У Филиппа Янковского (психотерапевт) ангельское терпение и голубые глаза пройдохи, в которых без остатка тонет сиюминутное желание прибить пациентку Олю или на крайняк пороть ее в два ремня на пару с коллегой, и чтоб вопила.

У Юрия Колокольникова (папа Оли) два метра росту, с которых он гулливерски взирает на мельтешню смертных и готов их терпеть, даже дочь.

У Евгения Гришковца (патологоанатом) явно не все дома, и ему радостно, когда вокруг такие же, — особенно если они еще живы.

У Алексея Розина (опер Юра) меланхолический темперамент, отчего его часто берут играть утомленных работой врачей с железными нервами. Здесь он слегка вспыльчив, но семья и долг обязывают к сдержанности, так что и с этой стороны Оле ничто не угрожает.

У Марьяны Спивак (опер Оксана) капитально сброшен вес, и как у всех актрис, перешедших из категории сдобных булочек в категорию ласковых змей (Марлен Дитрих, Наталья Андрейченко, Светлана Ходченкова), на лице читается железная дисциплина — что также умножает шансы Оли дожить хотя бы до конца сериала.

Такой образцовый кастинг — великое счастье Оли (Маша Мацель), которую все остальные люди — не высокие, не голубоглазые и не меланхоличные — убили бы уже в первой серии, и мир бы стал лучше, зато сериал сдох. Ибо Оля — типичная современная шалава двадцати лет, которую все бесит-бесит-бесит, а оттого она не привыкла укрощать свое рвущееся наружу черное облако, придающее ей загадки и колдовства. У артистки Мацель неприлично длинные ноги (в «папу»), а девочки с такими ногами с детства считают себя наградой человечеству, которую то не заслужило. Поэтому вокруг Оли массово мрут люди, и только радостный псих Гришковец проницает, что зло в ней самой и ее способности умерщвлять народ на расстоянии посредством черного облака.

А дальше спойлер, и любопытным лучше не читать. Если убить Олю сразу, то можно и не узнать, что никакой Оли нет, а вся она — плод помутненного сознания перетрудившейся Оксаны. Оля — ее дочь, Олин папа — любовник, Олин хахаль-обдолбыш — сын, тоже обдолбыш, подруга — сестра, голубоглазый психолог — муж, а вредная училка — спятившая на старости лет мама. Всех их она мечтает убить, но сдерживается, а для релакса в уме наделяет их внешностью подследственных, которые почему-то быстро отдают концы, внушая оперу Юре вполне законные подозрения насчет напарницы.

Если бы опер Юра знал, что он тоже выдумка, плод помутненного сознания сценаристки Дарьи Грацевич, он бы мигом разобрался в ситуации (чай, не дурак). Это ее, Дарью, бесят-бесят-бесят ближние и дальние, которых хочется перебить посредством черного облака — наделяя знакомой внешностью, именами и словечками самых гадских персонажей, умерщвляемых в дальнейшем самыми изощренными способами. Это ей надоело улавливать внутренним локатором скандалы в приемных врачей и залах ресторанов, чтоб затем пускать в разработку наиболее эффектные пассажи. Это она устала изобретать самые похабные характеры на потребу испорченной публике: пап-извращенцев, подруг-нимфоманок, дрочил-психологов и хахалей-обдолбышей, потому что зло притягательно, а убить не жалко. И финальное изрыгание черного облака на собранных в комнате родственников — конечно, автопортрет (близкие сценаристки Грацевич, оцените угрозу и ведите себя лучше).

А после все это играют покорные артисты: Янковский — потому что у него голубые глаза пройдохи, и ему все нипочем, Гришковец — потому что у него не все дома, и приятно, что у других тоже, Колокольников — потому что со своих двух метров и не такое видал, а Спивак — потому что похудела и впервые имеет шанс сыграть ментовку с тараканами, пышкам такого не предлагают. А у Толстогановой на счету прорва бешеных злыдней, и еще одна не беда, а артист Коваленко толстый и, как все толстые, терпим к бзикам худых, а артистку Мацель в предыдущем фильме «ЮЗЗЗ» уже насиловал БДСМ-способом клоун-извращенец, и притяжение хтони складывается в ее персональное амплуа, которое никакой артистке не повредит.

А режиссер Оганесян берется снимать этот психотический беспредел, потому что делает по три сериала в год, и в его арсенале в принципе отсутствует такая опция, как отказать продюсеру с чокнутой сценаристкой.

А критик пишет про все это, потому что любит заглядывать внутрь красивых дам (сценаристки Грацевич, к примеру) и тешить себя иллюзией, что читает их, как открытую книгу. Эта мания особенно часта у женщин — отсюда такой бешеный конкурс на психфаках (психфак — какое хорошее слово, прямо просится в заголовок).

А вот зачем это читателю — загадка. Возможно, он давно мечтал убить критика, но не знал как, — а тут сценаристка Грацевич с рецептом черного облака: легко и ненаказуемо.

И Гришковцу в морге больше любимой работы.