Глава 21
— Ах, что я все — Петербург, Петербург! — махнув рукой, рассмеялся товарищ Семашко.
Доктор улыбнулся:
— Вот и я никак не могу к Петрограду привыкнуть. Вроде бы, и давно переименовали, а все так и говорю — Петербург, Питер… Но, знаете, Николай Александрович, хорошо бы столицу обратно в Москву перенести. В Петрограде уж слишком опасно. Слишком уж он к недругам нашим близок! Тот же Красной, Юденич, немцы… Ну, да с Германией сейчас перемирие… Вопрос — надолго ли? Случись что — а армии-то, по сути, нету!
— Вот и тут я с вами согласен, Иван Павлович, — озабоченно покивал гость. — Ни армии пока толком нет, ни, как вы сказали, милиции… Одни голые постановления да пожелания! А по поводу столицы в Москву… Знаете, об этим уже и в Совнаркоме думают! Вот, товарищ Сталин уже предлагал, нарком по делам национальностей. Так что, думаю, ежели вдруг какое обострение — переедет столица! И я, Иван Палыч, вас туда всенепременнейше заберу! Вместе будем новую медицину строить.
— Я подумаю, — серьезно отозвался доктор. — А вот по поводу усиления милиции, наверное, стоит с Гладилиным переговорить. Поможете?
— Всенепременно!
* * *
Утром прибежал взволнованный Лебедев — всю ночь он дежурил в больнице, а вот раненько, утром… еще даже не начало светать. Взбежав по лестнице, забарабанил в дверь:
— Иван Палыч! Беда!
— Что? Что такое? — заспанный доктор выглянул в дверь в ночной пижаме.
— Санитаров наших арестовали! В город увезли.
— Каких еще санитаров… Ах! Ну, входи, входи, Леонид… Я быстро… сейчас.
Запалив керосинку, Иван Палыч принялся быстро одеваться. В приоткрытую дверь заглянул встревоженный гость:
— Случилось что?
— В город… В город надо быстрее! — озабоченно вымолвил доктор.
— Так за мной скоро машина придет, — Николай Александрович развел руками. — Обещали часов в восемь. А к чему такая спешка-то?
— Хороших людей арестовали, Николай Александрович, — надевая пиджак, рассерженно пояснил Иван Палыч. — Санитаров моих. Ну, тех, кто нас спас… Ну, да, из бывших они… Но, советской властью прощенные! Да без них бы…
— Да. Без них бы нам туго пришлось, — присев к столу, Семашко согласно кивнул и прищурился. — А кто произвел арест? По чьему приказу?
— Да парни какие-то… с красными повязками, — пояснил, наконец, Лебедев. — Показали мандаты — народная милиция…
Доктор покусал губу:
— Красников сам не мог… Милиция подчиняется уисполкому. Гладилин, что ли, не разобрался…
— Скорей, ретивые исполнители, — побарабанив пальцами по столу, мрачно протянул Семашко. — Таких во все времена хватало. Раньше перед начальством выслуживались, а ныне выказывают революционный пыл! Что хуже, вот, ей-богу, не знаю! Исполнительных-то дурней в России на триста лет припасено! Однако, вы правы, Иван Палыч — надо бы поспешить…
Лебедев вздрогнул:
— Что, думаете, могут?
— Могут, — сурово отозвался гость. — Бывали случаи. Коли задержанные не так себя поведут, попытаются вырваться… Тогда никакого суда и постановления не надобно. Как говорится — руководствуясь революционным чутьем…
— Ну, в таком случае мы уже опоздали, — доктор глянул в окно… и вдруг улыбнулся. — Кажется, машина! Во-он, за лесом, свет.
Леонид бросился к окну, вгляделся:
— Ну да, точно! Машина! За вами, Николай Александрович.
— Так уж и пора бы, — вытащив карманные часы, усмехнулся товарищ Семашко. — Времени-то полвосьмого уже! Ну, Иван Палыч, собрался? Пошли тогда. Надеюсь, мои доблестные гвардейцы уже проснулись…
* * *
Когда машина въехала в город, уже начинало светать. Послышался протяжный гудок — какой-то из заводов еще работал. По низкому серому небу бежали алые сполохи — то ли заря, то ли что-то горело.
— Склады на ситцевой мануфактуре горят, — обернувшись, пояснил водитель. — Вся милиция там еще с ночи…
— Милиция? — изумился Иван Палыч.
