Глава 3

Откуда взялись и где жили амазонки

Основным местом жительства амазонок мифологической эпохи большинство античных авторов называют Малую Азию. В рамках этого региона есть довольно редкая версия о том, что амазонки происходили из окрестностей Эфеса. Греческий автор Фемистагор сообщает: «Живущие в Алопе, ныне называемой Ликией, что у Эфеса, женщины, отказавшись единодушно от обычных женских занятий и надев пояса и вооружение, исполняли все мужские дела». Именно о них говорили «жнущие в поясах», и именно к этой характеристике восходит, по одной из версий, слово «амазонка». Что касается Ликии, то так традиционно называют историко-географическую область на юго-западе Малой Азии. Но местность недалеко от Эфеса в древности тоже носила это имя.

Вообще, Эфес в связи с амазонками упоминается очень часто: они его основали, они в нем бывали, они воздвигли там знаменитый храм Артемиды, они приходили молиться в этот храм, они бежали от своей столицы Фемискиры (Темискиры) до Эфеса, гонимые богом Дионисом, власти которого не хотели покориться… Но касательно того, что Эфес или его окрестности были родиной амазонок, — в этом Фемистагор, насколько нам известно, одинок (хотя некоторые его цитировали).

Если амазонок связывают с Малой Азией, то практически всегда говорят об окрестностях реки Термодонт (Фермодонт). Одни считают, что они пришли сюда издалека. Другие — что здесь они появились на свет, основали свое государство и жили в нем неопределенно долгий срок. Третьи — что они отсюда достаточно быстро ушли. Но так или иначе берега Термодонта фигурируют во множестве сказаний, связанных с воительницами.

Река эта сегодня называется Терме. Она стекает с гор, которые когда-то назывались Амазонскими (современный хребет Париадр), и впадает в Черное море. Море в эпоху амазонок тоже носило у эллинов другое имя — Аксинский Понт, что значит «негостеприимное море». Позднее, когда греки освоили его берега, основали там колонии и стали активно торговать с местными варварами, они поняли всю несправедливость прежнего топонима и переименовали море в Эвксинский Понт («гостеприимное море»).

Аполлоний Родосский так описывает Термодонт в своей «Аргонавтике»:

Река Фермодонт с другими не схожа —

Ни одна река не расходится в столько потоков;

Коль сосчитать кто захочет, до ста четырех досчитает.

Есть единый у них источник, который на суше

С гор ниспадает крутых, — Амазонскими горы зовутся,

Этот родник разливается вширь по высоким предгорьям,

Вот почему настолько пути у него прихотливы.

Вечно в разные стороны он извивается, силясь

Путь найти для себя, куда излиться пониже.

Издали льется струя одна, а рядом другая.

Многих пути исчезают бесследно, где-то теряясь.

Главный поток на виду низвергается с малыми вместе,

В Понт Аксинский впадая под крайним обрывистым мысом.

Страбон описывает страну амазонок как плодородную равнину, которая «с одной стороны омывается морем, находящимся приблизительно в 60 стадиях (примерно 12 км. — О. И.) от города». С другой стороны ее ограничивает подошва горной цепи, богатой лесом и пересекаемой реками. «Одна река по имени Фермодонт, наполняясь водами всех этих рек, протекает через эту равнину, другая же, подобная ей река, вытекающая из так называемой Фанареи, течет через ту же равнину и называется Иридой… В силу этого равнина всегда росиста и покрыта травой; она может прокормить стада коров, так же как и табуны лошадей. Земля принимает там в весьма большом или, лучше сказать, в неограниченном количестве посевы проса и сахарного тростника. Ведь обильное орошение преодолевает всякую засуху, поэтому голод никогда не постигает население этих мест. С другой стороны, местность по склону горы дает так много дикорастущих плодов, именно: винограда, груш, яблок и орехов, что в любое время года люди, посещая лес, находят там в изобилии плоды, то висящие еще на деревьях, то уже лежащие сверх или под насыпанными большими грудами опавшей листвы. Здесь, благодаря обилию кормов, постоянно можно охотиться на всевозможных зверей».

В этих местах, согласно многим античным авторам, и была родина амазонок. По одной из версий, они происходили от связи бога войны Ареса и наяды Гармонии. Божественные любовники сошлись в Акмонийской роще, вблизи Термодонта. Аполлоний пишет:

Даже свой род они ведут от Ареса и нимфы,

Имя же нимфы Гармония. Дев этих войнолюбивых

Нимфа богу войны родила, сочетавшись любовью

В зарослях дальних рощи густой Акмонийской на ложе.

Амазонки занимали Фемискирскую равнину, их главный город назывался Фемискира. И хотя сами эти женщины — существа мифологические, их Фемискира оказалась вполне реальной. После того как воительницы, согласно античным авторам, покинули эти места, город каким-то образом продолжал существовать. Аппиан в «Митридатовых войнах» сообщает, что в 74–73 годах до н.э. его осаждал римский полководец Лукулл.

Всего же у амазонок было три города, соответственно количеству племен, на которые они разделялись. Эти города располагались «в цветущей Дойантской долине».

Устье реки Фермодонт, вливаясь в спокойную бухту,

За Фемискирским мысом течет, материк омывая.

Там Дейанта долина, а рядом три амазонок

Града лежат.

<…>

Не в городе общем они обитают,

Но в широких полях, по трем племенам разделяясь.

Те из них, где царит Гипполита, жили особо,

Ликастийки отдельно, и хадисиянки отдельно,

Славные боем копья.

Отметим, что амазонок иногда связывали с Фракией. Так, в дошедшем до нас пересказе поэмы Арктина Милетского «Эфиопида» говорится, что их царица Пенфесилея — «дочь Ареса, по происхождению фракиянка». Но при этом матерью ее названа царица амазонок Отрера (Отрира), соорудившая, согласно Аполлонию, храм Аресу на острове у берегов Малой Азии, к востоку от устья Термодонта. И это значит, что Пенфесилея родилась на берегах Термодонта, на Фемискирской равнине, и что ни по отцу, ни по матери она не могла быть фракиянкой в прямом смысле этого слова. Но мы уже говорили, что в Малой Азии обитало множество фракийских племен, и неудивительно, что некоторые авторы именно с ними связывали корни амазонок.

Вергилий, рассказывая о подвигах Камиллы, царевны из италийского племени вольсков, и ее женского отряда воительниц и сравнивая их с амазонками древности, пишет:

Лед Фермодонтовых струй Фракийские так Амазонки

Гулко копытами бьют, в многоцветных сражаясь доспехах,

Вкруг Ипполиты толпясь, — иль когда рожденная Марсом

Пентесилея с побед возвращается с радостным воплем,

Женские рати, шумя, с луновидными скачут щитами.

