолжал шить палатки. Изменилось их отношение к тому, что они делали, и к тому, что они хотели бы делать в своей жизни вообще.
Мк. 14:32–35 «Пришли в селение, называемое Гефсимания; и Он сказал ученикам Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь. И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей».
Мы видим, что Иисус готовится к испытаниям, начинает «ужасаться и тосковать». То есть человеку настолько плохо, что он валяется на земле, плачет, скрежещет зубами, ужасается, тоскует. Иисусу страшно от того, что должно произойти. Акцент на человеческих чувствах и переживаниях Христа крайне важен. Обычно мы говорим о фигуре Иисуса, акцентируя внимание на том, что это Бог, который откуда-то сверху правит, а здесь, в человеке, страдает. Это вводит в заблуждение. Если вы точно знаете, что игра закончится выигрышем, победой, можно и проиграть в середине или под конец, совершив хитрый ход, гамбит. В том-то и дело, что в этом божественном гамбите, возможно, сам Иисус не знает, чем все закончится. Да, конечно, как Бог он знает. А как человек? И вот мы опять подходим к истории: кто же он, Бог или человек? Если человек, то какой? Если Бог, то какой? Догматика дает четкие ответы на эти вопросы, но нам важнее понять это из уровня опыта: как из овцы ты можешь стать пастырем. Чтобы овца стала пастырем, она должна умереть. Но овцам далеко не всегда этого хочется.
Мк. 14:35–36 «И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты».
Моление о чаше. Мы прекрасно понимаем, что здесь есть просьба о том, чтобы этого не произошло. Давайте будем смотреть правде в глаза: Иисус не хочет этого пути. Из песни слов не выкинешь: «Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня», – то есть «не делай этого со мной». Коль скоро чаша мимо не была пронесена, Бог этого хочет. На это нужно обратить внимание: Иисус хотел бы избежать этой участи, но готов принять то, что уготовал для него Бог.
Мк. 14:37–38 «Возвращается и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна».
Почему Петр с Иаковом и Иоанном спят? Ведь спать можно, только если ты абсолютно спокоен, не переживаешь, не волнуешься. Даже когда утром серьезный экзамен, ты можешь всю ночь не спать от волнения. Но и Петр, и Иаков, и Иоанн – все спят, все спокойны, все уверены. У них все в порядке. Никто не понимает, что их на самом деле ждет утром. Иисус берет их с собой в качестве поддержки, но он страдает, а они спят.
Мк. 14:39–41 «И, опять отойдя, молился, сказав то же слово. И, возвратившись, опять нашел их спящими, ибо глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать. И приходит в третий раз и говорит им: вы все еще спите и почиваете?»
Здесь «спите» – не просто про физический сон. Акцент на внутренних процессах красной нитью проходит через все Евангелие, и здесь мы снова к нему возвращаемся. «Вы спите внутри» – вот что самое главное, вот что пытается донести Иисус до всех своих учеников. Это мир спящих, «матрица». Они еще не очнулись, не пробудились, поэтому и не видят, что происходит на самом деле. Ученики – еще не будды («будда» – в переводе с санскрита – «пробужденный»), они – овцы. Их привели, посадили – они сидят. Их разбудили – они проснулись. Иисус ушел – опять заснули. Они делают, что им говорят. Они никак не могут делать то, что у них внутри, потому что внутри они спят.
Мк. 14:42–43 «Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня. И тотчас, как Он еще говорил, приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин».
Видимо, когда ученики взошли на гору Елеонскую в Гефсиманский сад, Иуда был с ними, а оттуда уже побежал в условленное место. А потом у него была очень простая задача: привести людей – «множество народа с мечами и кольями». Они идут подавлять восстание в зародыше.
Мк. 14:44–47 «Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно. И, придя, тотчас подошел к Нему и говорит: Равви! Равви! и поцеловал Его. А они возложили на Него руки свои и взяли Его. Один же из стоявших тут извлек меч, ударил раба первосвященникова и отсек ему ухо».
