Глава 15
Неспешно спускаясь по широкой парадной лестнице на первый этаж (ночевали мы с дедом на втором этаже, поскольку в некогда роскошных спальнях обнаружили остатки мебели), я с интересом разглядывал окружающую меня обстановку. Несмотря на долгое запустение, выглядел дворец дорого-богато. Но не той аляповатой барской позолотой, отчего так пищат самопровозглашенные нувориши-аристократы, устанавливающие в туалетах золотые толчки, а солидной монументальностью, от которой за версту веяло силой, мощью и настоящим богатством.
Однако, к настоящему моменту кровные потомки дедули приложили титанические усилия, чтобы смыть в тот самый унитаз все достижения своих великих предков, оставив в этом заброшенном особняке лишь голые стены. Не знаю, что здесь случилось, но от пропавшей мебели, предметов роскоши и картин на стенах особняка остались лишь светлые пятна, где они стояли или висели столетиями.
Однако, и это не смогло умалить мои впечатления от увиденного. Моё воображение рисовало роскошные приемы и балы, которые несомненно устраивали князья Перовские. Черт возьми, как же мне захотелось вернуть утраченное величие и блеск этому месту! Просто-таки до зубовного скрежета…
В ответ на эти мысли, я почувствовал, как меня коснулось что-то большое и необъятное, доброе для меня, но непримиримое к моим недругам. Это Пескоройка ответила мне взаимностью, показав, что ход моих мыслей, ей, несомненно, пришелся по нраву.
И что теперь она будет стоять за меня горой. И не только за меня, а за весь мой род! За будущих наследников и потомков. Это — её наиглавнейшая задача! Жаль, что она не умела изъясняться нормальным человеческим языком, чтобы поведать, что же здесь произошло? Почему, имея настолько мощную магическую защиту, род Перовских канул в небытие? Возможно, если мы как следует пошарим здесь «по сусекам», возможно, и найдем какие-нибудь улики.
Я улыбнулся, настроение отчего-то улетело просто в небеса и, прыгая через ступеньку, выбежал в холл. Откуда-то несло непередаваемыми запахами пищи, у меня даже в животе забурчало. Вчера мы с моим стариком (который живой и молодой — так-то теперь их у меня двое) лишь слегка перекусили перед сном, и я уже успел основательно проголодаться. Ваня, что ли, где-то рядом кашеварит?
Жрать хотелось неимоверно, но перед этим я должен был сделать еще одну очень важную для меня «вещь», которой не изменял практически в течении всей своей прошлой жизни. Если рядом есть водоём, подходящий для купания — то я обязательно должен в него с утра занырнуть. Тоже, кстати, меня к этому мой старик приучил. И этой своей привычке я не собирался изменять и здесь! Ведь вода — это жизнь!
Выбежав на улицу, я с низкого старта рванул в сторону уютного пляжа, манящего меня золотом песка, сверкающего под лучами ласкового, пусть и осеннего, но еще теплого солнца. К тому же, мне показалось, что температура внутри защитного купола несколько выше обычной. Здесь прямо как в теплице… Надо будет поинтересоваться у мертвяка, прав я или нет.
— И куда это мы так спешим, князь? — Услышал я знакомый скрипучий голос мертвого старика.
Ну, вот, помяни покойника, он и появится! Старик неожиданно и стремительно вырос передо мной, выпрыгнув из пустоты, словно чертик из табакерки. Невзирая на яркое солнце, Вольга Богданович себя неплохо чувствовал и под его лучами. Значит, это не та тёмная волшба, которая развеивается с первыми лучами солнца, или с первым криком петуха, как в книгах любят писать. Вольга Богданович — нечто иное, чем тот же вампир, который по сути, тоже поднятый мертвец. А вот у вампиров с солнцем проблемы…
— Поберегись! — Я едва успел изменить траекторию, чтобы не снести старикана с ног. Хотя, это еще бабка надвое сказала: кто бы кого снес? Однако, столкновения чудом удалось избежать. — Напугал, старый черт! — незлобно выругался я. — Так и заикой остаться недолго… Подожди- ка, — второпях я не успел заметить, как изменилось за прошедшую ночь поместье Перовских, — а кто это сделал? Неужели сама Пескоройка?
