Глава 13
Дед проскользнул за призрачную защиту, пройдя границу охранного купола перекатом. После чего он вскочил на ноги и похлопал руками по своему телу, словно сомневаясь, есть оно или нет.
— Фух! — выдохнул он свистящим шепотом, когда понял, что ничего страшного с ним не случилось. — Кажись, пронесло! А чего здесь вообще было-то, Ром?
— Вань, ты дебил? — зло бросил я деду. — Какого хрена ты творишь? Тебя могло запросто на атомы распылить! А я, знаешь ли, не спец по собиранию пазла из свободных атомов! Здесь такая магическая защита установлена, какую я в жизни не встречал!
— Ну, так не распылило же? — Дед, конечно, чувствовал за собой вину, но всё еще продолжал хорохорится и ершиться по инерции. Да у него просто адреналин из ушей фонтанировал, я прямо-таки чувствовал это своим обострённым чутьём. — Да ты бы до утра провозился…
— Значит, мля, так, товарищ Студент, — с металлом в голосе произнёс я, — еще один такой выкрутас — я тебя из своей команды исключу! Навсегда! Понял? Ты-то сдохнешь — и взятки гладки! А мне потом страдать из-за тебя всю жизнь!
— Так точно, понял, товарищ командир… — Потупился мой молодой старикан. — Ты только не убивайся так из-за меня… — виновато произнёс он, видимо ощутив, как мне дорог.
Только вот основной причины такой «близости и сострадания» он так и не понял. Да и никто в этом времени бы не понял. А ведь дед самый близкий и родной мне человек в этом мире. Но об этом никто и никогда не узнает. Один раз я его почти потерял, и второй раз переживать за этого дуралея мне не хотелось.
Вот кто бы сказал еще несколько месяцев назад, что мой старик в молодости был таким безбашенным, ни за что бы не поверил. Он мне всегда представлялся этакой квинтэссенцией рассудительности и хладнокровия. Вот что, оказывается, молодые гормоны отчебучивают — похоже, что безумие и отвага — его сегодняшний девиз. Но я всю эту срань из него-то повыбью!
— Проехали, — буркнул я, тоже переступая за силовую «черту» защитного купола. — Но в другой раз так может и не повезти.
Мы пересекли пляж, поднялись на небольшой пригорок, и остановились возле ближайшей могилы. Но прочитать, что написано на могильном монументе мне так и не удалось — где-то неподалеку что-то сильно и громко «бумкнуло», да так, что даже земля основательно вздрогнула.
Я едва удержался на ногах, схватившись за могильный камень, а дед так и вовсе свалился на большое каменное надгробие. Краем глаза я успел заметить, как невидимый ранее защитный купол наливается призрачным светом, обозначая уже и без всяких магических приспособлений, типа очков профессора Трефилова, свои четко очерченные границы.
Что там произошло, я даже не представлял. Но проявление энергетической защиты во всей своей «красе», могло означать только одно — мы с дедом попали в серьёзную переделку. А точнее — в ловушку, выбраться из которой будет весьма проблематично. В этом я легко убедился, когда вновь бросил камешек в мерцающую стену. Летящий предмет попросту распылило при соприкосновении с препятствием — защитный барьер активировался и заработал в полную силу.
И вообще, деду несказанно повезло, что он, упав, случайно оказался на могильной плите, потому что крепкая подошва моих сапог была вдруг ненавязчиво пробита стеблями обычной, на первый взгляд, сухой и жухлой травы, неожиданно распрямившейся под моими ногами и приобретшей металлическую прочность и остроту гвоздей.
Я, шипя от боли в израненных ногах, негромко выругался сквозь зубы и рухнул задницей на холодный камень надгробия, рядом с ничего не понимающим дедом.
— Сидеть! — рявкнул я на Ивана, когда тот собрался встать на землю. — И ноги на весу держи!
— Ты чего, командир? — Послушно подтянул колени к груди мой старикан, так и не догнав, что же произошло на самом деле. Но, что характерно, оспаривать мои приказы на этот раз он даже не подумал.
Я тоже пока не понял, пытаясь разглядеть в темноте, на что наступил. Не обращая больше внимания на мерцание купола, сопровождающееся яркими всполохами, я свесился с надгробия и, протянув руку, прикоснулся к длинному вытянутому травяному листу, испачканному моей кровью.
