Глава 25

Мк. 11:22–12:12

Кто скажет горе сей – Какою властью ты делаешь это – Притча о виноградарях – Краеугольный камень

С 22-го стиха прямая речь Иисуса, скорее всего, не относится к непосредственно описываемому моменту. Возможно, это разрозненные высказывания из устного источника, который лежал в основе Евангелия от Марка. Это не единственный случай, когда евангелист объединяет в один блок похожие речения. Так называемая нагорная проповедь (с пятой по седьмую главы Евангелия от Матфея) выглядит как единая прямая речь, якобы произнесенная на какой-то горе. На самом деле это сборник разрозненных высказываний Иисуса, объединенных общей темой. Это просто работа с материалом – нужно было как-то включить в текст сохранившиеся высказывания, тогда как никаких подробностей об обстоятельствах, в которых это прозвучало, не сохранилось (напомню, что из евангелистов только Иоанн мог быть свидетелем этих событий, все остальные писали с чьих-то слов, включая Марка, который писал со слов Петра). Итак, с 22-го стиха мы как будто бы читаем ответ Иисуса на реплику Петра, что проклятая им смоковница засохла.

Мк. 11:22–26 «Иисус, отвечая, говорит им: имейте веру Божию, ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, – будет ему, что ни скажет. Потому говорю вам: все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, – и будет вам. И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши. Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших».

Обратите внимание, что Иисус не совершает чуда с передвижением горы, а только говорит о такой возможности – отправить ее в море. В одном древнем патерике есть эпизод, где два монаха обсуждают этот текст. Один из монахов уже очень просветленный, и он просто цитирует его другому монаху, пытаясь чему-то его научить, и в процессе цитации ближайшая гора передвигается на другое место. Монах обращается к горе и говорит, что он не приказывал ей перемещаться, а просто цитировал текст, и велит ей встать на место, и гора возвращается обратно. В общем, патерик предлагает версию, согласно которой даже цитация текста может передвинуть гору, если есть достаточно веры. Если мы принимаем логику патерика, то при словах Иисуса тоже должна была передвинуться какая-то гора, ведь Иисус не просто цитирует текст, а пытается что-то продемонстрировать, но гора, однако, никуда не двигается. Это не значит, что у Иисуса нет силы, просто его слова метафоричны.

Речь идет про «эту гору», то есть гору Сион – ту самую, на которой стоит Иерусалим и находится храм. Говоря, что все это любой может ввергнуть в море, Иисус обесценивает храм. То есть он утверждает, что если у человека достаточно много веры, то вся эта история с храмом, святым градом, всем этим могуществом, которого чают ученики, не имеет никакого значения – все это можно выкинуть в море. Если веры нет, не получится отказаться от всего этого. Но если вера есть и нет сомнений – не нужен ни святой град, ни храм. Вспомним, что и в эпизоде со смоковницей под деревом, не приносящим плодов, подразумевается тот самый храм. Иисус очищает храм от торгующих, показывая этим, что на самом деле в нем происходит. Проклиная смоковницу, Иисус фактически проклинает весь образ жизни, не приносящий плодов. Подобные слова, обесценивающие храм – а их было немало у Иисуса, – и будут потом служить поводом для обвинений, что он хотел разрушить храм.

Стих 24 переведен неправильно. «Потому говорю вам: все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, – и будет вам». В оригинальном тексте в словах, переведенных как «верьте, что получите», используется грамматическая форма, подразумевающая, что действие уже совершено. В переводе должен использоваться глагол «получили», а не «получите». То есть стих 24 должен звучать так: «Все, чего ни попросите в молитве, верьте, что вы это получили, и будет вам». Фраза «верьте, что получите» подразумевает какое-то откладывание и ожидание, а фраза «верьте, что получили» – убеждение. То есть, если вы действительно верите, то, помолившись, должны быть убеждены в том, что это уже есть. Тогда какое-то продолжительное, длительное вымаливание, которое принято практиковать, свидетельствует о том, что молящийся не поверил на самом деле.

