Итак, государь Михаил Федорович, старобытные бояре, как уже было замечено, самым известным богом у славян был Перун. Недаром сохранилось столько выражений и поговорок о среднем из братьев Сварожичей. Например, вот такие: «Хочешь попасть к Перуну?», «На кой Перун это тебе?», «Перун в тебя попал!», «Перун тебя побрал!», «Перун тебя побей!», «Перунова стрела», «Перунова стена», «Перунов гром», «Перунов блеск», «Перунов путь», «Перуново вино», «Если ты Перун, громыхающий Перун, – покажи свои зубы!», «Бог Перун в облаках!» и прочие.

В добавление к уже сказанному, мнили, что Перунов много, что четыре Перуна сидят по четырем сторонам света, что у Перуна самого трое или даже девять сыновей…

О рождении Перуна и о том, что иногда его прозывали Голым, есть особое сказание.

Отец Перуна, бог Сварог, заботясь о других богах и людях, превыше всего ценил кузнечное ремесло. И это неспроста, ведь Сварог первым заменил прежде каменные небеса на медные, а потом на железные, скрепленные прочными полосами. Некоторые стали говорить, что это сделал Перун, а все потому, что ему сам Стрибог как-то одолжил железные когти, чтобы с их помощью забраться выше самой высокой горы. Но даже если Перун и был ковалем, то больше ему нравилось идти впереди смелых и отважных воинов, разить молниями с неба чудовищ, громыхать молниями среди сизых туч…

Неудивительно, что каменным остался свод только в мрачных владениях Велеса, в Нави. В Ирии же, в жилище богов, всюду возвысились светлые палаты. Из кованого железа устроились в них высокие окна. Солнечные лучи, проникая через вставленные в частый переплет разноцветные стекла, играли на ларцах, подсвечниках и чашах. Дивно украшенными изображениями зверей и птиц стояли троны для богов.

Самые главные из престолов предназначались Световиду и Дивии, два следующих за ними – Сварогу и Ладе, подлинным хозяевам Ирия. Далее седалища располагались по старшинству, вплоть до скамей, отведенных для величайших героев, удостоенных присутствия на пиру с богами.

И только один престол всегда пустовал. На нем должен был восседать Прабог. Но никто из небесных владык давно не видел мудрого старца, этого повелителя ветра и моря, начала и конца всему, владыку времени, господина над всеми богами… Говорили, что о том, где ныне обитает Прабог, ведает один четырехглавый владыка вселенной Световид.

Когда небесные владыки спросили Световида, доведется ли им еще увидеть Прабога, Световид ответил так:

– Я знаю, придет время, и владыка времени займет пустующий престол. Только случится это не скоро, а в конце времен.

После этого владыка вселенной, надзирающий за всеми четырьмя сторонами света, замолчал, и никто уже не мог более добиться от него слова.

Но богов недолго терзало любопытство. Что толку думать о времени, которое казалось бесконечным? Ведь мир был еще юн, чист и свеж. А в нем столько было всего замечательного и прекрасного!

Сварог стал настоящим правителем Ирия. Как наследник Стриба-Сытиврата и Световида-Кирта он получил в свое владение свет, пламя и воздушное пространство. На высоком золотоукрашенном престоле, подпирая могучими плечами синий небесный свод с частыми звездами, солнцем и луной, он встречал богов, выслушивая, что каждый говорил о том, что видел и слышал на земле. Вместе со светлой богиней Ладой, которая восседала со сложенными лебедиными крылами за плечами, он принимал мудрые решения, дабы среди богов и людей царили мир и порядок. Саму же Ладу недаром величали Гарджиной, Охранительницей.

Первым у небесной четы родился Радегаст-Даждьбог, этот курчавоволосый мальчик с радостным лицом. Ему было суждено прослыть величайшим героем среди богов и защитником людей. Вторым сыном Сварога стал Ладон – неустрашимый воин и непримиримый враг Иесы…

А еще была у владык Ирия прекрасная и гордая дочь-чародейка Морана. Она родилась близнецом Радегаста, своего брата и мужа, и поэтому, синеглазая и черноволосая, была бела ликом, стройна и сильна телом. Морана одинаково легко управлялась мечом, копьем и… заклинаниями. А еще, зная множество колдовских трав и кореньев, она слыла великой прорицательницей и волховницей среди богов.

Как и подобает величайшему владыке, часто, после трудов праведных, Сварог отправлялся на охоту. И это была настоящая битва!

Однажды Сварога подхватили на рога сразу два тура. Разъяренные быки метали его вместе с конем. Но Сварог даже царапины не получил! В другой раз Сварога поддел рогами олень. А еще сохатый лось попытался затоптать владыку синего неба своими копытами, и вепрь с белыми клыками, с которых клочьями летела пена, меч с бедра сорвать. А лютый волк, верно подосланный самим Велесом, вскочил Сварогу на бедра и опрокинул с ним крепкого солового скакуна…

Но могучий бог неба всегда выходил победителем из самой жаркой схватки. И конец у свирепых зверей был один: оказаться на вертеле над жарким огнем из дубовых плах. Без счета ловчие Сварога, во главе которых выступали Радегаст и Ладон, доставляли к столу Ирия гусей, лебедей, перелетных серых уток… Но самой почетной добычей были черные, с белой полосой на спине, могучие туры. Их сочное красное мясо особенно было по душе богам. Страсть Сварога и его сыновей к охоте была такой сильной, что, отправляясь на войну, они не брали с собой обозов с продовольствием, но, тонко изрезав мясо добычи на полосы, тут же испекали на углях и ели.