— Хех, — ехидно усмехнулся Вольга Богданович, — она еще и не такое может! Вот, ты только посмотри, как одно наше возвращение вдохнуло в нее жизнь! А если мы ей еще энергии от щедрот подкинем…
Я закрутил головой, стараясь уловить нюансы произошедших с поместьем изменений.
— Смотри-смотри! Не пропусти ничего, молодой князь! — продолжал подначивать меня старикан.
А изменения и правда были. Не очень бросающиеся в глаза с первого взгляда, но явные при более пристальном изучении. Вон там, в левом верхнем углу фасада, я это вчера отлично запомнил, отсутствовал огромный кусок штукатурки. Да и вся стена особняка была покрыта уродливыми изломанными трещинами. А сегодня от трещин и следа не осталось! И «проплешина» скукожилась, и не выглядит такой уж и огромной.
И так везде и повсюду, а не только на фасаде дворца: подмытый дождевыми потоками и просевший местами грунт под брусчаткой двора, сам собой выправлялся в идеальную плоскость, едва ли не на моих глазах! Сорная трава сохла, и осыпалась на камень. И этот сухой мусор сметало со двора легким приятным ветерком!
— Мы сумели вдохнуть в Пескоройку новую жизнь! И она вновь воспряла ото сна, готовая вновь служить верой и правдой роду Перовских! — Но вот нафталинового пафоса у Вольги Богдановича, хоть отбавляй.
— Очень удобно…
— И вообще, я же не просто так тут с тобой лясы точу! Пойдем, внучок, мне нужно тебе кое-что показать… — Мертвец вцепился в мой рукав и потянул куда-то в сторону от вожделенного пляжа и спокойной речной глади.
— Послушай, Вольга Богданович… — Попытался я затормозить движение покойника, но остановить тщедушного старика было невозможно! Он тащил меня за собой с мощностью настоящего полноприводного внедорожника.
— Чаго ещё? — Недовольно остановился старик. — И эта, Ромка, меж собой зови меня дедом… — неожиданно попросил он. — А на людях — и Вольгой Богдановичем можешь, али светлым князем Перовским — как хошь…
Вот интересно, а на каких это «людях» он со мной общаться надумал? С его подпорченной тлением рожей только в «Байках из склепа»[1] сниматься — на гриме и компьютерных эффектах здорово сэкономить сможем.
— Так это, деда, — я решил не спорить с мертвецом — хочет быть дедом — пусть будет (только не многовато ли дедов на одного меня?), — ты меня сначала накорми, напои, в баньке попарь и спать уложи…
— Перегрелся, часом, малец? — Старикан обеспокоенно приложил свою сухую и холодную руку к моему лбу.
— Вольга Богданович, родной! — укоризненно протянул я. — Это же иносказательно…
— А ты не умничай! — буркнул старик, надувшись как индюк и зыркая на меня исподлобья.
Обиделся, видать, блин! Он к свободным современным нравам ни разу не привыкший. Ну, что же, будем потихоньку приучать, раз уж от него пока никуда не деться.
— Я и не умничаю, дед! Я только-только проснулся… Мне надо принять ванну, выпить чашечку кофа…
— Чаво? — Еще сильнее нахмурился старик.
— Чаво-чаво? — Тут уже и я не выдержал. — Умыться мне надо и пожрать! Это ты у нас весь такой из себя мертвый, которому ничего из этого не нужно! А я еще живой, деда! Или ты меня реально хочешь голодом уморить?
— Ага, — старикан шумно пошкрябал крепкими ногтями в затылке, сдвинув слегка заплесневелую треуголку на нос, — вона ты о чём?
— Вот помру с голодухи, — весело пошутил я, — где потом еще одного наследника возьмешь?
