Глава 5

Мамаша с сынулей отвлеклись от своей «содержательной» беседы только в тот момент, когда первый из умрунов, приблизившийся на расстояние вытянутой руки, прыгнул, стараясь впиться в горло Лихоруку зубами. Но моего одноглазого братишку таким кульбитом не проймёшь — он хоть и кривоногий, да и еще горбатый в придачу, но очень подвижный, быстрый и сильный физически.

Поэтому, когда мертвяк набросился, злыдень резко присел на своих коротеньких ножках, перехватил основательно поеденное тленом тело своими огромными руками и, поправив траекторию, забросил его обратно в толпу своих прогнивших приятелей. Его кувыркающее тело упало прямо на головы мертвецов, и бесследно исчезло в нескончаемых рядах ходячих. Где окончательно сгинуло. Мне даже послышался треск его костей, когда это дерьмо втоптали в камень подземелья ноги его таких же дохлых соратников.

Лихорук злобно рыкнул, ударил себя в грудь огромными кулаками, а после этого выдал такую волну присущей только ему вредоносной магии, что разом опустошил половину своего резерва. Я понял замысел злыдня — вытянуть живительную силу из этих поеденных тленом покойников, он не мог — они и без того были мертвы. И Лихорук решил устроить среди них настоящую «смуту». Стройные ряды ходячих неожиданно замедлились, а их слаженное движение нарушилось. Мертвяки вдруг начали спотыкаться и всячески мешать другу.

А затем вдруг вся эта толпа, по крайней мере, ближайшие к нам ряды начали падать как поставленные на попа доминошки, сбивая с ног идущих следом оживших покойников. Эта волшба, порожденная коварной магией злыдня, побежала по рядам гвардии умертвия этакой своеобразной волной. Мне даже интересно было наблюдать за этим весьма «волнительным» процессом.

Однако, слишком далеко это колдовство не распространилось. Дальние ряды мертвяков напирали, создавая плотное давление. Поэтому опрокинуть их таким способом не удалось. Хотя они тоже спотыкались, падали, совершали какие-то дурацкие действия, мешая своим «товарищам». Но остановить их Лихруку так и не удалось.

— Да, уш-ш-ш, — хмыкнула Мать Змеиха, тоже наблюдая вместе со мной за этим «подземным побоищем», — с-самах-х-х на рубль, удар на копейку!

Правда, произнесла она не «рубль и копейка», а назвала какие-то другие «денежные единицы», но смысл был именно таким же. А она язва еще та! Я постепенно начинал понимать злыдня, отчего он так «недолюбливает» свою «мамашу», если не сказать круче — ненавидит.

— Теп-пе никох-хда не удаф-фалась п-поеф-фая мах-хия, — продолжала покусывать сынулю богиня. — Лих-хорук — с-само…

— Вы бы, мамаша, перестали бы подтунивать над моим товарищем и названным братом! - Я посчитал, что пора вмешаться, пока дело до драчки между ними не дошло . — Это же, как-никак, а ваш сын! Родная кровиночка! — Попытался я её немного посовестить: а вдруг материнские чувства проснутся? Хотя, если не проснулись за пробежавшие тысячелетия — это дело безнадёжное. Но я, хотя бы, попробовал. — А показали бы, нам, сирым неумехам, как надо!

Богиня сначала опешила от такой неслыханной наглости. Я четко поймал это её состояние — как-никак, а она находилась в моей душе. А у меня, всё-таки, какие-никакие, а ментальные и эмпатические способности немного развиты. Пусть, я и не мог явно читать её мысли, как у того же дохляка, или других людей, но её эмоции вполне считывались. Даже усилий прилагать не приходилось.

Однако, против моих ожиданий она не разозлилась, а, как раз наоборот, почувствовала смущение и вину. Видимо, действительно, успела о многом подумать и переоценить собственные поступки за долгое время нахождения в магической ловушке. По крайней, мере по отношению к собственному «неудачному» отпрыску.

— Прос-сти маму, Лиш-шенька… - прошипела она виновато. — Мама с-сейчас-с-с ф-фс-сё реш-шит!

Вот чего я от неё не ожидал, так это извинений перед моим одноглазым братишкой. Железная она, всё-таки, баба, хоть та еще змеюка подколодная и богиня. Но характер у неё имеется — кремень! И этого не отнять. И свои ошибки она признавать, похоже, что научилась.

