Глава 2

О ливийских амазонках

Единственным античным литератором, который подробно изложил историю ливийских амазонок, был Диодор Сицилийский. В своей «Исторической библиотеке» он немало внимания уделил Ливии — так в его время называли часть Северной Африки, простирающуюся от западных границ Египта до Атлантического океана. Диодор утверждает, что в древности «в Ливии было много воинственных женских племен, удивительных своим великим мужеством». В качестве примера он приводит «племя горгон», которое «отличалось особенной отвагой». Обычно считается, что горгон на свете существовало всего три (включая знаменитую горгону Медузу), они были сестрами и едва ли могли претендовать на то, чтобы образовать целое племя. Но у Диодора горгон отнюдь не три. В его книге это народ воинственных женщин, причем народ весьма многочисленный — так, во время одной из битв с ливийскими амазонками горгоны потеряли не менее 3000 пленными, не считая большого количества убитых. И это не нанесло особого ущерба их государственности.

В «Мифологической библиотеке» Аполлодора классические античные горгоны описываются как существа не вполне гуманоидные и едва ли победимые. «Головы Горгон были покрыты чешуей драконов, у них были клыки такой же величины, как у кабанов, медные руки и золотые крылья, на которых они летали. Каждый, взглянувший на них, превращался в камень». За головой Медузы, единственной смертной из них, и был послан Персей.

В отличие от них, горгоны Диодора — люди. Тем не менее этот автор тоже связывает их с Персеем. Он пишет, что они были «покорены Персеем, сыном Зевса, когда царицей их была Медуса».

Но, помимо горгон (которые, судя по описанию, данному им Диодором, вполне могли претендовать на звание амазонок), в Ливии существовали и собственно «амазонки» — по крайней мере, именно так называет их сицилийский историк. Диодор пишет:

«По преданию, в западных частях Ливии, на краю обитаемого мира, некогда действительно существовало племя, управлявшееся женщинами, по образу жизни несхожее с нами. Так, у них женщины по обычаю занимались военным делом и в установленное время были обязаны выступать в поход, сохраняя в течение этого периода времени свою девственность. По истечении же срока военной службы они сходились с мужчинами ради деторождения, причем сохраняли в своих руках всю верховную власть в общине и высшие должности. Напротив, мужчины у них, подобно нашим замужним женщинам, проводили свои дни дома, выполняя приказания своих жен; они не участвовали в походах, не занимали никаких общественных должностей и не пользовались свободой речи в общественных делах, отчего они, возгордившись, могли бы восстать против господства женщин. После рождения детей мужского пола передавали мужьям, и эти последние вскармливали новорожденных молоком и какими-то другими отварами, подходящими для детского возраста. Если же рождалась девочка, то ей выжигали груди, чтобы по достижении зрелости эта часть тела не могла развиваться. Ведь, по мнению этих женщин, торчащие груди немало мешают в походе. Поэтому-то таких безгрудых женщин эллины и прозвали амазонками.

Как передают мифические предания, женщины эти обитали на острове, прозванном за свое расположение на крайнем западе Геспера, а находился этот остров на озере Тритонида. Озеро же это находилось близ Океана, окружающего землю, и названо было по имени какой-то реки Тритон, впадающей в него. Лежало это озеро также поблизости от Эфиопии и той горы на берегу Океана, самой большой в этих местах, которая вклинивается в Океан; у эллинов эта гора называется Атлас. Упомянутый остров был большой величины и полон всевозможных плодовых деревьев, плоды которых и служили пищей туземцам. На острове было также множество домашнего скота, именно коз и овец, от которых владельцы получали в большом количестве мясо и молоко. Хлебных злаков, однако, это племя вообще не употребляло в пищу, потому что пользу от этих земных плодов они еще не открыли».

Здесь, на этом отдаленном острове, и обитали описанные Диодором амазонки. Историк сообщает, что его современникам они были мало известны: «Ведь большинство историков считает амазонками лишь тех, которые, по рассказам, жили близ реки Фермодонт на Понте. В действительности же дело обстоит иначе, так как ливийские амазонки жили в гораздо более древние времена и совершили замечательные подвиги». Говоря о ливийских воительницах, Диодор пишет: «…так как племя ливийских амазонок полностью исчезло уже за много поколений до Троянской войны, а те, что обитали около реки Фермодонт, вошли в полную силу незадолго до этих времен, то естественно заключить, что позднее поколение, лучше известное, как раз и унаследовало славу древних амазонок, совершенно неизвестных большинству людей за давностью времен».

