Глава 4

Перед тем, как выполнить обещанное — впустить древнюю как мир богиню «в свою душу» (чем бы это не являлось), я постарался как следует защитить своё сознание от её воздействия. Я законопатил намертво все «хранилища» собственной памяти, центры эмоций, ну, и всё-такое-прочее, чтобы на меня невозможно было воздействовать изнутри самого меня же… Блин, понимаю, что несу какой-то бред, но именно так у меня сейчас обстоят дела.

Само же «слияние» с Марой я воспринял как нечто, неожиданно добавившее мне сил. Да что там добавившее, я реально ощутил себя способным повелевать стихиями, поворачивать реки вспять, разрушать и поднимать горы, одним движением пальца стирать с лица земли целые города… Я стал почти вездесущим и всемогущим…

Вот только все эти необычайные ощущения, которые я переживал, как свои собственные, были чужими. Вот так, оказывается принимает себя древнее божество. И я готов поклясться, что всё это когда-то было вполне ей по силам. Не знаю, сможет ли она реализовать свои былые возможности на сегодняшний день, но мне как-то сразу расхотелось выпускать её в реальный мир. И всё это несмотря на клятву, которую она не сможет нарушить.

Ладно, последствия её полного освобождения я оценю позже, когда мы разберёмся с проклятым дохляком-некромантом, созданным, к слову, её же волей. К тому же, у меня имелось её обещание исполнить мою просьбу, если она окажется ей по силам. И, кажется, я знаю, что у неё попросить в награду за освобождение. Но, как там в песне поётся? Первым делом, первым делом — самолёты! Ну, а девушки? А девушки потом!

Морана ждала своего освобождения черт его знает сколько лет, подождет и еще немного. Я срочно проверил свои потайные и запертые двери своего сознания, убедившись, что богиня не пытается их взломать, чтобы взять меня под контроль. Но она не обращала на них никакого внимания, скрупулёзно изучая состояние моей духовной системы.

От её внимательного взгляда не укрылось ничего: ни источник, ни резерв, ни мои искалеченные меридианы, которые сразу вызвали недовольство древнего существа. Ведь именно через мои каналы она и будет использовать собственные силы. А у них проводимость никакая.

— Порас-сительно, — получив кое какое представление с чем ей предстоит работать, прошелестела Мара, — ты не пх-хош-ш на оп-пыш-шного одарённох-хо. Я раньш-ше никох-хда не вс-стреш-шала подоп-пных суш-шестф-ф. Ты не ш-шелоф-фек?

— Не совсем, — нехотя признался, хотя скрывать это от богини не имело смысла — она видела и знала куда больше моего. — Когда-то был им, а затем… Я пока сам не знаю, в кого превратился.

— Я ш-шустф-фую, ш-што ты уш-ше умирал, — произнесла она. — И ф-фиш-шу, ш-што ф-фосрош-шдался. Но тф-фоя душ-ша не ош-шищ-щалас-сь ф-ф крух-хоф-фороте рош-шдений и с-смертей…

— Да, я знаю об этом, богиня Морана, но не знаю, почему это произошло. Поэтому таких вопросов можешь не задавать — всё равно не отвечу.

— Х-хорош-шо, — согласно прошипела она. — Но мне не нраф-фитс-ся состояние тф-фоих дух-хоф-фных каналов. С такой проф-фодимос-стью магии, нам не одолеть моех-хо п-пыф-фш-шего ш-шреца.

— Понимаю, уважаемая, сам не рад! — усмехнулся я в ответ на такое заявление. — Но ничего поделать с этим не могу — магическая лихорадка основательно выжгла мои каналы. Я сам едва уцелел.

— С-слиш-шком п-пыс-строе ф-фос-сф-фыш-шение для с-смертнох-хо, — мгновенно ухватила суть проблемы Мать Змеиха. — Х-хотя ф-фелиш-шина тф-фоех-хо рес-серф-фа меня ф-фпеш-шатлила. П-путь я не с-сф-фяс-сана п-пеш-шатью, я мох-хла бы п-полнос-стью теп-пя ф-фос-станоф-фить.

— Жаль, что не можешь, — не мог я не согласиться со своей временной соседкой по душе.

— Но я мох-ху немнох-хо улуш-ш-ш-шить с-структуру меридианоф-ф, с-саменить ш-шас-сть ос-сноф-фных напраф-флений… Но п-пудет п-польно… Ош-шень п-польно!