Боги, а затем люди уважительно нарекли Сварога Буй-Туром и даже Яр-Туром Сварогом. Позже, по примеру отца, Буй-Турами и Яр-Турами стали прозывать его сыновей Радегаста-Даждьбога и Ладона. А уже от Радегаста-Даждьбога перешло это прозвище на великих князей. Недаром Вещий Боян пел песнь Буй-Туру и Яр-Туру Всеволоду…

О могучих и отважных людях стали говорить, что у него норов как у тура, что он сидит как тур в горах…

Пировали боги в своих белокаменных райских палатах. Пчелы, не жаля гостей, целыми стаями вились над застеленными белыми скатертями столами. Хмельная брага, пенное пиво лились рекой. Слуги только успевали подносить полные бочки и жбаны, как они тут же пустели. Четырехсотлетние меды текли по устам и бородам. Веселые шутки и смех оглашали пиршественную залу. Боги наперебой рассказывали друг другу, как они устраивали созданный Сварогом и Ладой мир, об этих забавных крохах-людях…

Без счета и зазрения совести хвалились Радегаст с Ладоном и даже оборачивались различными птицами и зверями на потеху своим отцу, матери, дядьям и теткам. Не отставала от братьев Морана. Развлекая богов, она вызывала духи героев и воскрешала тени поверженных ими чудовищ.

А как богато, хорошо было в пиршественной гриднице Ирия! Были ее стены обиты седыми бобрами, потолки – черными соболями. Сварог самолично подносил дорогим гостям мед и пиво из турьих рогов.

Однажды, задумав устроить один такой пир, владыка неба спустился на берег Днепра-Словутича. Спутился один, без сыновей и бойких ловчих. Долго Сварог бродил в тростниках, меряя своими исполинскими шагами топкие плавни. Однако, как на беду, ни одной, даже самой малой птахи не подстрелил. Только крикливые чайки летели прочь и кривошеей цапли прятались в высокую осоку.

Наконец поднялся владыка Ирия на взгорок и увидел там сырой дуб, а на нем – молодого орла.

– Дай, я хоть тебя добуду! – молвил себе под усы Сварог и стал прилаживать к тетиве стрелу.

Тут орел взмолился человеческим голосом:

– Не стреляй в меня, кузнец кузнецов! Возьми лучше к себе!

Сварог только подумал: зачем ты мне нужен?! Если я вернусь без добычи, меня обсмеют в Ирии! И натянул лук. Но орел опять заговорил:

– Возьми меня и три года корми и пои!

Сварог усмехнулся и сказал:

– Три года – это слишком большой срок!

И снова принялся ладить стрелу. И снова орел взмолился:

– Я знаю, что через какое-то время пригожусь тебе!

Тут владыка Ирия призадумался. Какой толк может быть от такой добычи? Орлиное мясо жесткое и невкусное, а вот говорящая птица – диковинка. Будет чем похвастаться перед другими богами! Да к тому же, кто его знает? Может быть, орел говорит правду? Сварог убрал лук и стрелы, завернул орла в плащ и так привез на небо. После этого Сварог велел отвести орлу особые палаты, а там кормить и поить досыта.

Все бы ничего, да гость оказался чрезвычайно прожорливым. Не прошло и трех лет, как орел приел всю скотину. Не стало в Ирии ни овцы, ни коровы. Среди богов пополз нехороший шепот, смешки. Мол, совсем умом тронулся владыка неба, принес не птицу, а настоящее прожорливое чудовище. Даже Лада, всегда покорная мужу, но при этом рачительная хозяйка, затревожилась. Орел сильно подрос и давно превзошел своими размерами своих сородичей.

Не выдержав, Лада обратилась с расспросами к дочери Моране:

– Что это за птица, которую приволок твой отец? Я уже не знаю, что и думать.

Богиня взяла оброненное орлом маховое перо и долго вертела его в руках. Наконец она молвила:

– Трудно сказать, но нам все же стоит быть настороже. Чую я, что от этого гостя приключится много беды.

Когда закончились три года, орел сказал Сварогу:

– Спасибо тебе, владыка неба, за хлеб-соль, а теперь отпусти-ка ты меня на волю!

Сварог и другие боги сильно обрадовались, решив немедленно распрощаться с птицей.

И вот при большом стечении зрителей орел расправил свои могучие крылья, взмахнул раз, другой. Но поднявшись до конька свароговых палат, рухнул камнем на землю.

Нахмурился Сварог, а орел, оправдываясь за свою неудачу, попросил:

– Владыка неба, кормил и поил ты меня три года. А теперь уж как хочешь, но прокорми еще год!

Среди богов поднялись настоящие шум и крики.

– Да проклятая птица просто смеется над нами!

– Отчего бы ей просто не отрубить голову?