Слегка противореча самому себе, Диодор утверждает, что «много древних поэтов и историков и немало позднейших писателей упоминали» ливийских амазонок. В этом случае совершенно непонятно, почему они оказались забыты. Но, насколько известно авторам настоящей книги, писали о них не столь уж и многие. Мы знаем только одного такого античного литератора — Дионисия Скитобрахиона. Он жил в Александрии в первой половине III века до н.э. и сочинил ряд мифологических романов; у него Диодор, по его же словам, заимствовал рассказ об амазонках (и многое другое). Книги самого Дионисия Скитобрахиона до наших дней не дошли, и остается только гадать, какими источниками он пользовался и что в его романах претендует на историчность, а что является заведомым «фэнтези».

Так или иначе, Диодор («следуя Дионисию») описывает не только образ жизни ливийских амазонок, но и их многочисленные военные походы и деяния:

«Племя это отличалось храбростью и воинственным пылом. Прежде всего амазонки подчинили себе все города на острове, за исключением одного под названием Мене, который почитался священным и в котором обитали эфиопы-ихтиофаги. Здесь происходили мощные извержения подземного огня и находилось множество драгоценных камней… После этого амазонки покорили много соседних ливийских кочевых племен и основали большой город в пределах озера Тритониды, который был назван по своей форме Херсонесом».

Херсонес означает «полуостров» — вероятно, город лежал на гряде, вдающейся в озеро. Но основанием города и местными победами амазонки не ограничились, «так как они стремились овладеть многими странами обитаемого мира».

Одним из народов, против которого двинула свои войска тогдашняя царица амазонок Мирина, были атлантии — «самое культурное племя в тех местах, обитавшее в процветающей стране и владевшее большими городами». Отметим, что атлантии Скитобрахиона и Диодора не имели прямого отношения к жителям описанного Платоном острова Атлантида. Горы, тянущиеся вдоль северо-западного побережья Африки, греки издревле называли Атласскими (в честь обитающего на западных границах ойкумены титана Атланта, или Атласа), а лежащий за ними океан еще Геродот в V веке до н.э. именовал Атлантическим морем. Естественно, что одно из обитающих в той местности племен получило у греков имя атлантов. Об атлантах примерно за век до того, как Платон придумал свою Атлантиду, писал Геродот. Он называл так одно из обитавших в Северо-Западной Африке племен и сообщал: «Рассказывают [о них], будто они не едят никаких живых существ и не видят снов». Хотя нельзя исключить, что Скитобрахион, а вслед за ним и Диодор, жившие позднее Платона, в своем описании атлантов в какой-то мере вдохновлялись его сочинениями.

Атлантии Диодора владели плодородными землями на берегу океана. «Как говорят, по мифическому преданию, боги родились здесь в местности, лежащей на побережье Океана, что соответствует эллинским легендам». Но боги не помогли своим землякам. Диодор пишет:

«Cогласно преданию, царица амазонок Мирина собрала тридцатитысячное войско пехотинцев и три тысячи всадников; ведь амазонки особенно стремились использовать на войне конницу. Для защиты от вражеских ударов они применяли шкуры огромных змей, поскольку в Ливии невероятное количество таких животных, а при нападении применяли мечи и копья, а также луки, из которых они стреляли не только прямо в лицо врагу, но также успешно отстреливались от преследователей».

Встречается мнение, что раз амазонки предпочитали кавалерию, то числа у Диодора переставлены местами. Например, Р. Грейвс, излагая эту историю, без всяких комментариев исправляет оригинал и пишет: «Царица амазонок Мирина собрала тридцать тысяч всадниц и три тысячи пехоты». Но надо сказать, что для тех далеких времен даже и 3000 вооруженных всадниц были фантастическим количеством. В ту эпоху (за много поколений до Троянской войны) конница ни в одной из армий мира не использовалась. Но о верховой езде (как на полях сражений, так и в мирной жизни) мы подробнее поговорим в главе «Быт и нравы амазонок».

