Глава 3
Долгое время племя чудь поклонялось Маре, и могучая богиня благосклонно относилась к своей пастве. Племя росло, становилось сильным и подчиняло своему влияние соседние племена и народы. Кого-то кнутом, кого-то пряником, а кого-то просто стирали с лица земли. И не было во всей округе более могучих колдунов, чем племенные вожди чуди.
И в какой-то момент чудинцы подчинили себе огромные территории. Их власть простиралась настолько широко, что гонец на лошади вынужден был ехать из одного конца могучей империи в другой больше года. В столицу текли несметные богатства, а на алтарях, посвященных Маре, постоянно приносили кровавые жертвы.
И вот в один прекрасный момент, вождь-первожрец Мораны, и без того проживший на свете несколько сотен лет, не пожелал расставаться ни с жизнью, ни с властью, хотя его гигантский склеп-курган уже как несколько десятков лет ждал, когда в него заедут новые жильцы. Никогда еще будущая могила вождя-императора чудов не была столь велика и шикарна.
Одних только несметных богатств, которые везли со всех концов света, невозможно было пересчитать. И тогда первожрец, принеся любимой богини обильные жертвоприношения, «нижайше» попросил Мару даровать ему вечную жизнь. И, неожиданно, получил отказ.
— Даш-ше п-пох-хи не ш-шиф-фут ф-феш-шно, — прошипела своему первому жрецу Великая Мать Змеиха.
— Но боги живут куда дольше, чем одарённые! — парировал жрец. — Не хочу умирать, о Великая! — признался он ей. — Я еще так мало жил! Помоги!
— Одарить теп-пя бош-шес-с-стф-фенной с-с-силой я не мох-ху, а отоп-прать её у других-х п-погов — не ф-ф-ф с-силах-х, — усмехнулась тогда богиня, даже не подозревая, какая мысль закралась в этот момент в голову её дряхлого жреца. — Мне ш-шаль, ш-што тф-фоё ф-фремя приш-шло… Ты с-сильно пос-старел… Но я мох-ху щ-щедро одарить теп-пя: с-сделать немертф-фым и дать ф-фос-смош-шность поднимать и поф-фелеф-фать любой неш-шитью, — предложила повелительница жизни и смерти.
— Я согласен! — поспешно выдохнул первожрец, пав «к ногам» живого воплощения своего божества — прекрасной ликом женщине, проявившей себя в этом момент во плоти в собственном храме. Только вот ног у неё не было — вместо них извивался на полу мощный змеиный хвост, покрытый крупными чешуйками.
— Только для этого ты ф-ф-с-сё раф-фно с-снаш-шала долш-шен умереть, — предупредила Мара, погладив престарелого вождя своей прекрасной рукой по седой голове. — Х-хош-шеш-шь, я с-сделаю вс-сё прямо с-сейш-шас-с? Ты перес-станеш-шь быть шиф-фым, но никогда не умрёш-шь…
— Нет! — вновь поспешно воскликнул первожрец, что выдавало крайнюю степень нервозности. — Мне нужно подготовиться, о Великая…
— Пос-соф-фи меня, когда п-пудеш-шь готоф-ф. Ты с-снаеш-шь как… — С этими словами богиня исчезла.
— Я знаю, как… — Злобно сверкнув слезящимися глазами, прошептал старик. — И я сделаю это…
Последующих несколько лет первожрец тщательно готовился к этому моменту. Его эмиссары рыскали по всему свету, выискивая могучих колдунов, магов, заклинателей демонов — одним словом всех, кто мог противостоять могучим дивным существам, не исключая даже богов. Правда божки, которых могли подчинять или уничтожать собранные во дворце вождя «богоборцы», не шли ни в какое сравнение с Мораной. Однако, жрец надеялся на их численное превосходство, и что всей толпой они сумеют-таки справиться и с Великой Матерью Змеихой.
Вождь ничем не огранивал запросы одарённых, стекающихся на земли чуди со всех концов света. К их услугам было всё, что они только пожелают: самые изысканные яства и развлечения, самые красивые рабыни наложницы, золото рекой текло в их бездонные «карманы»… Но у первожреца Мораны всего этого было еще больше: ведь под его пятой находились обширные и многочисленные территории, с которых он неустанно собирал дань.
