Глава 14

Мк. 6:32–56

Насыщение пяти тысяч – Хождение по водам – Исцеление больных в Генисарете

Мк. 6:32–44 «И отправились в пустынное место в лодке одни. Народ увидел, как они отправлялись, и многие узнали их; и бежали туда пешие из всех городов, и предупредили их, и собрались к Нему. Иисус, выйдя, увидел множество народа и сжалился над ними, потому что они были как овцы, не имеющие пастыря; и начал учить их много. И как времени прошло много, ученики Его, приступив к Нему, говорят: место здесь пустынное, а времени уже много, – отпусти их, чтобы они пошли в окрестные деревни и селения и купили себе хлеба, ибо им нечего есть. Он сказал им в ответ: вы дайте им есть. И сказали Ему: разве нам пойти купить хлеба динариев на двести и дать им есть? Но Он спросил их: сколько у вас хлебов? пойдите, посмотрите. Они, узнав, сказали: пять хлебов и две рыбы. Тогда повелел им рассадить всех отделениями на зеленой траве. И сели рядами, по сто и по пятидесяти. Он взял пять хлебов и две рыбы, воззрев на небо, благословил и преломил хлебы и дал ученикам Своим, чтобы они раздали им; и две рыбы разделил на всех. И ели все, и насытились. И набрали кусков хлеба и остатков от рыб двенадцать полных коробов. Было же евших хлебы около пяти тысяч мужей».

Это всем известный хрестоматийный эпизод, обыгранный в мировой культуре не единожды. Любопытно, что этот момент, если вспомнить другие евангелия, несколько противоречит одной фундаментальной вещи. В Евангелии от Матфея сказано: «Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню для искушения от диавола и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: “не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих” (Мф. 4:1–4). Когда толкуется этот отрывок, акцент делается на том, что Иисус отвергает саму возможность покорять людей едой. Это отказ от идеи, что сытостью можно купить лояльность. И вот в Евангелии от Марка Иисус фактически делает ровно то, от чего отказался в Евангелии от Матфея. Понятно, что он не из камней творит хлеба, но суть та же – чудесное умножение пищи, и это вроде бы то самое, что предлагал Дьявол и что Иисус отверг.

В этом отрывке есть несколько моментов, которые вызывают вопросы. Пять тысяч человек – это очень много даже по сегодняшним меркам. Это не равно горстке учеников. Да, понятно, что люди приходили со всех городов, но все-таки пять тысяч – это слишком, причем все они собрались в пустынном месте. Возникает вопрос: откуда они все взялись? Когда мы читаем, что весь город собрался к дверям какого-то дома, мы понимаем, что это не значит, будто там тысяча людей. А здесь пять тысяч. Интересно, как они догадались, что Иисус будет именно в пустыне?

Ко всему прочему в тексте есть такая оговорка: «Было же евших хлебы около пяти тысяч мужей». Обычно в Библии говорится, например, так: «вышло из Египта шестьсот тысяч, кроме женщин и детей» (Исх. 12:37). Конкретно указывается – «кроме женщин и детей», – то есть вместе с женщинами и детьми еще больше. Здесь же создается ощущение, что женщин и детей не было, потому что, если мы допустим, что были, это будет противоречить 40-му стиху, где написано: «И сели рядами, по сто и по пятидесяти». Если пять тысяч человек были исключительно мужчины, это уже наводит на некоторые размышления.