— А чему тут болеть? — удивленно переспросил я. — У меня сейчас даже тела своего нет…

— Это неф-фаш-шно — душ-ша тош-ше умеет п-полеть. И с-саш-шастую много с-сильнее п-преннох-хо тела. Инаш-ше пос-смертные муки не имели бы никакого с-смыс-сла.

— Я готов! — выпалил я. Нужно вовремя воспользоваться предложением Мары улучшить собственные духовные каналы. А то, когда еще у меня получится их восстановить? Как говорится — куй железо, не отходя от кассы. — А боль я постараюсь перетерпеть… А, может, есть варианты, как её убрать? — между делом поинтересовался я. — Ну, лекарство там какое, зелье или магия? Ты же богиня, в конце-то концов!

— Нет, — ответила Мара, — это телес-сную п-поль мош-шно уп-прать. А от душ-шеф-фной п-поли лекарс-стф-фа нет…

— Тогда давай, не тяни! — произнёс я, и в тоже мгновение меня затопил настоящий океан непереносимой боли.

Боли, очень похожей на ту, которую чувствуют ведьмы, так и не сумевшие избавиться до смерти от колдовского дара. Значит, всё-таки муки у них не телесные, а душевные. И ведовской дар тиранит именно душу. Ведь дар, как мне думается,срастается с духовной сущностью ведьмы, намертво встраиваясь в её энергетическую систему.

А, по сути, так дар и есть сама энергетическая система — он пронизывает её всю, от самого маленького и тонкого канала-капилляра до источника, перерабатывающего магическую силу… А-а-а! Боль сделалась еще непереносимее, что я даже не смог сдержаться от крика. Я чувствовал, как древняя богиня буквально «с мясом» выдрала из моей системы два мощных «энергетических провода».

— Что ж ты делаешь, падла такая? — Если бы я находился в собственном теле, то уже бы агонизировал, загибаясь от болевого шока. Но в бесплотном состоянии этого проделать было невозможно. А мне эту секунду просто до жути хотелось сдохнуть.

— Потерпи, тоф-фариш-ш Ш-шума! — не обращая внимания на оскорбления, Мара продолжала возиться с моей энергетической системой, пристраивая на место вырванных с корнем каналов, взявшиеся неизвестно откуда «новые-кленовые», да ещё и полыхающие неистовым изумрудным огнем.

У себя, что ли, оторвала? — наблюдая за её работой, я старался как мог не обращать внимания на терзающую меня боль.

Только нихрена у меня особо не получалось — изумрудный огонь жег меня нестерпимым жаром, постепенно расползающимся по всему духовному телу. Я даже видел в магическом зрении, как это зеленое свечение заполняет даже самую крошечное ответвление моих сгоревших меридианов. Вскоре я засветился, как и впервые увиденная мною Мара, только свечение это было на несколько порядков тусклее. Ну, это и понятно, я ж на божественную сущность и не претендую.

— Ф-фс-сё х-хотоф-фо! — довольно прошелестела Мать Змеиха, а вот мне всё еще «нездоровилось». Хотя, нужно признать, что изумрудный пожар, терзающий моё тело, начал постепенно спадать. — Потерпи еш-ше немнох-хо, — участливо произнесла она, понимая, как мне сейчас тяжело, — с-сейчас с-станет луш-ш-ш-ше!

И, да, не соврала. Вскоре боль почти сошла на нет, оставив после себя в моём духовном теле некое подобие щекотки. Весь этот зуд, хоть и причинял некие неудобства, но ни шёл ни в какое сравнения с тем, что я недавно пережил. Ну его нафиг такие эксперименты. Но я понимал, что если вновь прижмёт, я всё равно соглашусь… Хотя одни лишь воспоминания о перенесённой боли заставляли меня мысленно вздрагивать.

А вот моя энергетическая система весьма и весьма улучшилась. Я даже попробовал погонять по обновленным меридианам потоки силы, чтобы понять, как они теперь работают. Несмотря на то, что заменены были всего лишь две «линии», не самых больших, но и не самых маленьких, общая проводимость каналов существенно улучшилась.