Оказывается, на самом деле у учеников было оружие – по крайней мере, у кого-то (по некоторым источникам это Петр). Это действие было чем-то вроде призыва к битве. Но битвы не случилось, никакого вооруженного столкновения не произошло, потому что не было того самого геройского клича «в атаку!», «в бой!» от того, кто должен бы был стать предводителем восстания.
Мк. 14:48–52 «Тогда Иисус сказал им: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня. Но да сбудутся Писания. Тогда, оставив Его, все бежали. Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них».
На эпизод с юношей обращали внимание гностики. Не совсем понятно, зачем здесь об этом упоминается. Почему юноша нагой? Когда он успел раздеться? Что он вообще делает голый в Гефсиманском саду? Почему он смог убежать, оставив покрывало у стражи? Гностики видели в этих словах метафору: то, что будет описано дальше, – это только видимость, а на самом деле именно здесь, когда воины схватили Иисуса, его дух ускользнул от них, оставив в руках стражников только тело. Поэтому нагой юноша – это и есть настоящая личность Иисуса, а покрывало, которое осталось в руках у стражников, – это тело Иисуса. Как бы то ни было, даже если мы рассматриваем этот текст как метафору, мы не должны забывать, что события, которые изложены дальше, реальные и исторические. И говорить, что в руках стражи осталось только тело Иисуса – такой биоробот, который по-настоящему не страдал, – мы не можем.
Мк. 14:53–54 «И привели Иисуса к первосвященнику; и собрались к нему все первосвященники и старейшины и книжники. Петр издали следовал за Ним, даже внутрь двора первосвященникова; и сидел со служителями, и грелся у огня».
Петр продолжает надеяться до последнего.
Мк. 14:55–61 «Первосвященники же и весь синедрион искали свидетельства на Иисуса, чтобы предать Его смерти; и не находили. Ибо многие лжесвидетельствовали на Него, но свидетельства сии не были достаточны. И некоторые, встав, лжесвидетельствовали против Него и говорили: мы слышали, как Он говорил: Я разрушу храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный. Но и такое свидетельство их не было достаточно. Тогда первосвященник стал посреди и спросил Иисуса: что Ты ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют? Но Он молчал и не отвечал ничего».
«Все, что вы скажете, может быть использовано против вас», – это было известно и в древние времена, поэтому лучшая стратегия – молчать. «Решайте сами», – как бы говорит им Иисус своим молчанием.
Мк. 14:61 «Опять первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли Христос, Сын Благословенного?»
Прямой вопрос. Как правильно на него ответить? «Нет, я не Христос»? Тогда можно сделать вывод, что он лжец и его нужно казнить. «Да, я Христос»? Тогда будет вывод, что он возгордился, а значит, надо казнить. Любой из ответов ведет к смерти.
Мк. 14:62 «Иисус сказал: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных».
Все же он дает утвердительный ответ.
Мк. 14:63–64 «Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется? Они же все признали Его повинным смерти».
Раздирание одежды – знак великой скорби: первосвященник показывает этим, как сильно он огорчен. Это символический акт – надрыв горловины одежды. Сделав это, он подчеркнул, как сильно задели его слова Иисуса, насколько сильным богохульством это для него прозвучало. Хотя формально оскорбления в адрес Бога в словах Иисуса не было, и за то, что человек считает себя Христом и мессией, смертная казнь не положена. Но священник, раздирая на себе одежду, тем самым настаивает, что это – богохульство, и не оставляет шанса остальным членам синедриона думать иначе. Синедрион, конечно, орган коллективный и совещательный. Однако «все равны, но некоторые равнее», поэтому вариантов думать и голосовать как-то иначе после этого жеста уже нет.