Впрочем, были в армии ливийских амазонок всадницы или нет, их царица Мирина двинула свои войска на атлантиев. Диодор пишет:

«Вторгнувшись в страну атлантиев, они победили жителей города под названием Керне, а затем ворвались вместе с беглецами внутрь стен и захватили город. Желая устрашить соседние племена, они жестоко обошлись с пленниками: перебили всех взрослых мужчин, женщин и детей обратили в рабство, а город разрушили. После того, как родственные племена узнали о страшной участи жителей Керне, то устрашенные атлантии, как говорят, сдали свои города по соглашению о капитуляции, обещая выполнить все, что им прикажут. Царица же Мирина милостиво обошлась с побежденными: заключила союз и основала на месте разрушенного новый город, дав ему свое имя. В этом городе она поселила пленников и всех желающих из местных жителей. После этого атлантии поднесли царице роскошные дары и от имени общины постановили воздать ей выдающиеся почести. Царица приняла благосклонно их услужливость и, в свою очередь, обещала оказать услуги этому племени».

Однако запоздалое проявление доброты дорого обошлось царице амазонок. Дело в том, что на атлантиев часто нападали и другие воинственные женщины — горгоны. Мирина решила защитить своих новых подданных и, уступив их просьбам, «напала на страну упомянутых горгон».

«Горгоны собрали войско для сопротивления, и тогда произошла жестокая битва, в которой амазонки одержали победу, перебили множество врагов, захватив в плен не менее трех тысяч. Остальное войско горгон нашло убежище в какой-то лесной чаще. Тогда Мирина велела поджечь лес, желая совершенно истребить это племя. Попытка ее, однако, оказалась безуспешной, и царице пришлось возвратиться в пределы своей страны».

Во время этой войны произошло еще одно сражение, стоившее жизни многим амазонкам, как, впрочем, и горгонам.

«Так вот, амазонки… ночью легкомысленно ослабили караулы, и пленные женщины напали на них и, выхватив мечи у считавших себя победительницами, многих перебили. В конце концов, однако, когда множество врагов со всех сторон окружило восставших пленниц, все они, храбро сражаясь, были перебиты. Мирина же воздала погребальные почести своим павшим соратницам на трех кострах и воздвигла три больших могильных кургана, которые еще доныне называются Курганами амазонок».

Потерпев относительную неудачу с горгонами, продолжила покорение мира — как военными, так и дипломатическими методами:

«…она прошла походом большую часть Ливии и затем переправилась в Египет. Там она заключила договор о дружбе с Гором, сыном Исиды, который тогда был царем Египта. Затем, закончив войну с арабами и перебив много врагов, она покорила Сирию. Однако, когда киликийцы встретили ее с дарами, согласившись подчиниться ее приказам, она оставила свободу тем, кто добровольно пошел на соглашение».

Отметим, что бог Гор (Хор), сын Исиды, согласно Туринскому царскому списку действительно был царем Египта в незапамятные времена. Начало папируса, описывающее правление богов и духов, сильно повреждено — но, по самой скромной оценке, Гор правил не позднее чем за 23 000 лет до н.э. Возможно, это согласуется со временем существования Диодоровых горгон и атлантиев, но никак не согласуется с историей других взаимодействовавших с Мириной народов… Более правдоподобной кажется хронология греческого мифа, согласно которому Исидой в Египте стали называть Ио, незадачливую возлюбленную Зевса. «Хроника» Евсевия-Иеронима предлагает две возможные даты появления Ио в Египте — 1856 и 1512 годы до н.э. Сын Зевса и Ио, ставший царем Египта, звался Эпаф, но несовпадение имен не должно смущать: полный титул фараона в эту эпоху включал пять имен, которые к тому же могли меняться за время царствования.

По словам Диодора, дальнейшая деятельность Мирины была такова:

«Царица также победила племена в области Тавра, которые отличались храбростью, и затем через Великую Фригию спустилась к морю. Потом она покорила страну вдоль побережья и положила предел своему походу на реке Каик. Выбрав в завоеванной области места, удобные для основания городов, Мирина построила много городов, назвав один из них своим именем, а другие по именам главных своих военачальниц, как, например, Кима, Питана, Приена.