– Где же я добуду для тебя столько мяса?! – рассердился Сварог. – Ты вон какой огромный уже вымахал! За раз съедаешь по полбыка и выпиваешь по бочке хмельного меду! Знал бы наперед, что так будет, ни за что бы не взял тебя с собой!

Но орел, знай себе, продолжил твердить:

– Прокорми, не пожалеешь!

Очень не хотелось Сварогу идти на поводу у огромной птицы. Но уговор есть уговор, не ягодку есть. Однако, как его исполнить? Тут мудрая Морана предложила:

– Если скота больше нет в Ирии, то, значит, нам его нужно занять из других мест!

И вот Сварог что сделал: отовсюду, по совету своей дочери, занял скотину – у великанов, в тридесятом царстве и даже в Нави! Потянулись в Ирий целые стада и гурты быков, овец, баранов. Пыль поднялась до самого неба!

Наконец прошел еще один год. Все это время орла исправно кормили, так, что он вырос еще больше.

И вот снова собрались боги во главе со Сварогом на зеленом лугу. На этот раз стоило орлу только взмахнуть крылами, как поднялся он высоко-высоко, в самое поднебесье. Изумленный шепот пронесся по притихшей от восхищения толпе, когда огромная тень птицы, подобная сизой туче, затмила само солнце.

Гордый опустился орел перед Сварогом и сказал:

– А теперь, повелитель Ирия, садись на меня, полетим вместе!

И вот Сварог сел на птицу, и понеслись они по поднебесью.

Долго летели они, пока не добрались до края синего моря. Тут орел скинул Сварога, и владыка неба камнем устремился в море. Но едва коснулся он пятками воды, как ловкая птица подхватила его своими когтями.

Когда Сварог вновь очутился на спине орла, тот спросил:

– Что, владыка неба, до каких пор тебя страх пробрал?

– До пяток, – признался Сварог, – думал, что утону!

Опять полетели орел и бог-кузнец. И опять орел скинул Сварога, и тот едва не утонул в море, замочив себе ноги по пояс. И опять вовремя подхватил орел владыку Ирия, и опять спросил о том, до каких пор его страх пронял.

– До самых печенок, – ответил Сварог и прибавил: – Да я все думал: Иеса, мой дядя, не даст утонуть!

В третий же раз, когда случилось орлу испытать седока, тот ушел в воду по самую шею. И все повторилось как прежде. Тут Сварог, когда орел спросил его, ответил:

– Знаешь, мне было страшно, как никогда в жизни! Страх до самого сердца дошел! Я даже подумал: вот и конец мой.

Усмехнулся орел.

– Ну, владыка неба, теперь ты изведал, каков смертный страх! Это тебе был урок за старое, за прошлое: помнишь ли, как сидел я на дубу, а ты хотел меня убить? Три раза принимался стрелять, а я все просил тебя да при этом думал: авось не загубишь, авось смилуешься – к себе возьмешь!

После орел и Сварог полетели за тридевять земель. Долго летели над синими морями, густыми борами и крутыми горами. Наконец орел сказал:

– Посмотри, владыка неба, что над нами и что под нами?

Глянул Сварог.

– Над нами, – молвил он, – небо, под нами земля.

– Посмотри-ка еще, что по правую сторону и что по левую?

– По правую сторону простирается чистое поле, по левую стоит какой-то большой дом.

– Полетим туда, – сказал орел, – там живет моя самая младшая сестра.

Вот могучая птица и ее седок опустились прямо во двор огромного жилища, сложенного из целых стволов столетних деревьев. Сестра орла, черноглазая и черноволосая великанша, выступила навстречу, приняла своего брата, усадила его за дубовый стол. Да только на Сварога она и смотреть не стала. Бросила его на дворе и, мало того, спустила на владыку Ирия борзых собак и давай травить.

Крепко рассердился орел, выскочил из-за стола, подхватил Сварога и полетел с ним дальше.

Не так далеко отлетели они от большого дома внизу, как орел сказал своему седоку:

– Погляди, что позади нас?

Обернулся Сварог, посмотрел:

– Что за диво? Был большой дом, а теперь стоит на его месте терем с красной крышей!

А орел ему, усмехнувшись, и молвил в ответ:

– То горит дом моей младшей сестры в наказание за то, что не приняла тебя да борзыми собаками чуть не затравила!

…Также неласково встретила Сварога и средняя сестра – кареглазая да рыжеволосая великанша. Куда еще выше сложенных из стволов двухсотлетних деревьев оказался ее дом, куда злее борзые собаки. Да только это ей не помогло. Пожар такой разгорелся, что его искры долетели до орла и подпалили ему кончики перьев. Сам Сварог едва не задохнулся в дыму.

А вот когда прилетел орел и его седок к матери и старшей сестре, те обоим гостям обрадовались и приняли Сварога с честью и лаской. А хозяйство их оказалось самым большим. Сложенные из целых стволов трехсотлетних деревьев постройки могли бы запросто подпирать само небо.

– Ну, Сварог, – молвил орел, – отдохни у нас, а после дам тебе корабль, расплачусь с тобой за все, что съел и выпил у тебя, и ты пойдешь себе восвояси.

Мать и старшая сестра могучей птицы, обе белолицые великанши, усадили владыку Ирия за дубовый стол. А там уже чего только не было: лебедей, гусей, уток, всякой лесной и полевой дичи, заморских вин!