Такой она мне больше нравилась, и с этой богиней я уже готов был сотрудничать. Выгорит у нас что-нибудь, или нет — не знаю, но перспектива имеется. Только интересно, как мне её товарищу Сталину представить? Очень приятно — богиня-змея? Прошу любить и жаловать…

Неожиданно божественная сила, продолжающая струиться по моим меридианам, резко сконцентрировалась, готовая вот-вот вырваться и заполнить собой окружающий нас эфир. А формируемые в этот момент конструкты реально свели меня с ума, поскольку такой сложной структуры, созданной за какие-то жалкие мгновения мне не запомнить и не повторить никогда. По крайней мере, ближайшие несколько столетий.

— Ну-ка, мальш-шиш-шки, подф-финьтес-с-сь… - безапелляционно заявила Змеиха Мать, забирая бразды правления телом сына в свои руки. — Мамош-шка с-с-сеш-шас-с-с наш-шлёпает по с-с-саднитс-се нех-хорош-шех-хо дядьку!

Ха, а у неё ещё и чувство юмора имеется? Никогда бы не подумал, что хтоническое существо, видевшееся самую настоящую зарю нашего мира, ведет себя как самый обычный человек! Со своими страстями и тараканами в голове. Неужели именно такими хотел сотворить нас неизвестный Создатель Всего Сущего?

— Ну, мама! — Попытался было воспротивиться вмешательству в управление собственным телом Лихорук, но мамаша железной рукой задвинула сынулю себе «за спину», приноравливаясь к движениям его «некондиционного» тела.

— Ты не с-спраф-фиш-шс-ся с ним, Лих-хорук! – Не полезла на рожон мамашка, пытаясь уговорить злыдня. — Даш-ше я мох-ху оплош-шать — с-с-силоф-фые каналы тф-фоех-хо приятеля ош-шень плох-хи! А тф-фоими ф-фос-с-спольс-с-соф-фатсс-са я не мох-ху!

И в этом я был с ней абсолютно согласен — не время сейчас устраивать разборки. Если победим… Нет! Когда победим, тогда и будем припоминать друг другу взаимные обиды. О чем я осторожно, чтобы, не дай Бог, не обидеть, сообщил братишке. И к моему облегчению, он принял мои доводы без всякого сопротивления.

Да, надо признать, он сильно «вырос» за то время, что мы были вместе. Если сказать честно, то он превратился из весьма тупой нечисти, во вполне вменяемое существо, не чуждое гласу разума, доброе и отзывчивое (правда в своём маленьком кругу), и даже готовое пожертвовать собственной жизнью ради близких ему людей. И я был действительно горд, что вхожу в его маленький круг доверия.

Мы с братишкой забились в самый тихий и дальний уголок его сознания и старались не отвлекать древнюю богиню от подготовки к эпичной битве с курганным умертвием, некогда служившим ей верой и правдой. Возможно, что эта битва будет для Матери Змеихи не столь эпична, как её битвы в прошлом, но я-то других и не видел. Так что есть на что посмотреть и поучиться. Получить, так сказать, боевого магического опыта на шару.

А посмотреть было на что: я с удивлением наблюдал, как мои собственные энергетические каналы врастают в плоть злыдня, подменяя его собственные. Как это было сделано, я так и не разобрался — слишком быстро, слишком сложно, слишком непонятно.

— Это ф-фременно, — пояснила хтоническая тварь, тестируя нервные связи тела Лихорука, и их связь с моими меридианами. — Ф-фсё это долш-шно рап-потать, как единый орх-ханис-с-см. С-слиш-шком мало с-силы я мох-ху ис-спльс-соф-фать с-са рас-с. И это нех-хорош-шо… — пожаловалась она, но чисто риторически, поскольку ничего больше мы изменить не могли, как, впрочем и она. Так что придётся вступать в бой с тем, что имеем.

Всё — Великая Мать Змеиха наконец-то полностью освоилась в новом теле. Вовремя, поскольку шорох, наведенный недавно Лихоруком в плотных рядах ходячих, совсем сошёл на нет. И не без усилий ехидно ухмыляющегося главгада. Ведь он, тля, явно был знаком «накоротке» с сыночком своей богини. Следовательно, хорошо знал его сильные и слабые стороны. Только вот с «тленом» промахнулся. Забыл, видимо, что злыдень — это злой дух, и на него такие фокусы не действуют.