— Ну, да, — нехотя произнес старикан, — другого такого попробуй найди? А у твоей матери, случайно, еще сыновей нету? — А вот шуточку мою насчет смерти с голодухи он, похоже, не понял.
— Нету, дед! И не надейся! — Отрубил я «хвосты». — Один я у матери такой! — Хотя, я и сам не знаю есть ли Романа Перовского родные братья и сёстры.
— Ладно, иди, Ромка, по своим живым делам, — проскрипел он, — но не задерживайся долго!
— Хорошо, деда, я быстро! — пообещал я мертвяку. — Одна нога здесь — другая там…
— Ох уж эти мне живые! — Покачал напоследок головой старикан, отправившись по своим делам не солоно хлебавши.
Ну, что ж, теперь я свободен! На реку! Я срывал с себя одежду, едва ступив на теплый золотой песок речного пляжа. Как давно я мечтал поплавать! А как же вчерашнее ночное купание при форсировании? Так это же совсем другое! А сейчас меня ждала речка, солнце и горячий песок!
Махнув рукой Ивану, который, как оказалось, уже искупался и вялился на песочке, я с разгона забежал в спокойную воду, внутренне собравшись: а вдруг за ночь вода все-таки остыла? Это ж не тропики, да и осень на дворе! Но к моей радости вода оказалась ничуть не холоднее, чем ночью! Такая теплая и приятная. Странно, конечно… Или это тоже работа Пескоройки?
Может быть, мне показалось, но в шуме ветра и плеске воды я услышал призрачный голос:
«Все для тебя, мой мальчик! Только не подведи и не предай меня!»
«Не подведу и не предам!» — «по инерции» мысленно ответил я, даже не успев удивиться. Словно оно так и нужно.
А после этого меня окатило таким нереальным ощущением тепла, преданности и «домашнего очага», что даже выдавило слезы из глаз. А может, это просто ветер…
— Э-э-х! — заорал я, как сопливый мальчишка, с разгона разбивая неподвижное зеркало воды.
Как же мне все это нравится, черти тебя дери! И я мощным кролем принялся разрезать водную гладь. Плавал я минут тридцать, не меньше. Я бы и дальше продолжал, но мой желудок уже недвусмысленно намекал, что пришла пора его, наконец-то, пополнить.
— Ты как, Вань? — спросил я Чумакова, развалившегося на тёплом песочке и жмурящего глаза, словно разомлевший котяра.
— Нормально, командир, — расслабленно протянул он. — Я нам пожрякать сварганил, но чего-то вдруг искупнуться решил… А здесь так хорошо, спокойно… Как давно уже не было… Я словно в другой мир попал… Где всё по-старому, без войны… Но пожрать действительно надо…
— Просто необходимо! — согласился я с дедом и, наскоро натянув одежду прямо на мокрое тело, отправился вместе с Иваном обратно в особняк.
Пока я спал, мой неугомонный дедуля, который живой, успел найти кухню в особняке и растопил печь. Незатейливая еда, которую можно было приготовить из имеющихся у нас продуктов, оказалась выше всяких похвал.
Я с удовольствием навернул приготовленную дедом болтунью из яичного порошка с тушенкой из американских поставок по ленд-лизу, которые наши солдаты в шутку называли «вторым фронтом». Похрустел галетами и с удовольствием запил все это отличным вином из пыльной бутылки, которого у нас, кстати, в пайке не значилось.
— И откель тако богатство? — поинтересовался я у деда, после очередного глотка — вино действительно было бесподобным.
— Да здесь, Ром, целый погреб отменного вина! — отозвался уже слегка захмелевший Ванька, невесть когда успевший здесь всё проинспектировать. — Большая часть бутылок, правда, побита. Но и того что осталось — можно целую роту не одинь день поить! Да еще в бочках чего-то имеется…
Вот, дедуля! Вот, пострел! И как он только умудрился этот погреб так быстро отыскать? Но вино, действительно, выше всяких похвал. Я такого, пожалуй, в своей жизни еще пробовал. Дорогое, видать и редкое. А если еще и выдержку учесть… В общем, позавтракали мы отменно, как настоящие аристократы. Всем же известно, что вино или шампанское пьют по утрам либо аристократы, либо дегенераты. А я так и вовсе сейчас всамделишний князь.