Сварога так напотчевали и напоили, что гость еле из-за стола поднялся. А орел ему уже подарок приготовил. Корабль упругоребрый, с большим шитым парусом, и два кованых ларца: один – красный, другой – зеленый.

Вот, прощаясь со Сварогом, сказал ему орел:

– Смотри же, не отпирай ларцов, пока не вернешься. А дальше запомни: красный ларец отопрешь на заднем дворе, а зеленый – на переднем. И еще, через какое-то время забредет в Ирий странник. Будет он чудного вида, с волосатыми ногами, в шляпе, да будет все на дуде чудные песни играть. Попросит у тебя калика перехожий за свою игру пустые ларцы. Только ты ему ни один не отдавай!

Поблагодарил Сварог орла за добрые советы, взял ларцы и, взойдя на корабль, поплыл по синему морю.

Наконец достиг корабль какого-то острова и сам собой остановился. Сварог вышел на берег, вспомнил про ларцы, стал думать о том, что бы такое в них было и зачем орел не велел открывать их. Думал-думал, не утерпел – больно узнать ему захотелось: взял он красный ларец, поставил наземь и открыл, а оттуда столько разного скота вышло, что глазом не окинешь, – едва на острове поместились.

Как увидел это Сварог, растерялся: «Что же мне теперь делать?» Тут приметил Сварог, как на воде вздулся какой-то пузырь. Потом пузырь подкатил к берегу, лопнул, из него вышел маленький человечек с клоком тины вместо бороды. Вот человечек подошел к Сварогу и спросил:

– Чего ты стоишь тут?

– Да вот не знаю, как быть, – ответил владыка неба. – Погляди только, что делается! Как мне собрать все это великое стадо в маленький ларец?

Человечек усмехнулся, почесал свою бородку.

– Пожалуй, я помогу твоему горю, соберу тебе все стадо, только с уговором: отдай мне, чего дома не знаешь.

Задумался Сварог: «Чего бы это я дома не знал? Кажись, все знаю. Есть жена у меня, есть два сына, Радегаст и Ладон. Есть дочь Морана». Подумал и согласился. Вот тот человечек стал ходить по острову и собирать животных в ларец. И так, пока весь остров не очистил от скота.

Сварог взял красный ларец, сел на корабль и поплыл восвояси. Не успел владыка неба переступить порог Ирия, как к нему выбежала служанка с радостным известием:

– Радуйся, повелитель! У тебя родился сын!

Войдя к жене, Сварог взял кроху из колыбели и стал его целовать. Но тут Лада увидела, как из глаз мужа бегут слезы.

– Господин мой, что стряслось? О ком ты так горюешь?

Сварог устыдился рассказать Ладе о том, что он поклялся отдать своего сына, о котором не подозревал, человечку, вышедшему из моря.

– Это я с радости плачу! – сказал он и, положив младенца обратно, вышел на задний двор. Там он, как и велел ему орел, открыл красный ларец. И полезли оттуда быки да коровы, овцы да бараны, много-много набралось всякого скота, все сараи и варки стали полны. Затем вышел Сварог на передний двор, открыл зеленый ларец – и появился перед ним большой да славный сад: каких только деревьев тут не было! Сварог так обрадовался, что и забыл про свое обещание.

А между тем сын Сварога и Лады рос не по дням, а по часам. И в семь лет вырос он таким силачом, какого нигде не видано и не слыхано было! С крепкими руками и ногами, с красноватой, как будто опаленной, кожей, рыжекудрый, он больше всего любил смотреть на блеск синих молний. Оттого отец Сварог сам выковал ему перуны – огненные стрелы. А как мальчик подрос, взял его в помощники наряду с Радегастом и Ладоном. Но и тут юный Сварожич явил свой норов. Первым делом выковал себе меч, а потом секиру, щит и даже доспехи для своих старших братьев. Увидел Сварог, что сын его сам как молния, вот и прозвал Перуном.

Но кое-кто рассказывает странные вещи, что Перун был зачат прежде Радегаста и Ладона, только все не хотел рождаться. И, мол, пробыл он в чреве своей матери Лады так долго, что появился на свет уже пятисотлетним стариком с седыми усами и клоком серебряных волос на голове…

Однако в скором времени явился в Ирий какой-то странник. Был он чудного вида, с волосатыми ногами, в шляпе, да все ходил и на дуде чудные песни играл. Боги так все прямо заслушались. Даже Лада, всегда занятая по домашнему хозяйству, на время отложила свои хлопоты. Пришли в Ирий Сива с мужем, чтобы послушать певца. Прилетели на крыльях сыновей-ветров Стрибог и Подага. Бабка Дивия, которая после свадьбы Сварога и Лады редко выходила из своих палат, только руками всплеснула:

– Вот это жнец и на дуде игрец!

Одна только Морана сразу заподозрила в калике перехожем пришельца из Нави. Она поспешила напомнить отцу то, что ему говорил орел перед расставанием. Тогда Сварог спросил у странника:

– Как тебя зовут? Откуда ты?

Калика перехожий и ответил:

– Зовут меня Шмат-разум, а родом я из Запечного царства.