До прежнего уровня, конечно, было еще далеко, но я чувствовал, что это еще не все сюрпризы от Матери Змеихи. Её божественное «излучение», полученное мной в довесок к замененным каналам, как-то благотворно влияло на мои меридианы силы. Мне показалось, что и их восстановление, вроде бы, тоже ускорилось. Но нужно, чтобы прошло какое-то время, что оценить эти изменения в полной мере. Пока же мне остаётся только надеяться, что я не ошибся в своих оценках. Но я уже получил много больше, чем надеялся — про починку моих каналов речи вообще не шло. Так что радуемся и машем!

— Вс-сё ф-ф порядке? Ты х-хотоф-ф, тоф-фариш Ш-шума? — поинтересовалась моим состоянием Змеиха Мать.

— Как пионер! — еще по советской привычке отрапортовал я. — Готов! — поправился я спустя мгновение, ведь древняя богиня не поймет моих ностальгических ассоциаций.

— Ф-фос-сф-фраш-шайс-ся к нормальному теш-шению ф-фремени, — прошипела змеюка, и я почувствовал, как «свозь меня» потекла энергия.

Сила не оседала в моём духовном теле, не накапливалась в моём резерве, она просто струилась по обновленным меридианам, словно где-то существовала врезка в божественный трубопровод.

— Пос-спеш-ши, товариш-ш Ш-шума! — предупредила она меня. — С-силе с-скоро птребуетс-я ф-фых-ход, инаш-ше…

Что там случиться иначе, я дослушивать не стал, а отключив аварийный режим вывалился в поток реального времени. Я всё так же привычно оказался в теле Лихорука, который весьма нервно готовился к нападению топы ходячих. И всё так же мерно сжималось вокруг моего братишки кольцо мертвяков.

До них уже было буквально рукой подать, но они продолжали окружать нас не особо спеша. Шаг, другой, третий… Словно психическая атака беляков в черно-белых фильмах про Гражданскую. Не хватало только оркестра, либо барабана. Моего отсутствия Лихорук и не заметил — для него прошло лишь ничтожное мгновение.

— Не п-полуш-шаетс-ся, п-пратиш-шка Ш-шума! — расстроенно пожаловался он мне. — Не п-понимаю, ш-што делать…

— Уже и не надо, дружище! — «успокоил» я его. — Просто отойди на секундочку «в сторонку», и не мешай…

Едва я это произнёс, как на моего братишку «обрушилась» (естественно изнутри) моя новая приятельница и союзница — Великая Мать Змеиха. В одно мгновение злыдень почувствовал, что в его теле теперь присутствует не две сущности, а целых три. Он уловил присутствие богини, невзирая на тот факт, что она находилась внутри моего энергетического тела.

Вот такая у нас получилась грёбаная матрёшка: я внутри злыдня, а Мара внутри меня. Расскажи кому, если не засмеют, то бесплатное местечко на Канатчиковой даче можно присматривать. А то и по-настоящему будёновку сорвет от подобных извращений… Если уже не сорвало…

Едва Лихорук почувствовал присутствие богини в собственном теле, он повел себя как-то странно: едва слышно взвизгнул, а затем испуганно дёрнулся, пытаясь резко заглянуть себе за спину. Но за спиной у него кроме пьедестала богини, светящегося сложными магическими конструктами, ничего не было. Он даже про приближающихся мертвяков забыл. Никогда не видел его таким — очень нехарактерное для моего одноглазого братишки поведение.

— Не-ет! — буквально завопил он вслух, еще раз обернувшись за спину. — Не мош-шет п-пыть! Нет!!! — И он буквально подпрыгнул на месте резко провернувшись вокруг своей оси.

— Лиш-шенька… с-сынок? — неожиданно раздался чрезмерно изумлённый мысленный голос Мораны . — Это дейс-стф-фительно ты? Как ш-ше я рада…

Сынок? Меня просто оторопь взяла от услышанной информации. Мой одноглазый злыдень и названный братишка Лихорук сын Великой Матери Змеихи? И ведь он, поросёнок этакий, ни словом не обмолвился о такой оказии, когда мы проникли в это чёртово подземелье.

Теперь мне стало понятно, отчего змеиный шепелявый выговор Мораны был так поразительно похож на хорошо знакомый мне голос злыдня. Это наследственность, ребятки. Только вот какая незадача, Лихорук — нечисть, злой дух, а его мамаша — богиня. Как такое может быть? Или божественность не передаётся по наследству? Или…

Хотя, если вспомнить многочисленные мифы и легенды, можно привести много примеров, когда именно боги порождали сонмы чудовищ, вечно терроризирующих не только людей, но и самих богов. Вы мне не верите? Полистайте любой учебник истории за пятый класс. Лучше, конечно, почитать сами мифы, сказки, былины или эпос… Но, если лень — можно и учебник. Это я вам как учитель говорю.