Термодонт тоже иногда именуется фракийской рекой, например в комментариях Сервия к «Энеиде». Но, надо думать, комментатор подразумевал то же, что и большинство античных авторов: малоазийская река Термодонт протекает по землям, населенным фракийцами. Отметим, что в основном фракийские племена обитали на территориях к западу от государства амазонок, не соприкасаясь с ним, но писатели, а тем более поэты, жившие 2000 лет назад, обычно не вдавались в такие географические тонкости…

Впрочем, существует версия, согласно которой Термодонт Вергилия протекал отнюдь не в Малой Азии, а во Фракии и под Фракией автор «Энеиды» подразумевал земли далекого севера. Теперь трудно определить, что он действительно имел в виду.

За полтысячелетия до Вергилия у Пиндара Аполлон направляется «к Истру, Ксанфу и ристающим амазонкам». Древний комментатор Пиндара подчеркивает, что Истр и место обитания амазонок — это разные территории: бог «поспешил… к реке Ксанф… и от него к амазонкам, имеющим прекрасных коней, т.е. воинственным, а от них к реке Истр, т.е. в Скифию». Однако этот же комментатор по непонятной нам логике (или вне ее) утверждал, что амазонки живут на Истре. В тех же схолиях сообщается, что амазонки пришли «из пустынного воздуха и самых холодных местностей гипербореев». И значит, Вергилий был не одинок, если помещал свой Термодонт на крайнем севере.

Через поколение после Вергилия другой римский поэт, Силий Италик, уже абсолютно недвусмысленно помещает амазонок в Родопские горы и описывает их набеги на окрестные племена, обитающие во Фракии.

Но вернемся к малоазийскому Термодонту и к истории возникновения амазонок на его берегах. Ее подробно излагает Диодор Сицилийский, который в своей книге отнюдь не ограничился ливийскими амазонками и уделил немало внимания жительницам Фемискирской равнины. Добросовестный историк предупреждает читателя, что рассказ его «покажется невероятным и похожим на мифологические сказания». Тем не менее он описывает происхождение государства амазонок в реалистическом ключе и связь Ареса с Гармонией не поминает. Диодор пишет:

«Страной у реки Фермондонт, как гласит сказание, владело племя, управляемое женщинами, которые наравне с мужчинами занимались военным делом. Одна из этих женщин, по сказанию, обладавшая у них царской властью, превзошла всех телесной силой и военной доблестью. Собрав войско из женщин и обучив его военному делу, она покорила несколько соседних племен. Ее могущество росло в постоянных войнах с соседями: счастье ей благоприятствовало и она, возгордившись, назвала себя дочерью Ареса. Мужчин она заставила прясть шерсть и заниматься другими домашними женскими работами. Введенные ею законы побуждали женщин заниматься военными состязаниями, а на долю мужчин они оставили унижение и рабство. У рожденных ими детей мужского пола они калечили ноги и руки, делая их таким образом неспособными к военному делу; девочкам же выжигали правую грудь, чтобы после полного развития их тела, грудь, выдаваясь, не мешала в битве. От этого-то племя амазонок и получило свое название. Эта царица вообще отличалась благоразумием и военным искусством. Она основала в устье реки Фермодонт большой город, назвав его Фемискирой, и построила там прославленный молвой дворец. В своих походах проявляя большую заботу о дисциплине в войске, она прежде всего покорила всех своих соседей вплоть до реки Танаис. Эта царица, как говорят, после упомянутых подвигов героически окончила свою жизнь, храбро сражаясь в какой-то битве».

Авторам настоящей книги представляется, что Диодор несколько польстил воинственной царице. Царству, простиравшемуся от Термодонта до Танаиса, пришлось бы включить в себя не только малоазийское побережье Черного моря, но и кавказское, а также степи между Кавказом и Доном. Впрочем, согласно Диодору, дочь замечательной царицы покорила еще бóльшие территории, создав империю, сравнимую разве что с державой Александра Македонского.

«По преданию, царскую власть унаследовала дочь этой царицы. Она подражала материнской доблести и даже иными подвигами отчасти превзошла ее. Так, например, она ввела для девушек с раннего возраста занятия охотой и ежедневные упражнения в военном искусстве. Она устроила также пышные празднества в честь Ареса и Артемиды Таврополы. Затем она выступила в поход на страну за Танаисом и покорила одно за другим все племена вплоть до Фракии. По возвращении на родину с большой добычей она воздвигла великолепное святилище вышеупомянутым богам. За свое милостивое управление своими подвластными она заслужила величайшие похвалы. Она воевала также на другой стороне и, покорив большую часть Азии, распространила свое могущество вплоть до Сирии.

После кончины этой царицы, по сказанию, женщины из ее рода все еще наследовали царство. Они правили со славой, внушая к себе уважение, и возвеличивали племя амазонок мощью и славой».

Правда, под Азией во времена Диодора обычно понимали современный полуостров Малая Азия. Тем не менее подвиги воительницы потрясают воображение.

Диодор пишет, что все эти события происходили за много поколений до того, как в страну амазонок вторгся Геракл, чтобы, по приказанию царя Еврисфея, добыть для его дочери пояс царицы Ипполиты. Геракл жил в середине — второй половине XIII века до н.э., дети его друзей и соратников воевали под Троей. И значит, возникновение государства малоазийских амазонок восходит к очень древним временам.

Похожую историю о происхождении и нравах женщин-воительниц рассказывает римский историк I века н.э. Помпей Трог (его труд дошел до нас в изложении Юстина). Правда, он возводит их род к скифам, которых в те далекие времена, когда амазонки появились на исторической (или, скорее, мифологической) арене, еще не существовало. Но в первой половине II тысячелетия до н.э. в Грецию и Малую Азию действительно хлынула волна переселенцев. Откуда они пришли, никто толком не знает, и версия о том, что они были выходцами из причерноморских степей (хотя, конечно, не скифами), во всяком случае, существует не только в рамках мифологии. Так или иначе, согласно Трогу, «двое юношей царского рода, Плин и Сколопит, изгнанные из отечества вследствие происков вельмож, увлекли за собой множество молодых людей и поселились на берегу Каппадокии Понтийской около реки Термодонт, заняв покоренную ими Темискирскую равнину». Переселенцы стали жить грабежом, и поскольку конницы в те времена еще попросту не существовало, а флота бывшие степняки не имели, то грабить им оставалось только соседей. В конце концов местные жители заманили пришельцев в засаду и перебили.

«Когда их жены увидели, что к изгнанию прибавилось еще и вдовство, они взялись за оружие и стали защищать свои владения; сначала они только оборонялись, а потом и сами стали нападать на соседей. От браков с соседями они отказались, говоря, что это будет не брак, а рабство. Осмелившись на то, чему не было примера в веках, они без мужчин, вернее, даже презрев мужчин, стали защищать свое государство».

