Глава 4

Быт и нравы амазонок

Главное отличие амазонок от любого другого народа, древнего или современного, состояло в том, что мужчин у них либо не было, либо они имелись лишь в качестве искалеченных и бесправных рабов. Эта информация уже мелькала в цитатах, которые мы приводили ранее. Но теперь поговорим об этом подробнее.

Чаще всего античные авторы пишут, что мужчин в государстве амазонок не было совсем и для деторождения воинственные женщины вступали в связи со своими соседями. Например, Страбон сообщает:

«Весной у них два есть особых месяца, когда они поднимаются на соседнюю гору, отделяющую их от гаргарейцев. По некоему стародавнему обычаю и гаргарейцы также восходят на эту гору, чтобы, совершив вместе с женщинами жертвоприношение, сойтись с ними для деторождения; сходятся они тайком и в темноте, кто с кем попало; сделав женщин беременными, гаргарейцы отпускают их домой. Всех новорожденных женского пола амазонки оставляют у себя, младенцев же мужского рода приносят на воспитание гаргарейцам. Каждый гаргареец принимает любого принесенного ему младенца, считая его по неведению своим сыном».

Это наиболее гуманная версия, потому что сыновья амазонок обретают если не родных, то хотя бы приемных отцов. Филострат считает, что мальчики становятся не сыновьями, а рабами принявших их в свое племя мужчин. В «Рассказе о героях» он пишет про амазонок:

«Они не допускают мужчин в свою землю, но сами, когда пожелают иметь детей, спускаются к реке Галис и там знакомятся и вступают в сношение с мужчинами где придется, а затем, возвратившись домой к обычной жизни, новорожденных мужского пола выносят на границы своей страны, чтобы их там взяли отцы; те действительно берут кому кого придется и делают своими рабами; детей же женского пола амазонки, по рассказам, любят и считают своими единокровными, ухаживают за ними по-матерински, только не кормят своим молоком; это они делают ради сражений, чтобы и малютки не изнеживались и у них самих не отвисали груди. Нужно думать, что и самое имя амазонок произошло от того, что они не питаются грудью, а кормят своих детей кобыльим молоком и сотами росы, которая наподобие меда осаждается на речных тростниках».

Евсевий Кесарийский считал, что амазонки попросту выбрасывают младенцев мужского пола:

«Все амазонки не имеют мужей, но, подобно бессловесным животным, раз в году, около весеннего равноденствия, переходят свои границы и соединяются с соседями, считающими это за праздник; зачав от них, они возвращаются и по необходимости в одно время бывают беременны по закону природы; рожденных мальчиков они выбрасывают, а девочек воспитывают; они воинственны и преданы физическим упражнениям».

Помпей Трог сообщал, что амазонки убивали своих новорожденных сыновей. Как пишет Иордан, новорожденного мальчика мать могла по своему усмотрению передать отцу или убить.

Однако многие античные авторы считают, что амазонки оставляли сыновей у себя, но калечили их с тем, чтобы юноши, став взрослыми, не могли противиться своим повелительницам. Диодор пишет, что мужчинам амазонки предоставили унижение и рабство: «У рожденных ими детей мужского пола они калечили ноги и руки, делая их таким образом неспособными к военному делу…»

Гесихий Александрийский сообщает: «…амазонки, родив мальчика, собственноручно выкалывали ему глаза». Впрочем, версия об ослеплении младенцев не поддерживается другими авторами (кроме разве что некоего Ксанфа, на которого Гесихий в этом вопросе ссылается). Скорее всего, в воображении Ксанфа слились воедино мифы об амазонках и рассказ Геродота о том, что скифы ослепляют своих рабов. Геродот писал:

«Всех своих рабов скифы ослепляют. [Поступают они так] из-за молока кобылиц, которое они пьют. Добывают же молоко скифы так: берут костяные трубки вроде свирелей и вставляют их во влагалища кобылиц, а затем вдувают ртом туда воздух. При этом один дует, а другой выдаивает кобылиц. Скифы поступают так, по их словам, вот почему: при наполнении жил воздухом вымя у кобылиц опускается. После доения молоко выливают в полые деревянные чаны. Затем, расставив вокруг чанов слепых рабов, скифы велят им взбалтывать молоко. Верхний слой отстоявшегося молока, который они снимают, ценится более высоко, а снятым молоком они менее дорожат. Вот почему ослепляют всех захваченных ими пленников. Скифы ведь не землепашцы, а кочевники».