Есть такой прием как благочестивое преувеличение. Хороший пример такого преувеличения есть в Ветхом Завете, в книге Исход. Там сказано, что из Египта вышло порядка 600–700 тысяч человек, кроме женщин и детей, а значит, всего людей должно было быть по крайней мере в два раза больше. И значит, согласно Исходу, из Египта вышло полтора миллиона евреев. Здесь мы сталкиваемся с серьезной проблемой, потому что один миллион человек жил на то время во всем Египте вообще. Об этом говорит библейская археология и законы развития общества. Большее количество людей на тот момент не могло там жить, иначе они бы умерли от голода. И вот каким-то образом из Египта выходит людей больше, чем там было жителей в целом. К тому же тогда не было дорог в современном понимании, поэтому полтора миллиона человек выходили бы из Египта неделю. Прибавьте сюда животных, поклажу – получается даже не караван, а огромное кочевье. Чтобы такая толпа вышла из Египта и могла где-то расположиться станом, нужна была огромная площадка, а возле горы Синай, где они, по преданию, остановились, нет такой площадки, где может встать полтора миллиона человек. Значит, либо это не та площадка, либо их было гораздо меньше. Вот это и есть так называемое благочестивое преувеличение. Ну не могло выйти из Египта полтора миллиона человек. И даже 600 тысяч не могло, и даже 200. Если же в Египте жило полтора миллиона евреев и, допустим, тысяч 100 египтян, почему они были рабами? Им даже не надо было начинать войну, а просто задавить массой. И получается, что или в священном тексте ошибка, или мы просто чего-то не знаем о культурных особенностях той эпохи. А ведь в то время подобное благочестивое преувеличение было в порядке вещей. 700 тысяч – это максимум, который мог представить себе автор. Мог бы представить больше – написал бы больше.

Поэтому момент о пяти тысячах в пустыне в повествовании Марка тоже можно попробовать списать на благочестивое преувеличение. Хотя здесь все несколько сложнее, потому что автор подчеркивает, что они сели рядами по сто и по пятьдесят.

Следующий момент, который вызывает вопросы, возникает, когда выясняется, что есть нечего и место пустынно. Ученики говорят Иисусу, что у них динариев двести и им нечем накормить людей. Это сарказм – апостолы беседуют с Иисусом с элементами сарказма. И в ходе беседы выясняется, что из еды у них всех только пять хлебов и две рыбы. Что интересно, это говорят 12 апостолов, то есть 12 вполне здоровых, крепких мужчин. Они отправились в пустынное место на лодке, из них как минимум четыре рыбака и один мытарь, то есть это вполне сообразительные и практичные люди. Как же получилось, что в пустыне у них на руках оказалось всего пять хлебов и две рыбы? Почему никто не позаботился, чтобы 12 человек что-то поели в пустыне? То есть по пути даже рыбы никто не наловил, при этом озеро совсем рядом. Можно было бы сказать, что речь шла о каких-то огромных рыбах, но нет. Они были у Тивердиадского озера, оно же Генисаретское. Там водится тилапия, она небольшая. Человеку хватит одной, чтобы насытиться, но тогда, как минимум, этих рыб должно было быть тоже 12. Пять таких рыб – это очень мало, как и пять лепешек. Кстати, в завершении эпизода сказано: «набрали 12 коробов». А откуда взялись короба, кто их с собой принес?

Традиционное толкование этого сюжета – чудесное преумножение пищи. То есть было пять хлебов, из них волшебным образом сделали огромное количество, то же произошло и с рыбой. В итоге всех накормили, и даже еще осталось. Это, конечно же, вдохновляет и дает некоторую надежду. Вспоминается ветхозаветный образ манны, и евангелист периодически проводит параллели с ней: как Господь кормил евреев в пустыне манной, так же Иисус кормит евреев в пустыне хлебами. Хотя в тексте Матфея сам Иисус подобный вариант воздействия на души людей отвергает, в тексте Марка, получается, наоборот, и даже больше – преображение хлебов выглядит прекрасно и великолепно. Однако почему бы в других случаях тоже так не сделать и не поставить это вообще на постоянную основу? Зачем тогда в других эпизодах фигурирует ящичек для сбора подаяний, который носил тот самый Иуда, когда можно просто приумножить хлеба и всех накормить? Можно ведь этому других научить, ученикам дать такие способности. Возникает вопрос, какого рода это чудо и какова его природа.