— Ай! — Я поднес к лицу руку с порезанным пальцем — края травянистого листа, помимо прочих изменений, приобрели еще и бритвенную остроту.
Приглядевшись внимательнее, я увидел, что многие бутоны и соцветья безобидных растений обзавелись пастью, наполненной мелкими и острыми зубами. Такой опасной для здоровья (да и для самой жизни) трансформации зеленого покрова я никогда в жизни не наблюдал.
Думаю, что даже сам леший не смог бы превратить безобидные лесные цветочки-лютики в такую лютую зубастую хрень. Очень сильное колдовство. Подобная волшба упоминалась в веде, но лишь мельком. Дескать, существует, и точка. А практиковали её черные волхвы, либо друиды, практически не встречающиеся даже во времена Афанасия…
Заблаговременно активированная печать малого исцеления (хоть и не для этого я её ставил) успешно залечила раны на моих ногах, но спрыгивать с каменной плиты я не спешил и деду не дал. Поскольку ходить по острой траве, подобно индийским брахманам, что могут ходить, сидеть и даже спать на заточенных гвоздях, не умел.
Сапоги же, сколь бы толстой ни была их подошва, тоже не выдерживали остроты и крепости этой чертовой колдовской травы. Через них теперь, как говорил известный мультипликационный персонаж, хорошо вермишель отбрасывать — ни на что больше не годны.
Однако, как оказалось, и сидеть на могильной плите — вообще не вариант. С всех сторон на камень начали медленно заползать длинные стебли вьющихся растений, мерзко пощелкивая крошечными зубами в цветочных бутончиках. И если срочно, вот прямо сейчас, мы с дедулей что-нибудь не придумаем, от нас останутся лишь рожки, да ножки. Хотя, скорее всего, не останется от нас ни рожек, ни ножек…
Я лихорадочно выдернул веду со слова и принялся её перелистывать в поисках подходящего заклинания, позволившего мне либо убить эту плотоядную растительность, либо как-то окружить себя магическим «доспехом», который бы не смогла пробить эта гребаная трава.
— Они ползут, Рома! — предупредил меня дед, как будто я сам этого не замечал. — Всё ближе и ближе…
— Я знаю! — отмахнулся я от своего старика, продолжая судорожно перелистывать страницы. — Не то! Не то! На эту — сил не хватит! А на эту — времени! Мозг уже дымился, когда растения нас полностью окружили, образовав вокруг красивенький такой плетеный заборчик, только покачивающиеся зубастые бутоны, дотянувшие до уровня наших лиц, портили всю пасторальную картинку.
— Слушай меня сюда, Студент… — прошипел я тихо, чтобы не дай Создатель, не спровоцировать атаку этих чудо-растений на нас раньше времени. — Чтобы не было рассинхрона на счет «три» — уходим в аварийный режим, — скомандовал я, а мой старикан понятливо кивнул. — Раз, два…
Но уйти в аварийный режим мы с Иваном не успели — неожиданно находящиеся поблизости могилы с вычурными оградами, монументальными памятниками и искусно вырезанными из камня крестами как-то «потеснились между собой», раздавшись в стороны и освобождая прямо перед нами свободное пространство. В котором, словно огромный гигантский гриб после дождя, вырос большой каменный склеп, выстроенный в готическом стиле.
Металлическая ржавая дверь, ведущая в погребальную камеру, натужно заскрипела, вызывая ломоту в зубах, и начала медленно открываться. Мы с дедом переглянулись, поскольку все происходящее было похоже на откровенный бред. Может быть это галлюцинации, и окружающие нас растения, помимо всего прочего еще и выделяют ядовитый газ?
— Ты это видишь? — спросил я деда. — Или мне мерещится?
— Склеп-то? — уточнил Ваня. — Тоже вижу…
— Ну значит, всё нормально — мы с тобой с ума не сошли. С ума поодиночке сходят…
— Насчёт «всё нормально», я бы поспорил, — усмехнулся дед. — Слушай, а как он вообще… тут… пророс?
— Да кабы знать, но магических сил здесь льётся — мама не горюй!
Дверь постепенно открывалась, продолжая мерзко скрипеть. Наконец она распахнулась и из непроглядного мрака на «кладбищенскую сцену» выбрался новый персонаж, довольно примечательного вида. Им оказался невысокий сухопарый старикан, облаченный в какой-то весьма устаревший наряд.