— Ну так, а кто? — покрутив усы, шофер повернул руль. — Пожарные-то давно уже разбежались. Потому как — ни денег, ни пайка.
— И пожарную охрану тоже возрождать надо, — тихо протянул Семашко. — И армию, и милицию… Не мы, большевики, это все развалили. Но, восстанавливать придется нам. И, чем скорее, тем лучше!
Доктор улыбнулся:
— Золотые слова, Николай Александрович! Только, чувствую, трудновато придется…
— Ничего. Мы же большевики! Справимся.
Гладилин уже находился на своем месте — в кабинете на втором этаже горел тусклый керосиновый свет, электричество в городе подавалось крайне нерегулярно.
— У себя, — завидев вошедших, отрывисто кивнула Ольга Яковлевна. — Ждет.
— А, приехали, наконец! — услыхав голоса, Сергей Сергеевич выбежал навстречу гостям. — Ах, славно, что живы! Этот поезд… налет… Я уж извелся весь! Это ж на вас, Николай Александрович, покушались! И, наверняка, использовали Викжель. Теракт во всей своей подлости! Мы уже аресты произвели.
Повесив на вешалку пальто, товарищ Семашко устало махнул рукою:
— Ты, Сережа, морфий со счетов не сбрасывай. И Робеспьера из себя не строй! Аресты они произвели, успели… Абы кого похватали?
— Поджигателей! — нервно, но с гордостью, отозвался Гладилин. — На ситцевой мануфактуре склады подожгли. Верно, по указке бывшего хозяина, мануфактуру-то недавно национализировали. С поличным взяли! Рабочая дружина! Там, на фабрике-то, комсомольский отряд… Товарищ Нюра Резанович!
Иван Палыч вдруг улыбнулся:
— Знаю Нюру. Хорошая, целеустремленная девушка. Так, говорите, с поличным? А в Зарном арест кто произвел?
— В Зарном? Арест? — удивился Сергей Сергеевич. — Красников не мог — на пожаре. А, у него, верно, дежурные есть. Ну, в отделении — добровольцы. Хотя, я уже дал распоряжение формировать штат! На свой страх и риск, конечно…
— А вот молодца, Сергей Сергеич, — Семашко одобрительно кивнул. — Ай, молодца! Так, может мы сейчас и того — к дежурным этим заглянем? Ну, в милицию.
— Ох, Николай Саныч… Вам ведь скоро в Москву… да и чайку с дороги…
— Ничего. Задержусь, если надо. А чайку мы и в милиции попьем!
Небольшой двухэтажный особняк располагался совсем неподалеку. Вполне симпатичное здание в стиле ар-нуово (он же югенд-стиль, он же — модерн). Парадный вход, решетки на подвальных окнах, эркер. На втором этажа, слева — забитые фанерой и досками окна. Кабинет покойного Петракова… Не успели еще застеклить после устроенного Рябининым взрыва. Эх, Василий Андреевич, как же все-таки жаль! Теперь как бы еще Лаврентьева с Деньковым не расстреляли. Нет, нельзя это допустить, никак нельзя! Иван Палыч (Артем! Артем!) прекрасно понимал, что для задуманного им формирования нового мира свои люди в силовых структурах нужны, как воздух! Значит, Лаврентьев и Деньков должны работать в милиции. Должны!
— Да тут заперто! — товарищ Семашко поднялся по ступенькам крыльца и громко постучал в двери. — Эй! Есть кто живой?
— Чего надо? — нелюбезно отозвались из-за двери.
— Заявление желаем подать! — недобро щурясь, выкрикнул Гладилин. — О воровском притоне.
Послышался скрежет засова. Двери распахнулись…
— Э, потише, черт!
Отпрянув, Сергей Сергеевич выругался — изнутри кто-то целился из нагана!
— Я Гладилин, председатель исполкома! Красников где?
— На выезде! Тов… Товарищ Гладилин? Извините, не узнал. Проходите.
Милиционер опустил револьвер и посторонился.
— Ишь ты — и не войдешь! — усмехнулся Николай Александрович.
— Товарищ Красников, уезжая, наказал, чтоб никого не пускать…
Веснушчатый парнишка в большой, не по размеру, толстовке с красной повязкой на рукаве, совсем не походил на строгого представителя власти. Щуплый, с рыжими вихрами и детским незамутненным взглядом, он выглядел максимум лет на шестнадцать. Зато наган в кобуре!
— Дежурный милиционер Николаев! Семен. Вот, сюда, пожалуйста, проходите…
Входя в кабинет, товарищ Семашко повернул голову.