— Слушай, Ром, — когда с нашей незамысловатой трапезой было покончено, произнёс дед, — меня терзают смутные сомнения… Как-то у нас здесь всё слишком гладко идёт… Согласен?
— Есть немного, — согласился я.
— И мертвяк этот странный, который вдруг твоей близкой роднёй оказался…
— Ну, не сказать, чтобы близкой, — я усмехнулся. — Хрен его знает, когда он там откинулся? Кровной — да. Но сколько поколений между нами лежит? Целая пропасть! Там той крови — седьмая вода на киселе. Однако сам факт такого невероятного совпадения весьма настораживает. Слишком маленькая вероятность…
— Ты бы ему сильно не доверял, командир, — предупредил меня Иван. — Очень подозрительный старикан, к тому же из князей… Упокоить бы его… по хорошему-то… Мертвяки должны спокойненько в земле лежать…
— Давай, мы сначала дождёмся, — предложил я, — чтобы он магическую защиту с поместья снял. Без этого мы с тобой тут надолго застрянем.
— Ну, это само собой, — согласился Иван, — не будем понапрасну рисковать.
— А еще наш немножко мертвый дедуля особой магией владеет, которую и перенять бы не грех…
— Ага, — поёжился Чумаков, — у меня от этих зубастых цветочков до сих пор мурашки по всему телу бегут. Вот бы на фрицев такую погань напустить! — мечтательно произнёс он.
— Вот поэтому, Вань, распахни пошире глаза и прочисти уши! Чтобы ни единого словечка, вылетевшего из нашего мертвяка, не упускал. Если даже всё и не поймем — можно будет позже додумать и докрутить! Усёк?
— Так точно, товарищ командир! — серьезно ответил дед, выковыривая из опустевшей сковороды пригоревшие кусочки тушенки.
— Тогда пошли, будем у нашего радушного хозяина незаметно выпытывать его секреты.
Едва мы вышли на улицу, как рядом тут же нарисовался Вольга Богданович. Причем, складывалось такое впечатление, что он соткался на своём месте словно из воздуха. Эх, надо было магическое зрение включить, ведь применял он явно не простой морок для отвода глаз — я бы всё равно заметил, а что-то более изощрённое.
— Готовы, ребятки, оказать помощь немощному старику? — поинтересовался мертвец.
А я вспомнил, как этот «немощный старичок» тащил меня утром за собой, как самый натуральный танк. Не замечая моих усилий.
— Что делать надо, Вольга Богданович? — уточнил я.
— Для начала в родовое святилище сходим, — безапелляционно произнёс мертвец. — Могилам предков поклонимся, благословение на возрождение рода попросим…
Я кивнул — смысла возражать мертвому старику не было, а Ивана он не прогонял. В общем, будем считать это экскурсией по заброшенному поместью. Мы вышли из особняка, и старик потащил нас в сторону соснового бора, вольготно раскинувшегося за дворцом, туда, где широко разрослось старое кладбище. Но заходили мы на него с другой стороны, где мне бывать еще не доводилось.
Сразу за тыльной стороной дворца начиналась аллея, когда-то щедро отсыпанная серо-голубой мраморной крошкой. К настоящему моменту, крошку размыло дождями, а сама аллея поросла тонкими молодыми деревцами. Но когда-то она, должно быть, выглядела как полноводная река. Именно такое складывалось у меня впечатление.
— Река жизни, — словно подслушав мои мысли, торжественно произнес старый мертвец, — которая несет нас от самого рождения и до конца наших дней, когда мы узрим могилы наших предков и соединимся с ними в едином эгрегоре[2] рода.