Морана тут же растолковала отцу:

– Шмат-разум – значит кусок разума, то есть он хочет сказать, что себе на уме, а Запечное царство – это то, что находится за пеклом, иначе – Навь.

Но Сварог и другие боги только рассмеялись.

– Что же плохого в том, что какой-то дударь пришел к нам из самой Нави? Тем более что мы еще не расплатились с жителями Нави за скот, – сказал владыка Ирия и тут же обратился к страннику:

– Ты, верно, хотел получить награду за такую чудную игру?

Странник кивнул.

– Да мне ничего не нужно, кроме разве что… – тут он растерянно огляделся вокруг – вон тех пустых старых ларцов!

Морана даже вскипела от негодования.

– Вели-ка отец этому молодцу шляпу снять, и ты увидишь острые звериные уши твоего заклятого двоюродного братца Велеса и моего неугомонного дяди!

Пришлось гостю признаться в том, кем он является на самом деле.

– Что ж, я и правда владыка Нави. Разве что-то от моей племянницы скроешь?!

Тут Велес принялся нахваливать богатства Ирия, его стада и роскошный плодовый сад. А потом сказал:

– Хотя бы подарите мне пустые ларцы. Я буду смотреть на них и вспоминать о великолепии Ирия, в котором мне без того не часто приходится бывать.

Подумали Сварог и Лада и решили, что проку в ларцах все равно никакого нет, когда животные уже выпущены, а деревья повсюду растут, и отдали их с легким сердцем Велесу. Да только как сделали это, так все богатство вместе с ларцами провалилось из Ирия вместе с владыкой Нави, как будто его и вовсе не бывало!

…Как-то Сварог пошел опять к Днепру-Словутичу. На ту пору показался из воды прежний человечек и сказал:

– Скоро же ты, владыка Ирия, забывчив стал! Вспомни, ведь ты должен мне!

Сварог нахмурился.

– Забери все мои богатства, но оставь Перуна!

Человечек неожиданно с радостью согласился.

– Хорошо! Отдай мне красный и зеленый ларцы, и мы будем в расчете!

Тут горько пожалел Сварог о том, что в свое время не послушался Мораны.

– Этих ларцов теперь у меня нет, их похитил проклятый калика перехожий – мой заклятый двоюродный братец Велес! Бери все что угодно другое…

– Ах так?! Тогда запомни! Если ты в скором времени не отвезешь сына к морю, плохо придется всему небу!

Воротился Сварог домой с тоскою-кручиною и рассказал Ладе и сыну всю правду. Поговорили они и решили, что делать-то нечего, надо отдавать Перуна. Да и сам мальчик, хотя ему на ту пору едва семь лет исполнилось, сказал:

– Вы, тятенька и маменька, не бойтесь за меня! Что мне какой-то человечек с куском тины вместо бороды?

Вот отвезли Перуна на взморье и оставили одного. Стал мальчик ходить по берегу, не зная за что приняться, как свою силу-удаль показать. Но тут вдруг подошла волна, раскрылась, а за ней – дорога на морское дно. Явились стройные русалки. Были они наги, сверкающая на персях и бедрах морская пена служила им платьем, а длинные зеленые волосы плащами. И вот русалки стали звать мальчика, раскрывая красные уста:

– Перун, пойдем с нами!

Юный Сварожич не стал противиться морским девам и смело отправился в самую пучину. Там было все как на земле. Только вместо коров и овец на отмелях паслись рыбьи стада. Вместо кудрявых кущ – в струях прозрачной воды покачивались зеленые водоросли. А еще мимо проплывали разные невиданные гады, пуча свои глазищи…

Наконец русалки привели Перуна к дворцу, устроенному из целой подводной скалы. Важные усатые раки, выставив грозные клешни, стерегли вход в него. При виде гостя они расступились, проходи, мол!

Наконец Перун очутился перед Иесой, богом моря, и его женой Цизой. Владыка вод был рад увидеть самого младшего из Сварожичей. Он еще помнил, как Радегаст и Морана убежали от него.

– Ну как, нравится тебе у меня? – спросил он Перуна.

Громовержец повел густыми бровями, так что между ними сверкнула голубая молния.

– Вижу, богато живешь, но у моего отца Сварога на небе все же лучше.

Тут Циза, наклонившись к супругу, тихо сказала:

– Давай мы отпустим этого жителя Ирия? Огонь и вода друг с другом плохо уживаются. Нечего здесь делать ему у нас.

Но Иеса только сердито стукнул своим жемчужным трезубцем.

– Отпустить? Пусть прежде он вернет мне обратно ларцы со скотом и райским садом!

После этого владыка моря поведал Перуну о том, что когда-то Циза подарила ему два ларца. Один, красный, со скотом, а другой, зеленый, с райским садом. Но потом проклятый орел похитил ларцы и отдал их его отцу Сварогу. Возвращаясь домой, бог неба не утерпел и на острове посреди моря открыл один из ларцов. Скот заполнил жалкий клочок суши так, что едва места осталось для самого Сварога. Тогда Иеса послал на остров своего слугу Гонодрага, того самого человечка с бородой из тины, чтобы он помог убрать скот обратно в ларец. Но не просто так, а за обещание отправить к нему его, Перуна.