В стихах 25–26 прослеживается связь с молитвой «Отче наш». Очевидно, что они не имеют отношения к предыдущему тексту, но почему-то вставлены сюда, чтобы уточнить предыдущую мысль. Разберемся, почему евангелист решил их объединить и какого эффекта хотел этим добиться. «И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши. Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших». Любые наши просьбы и молитвы подразумевают какие-то интересы, которые мы хотим удовлетворить, но наши интересы не всегда согласуются с интересами других людей. Когда мы просим чего-то для себя, мы никогда не задумываемся о том, как это может повлиять на судьбы других людей. Может быть, чтобы у одного появилось то, о чем он просит, нужно, чтобы у кого-то другого что-то изменилось не в лучшую сторону. Кроме того, наша просьба может подразумевать чье-то наказание, чье-то воспитание, вообще вмешательство в чужую жизнь. Возможно ли согласовать все противоречивые человеческие желания? Иисус говорит, что все, чего мы просим, обязательно исполнится, но при двух условиях: если это не нарушает интересов других и не противоречит замыслу Бога. Поэтому речь здесь идет о прощении. Человек, не прощающий других, пытается подстроить мир под себя, думает не о целом, а о себе, не осознает себя частью целого, и Бог не будет выполнять желание такого человека. А если человек чувствует себя в единстве со всеми, он не сможет просить в ущерб интересам других. Поэтому условие «прощайте согрешения другим, чтобы и Бог простил вам» – это про то, что, испрашивая что-то для себя, ты всегда должен думать об интересах целого.

В этом ключе выглядит странной вообще вся молитвенная практика, когда мы просим чего-то для себя. Что мы можем знать такого, чего не знает Бог? Можем ли мы быть уверены, что наши желания точно не вступят в противоречие с желаниями других? Напрашивается только один вывод: единственная возможная молитва – «пусть будет Твоя воля» и благодарность за то, что есть. Все остальное будет попыткой что-то навязать Богу, что-то вроде: «Слушай, я тут подумал, что-то у тебя не очень хорошо в мире вот здесь устроено, я хочу внести рационализаторское предложение, обрати внимание, пусть там архангелы подсуетятся». В общем, если довести эту мысль до логического конца, все наши долгие молитвословия превращаются в какой-то фарс, бесконечный театр. И, кстати, в другом месте мы прочитаем слова Иисуса, что не стоит умножать слов на молитве (Мф. 6:7), потому что и Господь так знает, что вам нужно.

Мк. 11:27–33 «Пришли опять в Иерусалим. И когда Он ходил в храме, подошли к Нему первосвященники и книжники, и старейшины и говорили Ему: какою властью Ты это делаешь? и кто Тебе дал власть делать это? Иисус сказал им в ответ: спрошу и Я вас об одном, отвечайте Мне; тогда и Я скажу вам, какою властью это делаю. Крещение Иоанново с небес было, или от человеков? отвечайте Мне. Они рассуждали между собою: если скажем: с небес, – то Он скажет: почему же вы не поверили ему? а сказать: от человеков – боялись народа, потому что все полагали, что Иоанн точно был пророк. И сказали в ответ Иисусу: не знаем. Тогда Иисус сказал им в ответ: и Я не скажу вам, какою властью это делаю».

Типичный еврейский диалог. «Скажите Мойша, почему вы, евреи, всегда отвечаете вопросом на вопрос? – А почему-таки вас это интересует?» Здесь важно понять, о чем спрашивают первосвященники, книжники и старейшины. Мы, забывая контекст, представляем, что они имеют в виду все подряд дела, о которых мы прочитали, но на самом деле их интересует эпизод очищения храма. Они спрашивают примерно это: «Кто тебе дал право очистить храм, ты это от себя или тебя кто-то послал?» В наше время спросили бы так: «Кто благословил тебя наводить порядок в храме? Кто благословил критиковать Церковь?» Если никто не благословил, тогда это все следует расценивать как отсебятину и самомнение, хотя надо смиряться. И тогда, значит, можно по-прежнему делать в храме все то же самое, что и было. Они анализируют не само очищение храма, чтобы определить как верное или неверное, они лишь хотят знать, какой авторитет за этим стоит. Это, конечно, провокация.

