ГЛАВА 1

 

Роберт Лэнгдон проснулся спокойным, наслаждаясь тихими звуками классической музыки, доносившимися из будильника его телефона на прикроватном столике. “Утреннее настроение” Грига, было правильным выбором, он всегда считал, что эти четыре минуты музыки идеально подходят для начала дня. По мере того, как усиливались звуки деревянных духовых инструментов, Лэнгдон наслаждался чувством, что не может точно вспомнить, где он находится.

Ах да, он вспомнил и улыбнулся про себя. Город ста шпилей.

В тусклом свете Лэнгдон осмотрел массивное арочное окно комнаты, по бокам от которого стояли антикварный эдвардианский туалетный столик и алебастровая лампа. На плюшевом ковре ручной работы все еще были разбросаны лепестки роз, оставшиеся после вчерашней вечерней подготовки постели ко сну.

Лэнгдон приехал в Прагу тремя днями ранее и, как и во время предыдущих визитов, поселился в отеле "Четыре сезона". Когда менеджер настоял на том, чтобы Лэнгдон забронировал номер в королевском люксе с тремя спальнями, он задумался, было ли это связано с его лояльностью к бренду или, что более вероятно, с известностью женщины, с которой он путешествовал.

- Наши самые знаменитые гости заслуживают самого роскошного размещения, - настаивал менеджер.

Люкс включал в себя три отдельные спальни с ванными комнатами, гостиную, столовую, рояль и центральное эркерное окно с роскошной композицией из красных, белых и синих тюльпанов — приветственный подарок от посольства США. В личной гардеробной Лэнгдона была пара вычищенных шерстяных тапочек с монограммой RL. “Что-то подсказывает мне, что это не Ральф Лорен,” - подумал он, впечатленный индивидуальным подходом.

И вот, нежась в постели и слушая музыку будильника, он почувствовал, как нежная рука коснулась его плеча.

- Роберт? - прошептал мягкий голос.

Лэнгдон перевернулся на другой бок и почувствовал, как участился его пульс. Она была там, улыбалась ему, ее дымчато-серые глаза были еще полусонными, длинные черные волосы рассыпались по подушке.

- Доброе утро, красавица, - ответил он.

Она протянула руку и погладила его по щеке, на ее запястьях все еще оставался аромат Balade Sauvage.

Лэнгдон восхищался изяществом ее черт. Несмотря на то, что она была на четыре года старше Лэнгдона, каждый раз, когда он ее видел, она выглядела все более очаровательной — морщинки от смеха, едва заметные пряди седины в темных волосах, игривые глаза и завораживающий интеллект.

Лэнгдон знал эту замечательную женщину со времен учебы в Принстоне, где она была молодым ассистентом профессора, в то время как он был старшекурсником. Его тихая студенческая влюбленность в нее осталась незамеченной или безответной, но с тех пор их связывала легкая, платоническая дружба. Даже после того, как ее профессиональная карьера взлетела до небес, а Лэнгдон стал известным во всем мире профессором, они продолжали поддерживать случайные контакты.

Лэнгдон понял, что время играет решающую роль, все еще удивляясь тому, как быстро они влюбились друг в друга во время этой спонтанной деловой поездки.

Когда “Утреннее настроение” перешло в оркестровую тему, он сильной рукой притянул ее к себе, и она уткнулась носом ему в грудь.

- Как спалось? - прошептал он. - Больше никаких дурных снов?

Она покачала головой и вздохнула.

- Мне так неловко. Это было ужасно.

Ночью она проснулась в ужасе от исключительно яркого ночного кошмара, и Лэнгдону пришлось успокаивать ее почти час, прежде чем она смогла снова заснуть. Лэнгдон заверил ее, что необычная интенсивность сна была результатом того, что она опрометчиво выпила на ночь рюмку богемского абсента, который, по мнению Лэнгдона, всегда подавался с оговоркой: "Он был популярен в Прекрасную эпоху благодаря своим галлюциногенным свойствам".

- Больше не было, - заверила она его.

Лэнгдон потянулся и выключил музыку.

- Закрывай глаза. Я вернусь как раз к завтраку.

- Останься со мной, - поддразнила она, обнимая его. - Ты можешь пропустить один день плавания.