Так вот, эти города она основала на морском побережье, а большинство других заложила в местностях в глубине страны. Она покорила также некоторые острова и, прежде всего, Лесбос, где основала город Митилену, назвав его именем своей сестры, участницы похода. После этого, захватив еще несколько других островов, Мирина была застигнута бурей. Тогда она обратилась с мольбами о спасении к Матери богов и была отнесена к одному необитаемому острову. Остров этот, повинуясь видению, явленному ей во сне, царица посвятила упомянутой богине, воздвигла там алтари и принесла богатые жертвы. Острову она дала имя Самофракия, что в переводе на эллинский язык означает "Священный остров"».

Но завоевательным походам ливийской амазонки был положен конец. На нее пошли войной сразу два изгнанника: фракиец Мопс, «изгнанный фракийским царем Ликургом», и его бывший сосед, скиф Сипил, «изгнанный из пограничной с Фракией области Скифии. В битве Сипил и Мопс одержали победу. Царица амазонок Мирина с большей частью войска пали на поле брани».

Сразу отметим, что имя Ликург было достаточно распространенным, его носили несколько реальных царей, политических деятелей и простых граждан (живших позднее, чем наш Ликург), а также несколько мифических персонажей. Притом что время жизни и деятельности самой Мирины более чем неопределенно, с уверенностью привязать этого врага Мопса к какому-либо конкретному персонажу трудно. Имя Мопс также носили несколько мифических и полумифических персонажей, но тот, о котором идет речь, судя по всему, более ни по каким источникам не известен. Что же касается скифа Сипила, то племена, которые мы сегодня называем скифами, появились в Причерноморье не ранее VIII века до н.э. Но с учетом привычки греков (а вслед за ними и римлян) называть скифами всех северопричерноморских варваров «скиф» Сипил мог быть кем угодно.

Битва амазонок с армией Мопса и Сипила произошла, вероятно, в Троаде. Это согласуется с тем, что Мирина, двигаясь вдоль малоазийского побережья Эгейского моря с юга на север и завоевав Мисию, должна была выйти к границам Троады.

Кроме того, в «Илиаде» описан курган некой амазонки Мирины, стоящий неподалеку от Трои. Гомер сообщает:

Есть перед городом Троей вдали на широкой равнине

Некий высокий курган, отовсюду легко обходимый.

Смертные люди курган тот высокий зовут Батиеей,

Вечноживущие боги — могилой проворной Мирины.

И это дает основания думать, что решающая битва, погубившая ливийских амазонок, произошла в Троаде.

В специальной литературе можно встретить мнение, что Мирина погибла во Фракии. Оно имеет право на существование с определенными оговорками. Дело в том, что, к какой бы эпохе мы ни отнесли время жизни Мирины, Фракии как государства тогда не было. А были многочисленные — сначала протофракийские, а потом и фракийские — племена, которые осуществляли экспансию из Европы в Малую Азию. Фракийцы настолько густо заселили северо-западную (а по некоторым данным, и центральную) часть полуострова, что в исторической литературе нового времени даже возникло понятие «Азийская Фракия». Но никакого единого государства у фракийцев (как по ту, так и по эту сторону проливов) в те годы не было, поскольку различные племена имели каждое своего правителя. Теперь уже не выяснить, правил Мопс в Европе или в Азии: изгнанный из своего царства, с Мириной он мог сражаться где угодно. Единственным надежным указанием на место этой битвы является цитата из Гомера. Но территория вокруг Троады входила в понятие «Азийской Фракии», и в этом смысле можно принять версию о том, что Мирина погибла во Фракии (или, скорее, на фракийских землях) — только не на Балканах, а в Малой Азии.

Эпитет «проворная», данный Мирине Гомером, в некоторых переводах звучит как «быстрая», «легкая» или «скачущая быстро». Страбон по этому поводу пишет:

«Мирина была, как рассказывают, заключая из эпитета, одной из амазонок; лошади, говорят, назывались "хорошими скакунами" из-за их скорости. Поэтому и Мирина называлась "легконогой" из-за быстроты управления своей колесницей».

Как мы уже говорили, армия Мирины славилась прежде всего конницей. Но это не отменяет возможности того, что царица пользовалась и колесницей. Колесницы появились на полях сражений значительно раньше конницы и употреблялись очень долго. Зафиксировано их применение в битве при Зеле в 47 году до н.э., а на варварской периферии ойкумены, конкретно в северной Британии, они отмечены даже в начале III века н.э.

