Глава 29

Мк. 14:1–26

Заговор против Иисуса – Помазание Иисуса в Вифании – Предательство Иуды – Приготовление Пасхи – Тайная Вечеря

Мк. 14:1–2 «Через два дня надлежало быть празднику Пасхи и опресноков. И искали первосвященники и книжники, как бы взять Его хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не произошло возмущения в народе».

Первосвященники и книжники – люди, в привычную жизнь которых своими поступками и высказываниями Иисус вмешался больше всего, – принимают решение, что его нужно уничтожить. Надо заметить, что для той эпохи убийство не было чем-то противоречащим морали: если человек нарушает какие-то нормы закона, его можно убить. Более того, сам закон во многих случаях предписывает смертную казнь – через забивание камнями, например. За что же именно религиозная верхушка хочет убить Иисуса? Обвиняют в попытке захвата власти? Нет, он ведет себя совершенно не воинственно. Хотят отомстить за то, что он своими речами обнажает недостатки их религиозной организации? Нет, они не воспринимают это так, не считают это недостатками. Если большая группа людей под воздействием публичной критики вдруг осознает свои ошибки, начинается массовая рефлексия, и за этим следуют изменения, а тут никаких изменений не происходит. То, что действительно делает Иисус, – это мощнейшая перефокусировка. Он не просто меняет религиозную картину мира, он не оставляет от нее камня на камне. Формально он не богохульствует и не говорит, что закон – это плохо и не надо его соблюдать. Он пытается показать людям определенный уровень сознания, к которому кто-то готов, а кто-то нет. И тот, кто к этому уровню не готов (например, представители храмовой культуры), воспринимает слова Иисуса как направленные против закона, против религии и против Бога. Первосвященники и книжники абсолютно серьезно, без всякого лицемерия считают, что совершают доброе дело, устраняя Иисуса. Они делают это со всей любовью и милосердием – помогают народу избавиться от того, кто мешает им выполнять их религиозный долг и вести нормальную, правильную жизнь. Для них он – еретик, и его нужно устранить.

В праздник первосвященники убивать не хотят, потому что на Пасху в Иерусалиме много народа, а поскольку у Иисуса есть мессианские притязания, для него это будет шансом. Даже если Иисус не воспользуется случаем и не поднимет восстание сам (а праздник Пасхи – наиболее удачная дата, это же день исхода из Египта, поражения фараона, а здесь могло бы быть поражение римского «фараона»), нет гарантии, что народ не решит буквально силой принудить его к этому. Поэтому арестовать его нужно как-то по-тихому, не в праздничной толпе, чтобы это не стало провокацией. Нужен какой-то удобный случай. В эти дни, когда в Иерусалим стекается много паломников, найти конкретного человека в городе и его окрестностях сложно. Поэтому нужно, чтобы кто-то сдал пароли и явки.

Мк. 14:3–9 «И когда был Он в Вифании, в доме Симона прокаженного, и возлежал, – пришла женщина с алавастровым сосудом мира из нарда чистого, драгоценного и, разбив сосуд, возлила Ему на голову. Некоторые же вознегодовали и говорили между собою: к чему сия трата мира? Ибо можно было бы продать его более нежели за триста динариев и раздать нищим. И роптали на нее. Но Иисус сказал: оставьте ее; что ее смущаете? Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить; а Меня не всегда имеете. Она сделала, что могла: предварила помазать тело Мое к погребению. Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет, в память ее, и о том, что она сделала».