Дедуля порывался было спросить, что такое эгрегор, но я толкнул его локтем, беззвучно прошептав одними губами, что потом объясню. Иван кивнул, и мы продолжили путь.
Уже было прекрасно видно, как сквозь деревья проглядывает обширное кладбище, сквозь которое мы, собственно и пробрались вчера в поместье. Мое внимание привлекло небольшое, но величественное строение, отдаленно напоминающее по виду православный храм, только вместо креста на маковке самого высокого из куполов, крытого каким-то голубым и сверкающим на солнце металлом, была изображена фигура, символизирующая знак бесконечности.
— Наше родовое святилище, — благоговейно произнес покойник, — а также — место упокоения всех предыдущих патриархов рода…
— И ты почему не там, Вольга Богданович?
— Мой саркофаг тоже находится в храме, — возразил старик. — И именно здесь я и пробудился от смертного сна. А дальше уже в ход пошли магические штучки…
— А почему именно ты восстал? — пока мы приближались к храму, я не переставал засыпать старика вопросами.
— Не знаю, — пожал худыми плечами Вольга Богданович. — Возможно, наши дела не так плохи, как мне кажется. Иначе поднялся бы, кто помощнее меня. Тот же Вольга Всеславьевич[3], в честь которого меня и назвали. Но он умер слишком давно, и его душа могла настолько врасти в наш общий эгрегор, что её оттуда и насильно не вырвать…
— Да что это за эрегор-то такой, деда? — Вот тут я посчитал уместным задать этот вопрос мертвецу — все-таки стоило узнать, так сказать, нюансы его существования. — В чем его смысл?
— Понимаешь, внучок, — старик даже остановился, видимо этот вопрос был очень серьезным с его точки зрения, — эгрегор — это проявление в реальном мире бестелесных сущностей твоих досточтимых предков, слившихся в едином групповом «разуме», не пожелав уйти на перерождения в круговорот Сансары.
— Но зачем? — До меня пока не дошел смысл этой сложной метафизической заморочки.
— Эгрегор образует мощное энергетическое поле, пробить которое не в силах, даже самые могучие маги… Если, конечно, они не объединят усилия, — добавил он, немного подумав. — Этим твои предки сумели превратить свою вотчину в поистине неприступную крепость! А с одним из проявлений этого эгрегора ты не так давно «познакомился»…
— Так Пескоройка… — наконец-то дошло и до меня.
— Пескоройка и есть часть этого «группового разума», — подтвердил мою догадку старик. — Что может быть почетнее, чем служить верой и правдой на благо своему роду даже после смерти?
[1] «Байки из склепа» — телесериал (1989–1996 ), созданный по мотивам комиксов Уильяма М. Гейнса, составленный из более чем полусотни сюжетов, представляющих собой короткие страшно-юморные истории, рассказанные от лица симпатичного обитателя склепа, сопровождаемые его едкими, зловонными комментариями. Помните — смех продлевает жизнь, а постоянный смех сделает вас бессмертным.
[2] Эгре́гор (от др.-греч.«бодрствующий») — понятие, термин и концепция в оккультизме и эзотерике, означающее нефизическую сущность, групповое биополе. В научной среде считается маргинальной антинаучной теорией.
Сторонники этих теорий предполагают, что более или менее крупные человеческие сообщества способны вырабатывать собственное энергетическое поле под влиянием устремления к одной цели (эгрегор творческой школы, эгрегор государства, эгрегор религии и пр.). Участники сообщества могут испытывать чувства сопричастности («подключение» к объединяющему их эгрегору) и повышать личный энергетический потенциал.
Исторически это понятие использовалось в енохианских религиозных традициях и относилось к ангелоподобным существам (или наблюдателям).
[3] Вольга́ Святосла́вич (также Волхв Всеславич или Волх Всеславьевич) — богатырь, персонаж русских былин. Основными отличительными чертами этого героя являются способность к оборотничеству и умение понимать язык птиц, рыб и зверей.