Если бы здесь какими-то судьбами оказался современник Петра Первого, либо двух Екатерин, что характерно, тоже с порядковыми номерами, он бы однозначно мог утверждать, что появившийся из портала странный дедок, несомненно принадлежал к высшим аристократическим кругам.
А как же иначе? Ведь его весьма аскетичную фигуру скрывал элегантно наброшенный на плечи приталенный атласный жюстокор[1], цвета лазурной морской волны, в изобилии украшенный изящной вышивкой из золотой канители. Пуговицы на его длинном кафтане тоже поблескивали золотом и переливались вставками из драгоценных камней, а петлицы искусно оторачивал не менее изящный витой золотой шнур.
Из-под жюстокора выглядывал не менее роскошный камзол, что был лишь на ладонь короче длинного кафтана, а застегнутые под коленями кюлоты[2], из которых торчали ярко-красные красные шелковые чулки, плотно обтягивающие худые голяшки пожилого господина, были также снабжены пуговицами, стоившими,наверное, целое состояние.
На голове старика красовалась самая настоящая треуголка, правда, лишенная каких-либо украшений из перьев. В сухих костлявых пальцах левой руки, на каждом из которых красовались массивные перстни, незнакомец сжимал крепкую деревянную трость, костяная рукоять которой представляла собой оскаленную пасть какой-то явно мифической твари с несколькими рядами острых зубов, расположенных по кругу.
В левой же руке старикан держал шпагу с закрытым фигурным эфесом. Примечательными были даже его черные башмаки: на высоком каблуке красного цвета и с такой же красной подошвой, они были украшены золотой пряжкой выдающихся размеров, являющейся настоящим произведением ювелирного искусства. Россыпь мелких драгоценных камней, подобранных в тон пуговицам жюстокора и кюлота, непередаваемо и элегантно завершали образ настоящего потомственного аристократа.
С какого хрена я знаю такие заковыристые слова, спросите вы, типа того же жюстокора или кюлота, и вообще откуда мне известно, как они выглядели? Так память первого всадника мне в помощь. Он-то реально существовал и в те далекие времена, когда этот весьма побитый молью старикан еще коптил голубое небо.
Однако, несмотря на богатую отделку, дорогую ткань и завершенный образ, было заметно, что этот костюм лет этак двести-триста тихо и мирно лежал в родовом склепе вместе со своим хозяином, который тоже был под стать своему костюму. Тонкая пергаментная кожа старика, плотно обтягивающая череп, отчего-то имела весьма серый землистый оттенок, вызывая какой-то внутренний и необъяснимый трепет.
Да и заострившиеся, словно у покойника (кем он, собственно, и являлся — я это откровенно ощущал), черты его костистого породистого лица не добавляли расположения, а настраивали на мысли, что убраться поскорее с его пути, куда бы он там себе ни направлялся. Ну вот скажите, отчего мне в последнее на мертвяков так везёт?
Оживший покойник чопорно огляделся по сторонам и, заметив впереди по курсу нашу неунывающую, но небольшую компанию, довольно произнес:
— Сдаётся мне, я подоспел к самому веселью, господа воры?
После его слов наша «растительная оградка» подозрительно зашевелилась, словно клубок ядовитых змей, а милые цветочные бутончики энергично защелкали своими маленькими, но очень острыми зубками.
— Позвольте, уважаемый! — не стерпел оскорбления дедуля. — За такие слова можно и в морду получить, невзирая на почтенный возраст! — по-пролетарски потрясая кулаками, храбро заявил он. — Иван Чумаков сроду чужого не брал! И другим не позволял! Так что попридержи язык, дедуля!
— Ух, ты, ершистый какой? — Старикан растянул свою безжизненную физиономию в некоем подобии учтивой улыбки, которая, однако, больше походила на звериный оскал. — Был у меня один такой весельчак, тоже грабитель могильный — Ванька-Ночной тать. До последнего хорохорился, пока его мои цветочки не подъели… Не родственник, часом?
— Нет у меня такой родни! — отбрил мертвяка дед. — А была б — собственноручно бы придушил!
