чем это часто делается, исследовательница выступила как против того, чтобы приписывать элементы варяжской легенды рассказам скандинавов, так и против того, что она представляет собой разновидность скандинавского переселенческого сказания или восходит к аналогичным западноевропейским мотивам, относя их все «к искусственным книжно-литературным комбинациям».

Сходство между ними Рыдзевская объясняла более или менее сходными политическими условиями, при которых авторы ставили себе аналогичные политические цели, а сам мотив предания о трёх братьях назвала «чуть ли не всемирным». Указывая, что нет убедительных доказательств ни русского влияния на скандинавские сказания, ни скандинавского — на русские, ею было подчёркнуто: «Та общность сказаний и легенд, которую мы наблюдаем у восточных славян в начальный период нашей истории и у скандинавов эпохи викингов, объясняется не только взаимным культурным общением, она в немалой мере обусловлена сходным стадиальным развитием». В отношении разговоров об использовании летописцами иноязычных памятников Рыдзевская сделала несколько замечаний, которые остаются в силе по сей день и которые надо иметь в виду тем, кто такие разговоры ведёт. Если принять доводы В.А. Пархоменко, то как летописец, задавала она вопрос, мог использовать западноевропейские литературные памятники, мог ознакомиться с ними, с тем, что писал Видукинд Корвейский? (ещё П.М. Бицилли оставил открытым вопрос о знании летописцем, якобы знакомым с франкской традицией, латинского языка).

При этом она правомерно заострила внимание на том, что, например, хитрость, которой воспользовался Олег Вещий для взятия Киева, является вариантом широко распространённого сюжета о проникновении вооружённых людей в укреплённое место при помощи переодевания и скрывания внутри разных предметов и что учёные нашли ему египетские, греческие, римские, иранские, западноевропейские и монгольские параллели. Сама же Рыдзевская указала на сообщение Саксона Грамматика об обстоятельствах гибели Видсерка, сына полулегендарного Рагнара Ладброка, покорившего Скифию и отдавшего её во владение сыну: местный геллеспонтский князь, тщетно пытавшийся одолеть его в открытом бою, вводит своих воинов к нему в город под видом купцов с повозками, нападает на него и побеждает⁸⁶.

8.2. «Советские антинорманисты» и нынешние «взвешенные» норманисты о норманнах как создателях Сказания о призвании варягов

В разгар перестройки по вопросу возникновения Сказания о призвании варягов и истории его занесения на страницы ПВЛ наша наука была обогащена ещё одной — в духе А. Стендер-Петерсена — норманистской версией. Хотя в общих чертах она уже звучала ранее (о чём, например, говорили А.Н. Кир

Отправить