В те дни, когда Мирина проиграла свою последнюю битву, мифологическая Троя, вероятно, еще не была основана. Ведь Мирина жила за много поколений до Троянской войны, а основатель города, Ил, — всего лишь за четыре поколения (Парис и Гектор приходились ему правнуками). Реальная Троя (город на Гиссарлыкском холме, неподалеку от Дарданелл), судя по последним археологическим открытиям, возникла примерно в середине IV тысячелетия до н.э. Но, говоря о ливийских амазонках, резоннее придерживаться мифологических, а не исторических рамок. Так что троянцы не были ни участниками, ни свидетелями последней битвы Мирины.

Ее соратницы пытались удерживать свои позиции в Малой Азии. Но «так как фракийцы постоянно побеждали в битвах, оставшиеся в живых амазонки в конце концов снова возвратились в Ливию. Таков, согласно мифическому преданию, был конец похода амазонок из Ливии».

Тем не менее в самой Ливии государства воинственных женщин — и горгон, и амазонок, — по сведениям Диодора, некоторое время продолжали существовать. Но страна горгон была покорена Персеем, победившим их царицу Медузу, — это могло произойти примерно в середине XIV века до н.э. (Время жизни Персея определяется по счету поколений, отделяющих его от Троянской войны; «Хроника» Евсевия-Иеронима датирует победу над Медузой не позже 1346 года до н.э.) А через полвека в Ливию пришел Геракл и окончательно истребил всех воительниц, которые еще оставались на этой территории. Диодор, описывая события, происшедшие после войны горгон и амазонок, сообщает:

«Что касается горгон, то они снова усилились в позднейшие времена и были вторично покорены Персеем, сыном Зевса, когда царицей их была Медуса. В конце концов они, как и племя амазонок, были совершенно истреблены Гераклом, когда тот прибыл в западные страны и воздвиг свои столпы у Ливии. Геракл считал несовместным со своим намерением облагодетельствовать весь род человеческий допустить женщин управлять каким-либо народом».

Отметим, что ливийские амазонки, согласно тому же Дионисию Скитобрахиону (в пересказе Диодора), участвовали в войне бога Диониса с титанами.

Греческая мифология знает по крайней мере трех Дионисов. Широко известен лишь самый младший из них — бог виноделия, сын Зевса и смертной женщины Семелы. Кроме того, описан Дионис Загрей (сын Зевса и его родной дочери Персефоны), растерзанный титанами, — их наслала на ребенка ревнивая Гера, жена Зевса. Эти два бога были не просто тезками — младший являлся своего рода реинкарнацией старшего.

Загрея растерзали титаны — они расчленили его на семь частей, сварили в котле, поджарили на огне и съели. Когда Зевс спохватился, было уже поздно, он не смог спасти сына, а лишь покарал нечестивцев молнией. Более проворной оказалась Афина: она похитила у титанов сердце Диониса Загрея, за что позднее ее воспел Прокл в гимне «К многомудрой Афине»:

Ты, что смогла уберечь уцелевшее сердце владыки

Вакха, на части разъятого силой титанов, и скрыла

В глуби эфира его, и родителю после вручила,

Дабы по замыслу неизреченному отчему новый

В мир снизошел Дионис, порожденный отцом от Семелы.

Откуда взялись на Олимпе титаны, не вполне понятно, поскольку одни из них, после того как Зевс победил их в дни Титаномахии, томились в Тартаре, а другие (как, например, Океан) были лояльны к царю богов. Возможно, речь идет не о детях Урана и Геи, а об их потомках, многих из которых тоже называли титанами. Так или иначе, злодеяние свершилось, но в определенном смысле Диониса спасти удалось: Зевс дал Семеле напиток, в который было добавлено растертое сердце бога, и Дионис возродился в новом обличье.

Диодор писал: «…два Диониса были сыновьями одного отца, рожденными, однако, от разных матерей. Младший также унаследовал славу за подвиги старшего. Поэтому люди последующих поколений, не зная истины и введенные в заблуждение одноименностью, сочли, что был лишь один Дионис». Впрочем, дело осложнялось тем, что «последующие поколения», вопреки знаменитому мифографу, считали, что Дионисов было не два, а как минимум три: существовал еще и так называемый Иакх-Дионис. Есть мнение, что он родился от связи Загрея с собственной матерью Персефоной, после чего вступил в связь с собственной же сестрой (происходившей от тех же родителей). Иногда его называли супругом Деметры, которая приходилась ему бабушкой… Цицерон насчитывал целых пять Дионисов.

