Бог мой, как бы хорошо все было у этого фильма, кабы не война.

Он сделан по всем рецептам проблемного кино и охватывает максимальный радиус русского зла и мелодраматических коллизий. Киргиз-гастарбайтер. Белая девочка, решившая с ним породниться, приняв ислам, и обвиненная в смерти его брата. Добросовестный, но с припадками адвокат-еврей. Легендарный сыщик-морфинист, глушащий отравой ранение афганской войны. Злоупотребления властей. Угнетение меньшинств. Гендерное насилие. Секс-рабство. Хиджаб. Дурь. Афган. Золотой пазл для экспортных продаж. Скажи кто-нибудь, что из этой кичухи можно выжать приличное кино, его засмеют — и все же поначалу это весьма приличное кино. Делать из актуальной повесточки съедобную конфету — миссия «серьезного» Голливуда, он ничем другим уже двадцать лет не занят. И ровно в тот момент, как наши научились разговаривать на их языке — оказалось, что мы рылом не вышли разговаривать на их языке. Netflix, на запросы которого явно ориентирован фильм, прервал сотрудничество, русская тема токсична, мы жиды Европы и место нам в крематории, как ехидно комментирует ситуацию Шнур.

Видимо, вместе с киргизами. И дергаными еврейскими адвокатами. И выученным языком антиабьюза (чтоб он провалился).

А так все хорошо начиналось.

На свадьбе в гетто убивают старшего брата жениха при попытке насилия над невестой (Лена Тронина). Они были в связи, у него колото-резаные, у нее распорота рука, защита бессильна. Сторчавшийся опер (Олег Васильков) видит, что девушка берет на себя чужое, но попытки влезть в ее прошлое пугают подследственную больше, чем вероятная пятнаха. Адвокат (Роман Васильев) роет со своей стороны — но изломы церебрального паралича мешают убедительной аргументации в пользу клиента. В абонированной ячейке обвиняемой найдены три паспорта на разные имена, а в рефрижераторе с мясом — три женских трупа с тем же характерным клеймением, что и у нее. В СИЗО начинается такое, что авторы трэшного БДСМ-кино о женских тюрьмах тихо завидуют в тряпочку.

Честный следак на опиатах, доходяга-адвокат, его тщеславная мамаша, женский террор и мусульманская диаспора большого города — такой концентрации норм голливудского сюжетосложения не знал даже Михалков-Кончаловский. Ветераны продюсерского цеха Федорович и Никишов до того намаялись, сводя все линии, концы и мотивировки, что поставили свои имена в открытие титров — и по заслугам. Редкого напряжения история с панорамами лютого мегаполиса, минимум шестью выдающимися ролями на тестовых для актера крупных планах и длинным набором пороков и психотравм заслужила внимание как смелый эксперимент по ублажению разом публики и либерального обкома.

Тронина с «Хэппи-энда» стала лицом экстремального секса: ее травестийная и довольно рядовая внешность идеально подходит к ролям штурмующих столицу инфантилок, а без жесткого порева в этом деле никак. Васильков — лучший в амплуа надорванных «плохих лейтенантов» («Конвой», «Полет», «Братство»). Васильева надо запомнить: в Штатах с их слабостью к физическим уродствам за такие роли сразу дают «Оскар» (сверка с пока еще главным кинематографом планеты здесь неизбежна — и наши ее выдерживают). Александр Обласов и Елена Морозова с улыбкой и порознь играют эпизодических ненужных свидетелей в ожидании смерти. А еще ж Анвар Осмоналиев (жених) с хорошей перспективой: укоренившаяся восточная диаспора станет источником многих сюжетов. У нас еще свой «Крестный отец» будет, с азиатским разрезом и генеалогией гонконгских боевиков Джонни То.

И все же страстная жажда экспортных выгод убила историю в последней, самой принципиальной серии. Затейливая интрига превратилась в горькое проклятие семейному террору, от которого страдают все: русские девочки, киргизские мальчики, еврейские адвокаты, афганские ветераны, истязатели-психопаты и начальники женских кич. У насильника-изувера мама тиран. У ломаного адвоката мама тиран. И у начальника СИЗО мама тиран. А у принцессы-невесты мама алкаш. А у киргизов и вовсе полный мрак. Что творится в семьях режиссерки Санду и сценариста Иконникова, даже и представлять не хочется. А если у них вдруг все хорошо, а на системные ужасы их сподвигли расчетливые Федорович и Никишов — их расчет не сработал. Жуткие образы пореформенной России больше не в цене. Здесь мазохисты кончились, там садисты строят железный занавес.

Все отныне только за рубли.

Больше внимания внутреннему потребителю.

А у него как-то с мамой все в порядке.