- Нет, если хочешь, чтобы я оставался подтянутым молодым человеком, - сказал он, садясь с кривой усмешкой. Каждое утро Лэнгдон пробегал трусцой три километра до центра плавания в Страхове, где проплывал свою ежедневную дистанцию.

- На улице темно, - настаивала она. - А ты не можешь просто поплавать здесь?

- В бассейне отеля?

- Почему бы и нет? Это тоже вода.

- Он крошечный. Два взмаха - и я у бортика.

- Это шутка, Роберт.

Лэнгдон улыбнулся.

- Ложись спать, встретимся за завтраком.

Она надулась, запустила в него подушкой и повернулась на другой бок.

Лэнгдон надел свои спортивные штаны из Гарварда и направился к двери, решив воспользоваться лестницей, а не тесным частным лифтом.

Спустившись вниз, он прошел по элегантному коридору, соединявшему бар отеля на берегу реки с вестибюлем здания. По пути он миновал элегантную витрину с надписью: "События в Праге", где в рамках были развешаны афиши, анонсирующие концерты, экскурсии и лекции, которые пройдут на этой неделе.

Глянцевый плакат в центре заставил его улыбнуться.

ЦИКЛ ЛЕКЦИЙ В КАРЛОВОМ УНИВЕРСИТЕТЕ.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПРАЖСКИЙ ГРАД.

ПОЛУЧИВШИЙ МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРИЗНАНИЕ

УЧЕНЫЙ-НОЭТИК,

ДОКТОР КЭТРИН СОЛОМОН

"Доброе утро, красавица", - подумал он, любуясь снимком женщины, которую он только что поцеловал наверху.

На вчерашней лекции Кэтрин не было свободных мест, что было немалым достижением, учитывая, что она выступала в легендарном Владислав Холле Пражского града — похожем на пещеру сводчатом зале, который в эпоху Возрождения использовался для проведения закрытых рыцарских соревнований.

Цикл лекций был одним из самых уважаемых в Европе и всегда привлекал опытных докладчиков и заинтересованную аудиторию со всего мира. Вчерашний вечер не стал исключением, и переполненный зал взорвался аплодисментами, когда представили Кэтрин.

- Спасибо всем вам, - сказала Кэтрин, поднимаясь на сцену с уверенным спокойствием. На ней был белый кашемировый свитер и дизайнерские брюки, которые сидели на ней безупречно. - Я хотела бы начать сегодняшний вечер с ответа на один вопрос, который мне задают почти каждый день. - Она улыбнулась и сняла микрофон с подставки. - Что, черт возьми, такое эта ваша ноэтика?!

По залу прокатилась волна смеха.

- Проще говоря, - начала Кэтрин, - ноэтика изучает человеческое сознание. Вопреки тому, во что многие верят, исследование сознания — это не новая наука, а, по сути, древнейшая наука на земле. С незапамятных времен мы искали ответы на вечные загадки человеческого разума... природу сознания и души. И на протяжении веков мы исследовали эти вопросы главным образом через... призму религии.

Кэтрин сошла со сцены и направилась к первому ряду присутствующих.

- И, говоря о религии, дамы и господа, я не могла не заметить, что сегодня вечером в зале находится всемирно известный специалист по религиозной символике, профессор Роберт Лэнгдон.

Лэнгдон услышал возбужденный шепот в толпе.

Что, черт возьми, она делает?!

- Профессор, - сказала она, с улыбкой подходя к нему, - не могли бы мы на минутку воспользоваться вашим опытом? Не могли бы вы подняться?

Лэнгдон вежливо встал, незаметно одарив ее улыбкой: "ты-заплатишь-за-это".

- Мне любопытно, профессор…какой самый распространенный религиозный символ на земле?

Ответ был прост, и либо Кэтрин читала статью Лэнгдона на эту тему и знала, что ее ждет, либо она будет очень разочарована.

Лэнгдон взял микрофон и повернулся к морю оживленных лиц, тускло освещенных люстрами, висящими на старинных железных цепях.

- Всем добрый вечер, - сказал он, и его глубокий баритон прогремел из динамиков. - И спасибо доктору Соломон за то, что она поставила меня в неловкое положение без всякого предупреждения.

Зрители захлопали.

- Итак, - сказал он. - Самый распространенный религиозный символ в мире? У кого-нибудь есть предположения?

Поднялась дюжина рук.

- Отлично, - сказал Лэнгдон. - Есть какие-нибудь предположения, кроме распятия?