Огромный могильник, в котором должен был в скором времени упокоиться престарелый вождь, тоже не простаивал без дела — обширные пещеры и лабиринты постепенно наполнялись его будущим войском — мертвецами, с помощью которого он хотел поставить на колени весь оставшийся мир. И не только мир смертных, он лелеял мысль поставить на колени даже богов. Мара будет первой, так сказать, «пробой пера».
Но тянуть смертную жизнь становилось всё тяжелее и тяжелее. И вот день, когда он должен был вступить в свою посмертную обитель, наступил. К смертному одру вместе со жрецом направились и высшие сановники его государства, и самые лучшие и отважные воины, которым дряхлый вождь пообещал вечную жизнь после первоначальной смерти. Конечно, он их обманул, ведь после смерти они уже никогда не станут живыми. Немёртвыми — да, нежитью — да, но простых радостей жизни им уже не испытать никогда.
Не буду рассказывать, как их готовили к ритуальному закланию, как перерезали вены во славу Мары, как мыли, переодевали и заталкивали в большие кувшины. Самые-самые из бойцов, входящие в состав его личной гвардии, должны были оборвать свою жизнь в тронном зале, находящимся глубоко под земляной насыпью, одновременно со своим вождем. И в этом они видели невиданную честь!
Всё это мне поведала древняя богиня, но не словами, а «трансляцией» всей истории на быстрой перемотке прямо в моё сознание. Когда всё было готово, жрец дал отмашку «богоборцам», собранным под землей в том же зале, где для Великой Матери Змеихи подготовили огромный пьедестал, на котором она должна была явить жрецу свой божественный лик. Но пьедестал этот был весьма особенным, именно надним трудились приглашенные маги не один год. Первожрец лично следил за работой богоборцев, ведь именно с его помощью богиня Мара должна была исчезнуть, а вождь — возвыситься с помощью её божественной силы.
Только для этого он должен был умереть… Иначе его смертное тело не выдержало бы подобной нагрузки, да и ауру с меридианами сожгло бы божественной силой. А превратившись в умертвие, он рассчитывал на успех. Еще раз собственноручно проверив нанесённую на пьедестал богини сложную вязь символов и знаков, взаимодействия множества магических формул и конструктов, слившихся в единую печать, первожрец призвал богиню.
И она не замедлила явиться на зов. Она уже давно чувствовала чудовищный прилив сил от тысяч и тысяч подданных вождя, умирающих в её честь и с её именем на устах. В этом тоже была часть плана, поскольку все эти полученные силы первожрец Мораны надеялся присвоить себе. Главное, чтобы у него всё получилось.
Первое время действительно всё шло как по нотам, богиня сдержала своё слово: вождь был безболезненно умерщвлён, перерождён и поднят в виде могучего умертвия. Не забыла Мара и об обещанном даре, наделив своего жреца способностью поднимать мертвецов и повелевать ими.
Восстав в виде нежити, вождь первым делом «оживил» своё личную гвардию — ту самую, которая сейчас мерно сжимала кольцо вокруг моего одноглазого братишки. Он должен был опробовать свою новую способность, прежде чем напасть на божественную покровительницу его племени. И когда всё у него получилось, дал отмашку богоборцам на активацию заготовленной ловушки.
А вот дальше у них что-то пошло не по плану… Мара, почувствовав неладное, мгновенно обратилась в свой изначальный вид — гигантской змеи, бросив на разрушение печати просто титанические усилия. Но печать выдержала её неистовый напор, слив часть затраченной энергии непосредственно в того, кого она только что сама породила — в вероломное умертвие.
Свежеиспеченный ведьмак довольно потёр руки — он уже размечтался, как будет богом… Но не тут-то было — Мара призвала себе на помощь саму «природу» — древнего и могучего духа леса, до которого смогла дотянуться своим призывом о помощи. И он не замедлил явиться на зов повелительницы…
Пришлось нашему тухляку отрываться от самого интересного и сражаться с лешим. Меня улыбнул тот факт, что, в принципе, я так и предполагал развитие этого сюжета. Пока умрун вел бой с лесным владыкой, приглашенные колдуны чего-то там накосячили, пытаясь удержать Морану в узде. Но в такой нервной обстановке сделать нормальную корректировку конструктов, которые богиня сносила один за другим, им не удалось. И одна из ошибок неожиданно привела всю эту «сладкую компашку» заодно и с самой богиней Марой, к тому печальному результату, который я имел счастье недавно наблюдать.
