ГЛАВА 127

 

Лэнгдон долгое время считал, что самым волнующим и впечатляющим произведением искусства в Европе являются "Жертвы коммунизма" - мемориал, состоящий из шести бронзовых статуй людей в натуральную величину, спускающихся по широкой бетонной лестнице. Каждый из мужчин был изможден, бородат и стоял на своей ступеньке. Как ни странно, все шестеро мужчин были похожи друг на друга... но каждый из них находился в разной степени повреждения... у одного не было руки, у другого половины головы, у третьего зияла рана в груди.

Лэнгдон вспоминал, что идея художника заключалась в непокорности и стойкости. Этот человек, независимо от степени своих страданий, остался стоять.

Лэнгдон не ожидал увидеть эту скульптуру во время своего визита в Прагу, и все же она была там, мелькала за окном посольского седана, пока они мчались по улице Уезд. Он хотел показать ее Кэтрин, но она уже спала у него на плече, ее взъерошенные волосы мягко касались его щеки.

Высадив посла у здания посольства, сержант Кербл теперь вез Лэнгдона и Кэтрин на юг вдоль Петршинских садов, направляясь в отель “Четыре сезона”, где они смогут наконец-то отдохнуть. Когда они свернули налево, на мост Легион, Лэнгдон закрыл глаза и прислушался к тихому дыханию Кэтрин, чувствуя, как его успокаивает этот обнадеживающий звук... жизни.

Концепция смерти была слишком распространена в наши дни, не только в дискуссиях, но и в реальности Лэнгдона... Он чуть не замерз насмерть в реке Влтава, затем мог быть застрелен Павлом и чудом избежал смерти в “Пороге”.

Примечательно, что за прошедший год все, что Лэнгдон узнал от Кэтрин о сознании, изменило его отношение к смерти... заметно ослабив его тревогу по поводу старения и смертности. Если нелокальная модель сознания Кэтрин верна, то логично предположить, что какая-то часть Лэнгдона, его существа, его души, его разума... преодолеет смерть своего тела и будет жить дальше.

"Я не спешу это выяснять", - подумал он, наслаждаясь теплом Кэтрин на своем плече.

Вчера, во время экскурсии по Вышеграду, они наткнулись на необычно мрачный реликварий, в котором была изображена человеческая кость - предположительно, лопатка Святого Валентина, - и Кэтрин поразила его обманчиво простым вопросом: “Как вы определяете смерть?”

Никогда не рассматривавший смерть в буквальном смысле, Лэнгдон предложил несколько неопределенное определение, которое он никогда бы не принял от своих студентов: Смерть - это отсутствие жизни.

К его удивлению, Кэтрин сказала ему, что его ответ был довольно близок к официальному медицинскому определению: Необратимое прекращение всех функций клеток. Затем она сообщила ему, что официальное медицинское определение на сто процентов неверно.

- Смерть, - объяснила она, - не имеет ничего общего с физическим телом. Мы определяем смерть с точки зрения сознания. Рассмотрим пациента с умершим мозгом, который подключен к системе жизнеобеспечения - его тело технически еще живо, и все же его отключат от аппаратов. Без сознания мы считаем человеческое тело, по сути, мертвым... даже когда его физические функции совершенно не нарушены.

- Верно, - подтвердил Лэнгдон.

- И в равной степени верно и обратное, - продолжила она. - Парализованный человек в инвалидном кресле, который потерял все физические функции своего тела и все же остается в сознании, очень даже жив. Стивен Хокинг, по сути, был разумом без тела. Представь, что было бы, если бы кто-нибудь предложил отключить его от аппаратов!”

Лэнгдон никогда не слышал, чтобы эта мысль высказывалась подобным образом.

- Роберт, - закончила она, - мы больше не можем отрицать растущий поток доказательств того, что сознание может существовать вне тела... за пределами мозга. Для нас настал день полностью переосмыслить сознание... и, следовательно, полностью переосмыслить смерть!

Лэнгдон надеялся, что она права, и что смерть не такое уж “смертельное” событие, как многие себе представляют. Из глубин его памяти всплыли древние учения Асклепия:

“Слишком многие боятся смерти и считают ее худшим несчастьем, которое может с ними случиться: они ничего не знают о том, что говорят. Смерть приходит как разложение истощенного тела…Точно так же, как тело покидает материнскую утробу, когда оно становится зрелым, так и душа покидает тело, когда она достигает совершенства.”

Будучи молодым студентом изучающим сравнительное религиоведение, Лэнгдон был поражен универсальностью обещания о реинкарнации и жизни после смерти — единственной, непоколебимой уверенности, которую давала каждая религиозная традиция, выдержавшая испытание временем. Он всегда рассматривал эту устойчивую черту как пример дарвиновского “выживания наиболее приспособленных”. Выживали только те религии, которые предлагали решение величайшего страха человечества.