Поскольку в засаду в свое время угодило большинство пришельцев, но не все, кое-какие мужчины у овдовевших женщин все-таки имелись. Но поделить их, видимо, было трудно, и раздоры ослабляли боеспособность воительниц. Поэтому формирующееся племя амазонок приняло поистине мудрое решение: «Чтобы одни из них не казались счастливее других, они убили и тех мужчин, которые оставались дома». А для того чтобы род их не прекращался, они стали вступать в кратковременные связи с соседями и в конце концов «оружием добились мира».

«Когда у них рождались мальчики, они их убивали. Девочек они воспитывали по своему примеру, не приучали их ни к безделью, ни к прядению шерсти, а к оружию, к коням, к охоте, еще в младенчестве выжигая им правую грудь, чтобы она не мешала стрелять из лука. Отсюда и произошло название амазонок. Было у них две царицы — Марпезия и Лампето. Они разделили войско на две части и, уже прославившись своей силой, стали по очереди вести войны и защищать границы своих владений, а чтобы своим успехам придать больше значительности, они говорили, что отец их Марс. Покорив большую часть Европы, они завладели также некоторыми азиатскими государствами. Основав там Эфес и многие другие города, они отослали на родину часть своего войска с громадной добычей; другая часть, которая осталась, чтобы сохранить власть над Азией, вместе с царицей Марпезией была перебита объединившимися варварами. Вместо Марпезии вступила на царство дочь ее Синопа. Кроме исключительного знания военного дела она вызывала всеобщее изумление тем, что в течение всей своей жизни сохранила девство».

Девственность Синопы поразила и воображение Павла Орозия — историка и христианского теолога, написавшего в начале V века «Историю против язычников». Хотя, казалось бы, на христианского писателя, жившего в эпоху, когда уже существовало христианское монашество, это не должно было произвести такого ошеломляющего впечатления. Он пишет:

«…Она стяжала вечной девственностью исключительную славу. Народы, услышав об этом, были охвачены таким восхищением и страхом, что даже Геркулес, когда по приказу своего господина должен был доставить оружие царицы амазонок, собрал всю славную и знатную молодежь Греции, снарядил девять длинных кораблей и все же, неудовлетворенный испытанием сил, предпочел отправиться неожиданно и застать амазонок врасплох».

Восхищение народов девственностью замечательной амазонки еще можно как-то понять. Но по поводу причины страха между авторами данной книги возникли разногласия: считать ли таковой девственность Синопы или все же описанные двумя абзацами выше захватнические войны ее матери и тетки? «Всеобщее изумление», о котором пишет Трог, тоже кажется странным, однако других источников нет, поэтому остается лишь поверить уважаемым авторам древности.

А вот покорение амазонками «большей части Европы» однозначно представляется маловероятным. Причем с точки зрения не только реальной истории (о ней мы в этой главе стараемся вспоминать как можно реже), но и логики самого мифа. Царство амазонок, при всей храбрости и воинственности его населения, было все-таки не слишком большим и могущественным. Античные авторы много и охотно говорят об абстрактных победах амазонок, раскидывая их по всей географической карте тогдашней ойкумены. Но как только речь заходит о конкретных сражениях, в которых участвовали воительницы, то оказывается, что все они были ими проиграны. Амазонок разбили Беллерофонт и Геракл, их поход на Афины потерпел поражение, их армия была полностью уничтожена под Троей. Греки, согласно Геродоту, победоносно сражались с амазонками у самой их столицы Фемискиры и взяли множество пленных… Но к этим битвам мы еще вернемся.

Что касается основания амазонками множества городов, то, действительно, несколько малоазийских и греческих городов, согласно традиции, возводили свое начало к женщинам-воительницам. Среди них Марпесса в Троаде, Эфес, Смирна, Синопа… Но они находятся в Малой Азии, а отнюдь не распределены по «большей части Европы». Это еще раз говорит о том, что власть амазонок за пределы малоазийского полуострова не распространялась. Впрочем, и там, скорее всего, она ограничивалась Фемискирской равниной.

Существует еще одна версия переселения амазонок из причерноморских степей в долину Термодонта. Связана она с юношей по имени Танаис и с его матерью, амазонкой Лисиппой. Эта версия бытует во многих книгах и статьях (вероятно, с легкой руки Р. Грейвса). Но, как представляется авторам настоящей книги, она в значительной мере построена на том, что между текстами разных античных писателей домыслены логические связи. Поэтому рассмотрим сначала сами древние тексты.

Существует сочинение «О том, чьими именами названы реки и горы и что там родится» — автор его неизвестен, и текст ошибочно приписывали Плутарху. В нем сказано:

«Танаис — это река в Скифии. Раньше она называлась Амазонием, потому что в ней купались амазонки. Переименована же она была по следующей причине.

Танаис, сын Бероса и Лисиппы, одной из амазонок, был весьма целомудрен и ненавидел женский род; он почитал одного Ареса и презирал брак. Афродита же наслала на него вожделение к матери. Поначалу он боролся со страстью, но необоримая любовь одолевала его, и, желая остаться благочестивым, он бросился в реку Амазоний, которая поэтому стала называться Танаисом».

В этом тексте не говорится о том, как сложилась впоследствии судьба Лисиппы. Но некоторые античные авторы сообщают, что племя амазонок в далекой древности пришло с берегов Танаиса в Малую Азию, на берега Термодонта. Причины этого переселения, насколько известно авторам настоящей книги, не разъясняются. Античные писатели сами недоумевали по этому поводу. Так, известный римский историк Саллюстий упоминает «темискирские поля, которыми владели амазонки, неизвестно по каким причинам переселившиеся с реки Танаис». Исход амазонок с Танаиса на «фракийскую реку Термодонт» подтверждает (опираясь на Саллюстия) и комментатор Вергилия Мавр Сервий Гонорат в конце IV века н.э. Но и он не знает его причин. Конечно, нельзя исключить, что несчастная Лисиппа, страдая по сыну, решила оставить место его гибели, сняться с насиженного места и предпринять поход протяженностью около 2000 км. Но это лишь домыслы современных авторов. Так же как и попытки отождествить Лисиппу с первой царицей фемискирских амазонок, описанной Диодором. Совершенно неизвестно, когда именно и по какой причине амазонки оставили Скифию (если, конечно, они это действительно сделали).