Змеиная мамаша повела плечами, и крутанула головой из стороны в сторону, что шейные позвонки Лихорука натужно захрустели. Его единственный глаз, ранее светившийся в темноте красным угольком, неожиданно вспыхнул сочным изумрудом. Злыдень, опирающийся на длинные руки, неожиданно оторвал их от земли и распрямился.

Вернее, это мамаша попыталась утвердиться в привычном для себя положении, но уродливый горб не дал ей этого сделать. Так что пришлось ей остаться в скрюченном состоянии, но опираться на руки она не стала. А, наоборот, богиня резко взмахнула ими из стороны в сторону, и несколько первых рядов ходячих, вновь начавших стягиваться в кольцо возле нашей общей тушки, расплескало в тухлые вонючие сопли буквально за считанные мгновения.

Вот это удар! Вот это я понимаю. Причём, я ощущал, что она еще не задействовала на полную мощность проводимость моих ущербных каналов. Это просто была проверка сил. И испытание прошло весьма успешно. Успешно в моём понимании, а как сама богиня оценивала свои нынешние возможности оставалось для меня загадкой.

После столь внушительного результата засуетился и наш «дохляк под горой». Он вперил свои залитые кровью зенки в Лихорука, словно увидел его впервые. А когда его взгляд упал на сверкающий изумрудом единственный глаз Лихорука, его даже затрясло. Хотя я всегда думал, что у живых мертвяков такие реакции отсутствуют, как класс.

Умрун резко втянул воздух раздробленным при падении носом — в эфире явственно чувствовался перегар использованной магии богини. И его «аромат» был весьма специфическим — сложно с чем-нибудь перепутать. Это было понятно даже мне — конкретному такому профану колдовских наук.

А уж наш дохлячок должен был заведомо узнать божественные эманации собственной кумирши-Змеи, которой он прислуживал столетиями. А после и вовсе пытался присвоить её божественные силы. Как я и предполагал, так и произошло — умертвие уловило, чем тут запахло. Не уловило только одного — что это запах его собственной смерти, хоть он и сейчас не жилец.

— Это моё! Не смей хватать мою божественную силу своими уродливыми лапами! — бешено заревел дохлый жрец, подумав, что Лихорук сумел присосаться к его «скважине», через которую он сам надеялся качать божественную субстанцию, чтобы возвыситься. Но у него не особо-то получилось — даром он столько времени в могильнике провёл. А тут приходит давно забытый ублюдок заключенной в ловушку богини, и спокойно пользуется её силой.

— Тф-фоё? Рас-сф-фе? — вкрадчиво прошипела Мать Змеиха устами своего сына. Она еще добавила в голос своей силы, так что её было слышно даже в самом дальнем уголке пещеры, и дохляк её тоже услышал. — А ты не с-с-сап-пылс-ся, мой с-старый с-слуга, предаф-фший с-сф-фою х-хос-спош-шу? — Глаз Лихорука на мгновение свернул настоящим прожектором.

И вырвавшийся из этого глаза изумрудный луч, словно мощным лазером прорубил в плотных рядах мертвецов настоящую просеку. Соприкасаясь с этой направленной и весьма концентрированной силой, мертвые гвардейцы предателя рассыпались серым могильным прахом. А вот мои меридианы просто «застонали» от такой непомерной нагрузки и едва не задымились. А вот до умертвия луч, к моему великому сожалению не добил.

— Г-госпожа⁈ Как вам удалось?.. — Упырь бросил взгляд на пьедестал с застывшим на нем гигантским существом.

В голосе мертвеца проскочили панические нотки страха — узнать свою богиню, пусть даже и в таком уродливом облике, не смог бы, наверное, только настоящий дебил. Но тысячелетний покойник дебилом не был. А вот Лихорук, почувствовавший вплеснувшееся в эфир своё любимое лакомство, тут же присосался к нему, восполняя потери силы.

Я видел в магическом зрении, как его призрачные «щупальца» метнулись поближе к мертвяку, пытаясь отыскать брешь в его энергетической системе, чтобы качать силу уже непосредственно из него. Но первожрец, хоть и основательно перепугался поначалу, не дал злыдню этой возможности.

— Какая я теп-пе теперь х-хос-спош-ша? — Продолжала нагнетать обстановку богиня. — Я с-страш-шна ф-ф х-хнеф-фе, мой падш-ший с-слуш-шитель! Отс-соф-фи с-с-сф-фоих дох-хлых-х пс-соф-ф, и мы с-смош-шем пох-хоф-форить по душ-шам!