Все руки опустились.

Лэнгдон усмехнулся.

- Это правда, что распятие чрезвычайно распространено, но это также и уникальный христианский символ. На самом деле, существует один универсальный символ, который встречается в произведениях искусства каждой религии в истории.

Зрители обменялись озадаченными взглядами.

- Вы все видели его много раз, - продолжал Лэнгдон. - Возможно, на египетской стеле Хорахты?

Он остановился

- Как насчет буддийской шкатулки Канишки? Или знаменитого Христа Пантократора?

Тишина. Мертвые взгляды.

“О боже”, - подумал Лэнгдон. – “Определенно, это люди науки.”

- Он также присутствует на сотнях самых знаменитых полотнах эпохи Возрождения — Второй версии “Мадонны в скалах” Леонардо да Винчи, “Благовещении” Фра Анджелико, “Плаче” Джотто, “Искушении Христа” Тициана и бесчисленных изображениях Мадонны с младенцем...?

По-прежнему ничего.

- Символ, о котором я говорю, - сказал он, - это нимб.

Кэтрин улыбнулась, очевидно, зная, что именно это будет его ответом.

- Нимб, - продолжал Лэнгдон, - это диск света, который появляется над головой просветленного существа. В христианстве нимбы окружают Иисуса, Марию и святых. Если заглянуть еще дальше, то над древнеегипетским богом Ра парил солнечный диск, а в восточных религиях нимб присутствует над Буддой и индуистскими божествами.

- Замечательно, спасибо, профессор, - сказала Кэтрин, протягивая руку к микрофону, но Лэнгдон проигнорировал ее и игриво отвернулся - своего рода расплата. Никогда не задавайте историку вопрос, на который вы не хотите получить исчерпывающий ответ.

- Я должен добавить, - сказал Лэнгдон, когда зал одобрительно рассмеялся, - что ореолы бывают разных форм, размеров и художественных изображений. Некоторые из них представляют собой диски из чистого золота, некоторые прозрачные, а некоторые даже квадратные. В древнееврейском писании говорится, что голову Моисея окружала "хила" — еврейское слово, означающее "ореол" или "излучение света". Некоторые особые формы ореолов имеют исходящие от них лучи света... светящиеся шипы, которые расходятся во все стороны.

Лэнгдон повернулся к Кэтрин с хитрой улыбкой.

- Возможно, доктор Соломон знает, как называется этот тип ореола? - Он протянул ей микрофон.

- Сияющая корона, - сказала она, не сбиваясь с ритма.

Лэнгдон снова поднес микрофон к губам.

- Да, сияющая корона - это особенно важный символ. Она появляется на протяжении всей истории, украшая головы Гора, Гелиоса, Птолемея, Цезаря... и даже Колосса Родосского.

Лэнгдон заговорщицки улыбнулся толпе.

- Мало кто понимает это, но самым фотографируемым объектом во всем Нью-Йорке является... сияющая корона.

Ответом ему послужили озадаченные взгляды, даже со стороны Кэтрин.

- Есть какие-нибудь предположения? - он спросил. - Никто из вас никогда не фотографировал сияющую корону, парящую в ста метрах над Нью-Йоркской гаванью? - Лэнгдон ждал, пока в толпе не пронесся ропот понимания.

- Статуя Свободы! - выкрикнул кто-то.

- Совершенно верно, - подтвердил Лэнгдон. - На статуе Свободы сияющая корона — древний нимб - этот универсальный символ, который мы использовали на протяжении всей истории для обозначения особых личностей, которые, по нашему мнению, обладают божественным просветлением... или развитым состоянием... сознания.

Когда Лэнгдон возвращал микрофон Кэтрин, она сияла. “Спасибо,” - одними губами произнесла она. Под аплодисменты Лэнгдон сел на свое место.

Кэтрин вернулась на сцену.

- Как только что красноречиво заявил профессор Лэнгдон, люди долгое время размышляли о сознании. Но даже сейчас, с развитием науки, нам трудно дать ему определение. На самом деле, многие ученые боятся даже обсуждать сознание. - Кэтрин огляделась и прошептала, - Они называют его - “слово на букву с”.

По залу снова прокатились смешки.

Кэтрин кивнула женщине в очках, сидевшей впереди.

- Мэм, как бы вы определили понятие “сознание”?

Женщина на мгновение задумалась.

