Глава 20

Мк. 9:14–37

Исцеление бесноватого отрока – Повторное предсказание о смерти и воскресении – Будьте, как дети

Мк. 9:14–29 «Придя к ученикам, увидел много народа около них и книжников, спорящих с ними. Тотчас, увидев Его, весь народ изумился, и, подбегая, приветствовали Его. Он спросил книжников: о чем спорите с ними? Один из народа сказал в ответ: Учитель! я привел к Тебе сына моего, одержимого духом немым: где ни схватывает его, повергает его на землю, и он испускает пену, и скрежещет зубами своими, и цепенеет. Говорил я ученикам Твоим, чтобы изгнали его, и они не могли. Отвечая ему, Иисус сказал: о, род неверный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? Приведите его ко Мне. И привели его к Нему. Как скоро бесноватый увидел Его, дух сотряс его; он упал на землю и валялся, испуская пену. И спросил Иисус отца его: как давно это сделалось с ним? Он сказал: с детства; и многократно дух бросал его и в огонь и в воду, чтобы погубить его; но, если что можешь, сжалься над нами и помоги нам. Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему. И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! помоги моему неверию. Иисус, видя, что сбегается народ, запретил духу нечистому, сказав ему: дух немой и глухой! Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него. И, вскрикнув и сильно сотрясши его, вышел; и он сделался как мертвый, так что многие говорили, что он умер. Но Иисус, взяв его за руку, поднял его; и он встал. И как вошел Иисус в дом, ученики Его спрашивали Его наедине: почему мы не могли изгнать его? И сказал им: сей род не может выйти иначе как от молитвы и поста».

Интересный эпизод, который является одним из самых детальных описаний происходящего чуда, что может говорить либо о его документальности, либо об эмоциональности (которая, в свою очередь, может противоречить документальности).

В этом отрывке последнее слово на самом деле не аутентичное: в древних списках нет слов «и поста». В древнейших кодексах здесь написано: «сей род не может выйти иначе, как от молитвы». На сегодняшний день уже известно, что «и поста» – поздняя интерполяция и не имеет отношения к оригинальному тексту. Причины, по которым появляются вставки, – не какой-то злой умысел, иногда это просто заметки на полях, которые при очередной переписке книги проникли в текст. То есть и технику, и механику, и психологию данного явления можно объяснить: это обычный исторический процесс. Читая «от молитвы и поста», мы сразу воспринимаем это в традиционном русле и думаем, что надо увеличить число молитв и количество постных дней. Но смысл всего отрывка не в этом, и пост точно никакого отношения к этому не имеет.

Мы не знаем точно, происходят эти события сразу после преображения или позже, но здесь написано: «Придя к ученикам, увидел много народа около них». Возникает ощущение, что Христос пришел ко всем ученикам, а мы помним, что во время преображения с ним были Петр, Иаков и Иоанн. Очевидно, здесь, где пытались исцелить бесноватого, этих троих не было.

«Увидев Его, весь народ изумился». Причина изумления не ясна. Возможно, оно возникло после событий преображения, возможно, говорит о некоем напряжении чувств. Вся сцена, которая здесь описывается, весьма эмоциональна: это атмосфера диспута. Фарисеи спорят с учениками Иисуса. Возможно, этим и объясняется столь эмоциональная реакция народа. Вообще, когда мы переводим какое-то слово с древнегреческого на русский, сталкиваемся с проблемой контекста, и здесь он очень важен. Происходит накал страстей между апостолами и фарисеями. Приходит Иисус. Стоит толпа, за всем этим наблюдает. Публика пришла за эмоциями. Это дебаты – одна сторона состязается с другой. Когда мы наблюдаем дебаты, чего нам хочется больше всего? Выяснить, кто прав, кто виноват? Узнать наиболее объективную точку зрения? Нет. Если бы кто-то хотел узнать, кто прав, поступил бы иначе: изучил бы одну точку зрения, потом другую (прочитал литературу, изучил матчасть), затем проанализировал взаимную критику и вынес свое суждение. А вот публичные диспуты устраиваются ради зрелищ. Это сегодня у нас есть телевизоры, а во времена Иисуса подобные события можно было наблюдать не так уж часто. И вот вдруг в разгар дебатов появляется Иисус. Какая реакция должна быть у народа, когда он видит, собственно говоря, главного зачинщика происходящих событий?