У кочевников, действительно, были проблемы с рабовладением. Почти любая работа на пастбище требует свободы передвижения, а бескрайняя степь и обилие коней предоставляли рабам все возможности для побега. Поэтому сообщение Геродота об ослеплении тех немногих рабов, которых можно было приспособить для сидячей работы, вызывает доверие. Но Геродот говорит о скифах, а не об амазонках. Тем более что никто не называет амазонок кочевницами — зато упоминается, что они занимались земледелием и даже садоводством. Страбон писал, что время, свободное от любовных встреч с гаргарейцами, «амазонки употребляют только для себя, выполняя отдельные работы, как пахота, садоводство, уход за скотом и в особенности за лошадьми…»

Впрочем, в поле или в саду тоже не так уж много работы для слепых. А мальчиков амазонки рожали, надо думать, в неменьшем количестве, чем все остальные женщины. Поэтому гораздо более резонными представляются многочисленные сообщения античных авторов о том, что амазонки делали своих сыновей хромыми. В приписываемом Гиппократу трактате «О суставах» говорится:

«Рассказывают об амазонках, что они у своего мужского потомства еще в младенческом возрасте вывихивают иногда колени, иногда бедра, чтобы сделать его хромым и чтобы мужской род не мог устраивать козней женскому. Они пользуются этими калеками как ремесленниками, поскольку кожевенное, кузнечное или какое-нибудь другое мастерство требует сидячего положения. Верно ли это — я не знаю, но что это возможно, если произвести вывих у малых детей, — я знаю точно».

Имеются сведения, что с этими искалеченными мужчинами амазонки вступали в сексуальные связи — вероятно, редкие встречи с соседями не вполне их удовлетворяли. Впрочем, предание говорит, что такие мужья вполне устраивали воинственных женщин. Плутарх в собранном им своде александрийских пословиц и поговорок приводит одну поговорку, которая, по его словам, обязана своим происхождением амазонкам. Историк сообщает, что скифы, желая заключить мир с амазонками, предложили им скрепить политический союз брачными союзами. Женихи подчеркивали, что в этом случае женщины смогут наконец вступить в брак с мужьями «не увечными и не обезображенными». На что Антианира, предводительница амазонок, им ответила: «Хромой отлично действует». Это выражение стало крылатым для обозначения тех, «кто предпочитает свое дурное чужому хорошему».

Что касается девочек, их готовили прежде всего к ратным подвигам. Плутарх писал: «У амазонок ни одна девица не вступает в брак, если не убьет врага». Многие античные писатели сообщают, что амазонки выжигали дочерям правую грудь, чтобы будущим воительницам удобнее было стрелять из лука и метать копье. Об этом рассказывает, например, Страбон: «С детства у всех них выжигают правую грудь, чтобы свободно пользоваться правой рукой при всяком занятии и прежде всего при метании копья». Напомним, что об этом писал и Помпей Трог: «Девочек они воспитывали по своему примеру, не приучали их ни к безделью, ни к прядению шерсти, а к оружию, к коням, к охоте, еще в младенчестве выжигая им правую грудь, чтобы она не мешала стрелять из лука».

Как кажется авторам настоящей книги, мужчины, которые это писали, не очень представляли, чему и как может помешать женская грудь. Несколько авторитетнее выглядит переданное Галеном сообщение Гиппократа на эту тему (хотя бы потому, что они оба были врачами). Впрочем, это «медицинское» объяснение тоже выглядит очень сомнительным. Гален пишет:

«Сам Гиппократ говорит, что амазонки прижигают правую грудь для того, чтобы вследствие большего притока питательных соков в ближайшую руку она делалась более сильной, так как от природы и она слаба…»

У Апполодора об амазонках говорится: «Когда им приходилось сходиться с мужчинами и рожать, они вскармливали только девочек и сдавливали им правую грудь, чтобы она не мешала им метать дротик, а левую оставляли, чтобы вскармливать детей».