Более того, сама история юноши по имени Танаис, воспылавшего страстью к собственной матери, вызывает обоснованные сомнения. Дело в том, что трактат, из которого она взята, имеет очень плохую репутацию. Автор его неизвестен. Попытка приписать его Плутарху не удалась (на единственной сохранившейся рукописи имеется пометка: «Это ложно приписано Плутарху — ведь и мысли, и выражения далеки от его дарований; если только это не какой-то другой Плутарх»). А многочисленные «байки», которыми он наполнен, не вызывают доверия у специалистов. Крупный российский филолог, специалист по древнегреческой мифологии и переводчик этого текста на русский язык Д. О. Торшилов пишет:

«Самым замечательным свойством трактата является то, что он выдуман из головы от начала до конца. Сообщаемая в нем информация не имеет параллелей в других источниках, а ее примитивность и единообразие заставляют предположить происхождение из единого источника — "бедной фантазии сочинителя", словами Якоби, или "из одного и того же умишка, словно из мастерской", словами Мюллера. Не выдуманы только сами реки (хотя про некоторые сообщается фантастическая информация, например, что Тигр впадает в Аракс). Зато около половины гор, "лежащих около рек", уже вымышлено. Вымышлены и все (за двумя исключениями) старые названия рек и гор и почти все объясняющие перемену древнего имени на современное мифологические сюжеты…»

Есть и такая точка зрения, что племя амазонок сформировалось на Кавказе и оттуда переселилось на Термодонт. Об этом повествует Эсхил в трагедии «Прикованный Прометей». Автор помещает своего героя «в пространства скифов», но он прикован «к скалистоверхим кручам», в расщелине «снежных гор». Это наводит на мысль о Кавказе. Впрочем, сам факт, что Прометей претерпевал мучения именно на Кавказе, давно стал общим местом и упоминается у многих авторов. Поскольку окружающим народам видны (или, во всяком случае, известны) страдания героя, они страдают вместе с ним. В частности, Эсхил упоминает некое «племя девушек-наездниц», которые топчут травы в Колхиде и одновременно плачут над участью титана. Кроме этого не вполне понятного девичьего племени, в округе имеются и настоящие амазонки. О них Прометей рассказывает возлюбленной Зевса, Ио, которая, приняв облик коровы и гонимая злобным оводом, забрела к месту страданий героя. Прометей объясняет своей рогатой собеседнице дорогу. Так, он сообщает, что, когда она перейдет «хребты, соседящие звездам» и направит свой шаг «к полудню», т.е. к югу, ей «амазонок войско встретится, враждебное мужчинам». Но поскольку в трагедии не указано, где именно был прикован Прометей, это сообщение не позволяет привязать земли амазонок к реальной географии. Да и все дальнейшие указания, которые дает герой растерянной корове, нельзя назвать понятными. По крайней мере, авторы настоящей книги, даже пользуясь современной картой, не смогли в них разобраться. Остается только удивляться тому, что злополучная Ио в конце концов действительно достигла цели своего путешествия и попала в Египет. То ли Эсхил намеренно поместил действие своей трагедии в места, представления о которых как у него самого, так и у аудитории были весьма смутными, то ли просто, увлеченный творчеством, не счел нужным свериться с географией… Но так или иначе, земли амазонок, согласно Эсхилу, в то время лежали недалеко от Большого Кавказского хребта.

Есть в словах Прометея одно интересное указание. Говоря об амазонках, он сообщает, что «в Фемискире жить они у Фермодонта будут». Комментирующий Эсхила В. Н. Ярхо считает, что титан имеет в виду предстоящее переселение амазонок с Кавказа в Малую Азию. Беседа Прометея с Ио, исходя из генеалогии потомков знаменитой коровы (в частности, Геракла — потомка Ио в 13-м поколении), могла происходить примерно на рубеже XVI–XV веков до н.э. А описанные мифографами первые контакты греков с амазонками, живущими на берегах Термодонта, датируются второй половиной XIV века до н.э. или началом XIII века до н.э. (подробнее мы поговорим об этом в главе «Амазонки и поколение "героев"»). Так что у амазонок Эсхила имелось около двух веков на переселение с Кавказа в долину Термодонта.

Вообще, кавказская версия местопребывания амазонок была довольно распространенной. Стаций упоминает «Кавказ, оглашаемый оружием амазонок». Клавдиан говорит о выступлении «против свирепых амазонок по горам снежного Кавказа». Похожей версии придерживается Нонн Панополитанский в поэме «Деяния Диониса», хотя пишет об этом очень противоречиво. «У Кавказа есть племя воительниц-дев, амазонок», — сообщает Нонн. Автор называет их «воительницы боевые с отрогов Кавказа» и «оружные девы кавказские». Он рассказывает о сражении «у реки амазонок в кавказских отрогах». Но при этом говорит о воительницах «с реки Термодонт» и упоминает амазонку, которую Дионис сделал своей рабыней, похитив ее, когда она купалась в Термодонте. Все это наводит на мысли, что Нонн считает Термодонт кавказской рекой. Он прямо говорит, что, «ведя их [слонов], владыка Дионис после битвы с индами поверг в страх женщин с прекрасными шлемами у кавказского берега амазонской реки…». Впрочем, география его поэмы запутана и имеет мало общего с нашими современными представлениями: так, Кавказ у него простирается до Индии включительно.

Напомним, что и другие авторы иногда размещали амазонский Термодонт в несколько неожиданных местах. Например, в схолиях к поэме Ликофрона «Александра» сказано, что Термодонт — река в Скифии. Понятие Скифии было в ту эпоху достаточно расплывчатым, но Малая Азия в нее, во всяком случае, не входила. Плутарх упоминает связанный с амазонками Термодонт в Беотии, примерно в 100 км от Афин. Но, вероятно, имеется в виду тезка знаменитой малоазийской реки.

Впрочем, чаще всего «второй» Термодонт оказывался на Кавказе или в Предкавказье. Так, Страбон передает сообщение историка IV века до н.э. Клитарха, что царица амазонок Фалестрия прибыла к Александру Македонскому «от Каспийских ворот и Термодонта». Страбон недоверчиво отнесся к этой информации, подчеркивая, что «расстояние от Каспийской области до Фермодонта больше 6000 стадий». Но Страбон имел в виду Термодонт, протекавший по Малой Азии. А современные исследователи предполагают, что Термодонтом Клитарх называл одну из кавказских рек — например, Терек.

Вообще, чем больше греки осваивали Черное море, тем сильнее сомневались в существовании амазонок, живущих на его южных берегах. Берега эти были изучены и описаны, там процветали греческие колонии, и никаких женских государств в окрестностях не наблюдалось. Некоторые авторы полагали, что амазонки изначально жили где-то в другом месте. Но чаще считалось, что они переселились из Малой Азии на Кавказ или в Предкавказье. Иногда в этом контексте упоминаются прикавказский берег Каспия и Скифия, часть которой тоже была расположена в Предкавказье.

