ГЛАВА 131

 

Роберт Лэнгдон парил высоко над Прагой. Он смотрел на Карлов мост, находящийся далеко внизу, на газовые фонари, мерцающие, как нити жемчуга, протянувшиеся через черную реку. Невесомый и отрешенный, Лэнгдон плыл по течению, не испытывая никаких эмоций, кроме смутного раздражения от отдаленного грохота. Когда стук стал громче, сила тяжести внезапно захватила Лэнгдона, и он почувствовал, что летит в паническом свободном падении... ускоряясь к холодной реке... пока не разбил вдребезги ее зеркальную поверхность.

Резко проснувшись, Лэнгдон сел в постели, удивляясь, что не понял, что это был сон. Для него это был непостижимый парадокс - способность человеческого разума оказываться в заведомо безвыходной ситуации и все же принимать ее как факт, игнорировать все несоответствия и никогда не подозревать, что на самом деле этого не происходит.

Лэнгдон, всё ещё находящийся под впечатлением от своего сновидения, осмотрел тёмный гостиничный номер. Все было тихо, рядом с ним спокойно дышала Кэтрин. В воздухе витал аромат ее экзотических духов. Лэнгдон вспомнил роскошную гладкость того, что было на ней надето, когда она присела на край кровати и прошептала:

- Извините, что разбудила вас, профессор...

Доктор Соломон, пожалуйста, не стесняйтесь будить меня подобным образом в любое время.

Он тихонько выскользнул из постели, накинул халат и прошел в гостиную. К его ужасу, напольные часы показывали чуть больше девяти вечера.

Я почти не спал.

Он выглянул в эркерное окно, осознавая, что его странный сон был не таким уж и удивительным. Вероятно, его мозг все еще пытался справиться с травмой, полученной в результате отчаянного прыжка из этого самого окна в ледяную воду. Сны всегда завораживали Лэнгдона, и сегодня он был потрясен, когда Кэтрин заявила, что обнаружила причину их появления.

Невероятно, но ее эксперименты показали, что мозг, находящийся во сне, похож на мозг умирающего. В обоих случаях уровень ГАМК резко падал, что снижало работу мозговых фильтров и открывало доступ к более широкому спектру информации. Поток неотфильтрованных данных стал причиной того, что сны проявлялись в виде нелогичного нагромождения образов и идей. Более того, это объясняло, почему через несколько секунд после пробуждения даже самые яркие сны начинали исчезать, несмотря на наши отчаянные попытки вспомнить их. Мозг перезагрузился, уровень ГАМК повысился, и фильтры снова включились... очищая информацию и снова регулируя наше восприятие реальности.

“Умирание очень похоже на сновидение”, - объяснила она, описав, как во сне мы часто воспринимаем себя невесомыми существами, не имеющими массы, способными преодолевать препятствия, летать по воздуху или менять местоположение - по сути, мы становимся сознанием без физической формы. “Тело бардо”, - подумал Лэнгдон, вспомнив его описание в Тибетской книге мертвых. Во многих культурах тело в сновидениях считалось священным из-за его предполагаемой способности перемещаться между царствами жизни и смерти, туда и обратно.

По мере того как сознание становится непривязанным, растет наша способность восприятия.

Лэнгдон все еще стоял у окна, когда все телефоны в номере внезапно зазвонили одновременно. Он бросился в гостиную и снял трубку, надеясь, что звонок не разбудил Кэтрин.

- Мистер Лэнгдон, это ночной администратор, - объявил знакомый голос. - Извините, если разбудил вас. Я стучался, но никто не ответил.

Стук в дверь в моем сне.

- Да, все... в порядке?

- Я не знаю, сэр, - ответил администратор, явно встревоженный. - Здесь морской пехотинец Кербл из посольства США. Он говорит, что послу крайне важно немедленно встретиться с вами.

 

***

В запертом конференц-зале посольства США Голем посмотрел на наручники на своих запястьях. “Я не позволю Саше видеть себя связанной”, - подумал он. - “Она достаточно натерпелась за годы, проведенные в “Пороге”.” Голему еще не вернул Сашу на передний план ее сознания с тех пор, как он покинул развалины “Порога”, но этот момент быстро приближался.

Все идет по плану.

Несмотря на то, что Саша в данный момент фактически находилась в заключении, Голем по-прежнему был уверен, что посол станет для нее сочувствующим союзником.

Признание Гесснер раскрыло все, что мне нужно было знать.

- Посол Нагель ничего не знает! - Настаивала Гесснер. - Она была бы в ужасе, узнав, что здесь происходит, она в Праге только потому, что Финч обманом устроил ее на работу. Ему нужен был дипломат в качестве союзника!

"Мне тоже нужен такой союзник", - решил Голем.

И он обратился к ней.

Пожалуйста, помогите Саше.

Без сомнения, посол пыталась точно определить, что означает “помощь Саше”, но ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что существует только один осуществимый сценарий. Голем очень деликатно подкинул эту идею, и она уже прижилась.

Несколько минут назад посол произнесла единственное слово, которое Голем хотел услышать.

Убежище.

 

Отправить