Интересно, что, хотя тексты античных авторов пестрят сообщениями о лишенных правой груди амазонках, художники придерживались другой традиции. Сохранилось огромное количество изображений воительниц в вазописи, рельефах, объемной скульптуре — и груди у них всегда присутствуют в отведенном природой количестве. Одна из них обычно обнажена, но и другая вполне отчетливо выступает под тонкой тканью. Отметим, что, вопреки писателям, художники традиционно оставляли обнаженной именно правую грудь.

Квинт Курций Руф пишет: «Одежда амазонок не полностью покрывает тело; левая половина груди обнажена; все остальное закрыто, но одежда, подол которой они связывают узлом, не спускается ниже колен».

Действительно, художники и скульпторы очень часто изображали амазонок в коротких хитонах, оставляющих открытыми колени. Что касается завязанного узлом подола, вероятно, Руф имел в виду узел, которым хитон подвязывался на талии, подтягивая ткань вверх. Кроме того, хитон традиционно перетягивался поясом. Собственно подол, т.е. самый низ одежды, ни на каких известных авторам настоящей книги изображениях узлов не имел. Да и странно было бы, идя в бой, специально ограничивать длину шага. А художники (особенно скульпторы) любили изображать амазонок именно сражающимися.

Интересно, что доспехи на скульптурных изображениях воительниц чаще всего отсутствуют. Впрочем, на голове может быть шлем, но может быть и мягкая шапка вроде фригийского колпака. Нередко голова вообще ничем не покрыта. Ноги бывают обуты в короткие мягкие сапожки или сандалии. Порою сражающиеся амазонки изображены босыми. Единственной защитой, которой они обычно не пренебрегали, был небольшой щит, называвшийся «пельта», — иногда круглый или овальный, но чаще имеющий форму полумесяца (точнее, круглый с округлым вырезом сверху). В отличие от скульптуры, в вазописи нередко встречаются амазонки в одежде степняков: узких штанах и кафтанах с узкими рукавами; ткань обильно покрыта орнаментами. И — опять-таки в отличие от скульптуры — амазонки на вазах не столь воинственны и могут предаваться мирным занятиям, например танцам. Что же касается амазонок «скульптурных», то они обычно сражаются, изнемогают от ранения или поддерживают раненую подругу.

Историк Е. Е. Фиалко подчеркивает, что античные художники часто изображали сражающихся воинов обнаженными, но к амазонкам это не относилось: «Амазонки всегда одеты. Чаще их костюм составляет легкий хитон (иногда обнажающий правую грудь), перехваченный на талии поясом. Иногда его дополняют шлем, полотняный панцирь и высокие сапожки со шнуровкой. Реже (преимущественно в эллинистический период) их убор напоминает мужской наряд восточного (скифского) типа. Воительницы представлены в идеально красивых формах женщин, без каких-либо физических изъянов и с весьма развитыми мускулами».

Действительно, амазонки античных художников всегда молоды и красивы. Причем нельзя сказать, что эллины вообще предпочитали молодость. Сохранилось множество греческих скульптур, изображающих стариков. Но портретов пожилых амазонок нет. И писатели тоже умалчивают о пожилых воительницах, хотя такие, конечно, должны были существовать (если вообще признавать реальность амазонок). Но никаких умудренных опытом амазонских цариц ни художники, ни писатели миру не явили.

Е. Е. Фиалко анализирует, как менялись представления греческих художников об амазонках. «Образ амазонки вазописцы стали использовать с конца VII в. до н.э., к середине VI в. до н.э. он становится в один ряд с наиболее популярными. <…> На ранних, в особенности чернофигурных, вазах костюмы и вооружение амазонок фактически не отличались от греческих. Костюм составляют легкая короткая туника, подпоясанная узким поясом, и сандалии с изящной шнуровкой. Со временем их одежда выглядит более пышной и в то же время приобретает плавные контуры, что, вероятно, обусловлено ведением преимущественно конного боя. С конца VI в. до н.э., с проникновением мифов о переселении амазонок в причерноморские степи, их облик стал ближе геродотовским персонажам, одетым в скифский костюм. Одежда явно тканая и часто цветная и расписная, что явно подчеркивалось мастерами. Как правило, юная дева одета в "мужской" костюм так называемого восточного типа; одежда (кафтан и узкие штаны с лампасами облекают стройную фигуру; ступни ног либо босые, либо в мягких коротких сапожках, так называемых скификах; на голове (иногда сползшая на плечи) мягкая шапочка в форме колпака… со свисающими сзади и по обеим сторонам защитными "клапанами"».