– Зачем же я тебе понадобился? – подумал вслух Сварожич и тут же сам ответил на вопрос: – Верно, ты хочешь, чтобы я навестил своего дядю, который похитил ларцы под видом проклятого дудочника?

– Эге, да ты догадлив, несмотря на малый возраст! Я в тебе не ошибся! – кивнул Иеса и прибавил: – А ларцы мне нужны для одного дела. Есть у меня на краю моря большой остров. Но он голый и пустынный, и я бы хотел, чтобы на нем паслись многочисленные стада, росли травы и деревья. Надоели мне безгласные рыбы и вечно пятящиеся назад медлительные раки!

Вот Перун отправился в Навь. Это мрачное царство располагалось еще дальше от Ирия, чем земля и море. Долго громовержец летел на подаренном ему Иесой белом жеребце. Казалось, животное не знало усталости, с легкостью перемахивая через волны, но вот показалась впереди суша… Да какая… Здесь все горело, сверкало. На железных деревьях сидели Жар-птицы…

Стена огня ревела до неба. Через нее нельзя было пройти. Но чудесный конь пронесся сквозь преграду, заметая пламя хвостом, заливая его пеной из ноздрей. Облака пара окутали Перуна, но он невредимым вышел из пламени.

За пекельным царством показалась другая земля, покрытая одними болотами и густыми лесами. Не было здесь ни могучих дубов, ни светлых ясеней. Одни ели, березы, сосны да ольховники. Отовсюду несло застоявшейся водой и тиной.

И вдруг посреди покрытой колючками пустоши Перун увидел огромный дуб. Могучее дерево было почти до половины завалено человечьими костями. Перун смекнул, что это тот самый дуб воинов, возле которого находят упокоение тела самых отважных ратников. Значит, где-то поблизости была и знаменитая река мертвых Каяла, переправившись через которую уже нельзя было вернуться обратно.

Между тем тьма свет прикрыла. Сделалось так, что хоть глаз выколи. Напрасно Перун вставал на стремена и пытался рассмотреть дорогу.

Наконец он увидел впереди какой-то огонек. Поехал Перун на свет и встретил двух юношей с острыми косами за плечами. Первый, со звериными ушами, был Мерот, сын Велеса, а второй – его слуга Радамаш с горящим факелом в руке. Приняв Сварожича за простого конника, молодые люди стали просить у него по серебряной монете.

– Если даешь мне монету, я проведу тебя светлым путем! – сказал Мерот и протянул руку. Тотчас из нее брызнул лунный свет и протянулся узкой дорожкой между колючками да полынью.

– И меня не забудь уважить! – прибавил Радамаш, высоко поднимая факел. – Мой огонь осветит тебе путь в Навь, где твоя душа найдет успокоение со славными пращурами.

Перун протянул юношам по горсти серебра и золота, и те сразу поняли, с кем имеют дело.

– Прости, сын Сварога, что сразу тебя не узнали! А теперь спрашивай у нас, чего хочешь!

– Я хочу, чтобы вы провели меня к Каяле-реке!

Вот Мерот и Радамаш переглянулись и, ничего не сказав, провели путника к Каяле-реке. Мрачны и неприветливы оказались ее голые берега. Вокруг не было ни кустика, ни травки, только камень и глина. Да и сама река была черна и смердела запахом тухлого мяса.

Тут Мерот пожаловался Перуну:

– Опустели нынче небеса. Когда-то их озаряли Денница – утренняя заря и Вецера – вечерняя заря. Но как-то ночью они ушли купать солнцевых коней и пропали.

Прощаясь, провожатые дали Перуну факел. И вот громовержец, посветив, увидел за рекой полощущую платье в воде нагую девицу. Девица была высока, стройна собой, с черными как смоль волосами. Но ее бледная кожа напоминала кожу трупа. Перун закричал ей:

– Что, красавица, перевезешь меня через реку?

Девица, улыбнувшись кроваво-красными устами, ответила:

– Дашь мне руку и ногу накосо отсечь, перевезу!

Перун, конечно, на такое был не согласен:

– Что тебе с моей руки-ноги? Возьми злата-серебра!

– Дашь – перевезу, не дашь – сиди дальше на берегу! – заупрямилась девица.

Подумал Перун: «Как же я дам себя изувечить? Как тогда я назад вернусь?!» И решил пойти на хитрость.

– Хорошо, сперва перевези, – сказал он, – а потом я дам отсечь себе руку-ногу.

Девица обрадовалась, оделась в платье, села в лодку и приехала. Вот Перун вошел в лодку, да не один, а вместе с собой белого жеребца Иесы взял.

Приехали к другому берегу Каялы-реки, вышли. Перун первым делом вывел коня, а потом, понурившись, молвил девице:

– Теперь твори со мной, что задумала!

Взяла девица Перуна за белые руки и повела к ольховой плахе. Затем достала припрятанный рядом острый нож и захотела отрубить руку-ногу накосо. Но тут конь Иесы подскочил к ней и ударил девицу копытом, а потом, схватив зубами, стал волочить по полю – убил и бросил в болоте.

