Из Марины Александровой вышла бы классная Мирей Матье, но карта легла иначе.

Матье — это не наше 8 марта, и Александрову зарядили на Пьеху.

Пьеху в фильме зовут Клаудией Коваль: поющую польку в Питере 60-х ни с кем не спутаешь, а мороки с правами меньше. За давностию лет и несоответствием внешности голосу прототипа (у Пьехи контральто, а Александрова для самого низкого женского голоса чересчур легковата) Клаудии присвоен репертуар всех Мисс Ресничка 60-х Ведищевой-Миансаровой-Кристалинской, а песни Фельцмана, Саульского, Эшпая и Колмановского про снежинку-дождинку, круглую Землю и кота за углом отписаны ее мужу композитору Паше (Игорь Петренко).

Все остальное по стандарту звездных биографий. Жанр требует атмосферности, и режиссеры научились «снимать» эпоху безукоризненно, почти не пользуясь автоматами с газировкой и плакатами «Болтун — находка для врага». Чуть подкрашенной цветными карандашами хроники, стайки поклонниц в белых носочках, каракули нотных значков на стилизованных титрах. Исполнители в норме: надо и реально блистать, и в ноты попадать, и иметь сходство с оригиналом, что достигается годами упорного обезьянничанья. Картинка, звук — все в ажуре.

И только сценаристы, как обычно, заслуживают оценки «ноль».

Серьезные люди биографиями не занимаются, а у несерьезных источником конфликта всегда служит Советская власть. Это Голливуду пристало вязать интригу вокруг наркоты и звездной болезни — наши звезды безупречны, а жить им мешают Ленин-партия-комсомол. Нет, не с троцкистами-уклонистами-двурушниками ведут смертный бой вахтеры-соседи-парторги-паспортистки — а с Гурченко, Булановой, Пьехой и супермоделью Колесниковой. На днях та же судьба ждет Магомаева. Рад буду ошибиться — но сценаристка с Украины, и предчувствия гложут.

При этом представления о социализме у авторов самые смутные. На рандеву с чекистами у них ездят в Смольный, хотя там только обком, а городская ГБ на Литейном. Фарца 60-х толкает с рук Далиду и Дассена, о которых тогда в СССР слыхом не слыхивали — как и об атташе-кейсах, с которых идет торговля. Ресторан на весь Ленинград один, и в нем проходит десять гулянок за картину. Павла песочат за связь с иностранкой, а ее не пускают на родину из опасений, что «останется» — факт, что в Польше был социализм и достать оттуда человека не составляло труда, прошел совершенно мимо авторов.

А все потому, что руку сценаристы Степанова и Криворучко, как и большинство коллег, набивали на мусорном кино про чувства и женскую боль — откуда и черпают основные сюжетные ходы. Все эти неведомые беременности, когда новобрачная хлопается в обморок, и всем все ясно, кроме нее самой, ее тупого мужа, тупого коллектива и тупого города на Неве. Трагическое прерывание беременности в бессознанке (не знать ни про свой залет, ни про аборт — высокий, подлинно индийский класс драматургии!). Внезапные истерики и измены с Юлями любящего мужа и худрука. Влюбленный гэбэшник, на коленях зовущий бежать в заоблачное никуда. Змея-журналистка со сплетнями об ансамбле «Планета» за тридцать лет до самой возможности сплетен в советской печати.

Беата Тышкевич как-то сказала в интервью об особом польском матриархате. Польская женщина не интересуется мужчинами (сущая правда), она занята собой и болтовней с подругой — а если самец понадобится в целях инстинкта, его поманят и дадут приблизиться. Вот именно этим и цепляла Эдита Станиславовна русскую публику обоего пола — незнакомой лукавой самодостаточностью. Вся наша женская эстрада искательно, укоризненно и заискивающе смотрела на недобитых мужиков — и только пани Эдита пела с мужским бэндом задолго до перехода в возрастную лигу. Именно эту сердцевинку среди лепестков, особенное звучание собственного «я», снисходительную королевскую дистанцию с обожателями и следовало педалировать. Но тогда и исполнительница требовалась другая, и репертуар собственно пьехин, а не сборное шестидесятническое попурри про погоду.

«Я люблю бродить одна / По аллеям, полным звездного огня».

«Те, кто музыку не любит, очень злятся — ну и пусть».

«Если я тебя придумала — стань таким, как я хочу».

Такое могла спеть только королева, а не вечная советская брошенка.

Пусть и рожденная звездой.