Иисус вошел в Иерусалим несколько дней назад, он волнует народ, раздражает книжников, первосвященников и старейшин, но до сих пор восстания не происходит, нет никаких активных действий. Чтобы было в чем его обвинить, он должен провозгласить себя мессией, царем Израиля, тогда его можно будет арестовать и сдать прокуратору, поэтому они пытаются его спровоцировать. Однако же Иисус тоже из этого самого народа, и он отвечает вопросом на вопрос: «Крещение Иоанново с небес было, или от человеков?» Народ почитает Иоанна как пророка за его учение и его дела. У самих первосвященников, книжников и старейшин отношение к нему сложное. Они ему не поверили – не поддержали его, ничего не сделали в его защиту, в результате Иоанна посадили в тюрьму и отсекли голову. Если сейчас они признают, что его крещение было от Бога, возникнет вопрос, почему они ему не помогли. А если признают, что оно было «от человеков», вызовут недовольство народа, который так не считает. И тот, и другой ответ содержит ловушку для них, поэтому первосвященники, книжники и старейшины выбирают ответ «не знаем». И тогда Иисус предлагает им и в отношении его действий также не знать.

Кому решать, какое действие от Бога, а какое не от Бога? Ни у одного из пророков не было бумажки, в которой Господь написал: «Это мой посланец». Ни у кого из них не было специального патента. Каждый пророк приходил и говорил то, что считал нужным. И ему либо верили, либо нет. Как определить действия Иисуса, который очищает храм, изгоняет торгующих, – это от Бога или нет? Если мы решили, что это справедливые, правильные по сути действия, – для нас они от Бога. Если мы ищем какие-то доказательства, какое-то специфическое благословение, особые права на то, чтобы совершить очевидное, значит, мы уже не согласны с происходящим. В общем, Иисус говорит вот что: вам решить, кто здесь прав. Если вы сомневаетесь, что нужно было очистить храм, тогда все то, что я делал, не от Бога. Тогда, получается, от Бога было все, что здесь происходило до этого. Фактически Иисус говорит им: «решайте сами».

Мк. 12:1–9 «И начал говорить им притчами: некоторый человек насадил виноградник и обнес оградою, и выкопал точило, и построил башню, и, отдав его виноградарям, отлучился. И послал в свое время к виноградарям слугу – принять от виноградарей плодов из виноградника. Они же, схватив его, били, и отослали ни с чем. Опять послал к ним другого слугу; и тому камнями разбили голову и отпустили его с бесчестьем. И опять иного послал: и того убили; и многих других то били, то убивали. Имея же еще одного сына, любезного ему, напоследок послал и его к ним, говоря: постыдятся сына моего. Но виноградари сказали друг другу: это наследник; пойдем, убьем его, и наследство будет наше. И, схватив его, убили и выбросили вон из виноградника. Что же сделает хозяин виноградника? – Придет, и предаст смерти виноградарей, и отдаст виноградник другим. Неужели вы не читали сего в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла; это от Господа, и есть дивно в очах наших. И старались схватить Его, но побоялись народа, ибо поняли, что о них сказал притчу; и, оставив Его, отошли».

Если учесть исторический контекст, то, что здесь описывается, формально могло быть. То есть действительно хозяин мог уйти, сдав землю в аренду, чтобы на ней кто-то хозяйничал, и получать арендную плату. Это как сегодня сдавать квартиру в Москве, а самому жить где-нибудь в Гоа. Если вы будете таким хозяином квартиры, которому однажды не переслали арендную плату, вы, скорее всего, не станете подсылать разных доверенных лиц одного за другим, а что-то предпримете, чтобы больше не иметь дела с этими арендаторами.