А потом рассказывал уже я, пытаясь реконструировать для древней богини, запечатанной в какой-то временной аномалии, что происходило дальше. И что вообще сейчас творится «на поверхности», и как изменился мир за её отсутствие.
Она реально обрадовалась, узнав, что леший успел «запечатать» могильник с помощью пространственной магии, отделив его от «основного» мира. Значит, «зараза» умертвия не расползлась по свету. Мара сожалела о том, что не распознала гнили в душе её первожреца. А вообще, на мой взгляд, столь долгое заключение во вне времени только пошло ей на пользу. Хотя, може быть я и ошибаюсь…
— Помох-хи мне, с-смертный, — неожиданно произнесла она, когда я закончил свой рассказ. — Я х-хош-шу ис-сп-праф-фить с-сф-фою ош-шип-пку… Ты ш-ше с-скас-сал мах-хия леш-шего ис-сякает?
— Да, — ответил я, — твой дружок может проникать в большой мир раз в тридцать лет. Правда, отчего-то он вынужден возвращаться обратно. Не знаешь, почему?
— С-снаю, ш-шелоф-фек, — пролешелестел змеиный говорок, словно обдав меня ветром. — Он с-сф-фсан с-со мной с-сф-фоим колдоф-фс-ством. Ес-сли он ос-станетс-ся с-снаруш-ши — с-сф-фяс-сь прерф-фётс-ся, и он преф-фратитс-ся в оп-пыш-шный прах-х. Он тянет из меня с-силы, всё еш-ше надеетс-ся с-с-стать п-пох-хом.
— И вот нахрена нам такой бог? — риторически произнёс я, неожиданно вспомнив пришедшуюся к месту цитату про кузнеца из советского кинофильма «Формула любви»[1]. — Не-е-е, нам такой бог не нужен!
— Тогда помох-хи мне, с-смертный, — вновь завела Мара свою шарманку.
— А ты думаешь, что нам нужна такая богиня? Вон, какого монстра своими руками взрастила… — Я решил не подавать виду, что сам нахожусь в плачевном положении, не зная, что предпринять. Да и братишке Лихоруку совсем туго приходится — надо и его как-то вытаскивать из этой заварушки. Но я продолжал держать невозмутимый покер-фейс — она-то не в курсе моих проблем. — Да и чем я тебе могу помочь?
— Я мох-ху п-поклятс-ся Ф-феч-чьностью и Порядком, ш-што не п-пуду ш-шинить с-сла людям! — поспешно предложилда она. — Даш-ше феликие пох-хи не рис-скуют наруш-шать эту клятф-фу — слиш-шком пеш-шальны и уш-шасны их-х дальнейш-шие с-с-судьбы.
Я чувствовал, что Мара не врет. Однако, проникнуть в её потаённые мысли, как я это легко проделывал с грёбанным дохляком, мне не удавалось. Похоже, что ментальный дар для вскрытия помыслов богини, еще не выбрался из коротких детских штанишек. Конечно, я ей не доверял, но её предложение — единственный реальный шанс спасти Лихорука и ребят от неминуемой смерти.
Да и другой возможности разобраться с умертвием, может вообще не представиться. Что же мне в 'аварийном режиме до самой старости сидеть. Но легко соглашаться — это тоже не наш метод. Пусть змеюка думает, что это я оказываю ей неоценимую услугу, а не наоборот.
А под шумок я с неё еще что-нибудь вытрясу, что, возможно, поможет нам в противостоянии с фрицами. Всяко, у такого могучего существа имеется какая-нибудь мощная вундервафля, которую можно на фронте применить. Только, чего бы у неё попросить? А вот с этим была проблема: как попросить то, не знаю что? Прямо как в сказке «Про Федота-стрельца, удалого молодца»:
'Исхитрись-ка мне добыть
То-Чаво-Не-может-быть!
Запиши себе названье,
Чтобы в спешке не забыть!'
— Так ты с-соглас-сен, с-смертный? — продолжала мягко давить на меня Мать Змеиха, шипя мне в несуществующее ухо. — Я х-хош-шу отомс-стить предателю! — Её мягкий убаюкивающий голос в это мгновение стал похож шелест острой стали, выдергиваемой из ножен перед смертельной битвой. — Прос-си вс-сё, ш-то я в с-силах-х п-пуду ис-сполнить, ш-шелоф-фек…
Ага, а вот это уже другой разговор!