Есть одно красивое и логичное толкование. Итак, Иисус приехал с учениками в пустынное место. Сами они о своей еде не позаботились – допустим, они в этот день собирались поститься. К ним пришло пять тысяч мужчин. Подчеркивается, что это мужчины, и ни слова не говорится про женщин и детей. Если пять тысяч мужчин решили в такой ситуации одномоментно куда-то собраться, логично предположить, что они пришли на некие сборы. Учитывая авторитет Христа, множащиеся слухи, всеобщий восторг, а главное, мессианские ожидания, такое допущение уместно. По сути, люди собрались воевать с римлянами и ждали от Иисуса, что он их возглавит. Они отправились в пустынное место – где же еще собирать войско? Точно не в городе. Обратите внимание, что их еще рассаживают рядами, что говорит о дисциплине, а значит, о характере этого собрания.

Представьте, что вы – мужчина-еврей, который решил, что ему пора идти на войну, отправляться на полевые сборы. Вероятно, домой вы вернетесь не скоро, если вообще вернетесь. Значит, нужно хоть что-то с собой взять, хотя бы лепешку хлеба. Поэтому вероятность, что все эти ребята, пять тысяч мужчин, которые пошли в пустынное место к Иисусу, не взяли с собой еды, стремится к нулю. Такого просто не может быть. Получается следующая картина: еда у них есть, но, очевидно, не у всех. Причем тот, кто взял, не стремится делиться своей едой, ведь он ее брал для себя. Он, может быть, и не против поделиться с соседом, но остальные сами за себя. Предложение отпустить всех в соседние деревни – не вполне разумное, ведь очевидно, что у людей точно есть еда. Тогда как сделать так, чтоб они эту еду открыли и раздали? Нужно сначала отдать свою. Иисус просто наглядно демонстрирует, что делать, – отдает всю еду, что у него есть. Подобный акт может побудить к полной открытости. До этого было учение, Иисус был пастырем, а сейчас началась, по сути, практика. Теперь слова подтверждаются делами, Иисус просто показал пример. Вполне могло выясниться, что у кого-то еды очень много, причем, настолько, что она даже остается в избытке. Тогда появляется и ответ на вопрос, откуда взялись корзины.

Это иллюстрация одной очень важной идеи: ресурсов, чтобы удовлетворить человеческие потребности, всегда достаточно. Единственное, для чего недостаточно ресурсов, это для того, чтобы удовлетворить человеческую жадность. Поэтому история с умножением хлебов касается, скорее, чудесного расширения человеческих сердец, преодоления эгоизма, закрытости, замкнутости. Здесь человек перешагивает через свои корыстные интересы и уже способен делиться с другими. И, главное, выясняется, что всего хватает. Многие могли воспринять происходящее как физически чудесное умножение.

Не стоит забывать, что Иисус не собирается никого вести на войну. Отпусти он собравшихся в тот момент, они могли сами начать устраивать беспорядки. Их кипящую энергию надо было как-то трансформировать, перевести в совершенно другое, благодатное русло. История с хлебами переключает их с агрессии на миролюбивый лад.

А дальше происходит нечто странное: «И тотчас понудил учеников Cвоих войти в лодку и отправиться вперед на другую сторону к Вифсаиде, пока Он отпустит народ» (Мк. 6:45). Зачем нужно отправлять учеников на другую сторону озера, а самому отпускать народ? Почему нельзя было вместе? Единственное объяснение, которое здесь просится, – таким образом они демонстрируют, что восстания не будет. Иисус проконтролировал, чтобы все разошлись, причем и ученики тоже, потому что последние пока слабо представляют себе, что происходит. Ведь апостолы точно так же, как и вся эта толпа из пяти тысяч мужчин, всерьез собираются поднимать восстание. Поэтому Христос очень правильно поступил, разделив всех и успокоив. Толпа в пять тысяч мужчин вполне могла начать творить глупости, тем более если они собрались воевать.

Крайне интересна цифровая символика в этом отрывке. Если воспринимать все происходящее в метафорическом ключе, то пять хлебов очень хорошо ложатся на количество книг Пятикнижия, да и вся история может быть некоторой аллюзией на питание еврейского народа манной в пустыне. Кроме манны еврейский народ получил еще и закон. И хотя тогда никакого Пятикнижия еще не было, современная традиция уже воспринимает закон как Тору. Поэтому пять хлебов вполне могут быть образом Пятикнижия Торы. Ну а две рыбы подходят под символическое изображение тех самых скрижалей Завета, которых тоже было две. 12 полных коробов – это возврат к библейской полноте (12 колен).