Вскочив на жеребца, Перун быстро доехал до жилища Велеса и Нии. До сих пор он только слышал о зубастых воротах от Радегаста, а теперь сам увидел. Но как и в подводном царстве морского владыки, здесь, похоже, его тоже ждали…

Скоро Перун предстал перед мрачным повелителем Нави. Но вместо сумрачного великана в грубом плаще из волчьей шкуры Сварожич увидел того самого дударя. Велес, развалясь, покачивал мохнатой ногой, сидел на троне в лихо нахлобученной шляпе и улыбался.

– Здравствуй, племянничек! Очень рад, что ты ко мне, наконец, пожаловал! Давно поджидаю тебя. Что, убил бесстыжую девку Трясею на Каяле-реке?

Перун не стал отпираться.

– Она хотела мне руки-ноги посечь, пришлось… А если ты сердит, то, изволь, готов заплатить большую виру!

Но Велес замахал руками.

– У меня слуг здесь довольно! Невелик урон! Это была одна из сестер-лихорадок. Но ты ведь за ларцами пришел?!

– За ними, которых ты у моего батюшки обманом украл!

– Разве тебя послал не Иеса, морской владыка? – нахмурился хозяин.

Перун кивнул.

– Твоя правда, не буду скрывать. Мой отец должен вернуть Иесе его ларцы, а иначе мне придется навсегда на морском дне остаться.

– Постой, может быть, ты еще решишь здесь, хехе, зажить! – воскликнул повелитель Нави. – Тогда не придется тебе ларцы забирать. Пойдем пока, покажу тебе свои владения!

Вот стали они ходить по Нави. А там на что смотреть? Всюду пень да колода, ель да сосна. Веточки красной рябины не покажется, синий цветок льна не выглянет. Черно, серо, тускло, тоскливо…

Наконец подвел Велес Перуна к пропасти, в которой ревел и пенился поток грязной воды. На другом берегу темнел глухой лес.

– Что, боишься? – испытующе спросил звероухий бог.

– Разве Сварожич чего-то может бояться?! – хвастливо заявил Перун.

И сразу ступил на ольховый мост. Не посмотрел, что он сделан из сырых стволов.

– Эй, не так скоро! – закричал Велес.

Не удержался Перун на скользком ольховом мосту да полетел вниз. Пришлось Велесу хватать племянника одной рукой и что есть силы тащить вверх. Но Перун недаром силачом был, несмотря на молодые лета. От натуги у Велеса выступила кровь и окрасила ольху в красный цвет. С тех пор много лет прошло, а ольха до сих пор красноватая. Про нее говорят, что ее Велес своей кровью омыл…

Вот вошли Перун и его провожатый в густой лес. Тут владыка Нави, решив испытать Сварожича, сказал:

– Наруби-ка мне дров, а я посмотрю, какой ты силач!

Выхватил Перун топор из-за пояса и давай валить целые деревья. А потом взял их, словно вязанку хвороста, и положил себе на плечо.

– Хватит этого тебе, дядя?!

Велес только головой покачал.

– Довольно будет одного, самого толстого бревна, а теперь давай, я покажу тебе свои пажити и нивы!

Пройдя через чащу, Велес и его гость вышли к полям. Тут было чем похвастаться властителю Нави. Одно поле было засеяно горохом, другое овсом, третье ячменем, четвертое бобами. В прудах было полно рыбы. Там же, в грязи, довольно хрюкая, возились стада свиней.

– Ну как тебе мое хозяйство? – улыбнулся Велес. – Небось, в Ирии говорят, что здесь у меня не пашут и не жнут? А стада мои – одни дикие медведи и волки?

– Правда твоя, живешь ты не бедно! – согласился Перун. – Но в Ирии…

– Постой-постой, – заторопился Велес, – я еще тебе не все показал!

И вот, пройдя дальше, увидел Перун каменные мосты, плотины, дома. И опять Велес спросил:

– Каково?

Сварожич усмехнулся.

– Теперь я вижу, что правду говорят – ты искусный строитель. Но в палатах Ирия…

Не успел Перун закрыть рот, как Велес хлопнул в ладоши. Откуда ни возьмись явился Зелу, его сын, и унес Перуна во дворец. А там уже был накрыт богатый стол.

Сварожич не заставил себя долго упрашивать. Он успел проголодаться, да и принесенного на плече бревна оказалось достаточно, чтобы бросить его в очаг. Пока на огне запекалась целая туша быка, Велес угощал мальчика хмельным пивом, козлятиной и бараниной. Но Перун хотя и был еще мал, уже пил и ел за троих. А тем временем владыка Нави не уставал похваляться своей мудростью и искусствами:

– Световид создал людей и птиц, зато я создал зверей и скот. Кроме того, это я обучил богов песням, танцам и гаданиям. Откуда бы Моране набраться мудрости и чародейства, как не от меня?!

Перун, утолив голод, рассмеялся:

– Охотно верю тебе, дядя, но мне кажется, что здешние богатства тяжелы, тянут к земле. А в палатах Ирия всегда светло. Над ними днем горит красное солнце, а ночью сияют луна и звезды. В саду благоуханные ветра, Стрибожьи внуки, веют на яблони, клонящиеся под сочными плодами. На пирах боги вкушают белую дичину, четырехсотлетние меды и душистые хлеба. И девы там не чета здешним душе-губицам.