Как по мне, так сомнительные переговоры. Я-то понимал, что хотела этим добиться богиня — это была попытка выиграть войну малой кровью. Ведь тот выплеск энергии из глаза братишки и без того был на грани возможного. Большей нагрузки мои энергетические каналы не вынесут. Змеиха просто делала вид, что готова на большее. Но я-то знал, что большего не будет… Либо мы все сдохнем…

— По душам, говоришь?.. — Жрец сделал вид, что раздумывает над предложением своей бывшей госпожи. Но я без труда прочитал его мысли — он догадался. — Ты блефуешь, Морана! Если бы ты могла, ты уже бы уничтожила меня со всем моим воинством! Ведь раньше тебе для этого нужно было лишь двинуть мизинцем! — торжествующе заявил. — Все сюда! — протрубил он во всю мощь своей гнилой глотки, усилив приказ магическим выбросом. — Разорвите эту тварь на мелкие кусочки! А кусочки — сожрите, чтобы и следа не осталось!

Остановившаяся на мгновение толпа ходячих, вновь ринулась в нашу сторону. Две атаки, проведенные Матерью Змеихой, хоть слегка и проредили их количество, но оказались совершеннейшей каплей в море. Мертвецов было много. Очень много. Я слышал, как в других пещерах лопались многочисленные погребальные сосуды, выпуская на свободу очередную волну мертвого воинства умертвия.

Я слышал, как стучат их костяные пятки по каменному полу древнего могильника. И скоро в усыпальнице первожреца будет совсем не продохнуть от этой мерзости. Вот чего ему, спрашивается, спокойно не лежалось? Вот прям чую, что сейчас нам несладко придётся… Хотя, тут не нужно быть провидцем-экстрасенсом, чтобы понять — задница близко!

Мара опять напрягла мои меридианы по максиму, заставив их гудеть от напряжения как высоковольтные провода на линии электропередачи. Она развеивала прахом ряд ходячих мертвецов за рядом, но кольцо вокруг нас всё равно продолжало сжиматься. А из многочисленных проходов полноводной рекой хлынули голые костяки скелетов — их было намного больше, чем мертвецов личной гвардии первожреца. Как же он умудрился законопатить в свой могильник столько народа?

— Послушайте, мамаша… — осторожно обратился я к богине, уже теряющей надежду победить эту волну мертвецов, используя мои хилые меридианы. Дури, то есть силы, у неё было немеряно (впрочем, и у меня её тоже хватало), а вот как следует ей воспользоваться она не могла. — Если я правильно понял, то именно вы и подарили этому гаду возможность управлять нежитью?

— Да, я, — не отвлекаясь от схватки, ответила богиня.

— Так, может, как-нибудь забрать этот дар назад? — Пусть, и тупое предложение, но хоть что-то. — А сами вы не можете ими управлять? — Пришла мне в голову очередная идея. В мифах боги обычно наделяют героев собственными специфическими возможностями.

— Мох-ху упраф-флять, — утвердительно произнесла Мара, — но не ф-ф таком ф-фиде. Подлые окоф-фы пеш-шати меш-шают мне… Но с-сап-прать сф-фой дар я с-смох-ху…

Ага, вот это уже лучше!

А вот и практически невыполнимое условие. Чтобы прикоснуться к дохляку пальцем, надо пробиться к нему через всю эту орду ходячих. А мы и отбиться-то от них толком не можем.

— Думаешь, гиблое дело? — даже не сомневаясь в ответе, поинтересовался я.

— Я попроп-пую, но… — только и произнесла богиня, усилив поток своей силы через мои многострадальные каналы.

Сдается мне, друзья, если мы и выживем каким-то чудом, очередная магическая Лихорадка мне обеспечена.

— Пус-сти, м-мать… — Попросился обратно «к рулю» злыдень. — Лих-хорук еш-ше кох-хтями и с-суп-пами лучш-ше теп-пя мош-шет рф-фать! И с-с-силой сф-фоей пом-мох-ху…

— Какой ш-ше ты у меня с-с-стал рас-сумный и ф-фсрос-слый с-сынок! — по-женски «всплакнула» Морана, поспешно выползая из шкуры злыдня. — Мне ш-шаль, ш-што я не с-самеш-шала этох-хо раньш-ше…

— Еш-шё с-саметиш-шь, мама… — прошипел ей в ответ Лихорук, а после бешено вгрызся зубами и когтями в толпу мертвецов. Только куски гнилой плоти полетели по сторонам.

.