Плутарх рассказывает об участии амазонок в битве кавказских албанов с римским полководцем Гнеем Помпеем:

«В этой битве, как передают, на стороне варваров сражались также амазонки, пришедшие с гор у реки Фермодонт. Действительно, после битвы, когда римляне стали грабить тела убитых варваров, им попадались щиты и котурны амазонок, однако ни одного трупа женщины не было замечено. Амазонки живут в той части Кавказа, что простирается до Гирканского моря, однако они не граничат с альбанами непосредственно, но между ними обитают гелы и леги. С этими племенами они ежегодно встречаются на реке Фермодонт и проводят с ними вместе два месяца, а затем удаляются в свою страну и живут там сами по себе, без мужчин».

Здесь Термодонт явно выступает как кавказская река. Маловероятно, чтобы амазонки назначали своим непосредственным соседям по Кавказу любовные свидания на малоазийском Термодонте, отстоявшем от них на добрую тысячу километров. Кроме того, во времена Помпея и Плутарха долина Термодонта была густо заселена, и трудно представить, чтобы местное население позволило пришлым амазонкам предаваться любви со столь же пришлыми гелами и легами на их нивах и пастбищах.

Кстати, о том, что амазонки соседствовали с албанами и, возможно, были их союзниками в войне с Помпеем, сообщает и Аппиан. Он пишет:

«Ороз, албанский царь, и Арток, царь Иберии, с 70 000 воинов подстерегли его (Помпея. — О. И.) около реки Курны, которая двенадцатью судоходными устьями впадает в Каспийское море после того, как в него впадает много рек и самая большая из них — Аракс. Заметив эту засаду, Помпей соединил оба берега реки мостом и, прогнав варваров в густые заросли (они очень искусны вести лесную войну, скрываясь и появляясь незаметно), поставил войско вокруг этих зарослей и поджег их; тех, которые оттуда выбегали, он преследовал, пока все они не прислали заложников и не принесли даров. В Риме он справил триумф и над ними. Среди этих заложников и пленных было много женщин, имевших не меньшие раны, чем мужчины. Считалось, что это амазонки, то ли потому, что амазонки были отдельным племенем, соседним с ними, призванным тогда на помощь, или потому, что вообще воинственных женщин здешние варвары называют именем амазонок».

В окрестности Албании помещает современных ему амазонок и Страбон — он считает, что они переселились на Кавказ из Фемискиры:

«Как говорят, в горах над Албанией обитают амазонки. Феофан, который сопровождал Помпея в походе и посетил страну албанцев, рассказывает, что скифские племена гелов и легов живут между амазонками и албанцами и что в этой стране протекает река Мермадалида (Мермода. — О. И.) посредине между этими племенами и амазонками. Другие писатели, тоже прекрасно знакомые с этими местами… утверждают, однако, что амазонки живут в соседстве с гаргарейцами в северных предгорьях тех частей Кавказских гор, которые называются Керавнийскими. <…> Весной у них есть два особых месяца, когда они поднимаются на соседнюю гору, отделяющую их от гаргарейцев. По некоему стародавнему обычаю и гаргарейцы также восходят на эту гору, чтобы, совершив вместе с женщинами жертвоприношение, сойтись с ними для деторождения… <…>

Река Мермода, с шумом низвергающаяся с гор, протекает через страну амазонок, Сиракену и через всю лежащую между ними пустыню и впадает в Меотиду. Гаргарейцы вместе с амазонками, как говорят, поднялись в эти места из Фемискиры; затем, однако, начали восстание и стали воевать против амазонок вместе с какими-то фракийцами и евбейцами (которые в своих кочевьях доходили до этих мест); впоследствии, прекратив войну, они заключили соглашение на вышеупомянутых условиях: будут общаться друг с другом только для того, чтобы иметь детей, жить же каждое племя будет самостоятельно».

Интересную интерпретацию дает сообщениям античных авторов о связях амазонок с гаргарейцами (гаргарами) современный историк Хасан Бакаев. Он пишет:

«Если вдуматься в эти сведения, легко понять, что гаргареи и амазонки являлись двумя ответвлениями одного и того же племени, живущими большую часть года раздельно. Совершенно очевидно, что отцом каждой амазонки являлся гаргареец, а матерью каждого гаргарейца — амазонка. Следовательно, это был единый народ, в котором, следуя странному обычаю, мужчины и женщины жили раздельно, за исключением двух месяцев в году. О единстве происхождения гаргарейцев и амазонок свидетельствует и то, что они, по словам Страбона, в давние времена совместно переселились на Северный Кавказ "из Фемискиры, что на Термодонте". <…> Мужчин и женщин, переселяющихся совместно из одних мест, живущих рядом и являющихся общими родителями по отношению к детям, едва ли правомочно называть "двумя племенами". Это — одно племя. И, определив этническую принадлежность ("национальность") одной части этого племени, мы, естественно, определяем национальность и второй части; узнав, кем были в этническом отношении гаргарейцы, мы сможем узнать, кем были амазонки, на каком языке они разговаривали».

В рассуждениях Бакаева есть некоторая логика, хотя для того, чтобы признать два племени принадлежащими к одному народу, необходимо установить еще и общность культурных традиций. Что же касается гаргарейцев, то о них действительно не так уж много известно, помимо того, что они входили в союз 26 албанских племен.

Подобную точку зрения отстаивает и доктор исторических наук Э. Берзин. Он пишет:

«То, что гаргарейцы действительно пришли на Северный Кавказ из Малой Азии, подтверждается данными античной топонимики. У Эгейского моря находился эолийский город Гаргары. Гаргаром в "Илиаде" называется горная вершина близ Трои, на которую опускались боги. Главное же в сообщении Страбона то, что оно впервые проясняет структуру отношений амазонок с их "союзниками". На самом деле… гаргарейцы, судя по всему, отнюдь не были союзниками амазонок, а составляли другую половину того же племени».

Квинт Курций Руф, имея в виду эпоху Александра Македонского, тоже помещает амазонок, а с ними вместе и реку Термодонт на Кавказ. Он пишет: «…с Гирканией граничило племя амазонок, населяющих поля Фемискиры вдоль реки Фермодонт. У них была царица Фалестрис, правившая всеми живущими между Кавказом и рекой Фазис». Фазис — это современная река Риони; Кавказ разные авторы определяли по-разному, но в любом случае «между Кавказом и рекой Фазис» — это, как минимум частично, территория известного нам Кавказа. Вот только Гиркания находится у южного и юго-восточного побережий Каспия, на северо-востоке современного Ирана. И хотя некоторые авторы «растягивали» Кавказ еще дальше на восток, даже до Индии, владения амазонок с размахом от Фазиса до Гиркании во времена Александра вызывают некоторые сомнения.