Мк. 14:65–68 «И некоторые начали плевать на Него и, закрывая Ему лицо, ударять Его и говорить Ему: прореки. И слуги били Его по ланитам. Когда Петр был на дворе внизу, пришла одна из служанок первосвященника и, увидев Петра, греющегося, и всмотревшись в него, сказала: и ты был с Иисусом Назарянином. Но он отрекся, сказав: не знаю и не понимаю, что ты говоришь».
Казалось бы, как это возможно, что Петр не помнит того, что говорил ему Иисус? Но он действительно не помнит – по той простой причине, что его психологические защиты выключили эти воспоминания. Его психика не связывает происходящее с тем, что совсем недавно говорил ему Иисус. Мы иногда не можем понять и представить себе, как такое может быть, что человек не осознает, что творит, и почему ему говорили, а он вообще не понял. Но так работает наша психика. Она может вообще выключить воспоминания и как будто превратить одного человека в другого.
Мк. 14:68 «Но он отрекся, сказав: не знаю и не понимаю, что ты говоришь. И вышел вон на передний двор; и запел петух».
Здесь, кажется, уже трудно не вспомнить.
Мк. 14:69–72 «Служанка, увидев его опять, начала говорить стоявшим тут: этот из них. Он опять отрекся. Спустя немного, стоявшие тут опять стали говорить Петру: точно ты из них; ибо ты Галилеянин, и наречие твое сходно. Он же начал клясться и божиться: не знаю Человека Сего, о Котором говорите. Тогда петух запел во второй раз. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня; и начал плакать».
Заверения Петра, что он не знает этого человека, – не ложь. Просто он знает совершенно другого Христа. Тот Иисус, которого знает Петр, – тот образ вождя, лидера – живет внутри самого Петра. Все это время Петр и остальные ученики, общаясь с Иисусом, на самом деле общались только с собой, с собственными представлениями, иллюзиями, очарованиями. И вот происходит крах иллюзий, и оказывается, что ничего этого не было. Они все это выдумали. Представляете, насколько тяжело выходить из мира иллюзий в реальный мир? Каждый из учеников сейчас испытывает ужас: ожидания царствования и победы летят в тартарары. Фактически, с их психикой сейчас совершается своеобразная хирургическая операция. От нее отрезается целый пласт, как будто ампутируется конечность, которая уже жила в земном мессианском царстве, где они были почти царями и делили мир. И вот вдруг выясняется, что эту «конечность» нужно отрезать. На пустом месте что-то непременно возникнет, но не сразу, а позже, спустя какое-то время. А пока там страх, ужас и разочарование. Петухи пропели, а значит, конец. Значит, скоро взойдет солнце, начнется новый день. Этот цикл завершился. Это солнце уже было на небе, теперь оно должно умереть. Оно уже начало умирать в Гефсиманском саду, а теперь умрет окончательно, чтобы начался новый цикл. Собственно говоря, восхождение на крест в новом дне – это еще один абсолютно солярный символ.
Солнце – символ одновременно торжествующий и страдающий. Торжествует он, когда на небе, а страдает, когда заходит за горизонт и пожирается ночной тьмой. Люди всегда воспринимали это именно так. Это потом мы узнали про движение планет, но до этого психика воспринимала реальность исходя из контекста, который был ей доступен, поэтому в ней есть идея, что Бог может страдать. Такой же сюжет мы наблюдаем и в Египте, и у ацтеков. Да и у всех остальных народов есть история, где Бог должен страдать, чтобы победить тьму на пути к своему воскресению. Сюжет архетипичный и древнейший. И он продолжает жить там, где возник, – внутри нашей психики. И вот здесь он разыгрывается в физическом мире, полностью совпадая с внутренними представлениями. Реальность, которая состоит из данного физического мира, совмещается с идеей, которая заключена в мире идеальном. Идеальное становится материальным, а материальное – идеальным. Мир идей воплотился в мире материи. Бог стал человеком, а человек – Богом. Только овцы пока еще не поняли главного. Но всему свое время.