Оружие амазонки применяли довольно разнообразное. Они традиционно пользовались луком (недаром их покровительницей считалась богиня-лучница Артемида). Сохранились изображения амазонок, стреляющих на скаку. Аполлоний, кроме того, пишет, что они сражались копьями, — таких изображений тоже немало. Использовали они и дротики. Страбон, упомянув копья амазонок, далее сообщает: «У них в ходу также лук, боевой топор и легкий щит; из шкур зверей они изготовляют шлемы, плащи и пояса».

Вазопись сохранила немало сюжетов, на которых амазонки сражаются короткими мечами. Но, пожалуй, самым характерным оружием для рукопашной у них были боевые топоры (в некоторых переводах — секиры). Пельты и секиры амазонок упоминает Клавдиан. Иногда они использовали двусторонние топоры — лабрисы. Плутарх пишет: «Геракл, сразив Ипполиту, захватил среди прочего ее вооружения боевой топор и подарил его Омфале». Историк подчеркивает, что это был лабрис.

Совершенно непонятно, зачем мирной лидийской царице Омфале понадобился лабрис. Но вспомним дочь микенского царя Эврисфея, отправившую того же Геракла добывать для нее пояс царицы амазонок Ипполиты. Вероятно, амазонки и все, что с ними связано, обладали особой привлекательностью в глазах греков — не только мужчин, но и женщин (Омфала была царицей Лидии, но культура лидийцев той поры была во многом близка греческой, да и сведения о царице донесли до нас греческие мифографы).

Оружие амазонок на первый взгляд не имело принципиальных отличий от оружия других жителей античной ойкумены. Но были у воинственных женщин два новшества, которые якобы помогали им достаточно успешно противостоять мужчинам. Афинский оратор V–IV веков до н.э. Лисий сообщает:

«Амазонки вели древний род свой от Арея; живя на берегах реки Фермодонт, они единственные из всех окрестных народов были вооружены железом и первые в мире стали ездить на конях; при помощи их они догоняли бегущих врагов, не знакомых с таким искусством и потому не ожидавших этого, а сами оставляли преследователей далеко позади».

О коннице поговорим позднее, сначала остановимся на железе. Оно было известно людям очень давно. Самые ранние железные предметы найдены археологами в Иране (VI–IV тысячелетия до н.э.), Ираке (V тысячелетие до н.э.) и Египте (IV тысячелетие до н.э.). Однако добывать этот тогда редкостный металл люди еще не умели и использовали только метеоритное железо. Оно имеет характерный состав (прежде всего повышенное содержание примесей никеля) и легко поддается ковке. Но метеоритов на нашу планету падает не так уж и много, не все они попадают к людям, и далеко не все содержат железо. Самородное железо неметеоритного происхождения тоже известно, но его в пределах греческой ойкумены практически не имелось. Поэтому в течение тысячелетий железо было самым дорогим из известных людям металлов.

Еще до начала эпохи металлургии наши предки пользовались самородными медью, серебром и золотом. Но эти три металла в сравнительно чистом виде можно найти в земле, и они были более доступны. Потом люди научились выплавлять медь, а затем и бронзу (сплав меди с оловом или некоторыми другими добавками). Но выплавка железа требует высоких температур или разного рода дополнительных условий — их в те времена было не так-то легко создать.

Во второй половине III тысячелетия до н.э. в Месопотамии, Анатолии и Египте появляются предметы из рудного железа. Некоторые специалисты считают, что первые кусочки этого железа были получены случайно, как побочный продукт при выплавке бронзы: железную руду могли использовать как флюс. Долгое время после этого целенаправленное производство железа представляло проблему, которая решалась очень медленно. Около полутора тысячелетий рудное железо сосуществовало с метеоритным и стоило очень дорого. Найденные археологами железные предметы происходят либо из погребений, либо из кладов и храмов. Использовать их в быту было не по карману даже царям. Немногочисленные предметы вооружения, изготовленные из железа, обычно украшены золотом.