Флавий Арриан писал, что амазонки (по крайней мере, во времена Александра Македонского) были соседями хорасмиев. У Арриана — в документальном «Походе Александра» — об амазонках рассказывает царь хорасмиев. Он говорит, что соседствует с колхами и с амазонками сразу. Поскольку хорасмии, предки жителей средневекового Хорезма, жили к востоку от Каспия, а колхи — на юго-восточных берегах Черного моря, непонятно, как древние хорасмии могли бы с ними граничить незаметно для всей античной историографии. Во всяком случае, амазонки Арриана должны были оказаться где-то в этом достаточно обширно очерченном регионе — возможно, на кавказских берегах Каспия.

Позднеримский энциклопедист Мартиан Капелла считал, что амазонки живут на южных берегах Каспия: «…у Каспийского моря, которое вторгается в Скифский океан в краю летнего восхода, обитают киммерийцы и амазонки. Там же, за обширными просторами земель, находится Гиркания». Но хотя этот римлянин, живший в V веке н.э., и пишет в настоящем времени, он уже ставит амазонок в один ряд с мифическими гипербореями и давно исчезнувшими полумифическими киммерийцами.

В окрестности Каспийского моря помещает современных ему амазонок римский географ Помпоний Мела. То же самое делает и Плиний Старший, утверждающий, что владения амазонок в Предкавказье простираются вплоть до Каспийского моря. Однако Плиний недвусмысленно намекает на то, что черноморские берега Малой Азии тоже связаны с амазонками. Он пишет:

«В Эвксинское море… впадает р. Фермодонт, которая… протекает у подножия Амазонских гор. Тут прежде был город того же имени и еще пять других городов: Амазониум (Amazonium), Фемискира, Сотира, Амасия, Комана».

Такое обилие «амазонских» топонимов однозначно говорит о том, что, куда бы ни переселились воинственные женщины, в древности они жили именно здесь.

Многие авторы связывали амазонок со Скифией — этим словом называли обширную территорию Северного Причерноморья с достаточно неопределенными границами. Версии о том, как амазонки пришли в Малую Азию из Скифии, или о том, что они произошли от скифов, пришедших туда же, мы уже упоминали. Но есть и мнение, что амазонки, создав в Скифии свое племя, никуда оттуда не выходили и что амазонская река Термодонт протекает там же. Эту точку зрения предлагает, например, Стефан Византийский. Его история происхождения амазонок очень похожа на ту, которую изложили Диодор Сицилийский и Помпей Трог, но в ней амазонки произошли не от скифов, а от савроматов. Отметим, что савроматы появились на исторической арене еще позже скифов. Археологи находят на левом берегу Дона следы, оставленные ими не ранее VII века до н.э. Позднее савроматские памятники возникают и на левом берегу реки, которая сегодня называется Северский Донец и является притоком Дона, а в древности обычно считалась верхним течением Танаиса. Поэтому происхождение сражавшихся с Гераклом и осаждавших Афины в XIII веке до н.э. амазонок от савроматов представляется еще менее вероятным, чем от скифов. Но предоставим слово византийскому грамматику.

«Амазонки — женское племя у Термодонта, как говорит Эфор; ныне их называют савроматидами. "О них рассказывают, что физической силой они превосходят мужчин, и объясняют это климатическими свойствами местности, которая будто бы обыкновенно производит женщин, более сильных и рослых, чем мужчин; но я думаю, что общие всем свойства заключаются уже в самой природе, так что приведенная причина не основательна. Более правдоподобна та, которую приводят их соседи: савроматы еще в незапамятные времена отправились походом в Европу, но все погибли там, и женщины их остались одни… когда у них мальчики подросли, то восстали против женщин, но когда последние одолели, то мужское население убежало в густые заросли и там погибло; опасаясь мести со стороны младших, женщины постановили переломать у них члены и всех сделать хромыми". Назывались они также савропатидами, потому что растаптывали ящериц и ели их, или савроматидами, потому что жили в Савроматской Скифии…»

И по мнению Еврипида, амазонки издавна обитали в Северном Причерноморье, на берегах Меотиды. Именно туда, с его точки зрения, отправился Геракл, чтобы добыть пояс их царицы Ипполиты. Драматург пишет:

Через бездну Евксина

К берегам Меотиды,

В многоводные степи,

На полки амазонок

Много витязей славных

       За собой он увлек.

Николай Дамасский тоже считал, что амазонки сформировались в степях «вблизи Меотийского болота». Он пишет, что своей мужественностью они обязаны влиянию соседей — воинственных женщин из племени галактофагов (питающихся молоком). Возникновение амазонок в этих местах историк относит ко временам достаточно давним, упоминая поход меотийских амазонок на Афины (согласно мифографам, он состоялся в середине XIII века до н.э.).

В «Изысканиях к Ветхому и Новому Завету» — тексту, который ошибочно был приписан Блаженному Августину, — есть такое сообщение:

«…Существует предание, что скифские женщины, названные амазонками, во время долгого отсутствия мужей, занятых отдаленной войной, ради произведения потомства соединялись с рабами и затем убивали всякого ребенка мужского пола, оставляя только девочек, так что ни одна из них не занималась обработкой шерсти, но с раннего возраста обучалась гимнастике и владению оружием. Доблесть их в ведении дел была так велика, что, царствуя в течение длинного ряда лет, они покорили своей власти некоторые народы и обложили данью всю Азию…»

Эта «скифская» версия происхождения амазонок отличается от ей подобных тем, что здесь женщины, надолго оставленные мужьями, стали вступать в связи не с соседями, а с рабами. Впрочем, ясно, откуда псевдо-Августин почерпнул эту информацию. У Геродота есть сообщение о том, что во время похода скифов в Мидию их жены изменяли им с рабами. Скифянок можно понять: поход продолжался 28 лет. За это время выросло поколение юношей: скифов по матери и рабов по отцу. Молодые люди встретили вернувшееся войско с оружием в руках. Геродот пишет:

«Произошло много сражений, но скифы никак не могли одолеть противников; тогда один из них сказал так: "Что это мы делаем, скифские воины? Мы боремся с нашими собственными рабами! Ведь когда они убивают нас, мы слабеем; если же мы перебьем их, то впредь у нас будет меньше рабов. Поэтому, как мне думается, нужно оставить копья и луки, пусть каждый со своим кнутом пойдет на них. Ведь пока они видели нас вооруженными, они считали себя равными нам, т.е. свободнорожденными. Если же они увидят нас с кнутом вместо оружия, то поймут, что они наши рабы, и, признав это, уже не дерзнут противиться".

Услышав эти слова, скифы тотчас последовали его совету. Рабы же, устрашенные этим, забыли о битвах и бежали».

Так что версию происхождения амазонок от рабов можно оставить на совести псевдо-Августина: вероятно, он просто невнимательно читал Геродота. Отец истории сообщает, что по возвращении скифских мужчин из похода статус-кво был восстановлен, мужья обрели своих жен и никаких амазонок в результате всего этого не образовалось.