«Он спросил книжников: о чем спорите с ними? Один из народа сказал в ответ: Учитель! я привел к Тебе сына моего, одержимого духом немым: где ни схватывает его, повергает его на землю, и он испускает пену, и скрежещет зубами своими, и цепенеет». Здесь описание довольно подробное и узнаваемое – по всему видно, что это эпилепсия. Иисус задает любопытный вопрос: давно ли это с ним происходит? Отец отрока отвечает, что с детства. То есть это довольно старая история, и рассматривать ее нужно именно в таком ключе.

Хочу напомнить, что в древности любая болезнь воспринималась как одержимость. Древний человек на природу болезни смотрел именно так: какой-то дух овладел человеком и теперь вредит ему. Поэтому, читая про беснование и одержимость тем или иным духом, нужно учитывать это обстоятельство. Все болезни в древнем мире воспринимались как действие духа: например, «дух горячки» – простуда), «дух немой» – эпилепсия. Отец говорит, что ученики не смогли изгнать духа, и происходит крайне любопытная история.

Как мы уже знаем, Марк не скупится на описание человеческих эмоций Иисуса. Здесь нам показан его гнев. Иисус восклицает: «О, род неверный!» (буквально: «неверующий»). Это в синодальном переводе. Если взять современный русский, будет «род, не имеющий веры». Фраза «доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?» по сути означает, что все эти неверующие Иисуса порядком притомили. Это непривычная реакция в контексте того, как мы чаще всего представляем себе Христа, ведь обычно мы считаем его как чрезмерно ласковым и кротким. Но в чем же причина такой реакции? Ученики не смогли исцелить человека – причина ли это для такой резкости?

Когда отрока приводят, у того сразу же случается приступ. «Но, если что можешь, сжалься над нами и помоги нам», – просит отец. Тогда Иисус отвечает ему: «Если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему». В синодальном переводе снова не передается нужных эмоций. Это предложение можно перевести так: «все возможно тому, у кого есть вера». Тогда все настроение происходящего выглядит несколько иначе, и становится понятно, отчего Иисус разгневался. Отец говорит: «Верую, Господи! помоги моему неверию». Иисус, видя, что народ сбегается, изгоняет духа, и потом ученики наедине спрашивают, почему они не могли этого сделать. А он отвечает: «Сей род не может выйти иначе, как от молитвы».

Как и многие другие тексты, этот построен по принципу хиазма, перекрестного изложения, где главный смысл заключен в центральной части. Нетрудно догадаться, что в данном тексте будет инклюзией хиазма: «верую, Господи, помоги моему неверию». Именно эти слова – ключ к понимаю всего эпизода. По большому счету, он про веру: либо она есть, либо нет.

Кому адресованы слова «о, род неверный! доколе буду с вами, доколе буду терпеть вас»? Синодальный перевод предлагает версию, что Иисус отвечает именно отцу. Но «отвечая» означает «после слов отца», в процессе ответа. Христа обращается ко всем  и, как ни странно, в первую очередь к ученикам. На самом деле эти слова – про апостолов, и далее в тексте будет речь именно о них. Отсюда очень много эмоций, и с этим будет связан еще один любопытный момент.

Здесь снова нужно вернуться к тому контексту, о котором мы нередко забываем: апостолы ждут наступления Царства мессии, ждут, что они свергнут римлян и наконец-то иудеи начнут царствовать на своей земле. Эмоциональные и психические силы учеников направлены на эту мечту. Ученики – слепые и глухонемые, как было метафорически сказано в предыдущих главах: они не верят в духовный характер Царствия Небесного. Они видят его земным. Когда Иисус говорит «берегитесь закваски фарисейской и саддукейской», они думают: «наверное, хлебов у нас нет», «отравить нас хотят» . Они думают о земном, вполне реальном характере Царства мессии. И тут вдруг к ним приходит отец больного мальчика и просит исцелить сына, к тому же у апостолов это раньше получалось. Но их мысли вообще не об этом. Раньше у них получалось потому, что их направлял Иисус, и они воспринимали это как начало своей миссии: ходить и буквально рассказывать, что Царство мессии наступает, что скоро восстание, к нему нужно готовиться. А то, что у них получалось, было необходимо, чтобы подтвердить, что они – настоящие шалиахи, апостолы, что у них действительно есть послание от Бога. Они верили в необходимый прикладной характер своих чудес. Но в этой истории они не верят в необходимость чуда. Зачем? В нем нет смысла. Они живут как бы в другом смысловом пространстве, которое не пересекается с тем, в контексте которого существует болезнь этого мальчика и которое имеет отношение к реальному Царству Бога среди нас. Поэтому у них и не получается его вылечить. Иными словами, они не воспринимают новую реальность Царства Божия.