— А на моё родовое кладбище вы за каким, извините, хером, припёрлись, судари? — похоже, не поверил заверениям Ивана мертвец. — Да еще и под защитный купол проникнуть умудрились… Если скажете, как вам это удалось, умрёте быстро и без мучений… И вообще, почему до сих пор никто из охраны поместья сюда не явился? — неожиданно озадачился восставший покойник. — Распоясались все без моего пригляда… И холопов распустили! Эх, рано я, видать, на покой уйти решил. Рано…
— Эй, уважаемый! — вновь окликнул мертвяка дед. — Нет больше у нас холопов! И господ нет! Сейчас у нас все равны! — бодро задвинул Ваня старикану про революционное равенство и братство.
— Как это нет холопов? — еще больше озадачился мертвяк. — Быть такого не может! Кто же этим быдлом сиволапым управлять тогда будет? А без благородного дворянского сословия и Рассеи не быть! — пафосно заявил он. — Али мы не в Рассее-матушке уже?
— В Рассее — в Рассее, дедуля! — произнёс Чумаков. — А держава наша и без дворян себя прекрасно чувствует!
— Сколько же я спал? — Старикан наморщил лоб и напыжился, словно пытался за один миг постигнуть все тайны мироздания.
Я ощутил, как от мертвяка дохнуло силой, и привычно перешел на магическое зрение, которое на этот раз не отказало и вполне себе штатно сработало. Видимо, всему виной был защитный купол, который в своём неактивном состоянии каким-то образом вносил «помехи» в мою способность визуального отображения силы.
Теперь я мог прекрасно наблюдать, как вылезший из склепа старикан сформировал изящный по форме конструкт и запустил его куда-то вглубь кладбища, где с его слов, располагалось какое-то поместье, да еще и укомплектованное охраной. Почему же на наших картах ничего этого указано не было? Неужели никто об этом поместье не знает?
Хотя, и про курган в Подмосковье тоже не было известно ни одной живой душе. Однако он вполне себе существовал. Всё это мне напоминало один старый анекдот про суслика, которого никто не видит, а на самом деле он есть. Так и здесь — на картах никакого поместья нет, но на самом деле оно есть.
Причем, очень и очень непростое поместье, и опять с мертвяками… Неужели, вновь придётся для зачистки этой погани бледного братца на помощь звать? Нет, неохота мне с ним связываться, будет решать вопрос своими силами. Если их хватит на этот раз…
Заклинание, которое сформировал костлявый старикан мертвец, было чем-то сродни моей ловчей сети, только выполнено куда совершеннее по форме, и намного мощнее. Похоже, мертвяк и сам не в курсе, что в его вотчине сейчас происходит. Иначе, он не был бы настолько напряжен и сосредоточен.
Это можно было заметить даже по его слегка разложившемуся лицу и поджатым синим губам, превратившихся в тонкую полоску. А какой океан эмоций плескался внутри этого тщедушного тела — словами не предать! Что же он там такого увидел?
Я попытался проникнуть в башку мертвяку, чтобы прочесть его мысли, но был безжалостно остановлен «железобетонной» ментальной стеной, разрушить которую мне явно не по силам. Что ж, по крайней мере считывать эмоции это мне не мешает.
— Ничего не понимаю… — вышел из ступора старикан, когда его магическая сеть развеялась. — А где все? Где мои потомки? Где многочисленная дворня? Родовая гвардия? Челядь и крестьяне, в конце-то концов? Ни одной живой души…
— Что случилось, уважаемый? — поинтересовался я у мертвеца, явно упавшего духом.
— Для кого же я старался… — продолжал шевелить губами старикан. — Что произошло, покуда я сладко почивал? Какой сейчас год? — резко бросил мертвец.
— Одна тысяча девятьсот сорок второй, — ответил я. — От рождества Христова…
— Однако… — выдохнул старик и, опираясь на трость, уселся прямо на ступенях склепа.
[1] Жюстоко́р (с фр.—«точно по корпусу») — тип мужского кафтана, появившийся в 1660-х годах и являвшийся до конца XVIII века обязательным элементом европейского придворного костюма, наряду с камзолом.
[2] Кюло́ты (фр. — «зад») — короткие, застёгивающиеся под коленом штаны, которые носили в основном только аристократы. Кюлоты носили с чулками и башмаками с пряжками. Вошли в моду во Франции в XVI веке и с видоизменениями дожили до XIX века. В России появились в XVII в.