Рассказывая о географии расселения амазонок, нельзя не упомянуть созданный ими город-государство в Италии — Клету. Дата его основания более или менее известна: вероятно, это случилось в последний год Троянской войны или вскоре после ее окончания. В поэме Ликофрона «Александра» и в схолиях к ней упомянута служанка царицы Пенфесилеи, амазонка Клета. Когда Пенфесилея со своим войском отправилась на помощь троянцам и не вернулась, Клета, еще не зная, что ее повелительница погибла, решила разыскать ее. Под руководством Клеты отряд амазонок сел на корабль и пустился в плавание. От Фемискиры до Трои действительно гораздо быстрее, удобнее и безопаснее добираться морем, чем сушей. Но амазонки не имели флота, и сама Пенфесилея со своей конницей добиралась до Трои посуху. Клета же почему-то предпочла довериться морю. Но эксперимент с мореплаванием окончился не слишком удачно: женщин долго носило по волнам, пока не прибило к южным берегам Италии. Здесь они основали город-государство, царицей которого и стала бывшая служанка. Город получил ее имя и просуществовал несколько поколений, но был разрушен потомками некоего Кротона (или, возможно, жителями названного в честь него города). В поэме «Александра» говорится, что победители также являются потомками некой Лавреты. Некоторые комментаторы считают, что она была матерью героя, а сам герой — ахейцем. Но имя Лаврета явно латинского происхождения. Кроме того, известен Кротон, живший в Италии, оказавший гостеприимство Гераклу и павший от его руки в конфликте с Лакинием, тестем Кротона. А в схолиях к «Александре» говорится, что Кротон был мужем Лавреты, дочери Лакиния. Поэтому авторам настоящей книги более вероятной представляется реконструкция мифа, согласно которой город амазонок разрушили потомки Лавреты — жены Кротона и дочери италийца Лакиния (известного в основном тем, что он похитил нескольких коров Геракла).

Кротонцы город тот разрушат некогда,

Что создан Клетой, амазонкой храброю,

И назван в честь ее, и умертвят саму.

Но прежде многие падут, сраженные

Рукой ее на землю; не без трудностей

Лавреты дети ниспровергнут башни те.

В поэме сказано, что амазонка Клета погибла при взятии города. Но надо полагать, что эти слова относятся не к ней, а к кому-то из ее наследниц, носивших то же имя.

Еще одну версию исхода амазонок с берегов малоазийского Термодонта предлагает Геродот. Он рассказывает, как воительницы, взятые в плен греками и погруженные на корабли, в пути перебили своих похитителей и в конце концов оказались на берегах Меотиды. Там они вступили в браки со скифскими юношами и образовали племя савроматов. Впрочем, современники Геродота очень вольно обращались с топонимами и этнонимами. Скифами они могли назвать любые племена, когда-либо населявшие Северное Причерноморье (и не только его). Геродот лично побывал на берегах Меотиды, но историю возникновения племени савроматов он, естественно, записал с чьих-то слов. Очень соблазнительно датировать ее на основании того, что скифы пришли в Северное Причерноморье примерно на рубеже VIII–VII веков до н.э., а савроматы появились там в VII веке до н.э. Если следовать логике мифа и истории сразу, то описанные Геродотом события могли произойти примерно в начале VII века до н.э. Но надо признать, что к этому времени, согласно большинству других античных авторов, государство амазонок на малоазийской реке Термодонт давно уже прекратило свое существование. И реальные (а не мифологические) греки, освоившие южные берега Эвксинского Понта, никаких достоверных сведений о своих битвах с амазонками не оставили.

Так или иначе, рассказом Геродота завершается история мифологического государства амазонок и начинается история реального кочевого народа савроматов. Но это весьма значимая тема, и ее мы подробно рассмотрим в главе «Амазонки и Северное Причерноморье».

Отдельно стоит рассказать о довольно экзотической версии происхождения амазонок, которую предлагает историк VI века н.э. Иордан. Он считает, что корни их восходят к народу готов. Надо отметить, что Иордан весьма вольно обращался с историей и хронологией и не придавал особого значения смыслу этнонимов, путая готов не только с гетами, но порою и со скифами. Тем не менее его «История гетов» (под гетами он подразумевает готов) широко известна, амазонки в ней описываются подробно, и умолчать о его оригинальных построениях мы не можем.

Иордан рассказывает о родине готов — острове под названием Скандза (так он именует Скандинавию или какую-то ее часть).

«…То племя, о происхождении которого ты с нетерпением хочешь узнать, пришло на европейскую землю, вырвавшись подобно пчелиному рою из недр именно этого острова… <…> С этого самого острова Скандза, как бы из мастерской, [изготовляющей] племена, или, вернее, как бы из утробы, [порождающей] племена, по преданию, вышли некогда готы с королем своим по имени Бериг».

Воинственные переселенцы очень скоро подчинили себе ближайшие племена вандалов и островных ругов. Отметим, что король Бериг жил и правил приблизительно в середине I века н.э. Племена вандалов впервые упоминаются Плинием Старшим, жившим тогда же. Так что вся эта история достаточно хорошо датируется. А Иордан продолжает:

«Когда там выросло великое множество люда, а правил всего только пятый после Берига король Филимер, сын Гадарига, то он постановил, чтобы войско готов вместе с семьями двинулось оттуда. В поисках удобнейших областей и подходящих мест [для поселения] он пришел в земли Скифии…»

Филимер, вероятно, историческая личность; в его правление, во второй половине II века н.э., готы появились на нижней Висле. Вскоре после этого они уже хозяйничали в причерноморских степях — в частности, именно с готским нашествием связывают падение в начале 250-х годов Танаиса — города в устье одноименной реки.

По мере своего продвижения на юг готы пережили немало приключений и сражений, которые не имеют отношения к теме нашей книги. Одержав ряд побед, они добрались до «крайней части Скифии, соседствующей с Понтийским (Черным. — О. И.) морем». И в конце концов, все еще под предводительством того же Филимера, поселились «в Скифии у Мэотиды».

К этому месту своего повествования Иордан уже успел сообщить, что готы тоже являются изначально скифским племенем: «…зовутся они скифами и по племени, и по имени». Далее историк несколько путано использует этноним «скифы», и не всегда понятно, где имеются в виду готы, а где — собственно скифы. Так или иначе, предоставим ему слово.

«Тогда, как рассказывают, Весозис начал плачевную для себя войну со скифами, теми самыми, которых древние авторы называют мужьями амазонок. …У них [скифов] и женщины — воительницы».