«Они же, схватив его, били, и отослали ни с чем. Опять послал к ним другого слугу; и тому камнями разбили голову и отпустили его с бесчестьем. И опять иного послал: и того убили; и многих других то били, то убивали». Здесь описан очень странный арендодатель. Его полномочных одного за другим бьют, убивают, а он продолжает к ним кого-то посылать. При этом, когда убили многих слуг, он посылает еще и сына. А надо заметить, что в это время действует древнее право, в котором есть понятие «выморочное имущество». Согласно этому праву, земля, принадлежащая роду, все представители которого умерли, объявлялась выморочной. Она должна была некоторое время постоять свободной в ожидании возможных наследников, а после этого отдавалась тому, кто первым заъявил на нее права. То есть виноградари, которые на этой земле уже живут и работают, запросто могли бы завладеть этой землей, уничтожив наследников. Так что, если не знать контекста, прямое прочтение кажется странным. Но мораль притчи в том, что рано или поздно хозяин придет и наведет порядок. Кого же подразумевает Иисус под виноградарями и хозяином земли?

Виноградник – это некоторое хозяйство, а виноградари – те, кто поставлен, чтобы собирать плоды и отдавать хозяину положенную плату. Виноградари не владеют хозяйством, их права временны: земля дана им в аренду, и они должны приносить доход. Но вместо этого виноградари решают, что они могут распоряжаться виноградником как хотят, и ведут себя так, будто они здесь хозяева, будто они здесь не на временных правах, а на постоянных. Они всячески пытаются закрепить свое положение на этой земле. Это – общечеловеческая черта. Мы уверены, что мы здесь в своем праве, что все то, что мы имеем, принадлежит нам, и мы распоряжаемся этим как полновластные хозяева. Виноградник – это наша жизнь, планета Земля и все, что здесь есть, а виноградари – это все мы, и мы здесь не на постоянных правах, на временных. Каждый считает, что владеет каким-то имуществом, например, участком земли, но на этой земле уже жило множество людей, которые были уверены, что она принадлежит им. Времена меняются, земля переходит из рук в руки, и кто знает, что будет здесь через сто лет и кому она будет принадлежать, и что будет на месте того жилища, которое мы считаем своим. Даже наше тело нам не принадлежит. Все, из чего оно состоит, все частицы, из которых оно построено, находятся в процессе постоянного круговорота. Мы состоим из атомов, которые были когда-то частью чего-то другого, и то, из чего сделаны мы сегодня, когда-то станет частью других. Состав клеток в человеческом организме полностью обновляется в течение семи лет. То есть от того тела, которое было при рождении, давно уже не осталось ничего – его элементы стали частью окружающей среды, и во взрослом человеке нет ни одной клетки от ребенка, которым он родился. Все, что когда-либо было клетками нашего тела, разложится и станет частью мира – частью дерева, а может быть, собаки или птички, а может быть, насекомого, а может, частью другого человека. Мы – не хозяева даже собственной материи, в которой мы живем, не говоря уже обо всем остальном, чем мы стремимся овладеть. Это все дается нам во временное пользование, как виноградник виноградарям. Согласно притче, этот виноградник мы берем в аренду и должны приносить какой-то плод. Арендодатель, давший нам его в пользование, ожидает плату. Содержать виноградник в порядке – это обязанность, но нужна и плата – плоды.

Когда речь идет о плодах, которые мы должны принести, есть соблазн подумать о детях как плодах. Однако это ловушка. Дети могут быть как вкладом в развитие, так и вкладом в наше собственное эго. Вспомните другие слова Иисуса: «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф. 19:29). Это о том, что попытка привязаться к дому и близким неизбежно привязывает нас к нашему эго.