Велес, ничего не говоря, хлопнул в ладоши. И тут изумленным глазам Перуна предстала Дирцея. Мальчик никогда прежде не видел столь прекрасных девушек. Глаза дочери Велеса сверкали, а нагая кожа отливала такой белизной, что даже чистый снег рядом с нею показался бы черной землей. Кроме того, на месте левой груди красавицы пылал факел. Перун даже забыл грызть большую баранью кость…

И тут Дирцея повернулась, и Сварожич увидел как бы раскрывшееся тело с бьющимся сердцем. Но это нисколько не испугало Перуна. Однако прежде чем гость успел попросить хозяина о том, чтобы девушка осталась, та, послав Перуну воздушный поцелуй, упорхнула, словно ее не бывало.

– Если ты решишь остаться в Нави, я не только познакомлю тебя со своей дочерью, но и велю быть с тобой поласковее… – промолвил, прищурившись, Велес.

Но Перун не был бы Сварожичем, если бы не вспомнил, зачем явился в мрачное подземное царство.

– Нет, дядя, может, в другой раз! Я сначала должен вернуть ларцы морскому владыке!

Велес понял, что пока толку от племянника никакого не будет, и даже вскипел:

– Да знаешь ли, откуда они оказались у Иесы?!

– Знаю, их ему подарила Циза…

– А теперь послушай, что было на самом деле. Когда-то Световид велел мне создать зверей и скот, а Цизе – деревья и травы. Потом мы поспорили, что лучше – то, что двигается на четырех ногах, или то, что стоит на одной ноге? Вещие девы-берегини решили, что, раз звери и скот кормятся деревьями и травой, значит, лучше то, что стоит на одной ноге. Тогда я создал змея и сказал: «Вот змей, он ползает на брюхе, значит, спор выиграл я, и оба ларца должны принадлежать мне!» Но проклятые берегини решили все по-своему!

Но Перун, хотя был еще годами дитя, не дал дяде себя провести.

– Как ты ни говори, а уговор есть уговор!

Тут уже Велесу ничего не оставалось делать, как отдать ларцы племяннику и отпустить его с миром.

Вот Перун предстал перед Йесой. Владыка моря похвалил Сварожича:

– Молодец, что сослужил мне службу!

Но мальчик смело взглянул на Несу.

– Эти ларцы я пойду и отнесу моему батюшке в Ирий. Там им будет самое место.

Рассвирепел Иеса не на шутку, так что его зеленая борода разлетелась во все стороны.

– Ах ты, обманщик!

Но тут опять Циза наклонилась к мужу, стала его упрашивать.

– Отпусти его! Зачем нам ссориться с владыкой неба? Он на радостях сам отдаст нам самый лучший скот и сады!

Иеса о чем-то глубоко задумался, а потом, усмехнувшись, молвил:

– Хорошо, иди…

Стал Перун на берег выходить, но в ту пору увидала его огромная рыба-кит, разинула пасть и сглотнула молодца со всем как есть – и с топором, и с ларцами.

Только Перун не растерялся. Он стал ходить по нутру рыбы-кита как по подземелью. Меча молнии, скоро набрел он на огромный дуб. Видно, еще недавно он рос на берегу, но потом свалился в воду во время бури и так оказался в пасти морского чудовища. Подле дуба Перун нашел две разбитые лодки. И тут услышал жалобный плач двух девушек. Это оказались Денница и Вецера, богини утренней и вечерней зари, некогда захваченные рыбой-китом. Поскольку они сидели внутри чудовища уже долго, то их одежды давным-давно распались и истлели.

Стал мальчик жить с двумя девушками. Первым делом он нарвал дубовых листьев для бедняжек, чтобы они сшили себе подобие одежды. Но тут с Перуном свершилось удивительное превращение. Вдруг между ног громовержца стало расти чудовище. И вот, за несколько месяцев достигнув возраста взрослого человека, Перун не выдержал. Первым делом он снасильничал Денницу, а потом и ее сестру Вецеру.

Но как жить, когда темно да сыро? Не беда! Из обломков лодок и заглоченного рыбой-китом плавника нарубил Перун дров. Затем достал кремень и огниво, высек огонь и зажег костер.

Между тем внутри рыбы-кита поднялся великий жар. Невмоготу стало рыбе-киту: огонь стал жечь и палить ей нутро. Стало чудовище метаться по синему морю, во все стороны так и кидаться. Из пасти рыбы-кита повалил дым столбом – точно из печи. Поднялись на море высокие волны и много потопили кораблей и барок, много потопили товаров и торгового люду.

Наконец прыгнула рыба-кит высоко и далеко, пала на морской берег да тут и издохла. Четверо суток работал Перун топором, пока прорубил у нее в боку отверстие и вылез на вольный белый свет вместе с Денницей, Вецерой и двумя ларцами. Вылез он из рыбы-кита нагишом, как мать родила, ведь от страшного жара одежда на нем, как и на девушках, распалась. Только один лист уцелел.

С тех пор Перуна прозвали Перуном Голым. Вот почему допрежь в летописях его изображают в виде нагого мужа с большим удом между ног. Ну а утренняя и вечерняя зори оттого до сих пор стыдливы и красны…