В XIX–XVIII веках до н.э. в Малой Азии железо стоило в пять раз дороже золота и в 40 раз дороже серебра. Это следует из текстов, найденных в руинах староассирийской торговой колонии Кюльтепе в Центральной Анатолии. По оценке известного советского хеттолога Э. А. Менабде, стоимости меди, серебра, золота и железа у древних хеттов были в соотношении 1: 160: 1280: 6400.

В гробнице Тутанхамона найдено несколько предметов из железа, но они очень малы. Это, например, небольшие ритуальные инструменты, крохотный игрушечный подголовник, амулет в виде глаза, вделанный в золотой браслет… Единственная более или менее прикладная железная вещь, которую взял в загробный мир юный фараон, — кинжал с лезвием из метеоритного железа. Рукоять его сделана из золота.

Тутанхамон умер примерно в 1323 году до н.э. — это было время, когда государство евразийских амазонок уже, вероятно, существовало (напомним, что оно возникло за много поколений до походов Геракла, состоявшихся в середине XIII века до н.э.). Именно к этому совсем уж мифологическому времени относятся знаменитые походы, в результате которых амазонки якобы завоевали половину ойкумены. В ту эпоху железного оружия в мало-мальски значимом количестве не могло быть ни в одной армии мира. В лучшем случае царица амазонок могла владеть мечом из метеоритного железа. Но одним мечом, пусть даже самым замечательным, сражения не выигрываются.

Полутора веками позднее амазонки, лишившиеся всех завоеванных территорий, обитали в крохотном государстве на берегах Термодонта и терпели поражения от всех, кто давал себе труд с ними сразиться. И вот в эту эпоху они действительно имели шанс стать одной из первых в мире армий, вооруженных железными клинками.

Основоположниками промышленной выплавки железа были, вероятно, хетты — ближайшие соседи амазонок. Они жили в Центральной Анатолии и в начале II тысячелетия до н.э. образовали там мощное государство, которое скоро расширило свои владения и свою сферу влияния на бóльшую часть Малой Азии. Столица Хеттского царства, Хаттуса, находилась очень близко от государства амазонок. Хетты, вероятно, хранили в секрете свои технологии. Кроме того, насколько известно авторам настоящей книги, никто из античных писателей, описывающих быт амазонок, ни словом не упоминает выплавку металлов и кузнечное дело. Но получать готовые железные изделия от хеттов амазонки, конечно, могли.

Хетты торговали железом и использовали изделия из него как дорогие подарки союзникам. В письме хеттского царя Хаттуссили III (1250 год до н.э.) ассирийскому царю Салмансару I говорится, что для производства железа «сейчас неподходящее время и его нет в царских хранилищах в данный момент, но оно, конечно, будет получено». В утешение хеттский царь шлет своему ассирийскому коллеге железный кинжал. Хетто-амазонские войны не описаны — вероятно, соседи жили в мире. И амазонки тоже могли получать от хеттов какое-то количество железа или, скорее, оружия из него. Но они не были единственными соседями и союзниками металлургов. И конечно же, воинственные хетты прежде всего обеспечивали новым прогрессивным оружием собственную армию.

Есть версия, что еще одним из первых районов производства железа, наряду с Хеттским царством, были владения халибов. Халибам даже приписывалось изобретение технологии выплавки железа. И само название этого народа у греков (Χάλυβες, Χάλυβοι) созвучно слову Χάλυβας — «сталь», «железо». Именно мужчины этих племен, живших на южных берегах Черного моря и являвшихся ближайшими восточными соседями амазонок, возможно, были отцами их детей. И с этой стороны воинственные женщины тоже могли получать драгоценный металл или оружие из него.