Более духовная сторона Лэнгдона часто задавалась вопросом, могло ли древнее обещание вечной жизни на самом деле предшествовать религии, уходя корнями в утраченную мудрость древних, в те времена, когда человеческий разум был достаточно ясен, чтобы воспринимать глубочайшие истины, пронизывающие Вселенную.

“Подумаем об этом в другой раз”, - решил он, когда их машина притормозила перед отелем “Четыре сезона”.

- Привет, соня, - ласково прошептал он Кэтрин. - Мы на месте.

 

***

Фаукман бросился к телефону.

- Алло?!

- Джонас, это Роберт, - произнес знакомый баритон. - Я только что вернулся в отель. Менеджер сказал, что ты звонил несколько раз.

- Конечно! - Воскликнул Фаукман. - В Праге был взрыв! Я волновался!

- Извини, с нами обоими все в порядке.

Фаукман вздохнул с облегчением.

- Знаешь, Роберт, большинство авторов заставляют меня нервничать, когда поздно предоставляют свои рукописи, но у тебя есть раздражающая привычка...

- Спасибо за заботу, - со смехом ответил Лэнгдон, - но я был далек от того, чтобы взрываться.

- Рад это слышать, даже если я не очень в это верю, - сказал Фаукман. - Я был свидетелем твоей склонности к опасностям.

-А я - твоей склонности к параноидальным предположениям.

Фаукман усмехнулся.

- Этот ответ был слишком быстрым... даже для тебя, Роберт. Откуда мне знать, что это не какой-нибудь чат-бот с искусственным интеллектом?

- Потому что искусственный интеллект никогда не узнает, что ты отклонил один из самых продаваемых романов за последние двадцать лет, потому что тебе показалось, что автор использовал слишком много многоточий.

- Эй! Я сказал тебе это по секрету!

- Да, и я унесу этот секрет с собой в могилу, - заверил его Лэнгдон. – Только давай не сегодня.

- Что-нибудь известно о рукописи Кэтрин? - С надеждой спросил Фаукман.

- Извини, - ответил Лэнгдон усталым голосом. - Хотел бы я сообщить тебе новости получше но...

 

***

Было около семи часов вечера, когда Лэнгдон выключил горячий душ в Королевских апартаментах. Ночь только начиналась, но на Прагу уже давно опустилась зимняя тьма, и они с Кэтрин договорились, что сразу отправятся спать.

Обернув полотенце вокруг талии, Лэнгдон вышел из душа и увидел Кэтрин, погруженную в ванну с пеной, с вытянутой стройной ножкой и безопасной бритвой в руке.

“Она бреет ноги?” - удивленно подумал он.

- Мы куда-то идем?

Кэтрин рассмеялась.

- Нет, Роберт, мы никуда не пойдем. Ты действительно не знаешь, зачем женщина бреет ноги перед сном?

Он замялся.

- Я просто подумал…ты была измотана.

- Так и было. Но когда я увидела, как ты принимаешь душ... - Она указала на его подтянутый пресс. - Ты неплохо выглядишь, Аквамен... для своего возраста.

- Моего возраста? Ты старше меня!

- Ты хочешь отказаться от десерта?

- Нет, моя дорогая.…Я не хочу. - Лэнгдон подошел к ванне, присел на край и нежно положил руку Кэтрин на затылок. - Я хотел сказать, что ты красивая, гениальная, веселая, и я обожаю тебя. - Он нежно поцеловал ее в губы. - Увидимся в постели.

 

***

"Как официально", - подумала Кэтрин, закончив приготовления и вылезая из ванны. - “Я влюблена.”

Она подозревала, что, любила Лэнгдона с самого начала, и, наконец, они выбрали подходящее время. В любом случае, сейчас они были здесь. Вместе. Наслаждаясь этими моментами.

Вытершись, она сунула руку под раковину и вытащила красиво завернутый пакет, который спрятала там заранее. В нем было самое элегантное женское белье, которое Кэтрин когда-либо покупала. Шелк Simone Pérèle macchiato. Она надеялась, что Роберту понравится изысканное изделие из “Коллекции Мечты”.

Распустив волосы, Кэтрин сбросила полотенце и облачилась в почти невесомое белье. Шелк роскошно ложился на ее теплую кожу, идеально облегая тело. Отказавшись от своего обычного аромата Balade Sauvage, она достала крошечный флакончик с распылителем Mojave Ghost, который прилагался к нижнему белью. Она выпустила в воздух облачко тумана и прошла сквозь него, ее чувства пробудились от ноток мускуса Шантильи и фиалки.

В последний раз взглянув на себя в зеркало, она открыла дверь в спальню и с удовлетворением увидела, что Лэнгдон уже выключил свет. "Прекрасно", - подумала она, зная, что ее прозрачное белье теперь подсвечено, и ее стройный силуэт виден во всей красе. Застенчиво улыбаясь, она приняла соблазнительную позу в дверном проеме, ожидая реакции Лэнгдона.

Но единственным ответом, который она услышала, было тихое, ритмичное похрапывание.

 

Отправить