ГЛАВА 2

 

Голем ковылял по снегу, подол его длинного черного плаща волочился по грязной слякоти, покрывавшей улицу Капрова. Мелькавшие под плащом массивные ботинки на платформе казались такими тяжелыми, что он едва мог поднять ноги. Его лицо и череп покрывал толстый слой глины.

Мне пора домой.

Эфир сгущается.

Опасаясь, что Эфир может настигнуть его, Голем сунул руку в карман и достал маленький металлический стержень, который всегда носил с собой. Он поднес этот предмет к голове и сильно прижал к верхней части черепа, рисуя им небольшие круги на высохшей глине.

"Еще нет", - мысленно произнес он, закрыв глаза.

Эфир рассеялся, по крайней мере, на мгновение, и он положил палочку обратно в карман и двинулся вперед.

Еще несколько кварталов, и я смогу освободиться.

Староместская площадь, известная в Праге как Старомак, была пустынна в это темное утро, если не считать пары туристов, которые ели пирожные с жженым сахаром и разглядывали знаменитые средневековые часы, которые каждый час демонстрировали “Шествие апостолов” - медленную процессию святых, которые с помощью механизмов появлялись и исчезали из виду через два маленьких окошка в циферблате.

"Бесцельно кружа с пятнадцатого века", - подумал Голем, - "и до сих пор это зрелище привлекает овец".

Когда Голем проходил мимо пары, они взглянули на него и невольно ахнули, отпрянув назад. Он давно привык к такой реакции незнакомцев. Это напомнило ему, что у него есть физическая форма, даже если они не могли видеть, кем он был на самом деле.

Я - Голем.

Я не принадлежу к вашему миру.

Временами Голем чувствовал себя не в своей тарелке, как будто он мог воспарить, и ему нравилось кутать свою бренную оболочку в тяжелые одежды. Вес плаща и ботинок на платформе увеличивал силу притяжения, приковывая его к земле. Его вымазанная глиной голова и плащ с капюшоном придавали ему пугающий вид, даже в Праге, где ночные костюмы были обычным делом.

Но что по-настоящему привлекало внимание к Голему, так это три древние буквы, выведенные на его лбу мастихином.

אמת

Три еврейские буквы — алеф, мем, тав — справа налево означают "ЭМЕТ".

Правда.

Правда - вот что привело Голема в Прагу. И правда заключается в том, что доктор Гесснер призналась ему сегодня вечером в зверствах, которые она и ее партнеры совершили глубоко под Прагой. Их преступления были отвратительны, но все же они меркли по сравнению с тем, что планировалось на ближайшее будущее.

“Я уничтожу все это,” - сказал он себе. - “Превращу в руины.”

Голем представил себе их мрачное творение... уничтоженным... тлеющей пустотой в земле. Хотя это была сложная задача, он был уверен, что справится с ней. Доктор Гесснер рассказала все, что ему нужно было знать.

“Мне нужно действовать быстро. Шанс невелик,” - сказал он себе, и план уже проявился в его голове.

Теперь Голем повернул на юго-восток, удаляясь от площади, и нашел узкий переулок, который вел к его дому. Район Старого города представлял собой лабиринт переулков, известных своей бурной ночной жизнью и самобытными пабами — литературным кафе "Тынска" для писателей и интеллектуалов, анонимным баром для хакеров и любителей интриг и баром "Хемингуэй" для утонченных людей и ценителей коктейлей. Конечно, музей секс-машин был открыт допоздна и привлекал толпы зевак до глубокой ночи.

Пробираясь по лабиринту переулков, Голем поймал себя на том, что думает не о тех ужасах, которые он только что причинил доктору Бригите Гесснер, и не о шокирующей информации, которую ему удалось добыть, а скорее о ней.

Он всегда думал о ней.

Я ее защитник.

Мы с ней - две частицы, сплетенные навек.

Его единственной целью на этой земле было защитить ее, и все же она ничего не знала о его существовании. Несмотря на это, для него было честью служить ей. Нести бремя другого человека было благороднейшим из призваний, но делать это анонимно, без всякого признания... это был поистине бескорыстный акт любви.

Ангелы-хранители могут принимать разные обличья.

Она была доверчивым человеком, который, сам того не ведая, попал в мир темной науки. Она не замечала, как акулы кружили вокруг нее. Голем убил одну из этих акул сегодня вечером, но теперь в воде была кровь. Могущественные силы скоро всплывут из глубин, чтобы выяснить, что произошло, чтобы обеспечить секретность их создания.

"Вы опоздаете", - подумал он. - “Ваш подземный дом ужасов скоро рухнет под тяжестью собственного греха... став жертвой собственной изобретательности.”

Продвигаясь по заснеженным улицам, Голем почувствовал, как Эфир возвращается, сгущаясь вокруг него. Он снова приложил металлическую палочку к голове.

“Скоро.” - пообещал он.

 

***

 

В Лондоне американец по имени мистер Финч протирал очки Cartier Panthère и расхаживал по своему роскошному кабинету. Его нетерпение сменилось глубокой озабоченностью.

Где, черт возьми, Гесснер? Почему я не могу с ней связаться?

Он знал, что чешский нейробиолог вчера вечером посетила лекцию Кэтрин Соломон в Пражском граде, и после этого она отправила Финчу тревожное сообщение о книге, которую Соломон вскоре опубликует. Это было плохо. Гесснер обещала позвонить Финчу и сообщить последние новости.

До сих пор Гесснер не позвонила, а уже почти рассвело.

Он неоднократно отправлял ей сообщения и звонил по телефону, но ответа не было.

Прошло шесть часов…Гесснер пунктуальна — это совершенно на нее не похоже.

Поднявшись на вершину своей профессии, следуя подсказкам своей интуиции, мистер Финч научился прислушиваться к ней. К сожалению, интуиция подсказывала ему, что в Праге что-то пошло не так.

 

Отправить