Когда Иисус замечает, что его ученики не могут вылечить мальчика и изгнать этого духа, он гневается, потому что они вообще не понимают, что происходит, не слышат его, хотя и слушают то, что он пытается до них донести. Для Иисуса это наглядное свидетельство того, что ученики по-прежнему ничего не могут понять.

«Сей род не может выйти иначе, как от молитвы». Где же Иисус молился? Ведь в тексте нет информации, что он как-то усиленно молился перед исцелением больных. Вообще, молитва – это про веру и определенное духовное, внутреннее измерение происходящего. Но ученики воспринимают все иначе, поэтому фарисеи и начали с ними спорить о природе Царства Небесного. А еще молитва – это слово. То есть можно этот текст воспринять как «не изгоняется сей род иначе как через слово»: не через орудие, не через какое-то внешнее применение силы или власти, а через слово, через внутреннее состояние, которое выражается в слове. И это опять акцент на том, что Царство Бога на самом деле внутри, хотя апостолы хотят видеть его снаружи. И в этом состоит главная причина эмоций Иисуса: гнева и горького разочарования. «Если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему», – если бы они верили, чудо бы произошло. Ключевая инклюзия «верую, Господи! помоги моему неверию» рассказывает про состояние всего народа и про то, что ни ученики, ни отец мальчика никак не могут поверить. То, что пытается донести до них Иисус, они пропускают мимо сознания. Этот отрывок в очередной раз рисует нам картину готовности народного сознания к восприятию только строго определенных истин.

Фраза, которая заканчивается словами «от молитвы» (то есть от слова) – полная антитеза началу отрывка: «Я привел к Тебе сына моего, одержимого духом немым». Это рамка хиазма: «немому духу» соответствует «молитва» в конце отрывка. Молитва в данном случае – способность говорить, а дух немоты и глухоты изгоняется через слово.

Ученики могут спорить, однако слов, наполненных силой настоящего Царства, они не могут произнести, потому что внутри этого Царства в этом моменте не живут. И того подлинного, настоящего, сильного слова, относящегося к внутреннему Царству, у них нет, а «дух болезни» изгоняется через молитву, что значит – через слово, наполненное той самой внутренней реальностью. Только тогда и может дух немоты уйти из мальчика, больного эпилепсией, и даже из апостолов. Обратите внимание, история с эпилепсией подается здесь как одержимость «глухонемым» духом. Этот дух у нас уже был в восьмой главе , когда нас готовили к исповеданию Петра (он тогда говорил, что Иисус есть мессия, Христос).

Вся эта сцена ярко эмоционально окрашена. Представьте себе эмоции учеников (а мы помним, что это все – воспоминания Петра): к ним приводят больного мальчика, они его вылечить не могут. Приходит Учитель и негодует: сколько же ему еще терпеть это неверие? Учитель недоволен, потому что они не справились. Вероятно, апостолы испытывали чувство вины, потому что не оправдали надежд, подвели Христа и вступили в неудачную перепалку с фарисеями. Вся ситуация описывается довольно эмоционально, и здесь любопытно вот что. Есть такое психологическое явление под названием «конфабуляция», то есть ложные воспоминания. Суть его в том, что мозг переписывает наши воспоминания или добавляет в них то, чего не было. Более того, эти конфабуляции мы зачастую не можем отличить от настоящих воспоминаний. Так устроено наше сознание, что мы оказываемся способны воспринимать ложные воспоминания как вполне настоящие. К сожалению, сознание нас подводит и частенько обманывает. Мы склонны к тому, чтобы менять наши воспоминания, порой с точностью до наоборот. На эту тему существуют интересные исследования на достаточно больших выборках людей, и они весьма валидные. После событий 11 сентября 2001 года в одном из университетов США на кафедре психологии студентов попросили написать текст о том, где они были 11 сентября в тот момент, когда в Нью-Йорке самолеты врезались в башни-близнецы. Все тексты запаковали в конверты и поместили в сейф на один год, а по истечении этого срока конверты достали, собрали всех, участвовавших в эксперименте, и снова попросили описать события годичной давности: где они были, что делали 11 сентября. Они написали новые тексты, их собрали и сравнили с написанными год назад. И оказалось, что порядка 80 % исследуемых изменили свои показания, причем радикально, иногда с точностью до наоборот. Иногда вплоть то того, что «я был у бабушки» заменяли на «я был один на берегу и смотрел, как падают башни». Но это еще не самое любопытное. Когда исследуемым раздали их тексты годичной давности и попросили прочитать, что они писали год назад, многие прочитали и сказали, что это писали не они.