Марк не указывает имя женщины. Часто этот поступок приписывают Марии Магдалине, хотя здесь такой информации нет. Есть схожий эпизод в других текстах, и в одном из них сказано, что это делает сестра Лазаря, но в целом это не особо важно. Важно, что какая-то женщина вылила на Иисуса целый сосуд с миром. Читая «сосуд», мы представляем себе большую емкость, что-то вроде кувшина, но здесь подразумевается небольшой пузырек, как для духов. Собственно, это и были духи – маслянистая жидкость с большим количеством ароматов. Миро – благовоние той эпохи. Его использовали, чтобы приятно пахнуть, с этой же целью – улучшить запах – применяли при подготовке к погребению (египетская традиция, которую позаимствовали многие другие этносы, в том числе и еврейский). Миро стоило дорого, и использовали его понемногу. Женщина, о которой идет речь, решает вылить весь сосуд на Иисуса. Что же она хотела этим сказать? Дело в том, что в еврейской традиции знаком, с помощью которого человека можно было отличить, выделить, было именно возлияние масла и мира ему на голову. Для нас это выглядит несколько дико. Едва ли кто-то сегодня хотел бы, чтобы ему на голову вылили пусть даже маленький пузырек с маслом. А в культуре двухтысячелетней давности не было никакой косметики, парфюмерии, шампуней и бальзамов. В условиях жаркого климата единственным способом смягчить последствия палящего солнца было масло. И периодически, если хотели кого-то отличить, восхвалить, сделать, чтобы ему было хорошо и приятно, ему возливали масло на голову и втирали в кожу, выражая таким образом свое почтение и уважение. Однако любое прикладное действие может превратиться в ритуальное. Логика проста: если для того, чтобы сделать приятно и выразить почтение, нужна капля масла, то целый пузырек масла будет означать высшую степень почтения. Именно поэтому возлияние масла было принято при возведении в царское достоинство. Когда в Ветхом Завете возводили царей, главным символическим действием было именно помазание: приходил какой-то пророк, возливал человеку на голову масло, это и считалось коронацией. Никаких головных уборов на голову не возлагали. Именно из еврейской культуры пошла эта история с помазанием на царство и всеми остальными помазаниями, которые, пройдя длительный путь трансформации через византийскую культуру, сегодня остались рудиментами в церковных таинствах.

Тот, кого возвеличили таким образом, – помазанник. И здесь стоит обратиться к этимологии слов «Христос» и «машиах» (мессия). Оба переводятся на русский язык одинаково: «тот, кого помазали», «помазанник» . То есть, если мы переводим на греческий выражение «царь – помазанник Божий», получается, что мы называем любого земного царя Христом, что, наверное, не очень соответствует первоначальной идее. Но все давно перестали замечать этот неловкий момент. Итак, коль скоро Иисус – претендент на царский престол, на титул «помазанника», кто-то должен его помазать, чтобы символически обозначить его царствование. Но других пророков, больше и сильнее Иисуса, нет – Иоанна Крестителя давно обезглавили. Первосвященники не собираются этого делать. Помазать некому. Кроме того, некоторые считают это действие несвоевременным. Когда женщина помазывает Иисуса, люди говорят, что можно было бы продать это миро за 300 динариев и раздать нищим. Они не считают уместным помазать Иисуса, потому что он еще ничего не сделал, чтобы быть объявленным царем, ведь царства у него нет, и римляне не свергнуты.

Иисус определяет это ее действия как погребальное помазание, а не помазание на царство: «Она сделала, что могла: предварила помазать тело мое к погребению». С одной стороны, она выливает миро на голову – так принято помазывать на царство. С другой стороны, она разбивает сосуд, а это было принято при помазании к погребению. То есть женщина совершает двоякое действие с признаками как одного, так и другого вида помазания. Она не знает, что делает, не вкладывает в свои действия двойного смысла. Она просто делает то, что ей хочется, как она сейчас чувствует. Она хочет отдать эту царскую власть, сказать своим поступком: «Я верю, что над тобой это потом совершат, но пока этого никто не делает, я тебя помажу, ты уже этого достоин, и пусть это не дает тебе пока царского титула, но я убеждена, что так должно быть». То есть это знак некого признания. После случая с помазанием, согласно мысли Марка, Иуда решается на предательство. Как будто этот эпизод был для него триггером, заставившим решиться на предательство.

Мк. 14:10–11 «И пошел Иуда Искариот, один из двенадцати, к первосвященникам, чтобы предать Его им. Они же, услышав, обрадовались, и обещали дать ему сребреники. И он искал, как бы в удобное время предать Его».

Существует множество теорий, пытающихся как-то объяснить действия Иуды. Есть даже гностический памятник – апокрифическое Евангелие от Иуды, где этот человек предстает мистическим героем, который по-настоящему понял керигму Иисуса и фактически выполнил его запрос, чтобы «освободить его от бренного тела». Но подобные истории нас не интересуют. Все объясняется проще.