— Семен, вы в гимназии учились?
— Нет, в реальном… Пять классов закончить успел.
— Хорошо, — покивал Гладилин. — Арестованные в отделении имеются?
— Так точно! Имеются, — юный милиционер все же стремился держаться по-военному. — Двое. Из Зарного совсем недавно привезли. Для предания революционному трибуналу!
— О, как! Сразу трибунал! — присаживаясь на стул, ахнул Иван Палыч.
Сергей Сергеевич тоже уселся и велел привести арестованных.
— Не могу, товарищ председатель уисполкома! — Семен грустно скривился и развел рукам. — Ключа-то от подвала у меня нет!
— А у кого есть?
— У товарища Красникова… И у Игорька, старшего смены.
— Игорек тоже пять классов успел закончить? — хмыкнул доктор.
Милиционерик заулыбался:
— Не-ет! Все семь. Потому и старшим назначен.
— Где живет, знаешь? — быстро поинтересовался Сергей Сергеевич.
— Ага!
— Ну, беги за ключом… Хотя, постой-ка! Поясни — кто там, в подвале, и за что?
Семен объяснил все кратко и неожиданно толково. В полпервого ночи, получив известие о пожаре на ткацкой фабрике, дежурный бросился домой к начальнику, Красникову. Разбудил, доложил… Начальник, подняв тревогу, умчался на пожар, оставив в отделении трех человек — дежурную смену.
— У нас тут шалят по ночам, — пояснил милиционер. — Потому мы всегда дежурим. С оружием! Граждане извещены.
— Понятно все. Дальше!
Дальше, где-то около трех утра, с вокзала принесли срочную телеграмму. Такие телеграммы в исполком и в милицию доставлялись в любое время суток.
— Да вот она!
Вытащив из ящика стола спутавшуюся серпантином бумажную ленту, Семен протянул ее Гладилину.
— Зареченск. Милиция. Срочно, — вслух прочитал тот. — Двое бывших полицейских подняли вооруженный мятеж тчк на конях тчк сейчас находятся в Зарном зпт в больнице тчк предлагается срочно арестовать тчк председатель совета пронин.
— Пронин? — изумился доктор. — Так он бы сообщил нам первым делом! Раз уж про больницу речь зашла. Ладно! Поспрошаем потом телеграфиста.
— Поспрошайте, — улыбнулся Гладилин. — Ну, что, товарищ дежурный? Давай, дуй за ключом. Да! Чай тут у вас надеется? И чайник.
— Даже примус есть! И вода в ведерке. А заварка вон, в шкафу.
Семен усвистал за ключом. Сергей Сергеевич самолично раскочегарил примус… Правда, чайку попить не успели. Снаружи послышался рокот мотора и визг тормозов… В отделение вошел Красников — запыхавшийся и весь измазанный сажей.
— Товарищ председатель исполкома! Разрешите доложить…
— Садись уже, Витя… Как пожар?
— Потушили! — улыбнулся милицейский начальник. — Поджигатели пойманы и во всем признались… еще до нас. Бывший хозяин подкупил!
— Поня-атно… Ты, Виктор Иваныч, ключ от подвала не потерял?
— Ой…
Похлопав себя по карманам, Красников радостно вытащи ключ:
— Вот он!
— Там, в подвале, новые сотрудники… Веди!
— Сотрудники? В подвале…
— Вить, я с тобой схожу, — поднялся на ноги Иван Палыч. — Во избежание эксцессов.
Увидев выпустившего их доктора, задержанные — такое впечатление — не особенно и удивились.
— О, Иван Палыч! — Лаврентьев улыбнулся в усы. — Выручать нас явились…
— Да нет, — хмыкнул доктор. — Скорей, на работу устраивать.
Усевшись за стол, Гладилин что-то записывал на листке желтоватой конторской бумаги.
— Приказом уисполкома Зареченского городского и уездного совета… за номером таким-то… — расхаживая из угла в угол, вслух диктовал Семашко. — Утверждается штатное расписание… отдела народной милиции… в лицах… Начальник — Красников Виктор Иванович…
Тут Николай Александрович запнулся:
— Как, Виктор Иваныч? Пойдете в начальники-то? Служба нелегкая.
— Да я уж понял. Но, раз надо…
— Вот и славно… Так! Дальше… А дальше — вы, ребята! — товарищ Семашко повернулся к задержанным… точнее — к недавно освобожденным. — Хотите — не хотите — не спрашиваем, а просто мобилизуем! Особого-то выбора у вас нет… Тем более, люди вы надежные — успел убедиться. Вот и Иван Палыч вас характеризует, как профессионалов… спецов! А спецы нам нужны… Верно, Виктор Иваныч?