Хеттское царство пало едва ли не в один год с Троей. Халибы продержались значительно дольше — их упоминает Геродот в V веке до н.э. Но надо отметить, что железные клинки и наконечники далеко не сразу стали такими уж качественными конкурентами бронзы. А. А. Грибанов пишет:

«Считают, что первым освоенным процессом была не плавка, а варка железа. Плавка же, с помощью которой получали необходимое для последующей ковки достаточно чистое железо, была изобретена лишь с появлением воздуходувных мехов, с помощью которых и удалось поднять температуру до точки плавления железа. Восстановление железа из руд, разрушение его соединения с кислородом начинается уже при 700–800 °C (по другим данным — 800–900 °C), а из болотных руд — даже при 400 °C. Такой процесс можно было вести на костре, правда, на это требовалось много времени и большой приток воздуха. При варке получалась тестообразная губчатая крица пополам со шлаком, которую ковали еще горячую деревянными колотушками, неоднократно нагревая. Твердость кричного железа получалась в 2 раза ниже твердости бронзы… Надо было еще изобрести и эту ковку с неоднократным нагреванием, и науглероживание железа древесным углем (иногда применяли обугленный торф или их комбинацию), и меха, и цементацию, и закалку, и отпуск, и наклеп, чтобы железо наконец стало вне конкуренции по твердости. Все эти изобретения были сделаны во II — начале I тысячелетия…»

Исходя из всего вышесказанного, надо признать, что, хотя амазонки и были ближайшими соседями (а возможно, и родственницами) первых производителей железа, использовать его в качестве оружия они могли лишь в ту эпоху, когда расцвет их государства остался позади. Качественное и массовое железное оружие стало появляться лишь в начале I тысячелетия до н.э. Неизвестно, где в это время жили амазонки. Многие античные авторы сообщают, что их царство завершило свое существование после разгрома армии Пенфесилеи под Троей. Позднее географы пишут о современных им амазонках, но поселяют их обычно либо на Кавказе, либо в Скифии. Геродот говорит о разгроме амазонок с Термодонта греками, но не датирует его. Если принять точку зрения великого географа, что племя савроматов образовалось в результате этого события, то это могло произойти не ранее VII века до н.э. Других битв с участием амазонок после битвы под стенами Трои мифология не знает (не считая взятия города Клета). А вооруженные женщины, сражавшиеся с греками или римлянами в историческое время, действовали в составе смешанных армий, и амазонками их можно назвать лишь в переносном смысле. Если какие-то воительницы и сохранили остатки государственности на Фемискирской равнине, ратные подвиги их остались позади, и железные мечи им было использовать негде. А в упомянутой Геродотом последней битве ни железное оружие, ни конница им не помогли.

А теперь перейдем к коннице. О том, что амазонки сражались верхом, не пишут разве что самые ранние авторы. Но потом идея конных воительниц овладевает умами. Страбон сообщает: «…наиболее сильные из амазонок занимаются главным образом охотой верхом на лошадях и военными упражнениями». Филострат пишет: «…их отец и родоначальник Арес приучил их заниматься военными делами и проводить жизнь в оружии и на конях, а в низинах у них пасется достаточное для войска количество лошадей». Гай Валерий Флакк про «славное племя амазонид, рожденное великим Марсом» рассказывает так: «Пусть быстрый ветер не гонит твоего корабля к страшным берегам тогда, когда их толпа, носясь в гордой игре, скачет на запыленных конях, земля дрожит от криков и отец возбуждает битвы движением копья». Это предупреждение было дано аргонавтам, которым предстояло плыть мимо населенных амазонками земель во второй половине XIII века до н.э.

Историки спорят о том, когда возникла верховая езда, и называют очень разные даты. Возможно, это связано еще и с тем, что само понятие верховой езды достаточно расплывчато. В те времена, когда лошадь использовалась в основном как тягловая сила, лишь особо ловкие юноши могли делать первые попытки удержаться без седла и стремян на конской спине и даже худо-бедно управлять конем. Но реального хозяйственного и тем более военного значения эти попытки не представляли. Удила, находящиеся во рту лошади, и фиксировавшие их псалии были известны по крайней мере за 4000 лет до н.э., а по некоторым данным и раньше. Однако в течение тысячелетий удила оставались кожаными, а псалии представляли собой пластинки, сделанные из кости или рога животных. Вся эта конструкция не слишком способствовала тому, чтобы конь слушался своего хозяина. С ее помощью можно было управлять лошадью, впряженной в телегу, но для верховой езды она не особенно годилась. Удила и псалии постепенно совершенствовались. На рубеже II и III тысячелетий до н.э. появляются первые боевые колесницы. И все-таки лишь с изобретением в начале I тысячелетия до н.э. металлических удил и металлических же псалий верховая езда становится массовым занятием, а конница — реальной военной силой. Но даже и тогда всадники предпочитали ограничиваться стрельбой из лука или использовали коня как транспортное средство, во время битвы часто спешиваясь. Биться мечом или копьем, сидя без седла и без стремян, не слишком удобно. Тем более что лошади тогда были очень низкорослыми и всадник не имел того преимущества, которое имеет воин, возвышающийся над своим противником. Седла совершенствовались очень медленно (сначала они представляли собой нечто вроде закрепленных на лошадиной спине ковриков). А стремена появились уже в раннем Средневековье. Правда, некоторые ученые предполагают, что в качестве стремян сначала могли использовать веревочные петли, которые, естественно, сгнили за тысячи лет и попросту не дошли до археологов…