Иуда ждет наступления Царства Мессии, как и остальные ученики, поэтому он смотрит на Иисуса как на человека, который должен поднять восстание. Однако Иисус постоянно намекает, что восстания не будет и что вообще все несколько не так, как ученики себе это представляют. Они не вполне понимают его намеки, и многие продолжают ждать завоевания царства. Но Иуда, видимо, понял, что Иисус действительно не собирается ничего предпринимать. А что это значит для человека, верящего в мессию-царя, который свергнет ненавистных римлян, их иго, их власть? Иуда разочарован. Он смотрит, как на Иисуса изливают масло, как бы помазывая его на царство, а тот говорит, что это помазание на погребение, и теряет всякую веру. Для него становится очевидно, что сам Иисус восстание поднимать не хочет, а народ готов, и все это чревато тем, что, пытаясь свергнуть римлян, евреи попадут под еще худшую власть. В конечном счете, кстати, так и произошло: через 40 лет после описываемых событий евреи не вытерпели и все же подняли вооруженное восстание . Кончилось это очень плохо: Иерусалим оказался в осаде, начался голод, были даже прецеденты каннибализма, а затем его разрушили. Осознание, что народ пытается сделать мессией того, кто не хочет быть мессией, толкает Иуду выдать Иисуса первосвященникам. Первосвященники «услышав, обрадовались, и обещали дать ему сребреники». То есть он не просил у них денег, обратите внимание. Он совершил этот поступок, судя по всему, из идейных соображений, а деньги ему дали как благодарность. Обсуждая эпизод предательства, часто говорят, что Иуда прельстился совсем небольшой суммой. Но он, видимо, вообще не планировал получить денежное вознаграждение. Поступок, конечно, предательский. Но если мы попытаемся увидеть корысть или что-то особо дьявольское, мы ничего не найдем. Иуда, как и все остальные участники событий, не считает себя человеком, противящемся воле Бога, наоборот – совершающим благое дело.

Мк. 14:12 «В первый день опресноков, когда заколали пасхального агнца, говорят Ему ученики Его: где хочешь есть пасху? мы пойдем и приготовим».

В организации пасхального вечера – седера  – есть определенные принципы. Это день, когда нужно особым образом заколоть ягненка, приготовить его и небольшой компанией съесть целиком. Все по правилам – как написано в Ветхом Завете. Это день бегства из Египта – день, когда не было времени поставить опару и испечь хлеб, и в память об этом принято печь пресный хлеб, поэтому «день опресноков». Все хозяйки должны очистить кухню и все поверхности от всяких следов закваски: хлеб должен быть исключительно пресным. Все это делается ритуально и празднично. Компания, которая должна съесть ягненка, составляет порядка 10–12 человек, потому что это именно то количество людей, которое может съесть ягненка без остатка. Поэтому компания из 12 апостолов полностью подходила для пасхального седера.

Мк. 14:13–16 «И посылает двух из учеников Своих и говорит им: пойдите в город; и встретится вам человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним, и, куда он войдет, скажите хозяину дома того: Учитель говорит: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими? И он покажет вам горницу большую, устланную, готовую: там приготовьте нам. И пошли ученики Его, и пришли в город, и нашли, как сказал им; и приготовили пасху».

Можно подумать, что Иисус предвидит, как все будет, но на самом деле никакой мистики здесь нет. В эпизоде входа в Иерусалим описана ситуация с ослом, который был уже подготовлен и ждал. Ученики должны были найти его и отвязать, а хозяин по определенным словам должен был понять, от кого он, и отдать осла. Это была подготовленная история. И в этом эпизоде также все заранее спланировано. У Иисуса есть какие-то неочевидные связи, которые он использует и которые здесь не оговариваются. Опознавательным знаком человека, который встретит учеников, служит кувшин воды, и это подсказывает, что у Иисуса была с ним какая-то договоренность. Без знания обычаев народа эта информация бесполезна: дело в том, что мужчины воду в кувшинах не носили. Они вообще не занимались подобным, это была обязанность женщин. Более того, в тексте употреблены глаголы, которые указывают, что он несет этот сосуд на голове, то есть именно так, как носили только женщины (мужчины при необходимости носили воду в кожаном бурдюке). Такая картина – мужчина, несущий кувшин на голове, – была крайне странной для современников Иисуса. Среди множества народа, который собрался на праздник, человек с таким отличительным признаком точно будет уникален. То есть это – условный знак. Дальше – запланированные слова, которые помогут ученикам и провожатому узнать друг друга. Вообще, эта история с конспирацией очень хорошо укладывается в картину восстания, то есть ученики точно могли воспринимать это так, будто все идет по плану свержения римлян.

Мк. 14:17–18 «Когда настал вечер, Он приходит с двенадцатью. И, когда они возлежали и ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня».

Празднование пасхального вечера подчинено определенным правилам. Самый младший из компании должен спросить у остальных, чем сегодняшний вечер отличается от всех других вечеров. И тогда самый старший должен вкратце пересказать историю Исхода. Потом они начинают выпивать за это определенным образом, а в перерывах петь 114–118 псалмы – «Гилель». Слова, которые нужно говорить, тоже прописаны. То есть ученики не просто сидят и едят, они делают это по строгим канонам традиционного пасхального седера, как это делают евреи до сих пор. Когда они возлежат (кстати, эту практику евреи переняли от римлян), Иисус говорит: «Истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня», – и эта информация, конечно, сильно тревожит учеников. Они хотят понять, кто.