— Да… очень… — при виде столь высокого советского начальства Виктор как-то немножко оробел.
— А как их записать-то? — поднял глаза Гладилин. — Для штатного расписания ведь конкретные должности нужны. Но — становой пристав, урядник, сыскной агент — как-то не по-советски…
— Товарища Лаврентьева запишите старшим оперативным уполномоченным, — потягивая чаек, подсказал Иван Палыч. — А товарища Денькова — просто оперативным сотрудником.
— Так. так… — Гладилин усердно записывал. — Привлечены в качестве специалистов…
— Под поручительство товарища Семашко А Эн! — усмехнувшись, подсказал Николай Александрович. — Член РСДРП (б) с 1903-го года.
— Э… здасьте… — с улицы вошли двое парней, ведомые бравым Семеном.
— А вот еще наши! — обрадовано воскликнул Красников.
Сергей Сергеевич поднял глаза:
— Садитесь, товарищи. С сегодняшнего дня оформляем вас в штат! Если, конечно желаете…
— Конечно же, желаем! — Семен отозвался за всех. — А что значит — в штат?
— А то, что теперь вы — кадровые сотрудник милиции, а не какие-то там добровольцы! — тут же пояснил Виктор.
Парни восторженно переглянулись.
— С этого дня вам положен паек, — поощрительно улыбнулся Гладилин. — Табельное оружие и небольшое денежное довольствие. А со временем — и форма.
— Паек!
— Довольствие…
— Форма…
Сергей Сергеевич постучал по столу:
— Так, товарищи! Коли хотите служить народу — пишите заявление. Да, и познакомьтесь с вашими новыми коллегами. Они вас много чему научат.
* * *
— Телеграмма? Срочная? — патлатый телеграфист Викентий смахнул упавшую на глаза челку и утвердительно кивнул. — Ну да, приносили такую. Про каких-то мятежников. Как раз этой ночью, в мое дежурство. Вообще-то, я и не должен был дежурить, но, понимаете, у сменщика супруга заболела, а тот в городе и…
— Викентий Андреевич! — кашлянул доктор. — Кто телеграмму принес?
— Не поверите — ребенок! — телеграфист громко расхохотался, показав редкие желтоватые зубы. — Небольшая такая девочка. Совсем.
Он показал рукой, какого роста была девочка. Выходило — сантиметров тридцать. Ну, мало ли, чего напутаешь — все-таки ночь была.
— А как думаете, в школу эта девочка ходит?
— Да ходит, — Викентий, не задумываясь, покивал. — Вежливая такая вся! Вошла, говорит — здравствуйте! Можно ли от вас телеграмму срочную? Ясно — в школе училась. Дома-то так говорить не научат.
— А светленькая она? Темненькая? С косичками?
— Да в платке! Зеленый такой платок, штапельный, с рисунком… желтенькие такие кружки, коржики, птички. В Зареченске, на ситцевой мануфактуре такую ткань еще до войны делать начали. Германские технологии! Я почему знаю: у моего брата жены подруга…
— Викентий Андреевич! А, кроме платка? Еще что-то заметили? Ну, платье там или что?
— Так армячок на ей был. Ну, как все дети бегают. Ночью-то холодновато.
Как ни пытал доктор, чего-то большего от станционного телеграфиста добиться, увы, не удалось. Видать, спросонья был, да и вообще — что ему за дело до какой-то там девчонки.
— А не странно, что девочку по такому делу послали?
— Так понятно — боятся, — тряхнул челкой Викентий Андреевич. — Вот и телеграмма не подписана. Я без подписи-то не имею права принимать, но… Раз уж в милицию…
Поблагодарив телеграфиста, Иван Палыч покинул станционное здание и быстрым шагом направился в село, намереваясь еще по путь заглянуть в больницу. С поездом сегодня повезло — Викжель тому поспособствовал или не Викжель, но екатеринбургский экспресс отправился нынче вовремя. Анна Львовна тоже приехала вместе с женихом, доктор отправил ее до дома с оказией — на попутной двуколке. Сам же забежал на станцию — поговорить.
Теперь выходит, что зря забегал. Зеленый платок! Ну, что это за примета? Да таких платков…
В больничке Иван Палыч спросил об этом Глафиру. Так просто спросил, уже уходя.