Диодор, со ссылкой на Скитобрахиона, рассказывает о некоем ливийском Дионисе, в чьей истории причудливо переплетаются сведения о его греческих тезках. Происхождение его было таково: «Аммон, царь этой части Ливии, взял в жены дочь Урана по имени Рея, которая была сестрой Кроноса и других титанов». Отметим, что Диодор придерживался учения философа Эвгемера (эвгемеризма) — согласно ему, боги были мифологическими трансформациями реальных личностей, обожествленных после смерти (а иногда и при жизни). Поэтому не стоит удивляться тому, что имена богов в тексте Диодора даны якобы земным царям и героям, а деяния этих личностей и родственные взаимоотношения между ними более или менее соответствуют таковым у богов.

Однажды царь Аммон встретил некую Амальфею. Надо сказать, что в греческой мифологии Амальфеей звали козу — правда, не простую, а вскормившую самого Зевса. Но ливийская Амальфея оказалась не козой, а прекрасной девушкой и родила от Аммона младенца, которого царь тщательно скрывал от законной жены. Ребенка, как и греческого сына Семелы, спрятали в городе Ниса. Где находилась Ниса античной мифологии, никто толком не знает — древние авторы предлагали около двух десятков вариантов. Что же касается ливийского Диониса, Диодор с точностью указывает место, где скрывали незаконнорожденного младенца:

«Город этот расположен на каком-то острове, окруженном рекой Тритон. Остров со всех сторон обрывистый, кроме одного места, где находится узкий проход под названием Нисейские Врата».

Напомним, что и страна ливийских амазонок находилась на Тритонийском озере, в которое впадала река Тритон. Так что юный бог и воинственные женщины оказались ближайшими соседями.

Диодор пишет про Диониса, что «еще в младенческом возрасте он открыл природные свойства и употребление вина» и «пожелал подарить роду людскому свои открытия в надежде, что из-за величия этих благодеяний люди предоставят ему бессмертные почести». Но Рея не оценила достижений пасынка. Она покинула изменившего ей Аммона, ушла к своим братьям-титанам и вышла замуж за одного из них — Кроноса. По настоянию супруги Кронос начал войну против ее бывшего мужа и одержал над ним победу. Аммон бежал на Крит и тоже вступил в новый брак. Все складывалось не так уж и плохо для главных действующих лиц этой истории, но Кроносу оказалось мало любовной и военной победы. Диодор пишет:

«Что же касается Кроноса, то, как рассказывает миф, он сурово правил землями, ранее подвластными Аммону; с большой военной силой он пошел в поход против Нисы и Диониса. Дионис же, узнав о поражении отца и о выступлении Титанов против него, собрал воинов из Нисы, из которых двести были его молочными братьями и отличались выдающейся храбростью и преданностью. К ним он добавил из соседних народов ливийцев и амазонок, которые, как мы уже говорили, отличались исключительной храбростью и впервые совершили поход за пределы своей страны и покорили силой оружия большую часть обитаемого мира. Этих женщин особенно, как говорят, побудила к походу Афина в силу свойственного им и ей ревностного следования одному и тому же образу жизни. Ибо амазонки, отличаясь мужской доблестью, по большей части упорно хранили девственность. После разделения войска Диониса на две части, во главе мужчин стал сам Дионис, а главенство над женщинами приняла Афина. Совершив внезапное нападение во главе своего войска на Титанов, Дионис завязал сражение. Битва была жестокой, и с обеих сторон пало много бойцов. В конце концов Кронос был ранен и Дионис, особенно отличившийся в бою, одержал победу. Титаны бежали в области, некогда бывшие под владычеством Аммона, Дионис же со множеством пленников возвратился в Нису».

Сначала победитель хотел казнить пленников, но потом предложил им вино и взял с них клятву, что «они будут сражаться вместе с ним без вероломства и мужественно до самой смерти». Затем Дионис продолжил наступление на бежавших титанов. «Ливийцы же, дивясь строгой дисциплине его войска и величию его души, снабжали в изобилии продовольствием его сторонников и весьма охотно присоединялись к походу». Как представляется авторам настоящей книги, новобранцев привлекала все же не столько строгая дисциплина, сколько вино, которое было в те времена невиданным новшеством.