Возьмём хотя бы мифы древней Греции: например, богинь земли и ночи — Гею и Нюкту. Первая родила для мести олимпийцам Тифона, с которым потом снюхалась Ехидна, породив различных тварей и гигантов, вторая — божеств-персонификаций таких «милых» вещей, как Смерть, Возмездие, Безумие, Обман и Раздор.

Х-м, а не оттуда ли ведут свое происхождение милые моему сердцу Всадники Апокалипсиса? Очень, знаете ли, схожие ассоциации выплывают. Надо будет поразмыслить на досуге. Но это я отвлёкся, продолжим: Кето, хтоническая богиня морской пучины и прародительница морских монстров. В число её потомков записывают Горгон, Сциллу, кита, едва не сожравшего Андромеду и даже вышеупомянутую Ехидну.

Ну, а если взять Скандинавские легенды, то они вообще знает толк в извращениях! Великанша Ангрбода родила от Локи всего четырёх детишек, зато каких! Хтоническую богиню Хель, мирового змея Йормунганда, волка-богоеда Фенрира и четырёхглазого пса Гарма, стерегущего врата мира мёртвых.

Фенрир, в свою очередь, породил волков Сколя и Хати, пожирателей Солнца и Луны — хотя, по некоторым версиям, они ему братья, а не сыновья. Даже сам Локи, хоть и номинально персонаж мужского пола, тоже получил эту ачивку — чтобы отвлечь коня одного великана, превратился в кобылу, а через девять месяцев у него родился восьминогий конь Слейпнир.

Вот такое «ха-ха»! Так что удивляться, что у богини Мораны появился на свет мой одноглазый братишка, совершенно не стоит. Это для таких существ в порядке вещей. Кстати, а ведь у Лихорука еще и сестренка единоутробная имелась, близняшка — Лихо Одноглазое. Если так и дальше дела пойдут, вскоре вся их необычайная семейка запросто сможет объединиться.

— Мама, ты? — Я просто почувствовал чудовищное волнение в душе Лихорука — наша магическая связь запросто позволяла это сделать. — Лих-хорук надеялс-ся, ш-што ты с-сдох-хла… - настолько злобно прошипел мой одноглазый друг, что у меня самого пробрало до несуществующий мурашек.

— Ш-што… ш-то ты такое нес-сёш-ш-ш, кроф-финош-шка моя? – Даже опешила змеиная мамашка после такого заявления. — Мама ф-фс-сех-хда люп-пила теп-пя… Теп-пя и тф-фою с-с-ес-стру…

— И именно поэтому Лих-хорук с-с-с-с-стал таким утырком? — продолжал бросаться неведомыми мне обвинениями злыдень.

Семейная перепалка, похоже, только набирала обороты. Вот ведь какие дела: с момента последней встречи между матерью и сыном прошла просто невообразимая прорва лет! Не одно тысячелетие — два, три, а, возможно, и еще больше. Но старые обиды до сих пор не были забыты!

И перепалка, поставленная на паузу еще до возникновения многих древних цивилизаций, вновь вспыхнула с прежней силой. Что хотелось бы сказать, дорогие товарищи… Любите и уважайте своих родных, не ссорьтесь понапрасну…

— Ш-то ты такое гоф-фориш-шь, Лиш-шенька? – сбила меня с мысли Мать Змеиха.

— Да ты ф-фсех-хда ф-фс-сё портила! — обиженно заявил злыдень. — Даш-ше этох-хо, сф-фоех-хо ш-шретс-са ис-спортила! Ф-сё, ш-што попадает в тф-фои руки, с-станоф-фитс-с-с-а с-слом… Мы с-с-сло, мама, ес-сли ты до с-сих-х пор этого не поняла!

Надо же, вот как Лихорук воспринял и интерпретировал мои уроки на тему «что такое хорошо, а что такое плохо?» Можно, конечно, его было с этим поздравить, но я бросил взгляд на стягивающуюся вокруг нас ловушку, и поспешил прекратить перепалку между мамой и сыном.

— Я, конечно, дико извиняюсь, что не дал насладиться вам доброй беседой после столь долгой разлуки… — Я сегодня просто сама любезность. — Но нас сейчас будут немножко убивать…