Леонид Парфенов определил советский твист как «смену ихнего чуждого „йе-йе-йе-йе“ на наше правильное „ла-ла-ла-лай“». Магомаев был в стране единственным, кому удавалось совмещать. Со стажировки в «Ла Скала» он привез тонну песенок про ослика, мамму мию и 24 тысячи поцелуев, а итальянцы на всем Западе были нам роднее родных: беднота, коммунисты плюс естественное для азербайджанца родство южных темпераментов. А уж прицепом к бэлла-чао и бэлла-бамбино шли и Синатра с Beatles: «ла-ла-ла-лай» с «йе-йе-йе-йе» могли у него соседствовать не только в одном концерте, но даже в одном припеве — как у Трубадура с Ослом в первом советском рок-мюзикле «Бременские музыканты» (не все знают, что в сиквеле «По следам…» пел уже не Анофриев, а Магомаев). На фоне общей неласковости к иноязычному репертуару у МММ в СССР были особые, «шаляпинские» права.

Знойный брюнет. Жена — селебрити. Характер — золото. Лапа — мохнатей некуда: падре Азербайджана Гейдар Алиев фактически ввел его в семью, а учитывая двадцатилетнюю службу в верхушке азербайджанского КГБ, был в состоянии отвести от протеже гнев любого уровня.

Из закрытой страны — много и со вкусом ездил. При ограничительной финансовой дисциплине — прилично зарабатывал. Среди всеобщего скромного гардероба — одевался сущим цыганом: белые тройки, распашная шаляпинская шуба под бабочку, вспененные сорочки с жабо. Публика млела: на всей советской эстраде он один испытывал зримое удовольствие от вокала — да к тому ж еще обращал все лирические откровения прямо в зал: «Ты моя мелодия», «А я одной тобой любуюсь», — опасно волнуя сердца осоловелых слушательниц. И зависть к нему не липла: мальчик с золотой ложкой во рту в два года стал сиротой и полжизни искал могилу отца: сержант артразведки Магомаев погиб в Берлине за две недели до конца войны, и все знали, что песня «На земле чужой умирал солдат» — про папу. Глянцевый удачник, любимчик, позер был такой же, как миллионы ровесников, военной безотцовщиной. У него, как и у них, было все на свете хорошо — как отцы хотели.

Биографии звезд снимаются о том, как все на свете плохо, — иначе сюжет не завяжется. Как замыкают в клетку певчего кенара. Как угнетают завистники и госбезопасность. Как черные тучи застят солнце любви и самоотдачи. Сценарии таких картин (без исключения) пишут женщины — которым всегда хочется нравиться, а особенно иностранцам, а особенно в Париже. Поэтому стержнем любой истории будет заманчивое предложение заграничного импресарио и козни советской власти. Фраза «Концерт в Калуге, а в августе концерт в Париже» довольно ясно отражает чувства автора к городу Калуге. Девочки хотят в Париж и на месте глупых народных артистов ни за что бы не сплоховали. Половина сценаристок родом с Украины — ну, вы поняли.

Автор сценария Нина Шулика родилась в Ужгороде, и удача полюбила ее, как Магомаева, за талант и энергию. В двадцать три нашла себя в Киеве, в тридцать в Москве, и вот уже ее сочинения ставят такие зубры нового мира, как Прыгунов и Тюрин. События, как водится, вертятся вокруг дурацкого концерта в Ростове, где МММ в обход правил получил тройную ставку, а органы взъелись, а французы предложили ангажемент, и было о чем задуматься.

Что способна придумать о московских интригах советских времен уроженка Ужгорода, приблизительно ясно. Замминистра культуры у нее, копая под Фурцеву, лично устраивает побег Магомаеву через злую завистницу Нору Кароль. Потом шипит, что тройная оплата понадобилась тому для первичного обзаведения за границей. Сколько стоил в Париже советский рубль, сценаристке так никто и не объяснил, а Прыгунов с Тюриным сняли, как написано. Чтобы дать Фурцевой лишний раз докопаться до внешнего вида и показать узость мышления совков, Магомаев записывает клип «Синяя вечность» в белых брюках, а не в черном, как на самом деле, — в чем любой волен убедиться сам. Дальше все по напрыганной колее. Гамлетовские переживания чекистов, сбежит или не сбежит. Фраза «Головой ответишь», без которой не обойдется ни один такой фильм еще лет двадцать. Один на всю Москву ресторан, где новая избранница маэстро непременно столкнется со старой избранницей маэстро.

При этом артист Бикович здорово похож на Магомаева и передает его концертную пластику идеально. Вставные вокальные номера с зонтиками и кордебалетом — отдых души. Выбор Ильи Резника на роль Алиева безупречен, оба похожи на старых мафиози с перстнями (его б еще постричь, кадровый генерал КГБ с резниковской гривой — это что-то). Прыгунов и Тюрин явно отводят душу после своих профильных картин про маньяков и психические патологии.

Поэтому к авторам остается один-единственный вопрос: когда наконец девушки из Ужгорода съедут уже в свой Париж? Уси.