Часто ли так происходит? Нет, наш мозг не всегда переписывает воспоминания. Бывают ситуации, когда это наиболее выражено. Была установлена прямая связь с тем, в каких условиях и ситуациях мозг чаще всего искажает воспоминания и меняет их на какие-то другие: мозг склонен искажать воспоминания в тех ситуациях, где было больше всего эмоций, аффективного напряжения – неважно, радостного или грустного. Это не обязательно психологическая травма, это могут быть радостные эмоции. Но именно эмоциональный накал создает много визуальных картин, которые подменяют собой реальное документальное течение происходящего. Там, где эмоций было меньше, мозг не склонен что-то менять. Эмоции – это воспоминания. Сильные эмоции – сильные воспоминания, и они очень легко могут друг друга перебить. Сегодня я испытываю сильную грусть, через две недели, допустим, я тоже испытываю сильную грусть. Мой мозг все это складывает на полочку «сильная грусть». А потом, когда я пытаюсь вспомнить, я уже не могу толком понять: эта грусть относится к тому, что произошло сегодня, или к тому, что было две недели назад. Все смешивается.

Мк. 9:30–32 «Выйдя оттуда, проходили через Галилею; и Он не хотел, чтобы кто узнал. Ибо учил Своих учеников и говорил им, что Сын Человеческий предан будет в руки человеческие и убьют Его, и, по убиении, в третий день воскреснет. Но они не разумели сих слов, а спросить Его боялись».

Они выходят, в дороге Иисус их учит. И уже второй раз мы читаем, как Иисус пытается донести до учеников мысль, что мессия будет убит и через несколько дней воскреснет. Но апостолы опять не понимают этих слов, а спросить боятся. Он опять говорит им про конкретные вещи, которые опять до них не доходят.

Мк. 9:33–35 «Пришел в Капернаум; и когда был в доме, спросил их: о чем дорогою вы рассуждали между собою? Они молчали; потому что дорогою рассуждали между собою, кто больше. И, сев, призвал двенадцать и сказал им: кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою».

Обратите внимание, чем заняты мысли учеников: дележкой мест. Они ожидают, что скоро будет восстание, война, их учитель станет царем, а они – его ближайшим окружением. Пора делить «министерские портфели». Кто за что будет отвечать? Пора разбираться: царь один, а их 12, значит, надо распределить места. Понятно, что все не смогут быть правой и левой рукой. Кто-то будет выше, кто-то ниже, пора решать. Апостолы даже близко не понимают всего происходящего и слов Иисуса, что они «род неверный», голова их занята другим. И вот тут звучат эти слова: «кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою». Важно понять, что Царство Божие относится не к политической власти.

Мк. 9:36–37 «И, взяв дитя, поставил его посреди них и, обняв его, сказал им: кто примет одно из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня; а кто Меня примет, тот не Меня принимает, но Пославшего Меня».

Эти слова эксплуатируются как оправдание инфантильной направленности, которая свойственна современному церковному дискурсу. Но важно понимать, что все эти отсылки к детям, которые мы сегодня читаем современными глазами, для учеников две тысячи лет назад имели совершенно другой характер. При взгляде на ребенка никто из учеников не испытывал умиления и не видел наивности, не замечал никаких преимуществ в простодушном поведении. «Будьте как дети» мы переносим на наши реалии, вкладываем новые смыслы, но это лишь наши проекции. А буквальный смысл очень простой. Когда на Востоке собираются мужчины – даже если пировать, – к ним не допускаются ни женщины, ни дети. Дети еще не созрели, а женщины не достойны в принципе. Иисус видит, о чем болит голова у учеников: кто будет главнее, когда они победят. И он показывает: смотрите, здесь дети, а ребенку на войне не место и на обсуждении серьезных военных вопросов, соответственно, тоже. Более того, ребенок – существо бесправное. Никаких прав у ребенка в древнем мире не было. Родители могли просто выгнать его из дома, если им что-то не нравилось. Рожали много, постоянно, и сегодняшнего нашего трепета перед младенцами в древнем мире не было, как и сегодняшней мягкосердечности.

Ребенок здесь фигурирует как тот, кому не место на войне. Коль скоро есть ребенок, значит, это не военный совет и никаких задач в этом ключе не обсуждается. Быть ребенком в данном контексте – не про то, что нужно быть простодушным, а про то, что нужно понять: восстания и войны не будет. То есть все не так, как представляют себе апостолы. Но даже эта театрализованная инсценировка с детьми не помогает апостолам это понять.