— Зеленый платок? — девушка на секунду задумалась, кивнула. — Да, таких много, у меня тоже есть. Ситцевый.
— Нет, телеграфист сказал — не ситцевый… Какое-то другое употребил слово.
— Шерстяной? Льняной?
— На «шэ» да… — доктор растерянно пожал плечами. — Вот ведь, забыл!
Санитарка усмехнулась:
— Штапельный, может быть?
— Во! — обрадовано кивнул Иван Палыч. — Штапельный.
Глафира прищурилась:
— А, тогда, Иван Палыч, такой платок — не у каждой! Ткань хорошая, плотная, дорогая, фактуру держит… Вообще, очень даже нарядная. Таким платком обязательно хвастаться будут!
* * *
Девочку нашли уже к вечеру. Через ребят через ту же Анютку. Вспомнили! И платок, и его хозяйку…
Ребята как раз собрались в школьной библиотеке — Анна Львовна, по старой памяти, выдавала книжки.
— Так это же Легонтова Марфутка! — первым припомнил Василий, сын кузнеца Никодима. — Феклистовых Андрюшки сестрица троюродная. В трактир частенько заходит. То яйца на продажу принесет, то еще что. Семейство не бедное! И платком — да, хвасталась.
Марфутку привели все те же «Красные скауты». Просто сказали, что доктор хочет с нею поговорить. Испуганной девчонка не выглядела, да и не такой уж оказалась низкорослой. Правда, невеликих годков — всего-то девяти с половиной лет.
Постучалась, вошла, платок зеленый поправила:
— Здрасьте вам, господин-товарищ доктор! Меня это… просили зайти.
— А, Марфуша! — выйдя из-за стола, Иван Палыч всплеснул руками. — Спасибо, что зашла. Говорят, яйца у вас купить можно? Я б пару дюжин взял.
— Дак можно, — улыбнулась девчушка. — Чего ж!
Доктор уже примерно догадывался, кто послал телеграмму, а потому не стал ходить вокруг да около, спросил сразу, напрямик:
— Ты тетушке Аграфене Матвеевне часто письма пишешь? Или больше телеграммы?
— Телеграммы больше, — проболтавшись, девочка тут же захлопнула рот. — Ой! Я ж обещалась никому не говорить.
— А мы никому и не скажем! — со смехом заверил Иван Палыч.
Феклистова! Аграфена Матвеевна Феклистова. И что у нее за ненависть к бывшим становым? А Бог весть… Может, за мужа своего мстит, а уж у того криминальных грешков хватало. Могли и пересечься не по добру и с приставом, и с урядником.
Доктор покачал головою: ладно, будем иметь ввиду.
За окном уже занималась вечерняя зорька. Скоро стемнеет, и неплохо было бы зайти в школу, за Аннушкой…
А за книжками-то немало ребят пришло! Соскучились… Эх, нужна, нужна в Зарном хорошая большая школа! Всенепременно нужна.
Иван Палыч уже накинул пальто, как в дверь постучали.
— Можно?
— А, Анюта! — узнал доктор. — Входи. Что хотела?
— Папенька в городе, а кому-то рассказать надо срочно! — девчонка вдруг напустила на себя самый официальный вид. — Иван Павлович, я к вам не как простая девочка… А как командир!
— Та-ак… — доктор поспешно спрятал усмешку. — Ну, товарищ командир, продолжайте!
— Как командир отряда красных скаутов имени Гийома Каля!
— Кого-кого имени? — изумленно переспросил Иван Палыч.
— Гийом Каль — вождь французских крестьян, восставших против своих феодалов еще во время Столетней войны! — сбавив важности, охотно пояснила Анютка. — Мы теперь — отряд его имени. Ну, нам товарищ Нюра Резанович подсказала. А то в городе тоже скауты есть, но они — имени Спартака! А мы — Гийом Каль… Правда, красиво?
— Ну, да… наверное… Так ты что хотела-то?
— Сообщить хотела, — девчоночка понизила голос. — Тот человек объявился опять!
— Что за человек?
— Ну, тот… путевой обходчик, с английскими усами… Я папеньке про него уже как-то говорила, а он — вам. Мы ж дежурим у дороги на Ключ! Вот, опять увидали. Он шел себе, шел… Нас увидел — и боком, боком — к реке. А там у него — лодка! Сел в нее и погреб. И знаете, куда? К старому кладбищу! Ну, которое нынче в известке и все загорожено. Мы же — красные скауты! Мы проследили.