Если мы по-настоящему вкладываемся в жизнь своего виноградника, то плодами может быть его совершенствование. Наша жизнь не должна быть жизнью потребителя, она должна быть жизнью человека, который что-то взращивает. Не случайно во всех этих притчах – про виноградник, сеятеля, поля, колос – используются образы, подразумевающие рост. Если смоковница не приносит плодов – долой. Взял в аренду виноградник, не приносишь плодов – умри. То, что мы здесь читаем, не имеет ничего общего с популярным сейчас представлением, что нужно просто быть собой. Этой притчей Иисус говорит, что Бог ждет от человека роста и дает ему это все, чтобы он вырос. Вспомним притчу про таланты (Мф. 25:14–30). Их можно только приумножать. А можно ли их сохранить и ничего не делать? Можно, но это – смерть. Человек должен приумножать таланты, вкладывать свою жизнь в то, чтобы изменить мир.

Если ты ничего для этого не делаешь, ты тот самый арендатор, который просто пользуется виноградником и ничего не возвращает. Тогда к тебе начинают посылать всевозможных слуг. В этих образах можно увидеть пророков, если понимать примитивно, а можно все то, что подталкивает тебя, все, что заставляет задуматься о смысле жизни, о том, на что стоит потратить отпущенное время, о том, что останется после тебя и какую пользу ты можешь принести. Это все, что напоминает тебе о твоей временности: разные события, люди. Слуги твердят: ты здесь временно, и миссия твоя рано или поздно закончится. И единственное, что ты можешь сделать сейчас, – это вложиться в эту свою временную миссию. И если игнорировать этих слуг, рано или поздно пришлют «сына возлюбленного», то есть какой-то очевидный знак, который поставит тебя лицом перед выбором и заставит решать, кто ты здесь и что ты конкретно предпочитаешь: только себя и свою жизнь или все-таки ты помнишь о том, что ты здесь не один и не навсегда. «Возлюбленный сын», если обратиться к архетипам, – это твоя сущность, твоя самость, твое подлинное Я, настоящая идентичность – идентичность, которая включает не только твое эго, но и весь мир. И если ты отказываешься от этого самого главного знака, ты фактически подписываешь себе собственный смертный приговор. Хозяин виноградника придет, предаст смерти виноградарей и отдаст виноградник другим. То есть все то, на что мы рассчитывали и что считали своим, просто перейдет другим работникам, и история повторится. Хозяин найдет таких работников, которые будут выполнять свою миссию.

«Неужели вы не читали сего в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла». Краеугольный камень – это камень, который не ложится в стены, не подходит в нашу стройную систему, неудобный. Мы его отвергаем, выкидываем, он нам мешает, но в итоге именно он способен стать основой фундамента. Это метафорично. Мы всегда выкидываем из жизни то, что нам неудобно, а именно оно становится настоящим основанием. То, что неудобно, нужно интегрировать в свою жизнь, а не отвергать.

«И старались схватить его, но побоялись народа, ибо поняли, что о них сказал притчу; и, оставив его, отошли». Первосвященники поняли, что он говорит о них, потому что они сопротивляются естественному ходу вещей, отвергают неудобное, сопротивляются развитию – внешнему, внутреннему. Это сопротивление той самой эволюции, а если ты отказываешься от роста, то гибнешь. Человек выбирает между геенной и некоторым новым уровнем развития. Мы свободны в выборе: мы можем ничего не делать, имеем полное право, но, если смоковница не приносит плода, она засыхает, и, если виноградари не отдают плату, они умирают. Если же мы приносим плод, то есть делаем свой вклад в единый процесс жизни, мы остаемся частью жизни – как-то иначе, по-новому остаемся. Отсюда тема воскресения (к ней мы еще вернемся).

Быть частью единого процесса жизни – вот о каком вкладе идет речь. А чтобы быть частью единого процесса, неизбежно нужно научиться принимать и понимать других людей, принимать и понимать мир таким, какой он есть, – весь мир, который тебя окружает. Это и есть бесконечный урок: смотри вокруг и учись принимать все, что здесь есть, потому что пока ты с чем-то здесь воюешь, сражаешься, пока пытаешься зацепиться здесь за самого себя, ты неизбежно попадаешь в ловушку, ты не можешь понять других. Чтобы стать частью единого процесса жизни, нужно прощать всех и принимать эту жизнь со всеми ее краеугольными камнями.