Вдохновленное редкостным напитком воинство в конце концов одержало победу. Рея и Кронос попали в плен, но Дионис и с ними поступил гуманно: он «попросил впредь проявлять к нему расположение и быть за родителей, жить вместе с ним в одном доме, пользуясь у него особым уважением перед всеми другими».

Как сложилась судьба амазонок по завершении войны, Диодор не сообщает. Вероятно, они вернулись в свою Тритониду. Но когда к власти пришел последний Дионис, сын Зевса и Семелы, он вспомнил о ливийских воительницах, помогавших его предшественнику. Диодор пишет, что он «набирал в войско женщин-воинов подобно тому, как древний Дионис набирал Амазонок». Сообщение это можно трактовать двояко. Во-первых, Диониса, сына Семелы, повсюду сопровождали вакханки (они же менады, или бассариды). Их вполне можно считать своего рода воинством, тем более что эти пьяные женщины, впав в экстаз, нередко голыми руками разрывали людей, противившихся власти бога виноделия. А во-вторых, известно, что, когда Дионис отправился на завоевание Индии, в его войске, помимо вакханок, были и настоящие амазонки. Впрочем, об индийском походе Диониса мы поговорим в главе «Религия амазонок».

Рассказывая об амазонках Африки, нельзя не упомянуть еще одно их племя, хотя связанная с ним история относится скорее к области курьезов, чем к мифологии.

В середине I века н.э. римлянин Помпоний Мела решает написать географический труд «Хорография». О самом авторе мало что известно, но, судя по всему, он не слишком увлекался путешествиями и создал компиляцию из чужих трудов и путевых заметок. Немало внимания уделяет Помпоний и Африке. Он рассказывает о замечательных эфиопах, которые «живут в полтора раза дольше, чем мы». О немых людях, объясняющихся с помощью знаков: «…у одних языки не [производят] звуков, у других [вообще] нет языков, у третьих — даже губы срослись. Говорят, что у них есть под носом отверстие, через которое они пьют тростинкой, а когда захотят есть, то всасывают по одному зернышку злаки, растущие там повсеместно».

Среди прочих диковинных племен Помпоний упоминает и «амазонок», живущих на острове в Атлантическом океане близ Африки, в районе экватора. Он пишет:

«…в большом изгибе берега находится большой остров; на нем, как рассказывают, живут одни только женщины, у которых все тело покрыто волосами и которые беременеют сами собой, без совокупления с мужчинами. Их нравы настолько грубы и дики, что сопротивление некоторых едва можно сломить, даже надев на них оковы. Об этом сообщил Ганнон, и ему поверили, так как с собой он привез шкуры, содранные с убитых [женщин]. За этим заливом высокая гора, которую греки называют Теон Охема (греч. «Колесница богов». — О. И.), непрерывно пылает огнями».

Гора, непрерывно пылающая огнями, — это, скорее всего, вулкан Камерун, а остров — расположенный напротив него Биоко.

Рассказ Ганнона — карфагенского мореплавателя, который возглавил масштабную экспедицию вдоль берегов Африки и добрался почти до экватора, — действительно заслуживает доверия. Но отчет Ганнона дошел до наших дней (в греческом переводе), и в нем нет ни слова о женщинах, живущих отдельно от мужчин и рожающих без их участия. В отчете говорится:

«В глубине залива (Гвинейского. — О. И.) есть остров… имеющий бухту. В ней находится другой остров, населенный дикими людьми. Очень много было женщин, тело которых поросло шерстью; переводчики называли их гориллами. Преследуя, мы не смогли захватить мужчин, все они убежали, карабкаясь по кручам и защищаясь камнями; трех же женщин <мы захватили>. Они кусали и царапали тех, кто их вел, и не хотели идти за ними. Однако, убив, мы освежевали их и шкуры доставили в Карфаген. Ибо дальше мы не плавали, так как пища у нас кончилась».

Переводчики, о которых пишет Ганнон, принадлежали к одному из местных племен. Теперь уже невозможно установить, насколько хорошо они с карфагенянином понимали друг друга и действительно ли слово «гориллы» относилось к людям, или же это были обезьяны. Но в середине XIX века исследователи Африки обнаружили здесь новый род крупных человекообразных обезьян и решили дать ему имя «гориллы». Так через 24 столетия после Ганнона это слово вновь обрело актуальность, теперь — применительно к обезьянам.