- Я предполагаю...или осознаю свое собственное существование?

- Прекрасно, - сказала Кэтрин. - И откуда берется это осознание?

- Наверное, в моем мозгу, - сказала она. - Мои мысли, идеи, воображение... деятельность мозга, которая делает меня тем, кто я есть.

- Очень хорошо сказано, спасибо. - Кэтрин снова подняла взгляд на аудиторию. - Итак, можем ли мы все начать с того, что согласимся с основами? Сознание создается вашим мозгом - связкой из восьмидесяти шести миллиардов нейронов внутри вашего черепа, - и, следовательно, сознание находится в наших головах.

Все согласно закивали.

- Замечательно, - сказала Кэтрин. - Мы все только что согласились с принятой в настоящее время моделью человеческого сознания. - Помолчав, она тяжело вздохнула. - Проблема в том, что... принятая в настоящее время модель абсолютно неверна. Ваше сознание создается не вашим мозгом. И на самом деле, ваше сознание даже не находится внутри вашей головы.

Последовало ошеломленное молчание.

Женщина в очках, сидевшая в первом ряду, сказала:

- Но... если мое сознание находится не в моей голове…где же оно?

- Я так рада, что вы спросили, - сказала Кэтрин, улыбаясь собравшимся слушателям. - Устраивайтесь поудобнее, ребята. Сегодня нас ждет интересное приключение.

"Рок-звезда", - подумал Лэнгдон, направляясь к вестибюлю отеля, все еще слыша отголоски бурных аплодисментов. Ее выступление было ослепительным, ошеломившим толпу и требовавшим продолжения. Когда кто-то спросил о ее текущей работе, Кэтрин рассказала, что она только что завершила работу над книгой, которая, как она надеялась, поможет переосмыслить нынешнюю парадигму сознания.

Лэнгдон помог Кэтрин заключить издательский контракт, хотя ему еще предстояло прочитать ее рукопись. Она рассказала о содержании книги достаточно, чтобы Лэнгдон был в восторге и горел желанием прочитать ее, но он чувствовал, что все самые шокирующие откровения она оставила при себе. У Кэтрин Соломон никогда не бывает недостатка в сюрпризах.

Теперь, когда Лэнгдон приближался к вестибюлю отеля, он вдруг вспомнил, что сегодня в 8 утра у Кэтрин была назначена встреча с доктором Бригитой Гесснер — выдающимся чешским неврологом, которая лично пригласила Кэтрин выступить с лекциями. Приглашение Гесснер было щедрым, и все же, встретившись с этой женщиной вчера вечером после мероприятия и найдя ее невыносимой, Лэнгдон теперь втайне надеялся, что Кэтрин проспит и предпочтет позавтракать с ним.

Отогнав от себя эти мысли, он вошел в вестибюль, наслаждаясь ароматом экстравагантных букетов роз, которые всегда украшали главный вход. Однако сцена, открывшаяся ему в вестибюле, была гораздо менее приветливой.

Двое полицейских в черной форме сосредоточенно расхаживали по открытому пространству, с парой немецких овчарок. На обеих собаках были бронежилеты с надписью "Полиция", они обнюхивали все вокруг, как будто искали... что-то.

Выглядит это не очень хорошо. Лэнгдон подошел к стойке регистрации.

- Все в порядке? - спросил он.

- О, боже, да, мистер Лэнгдон! - Безукоризненно одетый менеджер чуть ли не присел в реверансе, выбегая поприветствовать Лэнгдона. - Все хорошо, профессор. Небольшая проблема прошлой ночью, но это была ложная тревога, - заверил он, пренебрежительно покачав головой. - Я просто принял меры предосторожности. Как вы знаете, безопасность, в отеле “Четыре сезона” в Праге, является нашим главным приоритетом.

Лэнгдон посмотрел на полицейских. Небольшая проблема? Эти ребята вряд ли выглядели незначительными.

- Вы идете в плавательный клуб, сэр? - спросил менеджер. - Вызвать вам машину?

- Нет, спасибо, - ответил Лэнгдон, направляясь к двери. - Я пробегусь. Я люблю свежий воздух.

- Но ведь идет снег!

Уроженец Новой Англии выглянул на улицу, где в воздухе кружились снежинки, и улыбнулся менеджеру.

- Если я не вернусь через час, пришлите одну из этих собачек, чтобы она меня откопала.

 

Отправить