Мк. 6:45–56 «И тотчас понудил учеников Своих войти в лодку и отправиться вперед на другую сторону к Вифсаиде, пока Он отпустит народ. И, отпустив их, пошел на гору помолиться. Вечером лодка была посреди моря, а Он один на земле. И увидел их бедствующих в плавании, потому что ветер им был противный; около же четвертой стражи ночи подошел к ним, идя по морю, и хотел миновать их. Они, увидев Его идущего по морю, подумали, что это призрак, и вскричали. Ибо все видели Его и испугались. И тотчас заговорил с ними и сказал им: ободритесь, это Я, не бойтесь. И вошел к ним в лодку, и ветер утих. И они чрезвычайно изумлялись в себе и дивились, ибо не вразумились чудом над хлебами, потому что сердце их было окаменено. И, переправившись, прибыли в землю Геннисаретскую и пристали к берегу. Когда вышли они из лодки, тотчас жители, узнав Его, обежали всю окрестность ту и начали на постелях приносить больных туда, где Он, как слышно было, находился. И куда ни приходил Он, в селения ли, в города ли, в деревни ли, клали больных на открытых местах и просили Его, чтобы им прикоснуться хотя к краю одежды Его; и которые прикасались к Нему, исцелялись».

Жители Генисаретской области пришли к Иисусу, видимо, потому, что он здесь исцелил бесноватого. Возможно, рассказ бывшего бесноватого возымел действие, поэтому Христа все сразу узнали и бросились к нему. Однако остаются некоторые вопросы к хождению по морю. Читая эту историю, мы воспринимаем ее исключительно натуралистично.

Итак, Христос увидел, что ученики бедствуют в плавании. Что значит – увидел? Нам сказано, что лодка была посреди моря, а он остался один на земле. Генисаретское, оно же Галилейское, оно же Тивериадское море-озеро имеет размеры 10×15 километров. То есть, находясь посередине, лодка будет где-то на расстоянии пяти-семи километров от любого берега. Видимый горизонт на ровной поверхности составляет чуть менее пяти километров. Иисус находится на горе, значит, его обзор дальше, допустим, прямо до лодки. Только возникает вопрос, даже если у него было очень острое зрение, как можно различить фигуры людей ночью, тем более в такую погоду? То есть физическим зрением, скорее всего, ничего увидеть нельзя, поэтому фразу «и увидел их, бедствующих в плавании» не стоит оценивать только с физиологической стороны. Весьма сложно осмыслить ее натуралистично, зато возможно духовно. Духовным оком Иисус мог увидеть бедственное положение учеников. Если мы допускаем, что здесь речь идет о некоем духовном видении, тогда почему мы одну часть повествования читаем сквозь призму духовного толкования, а вторую будем читать через призму физического? Если же мы считаем, что физиологические параметры у Иисуса человеческие, но он реально видит в темноте на несколько километров, мы упираемся в то, что он тогда не совсем обычный человек. Однако догматика постоянно подчеркивает, что он человек, во всем подобный нам.

Возникают еще некоторые вопросы: зачем вообще ходить по морю, коль скоро Христос способен видеть на большие расстояния и умножать число хлебов? Почему нельзя просто переместиться, а надо именно идти? Тем более, если апостолы находятся на расстоянии нескольких километров, Иисус может дойти до них примерно за час. Вызывает недоумение следующий фрагмент: «Вечером лодка была посреди моря, а он один на земле. И увидел их, бедствующих в плавании; потому что ветер им был противный. Около же четвертой стражи ночи подошел к ним, идя по морю, и хотел миновать их». Итак, Иисус пошел, чтобы помочь своим ученикам. Но тогда почему «и хотел миновать их»? То есть пройти мимо? Так он пришел, чтобы помочь, или нет? Увидев Христа, апостолы подумали, что это призрак, и закричали. Разве мужчины не могли совладать с эмоциями? Какой смысл кричать? Вроде бы надо молчать – может, призрак пройдет мимо. Но апостолы закричали, и только после этого Иисус заговорил с ними.