Во всяком случае, греки примерно до рубежа II и I тысячелетий до н.э. не имели обыкновения ездить верхом. Никаких сведений об этом, насколько известно авторам настоящей книги, не сохранилось. Если не считать мифов о герое Беллерофонте, жившем за два поколения до Троянской войны, т.е. примерно в начале XIII века до н.э. Широко известно, что Беллерофонт летал по воздуху верхом на крылатом коне Пегасе, что навряд ли можно приравнять к традиционной верховой езде. Правда, Гигин, описывая в книге «Мифы» 12-е по счету «игры», сообщает: «Беллерофонт победил в скачке на коне, в беге на колесницах Иолай, сын Ификла, победил Главка, сына Сизифа, которого разорвали свирепые кони…» В тексте, помимо «скачки на коне», упомянуты колесничные бега, а значит, под «скачкой» Гигин имел в виду именно верховую езду. И, поскольку это были соревнования, надо думать, у Беллерофонта имелись соперники, тоже преуспевшие в этом виде спорта. Но Гигин, кажется, единственный автор, упоминающий верховую езду у греков мифологического периода. Кроме того, пересказывая мифы, Гигин очень часто отступает от канонических версий и предлагает факты, противоречащие тем, что сообщают другие мифографы. Исходя из текста «Мифов», исследователи считают, что автор книги был «недоучившимся провинциальным юношей, почти мальчиком, смело взявшимся (возможно, по совету учителя) за работу, которая была ему не совсем по силам». Поэтому сообщением юного римлянина, сделанным более чем через 1000 лет после описываемых событий и основанным на неизвестно каких источниках, можно пренебречь.

Впрочем, в других регионах ойкумены верховая езда появилась раньше, чем в Греции. Сохранилось письмо, написанное в XVIII веке до н.э., в котором Зимри-Лим, правитель небольшого государства Мари на северо-западе Месопотамии, предостерегает от этого занятия своего сына. Видимо, оно было не слишком принятым и считалось неподходящим для царевича. Известна шумерская басня, записанная около 1700 года до н.э., причем на нескольких табличках, найденных в разных городах. В ней рассказывается о лошади, которая, сбросив всадника, сказала: «Если всегда таскать на себе такой груз, можно и обессилеть!» Вероятно, для лошадей той эпохи было не слишком привычно возить на себе седоков.

Но когда бы ни возникла верховая езда, в армиях конница стала появляться не раньше начала I тысячелетия до н.э. Во времена расцвета амазонок (хоть ливийских, хоть евразийских) ни в одной армии мира ее не было и быть не могло — хотя бы из-за отсутствия соответствующих удил. Однако многие античные авторы упорно приписывают конницу амазонкам времен их первых контактов с греческими героями. А художники и писатели изображают конное войско амазонок, сражающихся с Гераклом (XIII век до н.э.) или идущих в поход на помощь Трое на 10-м году осады (начало XII века до н.э.).

Впрочем, рассказы о современных им амазонках излагались античными авторами вплоть до конца Античности, после чего эта тема перешла к авторам средневековым. Поэтому конница у амазонок представляется вполне возможной (если допустить существование самих амазонок). Надо только иметь в виду, что появилась она позднее, чем повествуют мифы, и что во времена сражений амазонок со знаменитыми греческими героями на поле боя они могли в лучшем случае пользоваться колесницами.