Весозис — египетский царь, затеявший войну со скифами и побежденный ими, — упоминается и другими авторами. Павел Орозий относит эту историю к 1233 году до н.э. При всем уважении к выкладкам христианского теолога, надо признать, что скифов тогда еще не существовало (как, впрочем, и готов). А в те годы, когда готы и скифы соседствовали в Причерноморье, не существовало египетского царя Весозиса, равно как и любого другого египетского царя, поскольку Египет уже более двух веков находился под прямой властью Римской империи. Поэтому Весозиса следует рассматривать как личность сугубо мифическую. Вообще говоря, мифические личности порою прекрасно датируются и имеют привязки к реальной географии. Например, герои Троянской войны, будучи существами мифическими, действовали в реальных географических координатах и во вполне конкретный исторический период. Но Весозису с конкретикой не повезло. Совершенно непонятно, когда этот царь пошел войной на жителей Причерноморья. Более того, из сообщения Иордана не вполне ясно, с кем именно он затеял войну. Историк говорит, что Весозис напал на скифов, которые являлись мужьями амазонок. При этом он же сообщает, что злокозненный египтянин напал на готов. Но готов Иордан тоже называет скифами, а как выяснится из дальнейшего повествования, готы-то и окажутся мужьями будущих амазонок… Судя по всему, Весозис напал на готов, которые являлись и скифами, и мужьями будущих амазонок сразу. Это еще можно понять. Хуже, что амазонки, возникшие в результате описанной ниже истории, захватили значительную часть ойкумены и воевали с Гераклом и Тесеем — короче, оказались амазонками античных мифов, действовавшими задолго до Троянской войны. И даже двух их цариц, Лампето и Марпезию, звали так же, как амазонских цариц, описанных Диодором Сицилийским. А Диодор, умерший в I веке до н.э. и слыхом не слыхивавший ни о каких готах, никак не мог написать о царицах — наследницах этих готов… Не говоря уже о Геракле и Тесее, которые хотя и действовали в рамках мифа, но делали это строго в XIII веке до н.э.

Текст Иордана сбивчив, и можно допустить, что воинственный (хотя и не существовавший) Весозис вел войну на два фронта: со скифами (которые некогда были мужьями амазонок) и с готами (которым только предстояло таковыми стать). Тогда речь идет о двух племенах амазонок, возникших в разное время. Впрочем, от этого история понятнее не становится. Не в силах разобраться в сложных построениях Иордана, авторы настоящей книги решили просто предоставить ему слово. Итак, он пишет:

«Мы с очевидностью доказали, что с готами воевал тогда именно тот, о котором мы знаем достоверно, что он сражался с мужьями амазонок, жившими в те времена от реки Борисфен — местные жители называют его Данапром — до реки Танаис, вокруг залива Мэотийского болота. Это тот, говорю, Танаис, который, срываясь с Рифейских гор, низвергается настолько круто, что, когда соседние реки, а также Мэотида и Босфор затвердевают от мороза, он единственный из всех рек, согретый испарениями в скалистых горах, никогда не замерзает от скифской стужи.

Этот именно Танаис считается знаменитым рубежом Азии и Европы, потому что есть еще и другой, который, возникая в Хриннских горах, впадает в Каспийское море. <…>

И вот, когда готы жили там, ринулся на них войною Весозис, царь египетский; у готов был тогда королем Танаузис. На реке Фазис, откуда в изобилии происходят фазийские птицы для пиров владык во всем мире, Танаузис, готский король, встретился с Весозисом, царем египетским и, жестоко его поражая, преследовал до Египта; если бы не воспрепятствовало течение непереходимой реки Нила и укрепления, которые Весозис приказал некогда воздвигнуть для себя по причине набегов эфиопов, то Танаузис прикончил бы его там же, в его стране. Когда же он, не имея никакой возможности нанести ему, засевшему там, вред, возвращался обратно, то покорил себе чуть ли не всю Азию… <…>

После его кончины, когда войско при его преемниках совершало походы в других странах, некое соседнее племя попыталось захватить готских женщин как добычу. Они же, наученные мужьями, сильно сопротивлялись и прогнали наступавших на них врагов с большим позором. Достигнув такой победы и полагаясь на еще большую свою отвагу, они, возбуждая друг друга, спешно вооружились и избрали двух храбрейших жен, Лампето и Марпезию, которых и поставили во главе государства. Обе они в заботе о том, чтобы и свои владения защищать, и чужие опустошать, бросили жребий, причем Лампето осталась охранять родные границы, а Марпезия, собрав ополчение из женщин, повела такой новый род войска в Азию. Она покорила войной различные племена, а иные присоединила, заключая мир, и таким образом дошла до Кавказа; пробыв там некоторое время, она дала тому месту название "Утес Марпезии"…

Впоследствии Александр Великий поставил здесь ворота, назвав их Каспийские Пилы; это место и ныне стережет племя лазов ради защиты Римской империи.

Итак, задержавшись тут на известное время, амазонки набрались сил; выйдя же оттуда и перейдя реку Алис, протекающую у города Гаргары, они с одинаковым успехом покорили Армению, Сирию и Киликию, Галатию, Писидию и все области Азии. Обратившись затем в сторону Ионии с Эолией, они сделали их подчиненными себе по договору провинциями. Долгое время господствуя там, они назвали своим именем и города, и укрепления. А в Эфесе, расточив [большие] богатства, они воздвигли храм дивной красоты в честь Дианы по причине рвения своего к стрельбе и охоте, каковым искусствам они предавались. Таким вот образом женщины родом из Скифии овладели царствами Азии, которые и держали почти сто лет; наконец, возвратились они к своим подругам в Марпезийские скалы, о которых мы упоминали выше, т.е. в горы Кавказа. <…>

Опасаясь, как бы не поредело их потомство, они искали сожительства с соседними племенами; единожды в год устраивалось сборище с тем, чтобы на будущее время, когда все вновь придут в тот самый день для того же дела, отцам отдавали то, что дарует рождение мужского пола; матери же должны были приучать к воинскому оружию рожденное женского пола. Иногда же, если некоторым так хочется, в случае рождения мальчика они, исполненные ненавистью мачехи, прерывали жизнь несчастного младенца: до того было им ненавистно рождение мальчика, которое повсюду, как известно, являлось вожделенным! Эта жестокость умножала в общем мнении величайший страх перед ними. Ибо, спрашиваю, какая могла быть надежда для пленника там, где быть милостивым даже к сыну считалось богопротивным делом?

С амазонками, как рассказывают, воевал Геркулес, подчинивший себе Меланию больше, пожалуй, хитростью, чем доблестью. Тезей же захватил как военную добычу Ипполиту, от которой и родил Ипполита. У этих амазонок была потом царица по имени Пентесилея, о которой существуют достославные свидетельства времен Троянской войны. Эти женщины, как говорят, держали свое царство вплоть до Александра Великого».