Тут надо вернуться к одному интересному моменту. Евангелие от Марка восходит непосредственно к Петру, все написано фактически от лица Петра и с его слов. В таком случае здесь не хватает одного важного хрестоматийного эпизода, о котором очень часто говорят и на котором строят множество проповедей – это эпизод хождения Петра по воде. Если это Евангелие восходит к Петру, где эта история?

Любопытно, что в Евангелии от Матфея этот эпизод разительно отличается: «В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне прийти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился? И, когда вошли они в лодку, ветер утих. Бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий» (Мф. 14:25–33). Возвращаемся к Марку: «И они чрезвычайно изумлялись в себе и дивились, ибо не вразумились чудом над хлебами, потому что сердце их было окаменено». Так что же получается, сердце было окаменено или они его сразу приняли за Сына Божия? Вариант Марка звучит все-таки достовернее, учитывая последующие события.

Итак, был ли Иисус около лодки со своими учениками? Воспринимать это можно по-разному. Стоит вспомнить, что есть традиционное толкование большой воды как образа бессознательного, а в лодке, которая колеблется посреди моря, можно увидеть образ Ветхого Завета.

Есть еще два любопытных момента, где можно увидеть пересечение этих ветхозаветных тем. Первый момент – это 33-я глава книги Исход: «И сказал Господь Моисею: и то, о чем ты говорил, Я сделаю, потому что ты приобрел благоволение в очах Моих, и Я знаю тебя по имени. Моисей сказал: покажи мне славу Твою. И сказал Господь: Я проведу пред тобою всю славу Мою и провозглашу имя Иеговы пред тобою, и кого помиловать – помилую, кого пожалеть – пожалею. И потом сказал Он: лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых. И сказал Господь: вот, место у Меня, стань на этой скале; когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду; и когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лицо Мое не будет видимо» (Исх. 33:17–23). Это первый момент в Ветхом Завете, где мы встречаемся с мотивом, когда Господь проходит мимо.

Второй момент – третья книга Царств, 19-я глава, и здесь речь идет про пророка Илию: «Он сказал: возревновал я о Господе Боге Саваофе, ибо сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее. И сказал: выйди и стань на горе пред лицом Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра» (3Цар. 19:10–12). Здесь Бог опять проходит мимо.

Теперь вспомним фаворский эпизод с Преображением Иисуса. Там вместе с Иисусом появляются Моисей и Илия. Моисей – представитель закона, Илия – пророков. Мы видим весьма похожие параллели. И, кстати, что касается хождения по воде (через воду, сквозь воду), такие эпизоды в их биографии были. Складывается впечатление, что в эпизоде хождения Иисуса по воде специально соединяются все разрозненные фрагменты. Бог как будто бы собирается пройти мимо, как и в предыдущих случаях, но в этом случае Иисус останавливается и помогает ученикам. Он не проходит мимо, а ужас, который испытывают апостолы, – это естественный страх человека, когда он видит Бога. В конце концов то, что переведено как «призрак», по сути, есть просто «дух». То есть в данном случае речь идет о том, что в аналитической психологии будет объясняться как интеграция архетипа Самости, – когда человеческое сталкивается лицом к лицу с божественным. И то, что до этого момента было волнующимся морем бессознательного, наконец-то успокаивается и обретает гармонию. В первом случае – в тот раз, когда Иисус усмирял море, – это было что-то вроде промо-акции, а сейчас происходит подлинное соединение колеблющегося человеческого эго и божественной личности. После того, как интеграция происходит, море сразу успокаивается, потому что оно подчиняется тому главному, что есть в самом Христе. Но, разумеется, эта интерпретация не отменяет возможности реального хождения по воде: если умеешь ходить по воде, почему бы и не походить.