- что ПВЛ описывает начало «шведской экспансии в восточном направлении,... которая проводилась главным образом в районе Волги», повествует «об изгнании скандинавов после их первых попыток внести обложение» на Руси, о поселении в 862 г. Рюрика и первых скандинавов на Волхове, о правлении скандинавских князей в Киеве, что русско-византийские договоры были заключены между греками и скандинавами, что существовала созданная в Южной Руси варяжская сага, некоторые известия которой были включены в исландские саги, что информация Константина Багрянородного о нахождении в Новгороде Святослава, сына Игоря, представляет собой надёжное подтверждение о существовании скандинавских правителей в Новгороде, что тот же император описывает начало сбора скандинавских купцов (но он использует только термин «рос»), что днепровские пороги у него носят скандинавские и славянские названия, что в Смоленске и Чернигове открыто много скандинавского материала, относящегося в основном к Х в., что Святослав, судя по его имени, «мог иметь (частично) славянское происхождение»72.
И этот набор представлений Арбмана о варяго-русском вопросе будет так же, как и идеи Т.Ю. Арне и А. Стендер-Петерсена, звучать («рефлексия»!) в работах и «советских антинорманистов», и сегодняшних «взвешенных» норманистов.
Наша наука, всё больше убеждаясь в несостоятельности «советского антинорманизма» (а негативное отношение к нему распространялось на труды истинных антинорманистов XVIII-XIX вв.), одновременно с тем получала материальное подтверждение тезиса норманской теории о якобы массовом присутствии скандинавов в русской истории. Такая «материализация» шведского взгляда на русскую историю связана с археологией, с момента своего зарождения в России