Мк. 14:19 «Они опечалились и стали говорить Ему, один за другим: не я ли? и другой: не я ли?»

Было бы точнее перевести это немного по-другому: «но ведь не я же». Говоря это, они надеются, что человек, который знает, что он предатель, выдаст себя или же его уличит Иисус. Но Иисус не разрешает этот вопрос.

Мк. 14:20–22 «Он же сказал им в ответ: один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо. Впрочем, Сын Человеческий идет, как писано о Нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы тому человеку не родиться. И, когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое».

Каждое действие в пасхальном седере строго ритуализировано. В определенный момент нужно брать чашу с вином, воздавать благодарение, благословлять его, брать хлеб, воздавать благодарение, благословлять его. Для этого есть специальные формулы. Сегодня евангельские слова «приимите, ядите; сие есть Тело Мое» являются частью евхаристического канона. Но слова, с которыми Иисус реально благословлял хлеб и преломлял его, мы знаем из канонов традиционного еврейского седера. Формулы с тех пор не менялись и используются до сих пор: «Благословен Господь Бог наш, Царь вселенной, произрастивший этот хлебный колос» и «Благословен Господь Бог наш, Царь вселенной, давший сок этой лозе». С этими словами разламывается хлеб, который должны все есть, и наливается вино в чашу, из которой все пьют. После этих слов можно сказать короткую речь, что-то вроде проповеди. Иисус делает все строго по ритуалу, а после традиционных фраз говорит ученикам, что это его тело и кровь. В контексте древней восточной культуры тело напрямую ассоциируется с человеком. То есть он говорит не то, что мы привыкли читать. Он говорит: «Ешьте, это я». Не просто «мое тело», а именно «я».

Мк. 14:23–24 «И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая».

Заметьте, сначала пили, и только потом он предложил толкование. Здесь есть один нюанс, который для нас незаметен. Эти слова можно толковать двояко: «то, что находится в чаше, – моя кровь» и «это чаша Нового Завета, который будет совершен через пролитие моей крови». Для понимания смысла, который вкладывал Иисус, надо абстрагироваться от всей догматики – от того, что в чаше Тело и Кровь Бога. Ученики не смотрят на Иисуса, как на Бога, они этого не знают и так не мыслят. Они ждут мессию, который придет и спасет их от власти римлян. Они ждут помазанника, который восстановит царство Бога на земле, воплотит их чаяния. То есть они ждут внешнюю фигуру, которая решит все их проблемы. А Иисус показывает им, что рассчитывать надо не на кого-то другого. «Съешьте, и будете, как я, – как бы говорит он, – вы все теперь – мессии, все – цари. Каждый из вас – тот самый человек, на которого вы возлагаете надежды и ожидания, который возьмет на себя ответственность за изменение мира. Вас и назначил Бог, чтобы менять мир. Вы и будете устраивать Царство Божие на земле. Не ждите, что это буду я или кто-то еще. Это вы!» А как его устраивать – об этом было сказано Иисусом раньше: Царство Божие совершается тогда, когда мы его сеем, таланты реализуются тогда, когда мы пускаем их в ход.

Это и есть Новый Завет в противовес Ветхому, который был дан Моисеем. Это новый договор, по условиям которого Иисус идет на смерть, а ученики остаются жить, и мессией теперь будут они. Иисус должен умереть и воскреснуть – как зерно. Образ хлеба здесь не случаен. Зерно умирает в земле, но через колос воскресает. Колос – это не то же самое зерно, которое было брошено в землю, но в каком-то смысле и оно тоже. Кстати, образ колоса с зерном опять же не специфически христианский: колос был центром древнегреческих элевсинских мистерий, в которых он рассматривался в таком же смысле .

Мк. 14:25–26 «Истинно говорю вам: Я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царствии Божием. И, воспев, пошли на гору Елеонскую».

Итак, они поют «Гилель». Евреи поют псалмы совсем не так, как принято в православных храмах. Их исполнение имеет радостный характер, а не заупокойный. Радостно распевая псалмы, ученики идут на Елеонскую гору. Так заканчивается Тайная Вечеря, главной целью которой для Иисуса было донеси до учеников мысль: «Вы и есть мессии. Идите и творите».