Дисфункциональная семейная система

По сути, инфантильность родителей – это причина всех последующих нарушений в функционировании семейной системы: когда она просто не может справиться с задачами воспитания детей и удовлетворения их разнообразных потребностей.

«Дисфункциональный» с латыни дословно переводится как «нарушение деятельности» (от лат. dis – «нарушение», «утрата чего-либо», «расстройство» и functio – «деятельность»). А дисфункциональные семьи – это семьи, утратившие функции здоровой семьи.

В дисфункциональной семье ребенок не чувствует себя в безопасности, не ощущает себя видимым, значимым и даже просто любимым.

Ему невозможно удовлетворить свои потребности в близости, принятии, отражении и так далее. Незрелые родители могут создавать только дисфункциональные семьи, то есть такие общности родителей и детей, в которых их роли могут быть перепутаны, а общение строится на основе взаимного игнорирования, унижения, насилия, зависимости, использования и прочих нездоровых форм общения.

Лев Толстой когда-то написал известную многим фразу: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Как психолог я это подтверждаю. Атмосферу в здоровых семьях, в которых присутствуют зрелые родители, можно описать примерно одинаково. Там царит обстановка спокойствия и безопасности, принятия особенностей друг друга, открытого диалога, ясности посланий, уважения к чужим границам.

А вот дисфункциональные, «нездоровые» семейные системы могут быть очень разными, но все же им присущи некоторые общие признаки:

И знаете, что удивительно? Редко ко мне на прием приходит человек, который может ясно представить и описать даже самому себе характер отношений внутри своей семьи. Особенно, если они были «какими-то не такими» – как правило, мы это чувствуем, но осознать это бывает сложно.

Когда мы находимся внутри отношений, нам очень трудно признаться себе в том, что с ними что-то не так. Трудно признаться в незрелости родителей, например. Или в том, что то, чем они занимаются ежедневно, – это чистейшие манипуляции. Или в том, что члены семьи очень разобщены или агрессивны. Да, мои клиенты очень удивляются, когда узнают, что привычное поведение их родителей вообще-то называется эмоциональным абьюзом.

И только благодаря называнию вещей своими именами мы получаем доступ не только к горькой правде, но и к возможности присвоить себе свой опыт целиком. Только так мы получаем доступ к сочувствию к самому себе. Так мы признаем, что мы не «просто так» до сих пор не можем отделиться. У нас были причины. И весьма веские…

В частности, мне кажется важным назвать вещи своими именами и рассказать вам о следующих явлениях. Очень часто в дисфункциональных семьях происходит серьезная деформация отношений между родителями/родителем и ребенком. Наиболее распространенные формы такой деформации – парентификация и инцестуализация.

Парентификация

Парентификация – это обмен ролями между родителями и детьми.

Например, мама ждет от своего ребенка решения проблем, а папа – утешения. Один из них требует от ребенка принятия взрослых решений, а другой считает в порядке вещей истерить и все время впадать в ярость, чтобы окружающие успокаивали его. Некоторые родители не осознают этого, а некоторые прямо говорят, что родили детей «для себя» – чтобы у них был кто-то, кто будет их понимать, помогать и поддерживать.

Парентификация – это попытка сделать ребенка взрослым насильно, чтобы сохранить для себя позицию маленького и зависимого: ведь настоящая жизнь слишком сложна и тревожна для психики инфантильного родителя.

Причем иногда я шучу, что нынешняя парентификация – не то, что давешняя. Сегодня к ней можно отнести то, что я наблюдаю сплошь и рядом. Мы, выросшие в условиях, когда у нас не было ни права голоса, ни элементарного замечания нашего человеческого достоинства, как всегда, перестраховались.

Сегодня на своих детей мы смотрим из собственной травмы – и слишком трепетно относимся к тому, чтобы использовать свою родительскую власть. Огромное число мам вдруг решило, что сама по себе власть – это обязательно унижение и тирания над ребенком. Поэтому надо отдать принятие решений даже маленькому ребенку, потому что «он уже личность». И это та же самая инфантильность и отказ от взрослой родительской ответственности, на которую в здоровом варианте может опираться ребенок.

Совсем недавно в интернете я видела ролик, в котором мама спрашивала трехлетку, пойдет ли он в садик. И он, естественно, отказывался и ревел, что ему совсем не хотелось туда идти: ведь он так любит маму и хочет с ней остаться. А мама, в свою очередь, соглашалась и говорила, что завтра-то точно надо пойти. Получается, ребенок должен принять решение сейчас и пообещать, что сделает это. Примечательно, что ниже было несколько сотен комментариев с похвалами этой хорошей мамы. Но давайте смотреть честно: это ложная демократия, суть которой – перекладывание ответственности и избегание того напряжения, которое может родиться, если мама будет настаивать на своей власти.

Равнодушие, требовательность, критика и обесценивание делают опасным сближение. А парентификация и наделение не своей ролью делают невозможным сделать шаг на выход из этой удушающей связи. Если у ребенка на руках или на шее сидит родитель, то сбросить его, пока ты маленький, – практически нерешаемая задача. И невозможно полноценно психологически вырасти, если ты родитель своему родителю. Мы вынужденно становимся сильнее и старше, чтобы решать взрослые проблемы, но это не повод для гордости. Это та же самая медаль, вызывающая слезы. То, что мы вынуждены были стать взрослыми слишком рано, означает лишь одно: у нас либо совсем не было детства, либо оно закончилось раньше, чем это должно было случиться.

Здесь я хочу просто поделиться цитатой из книги известной писательницы, исследователя проблем стыда и феномена уязвимости, Брене Браун. Наверное, для того, чтобы показать, что это не было исключительно феноменом нашей реальности.

В своей книге «Вопреки. Как оставаться собой, когда все против тебя» она пишет:

«Когда родители ругались, брат и сестры приходили ко мне в комнату, и мы вместе ждали окончания ссоры. Как старшая сестра, в попытке защитить себя и младших, я решила использовать новоприобретенные навыки «своего человека». Если я научусь понимать, что послужило причиной очередного скандала, я смогу совершить чудо: починить родительский брак и спасти нашу семью. Когда мне удавалось погасить ссору, пользуясь своими наблюдениями и выводами, я чувствовала себя супергероем. Если ничего не выходило – винила себя в невнимательности и принималась изучать факты еще более тщательно. Именно тогда я стала увлеченно собирать и анализировать данные, прячась от уязвимости в этом кропотливом занятии. Я словно решила не жить, а наблюдать за жизнью глазами равнодушного исследователя».

Я слишком часто в своей работе вижу последствия парентификации. Ко мне приходят, на первый взгляд, умеющие со всем справляться взрослые люди. Но на самом деле внутри них до сих пор прячется очень одинокий и перенапряженный ребенок, которому все так же страшно и больно от того, что приходилось делать для взрослых – когда они сами должны были нести эту ответственность.

Их совсем не утешают фразы в духе: «Но ты же справился! Смотри, какой ты стал взрослый и сильный!» Их не радует эта отравленная медаль за отвагу. Больше всего на свете они хотели бы там и тогда быть всего лишь детьми среди настоящих взрослых. Но у них не было такой возможности.

В терапии нам приходится помогать их внутренним детям занимать положенное им место, разрешая им играть или быть расслабленными, вместо того чтобы все контролировать и за все отвечать. Там и тогда они не могли себе этого позволить. Но сейчас у них может появиться тот взрослый, который даст им право не справляться за других.