— Исполнения желаний только после победы, — заявил я. — Что мне придётся делать, Мара. И, кстати, раз уж мы заодно — меня зовут Чума. Товарищ Чума, — представился я.
— Ш-шума… — Попробовала «на вкус» моё имя Великая Мать Змеиха. Но никаких ассоциаций с Первым Всадником Апокалипсиса оно у неё не вызвало.
Толи она была поймана в ловушку куда раньше появления на земле четверки Предвестников, толи ей были до лампочки их бессмертные сущности, толи по сравнению ссобственными силами, она считала их просто мелочью, неким недоразумением, с которым не имеет смысла считаться. Мне казалось, что первое предположение имеет больше шансов, чтобы оказаться правдой. Слишком уж изменился мир за такой долгий срок отсутствия в нём богини Мораны.
— Х-хорош-шо, товариш-ш Ш-шума, — прошипела божественная змеюка, — дары п-пос-сле… Так даш-ше праф-фильнее…
— Договорились! — согласно поддакнул я. — Что я должен делать?
— Ниш-шего ос-соп-пеннох-хо — прос-сто пус-стить меня к с-сеп-пе в душ-шу…
— Чего? — удивившись, воскликнул я. — Как это, пустить себе в душу?
— Не бойс-ся, товариш-ш Ш-шума, я ф-фсё с-сделаю с-сама…
— Как бы не двусмысленно это звучало, — усмехнулся я, — но может объяснишь поподробнее.
— Ты не поймёш-ш вс-сех-х тонкос-стей этой прос-седуры, но я не приш-шиню теп-пе никакого ф-фреда… — поспешно заверила она меня. — Х-хотф-фа поклястьс-ся!
— Клянись! — решительно потребовал я.
Посмотри, что это за клятва, а там будем решать по обстоятельствам. Никакого согласия на подселение в свою душу очередного «пассажира», я пока благоразумно не давал. Но я держал в уме ту самую первую клятву абсолютного подчинения, которую принёс мне одноглазый братишка.
Ведь я тоже о ней ничего не знал, но как-то понял, что её нарушение обойдётся злыдню очень и очень дорого. Да его просто в мелкий порошок бы мгновенно стёрло, задумайся он хоть на секунду о её нарушении. Хотя, Лихорук — всего лишь злыдень, а она — целая богиня! Как там на них эти клятвы действуют? Может, имеется какая-то лазейка. Но терять мне было нечего.
И змеиха «запела». Я не мог разобрать отдельных слов, поскольку язык, на котором она произносила нараспев слова клятвы, не был даже языком. Это была какая-то упрощенная производная «первоначального Слова», языка творения, того самого первого: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».
Именно с помощью этого языка и Огня Творения Создатель Всего Сущего и слепил наш мир. Изумительный и неповторимый! Пусть и слегка не совершенный, но кто может с точностью сказать, что это не входило в планы Творца? Ведь в идеальном мире не может быть развития. Зачем отрывать задницу от дивана, если всё и так хорошо?
Откуда я все это мог знать? Это поведала мне вдруг встрепенувшаяся где-то в глубине моей души сущность первого всадника. Ведь он сам был создан при помощи божественной силы, и понимал, о чём вообще идёт речь. А вместе с ним понимал всё это и я. Да, такую клятву невозможно нарушить. А, если вдруг такое произойдёт — вечность в аду покажется тебе раем, по сравнению с тем, какая последует кара за это преступление…
На последней «ноте» меня обдало ослепительным сиянием, как будто на меня с небес снизошёл Дух Святой. И так мне стало хорошо и спокойно, как никогда в жизни не было. И вместе с тем, я четко понял, что клятва принесена, принята и за ней будет незримо наблюдать какая-то Сила, чтобы мгновенно покарать клятвопреступника.
— Ну, ш-што, ты удоф-флетф-форён, тоф-фариш-ш Ш-шума? — поинтересовалась у меня Морана, когда божественное сияние рассеялось.
— Вполне! — серьёзно ответил я. — Можешь приступать…
[1] Оригинальная цитата звучит так: «А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен!»
