Глава 14

Подопытный приблизился к тому, кто неподвижной статуей стоял в углу. До него оставалось всего несколько шагов, когда вдруг Столяров, до того передвигающийся вялой и размеренной походкой, словно сорвался с цепи, сделал резкий рывок и в одно мгновение оказался рядом с фигурой противника. Но «статуя» в углу неожиданно ожила — отреагировала молниеносно.

Дирижер ловко увернулся, не давая ударам Столярова достигнуть цели, и в ту же секунду контратаковал, сокрушительно ударив ногой в живот нападающего. Столяров среагировал мгновенно, сумел слегка отпрянуть, но полностью погасить амплитуду мощного удара не удалось. Нога Дирижёра всё же задела его, отбросив назад. От боли он не вскрикнул, только выдох сбился на полутоне.

Чуть согнувшись, Столяров тотчас распрямился, но в этот момент Дирижёр уже подобрался вплотную, мгновенно схватив его за горло. Рывок вышел настолько мощным, что, казалось, шея вот-вот сломается. Однако Столяров вовремя перехватил захват, вывернув запястье Дирижёра. Кость должна была хрустнуть, сустав не мог выдержать подобного рывка, но соперник оказался проворнее, чем казалось. Ловко провернувшись за рычагом, он выскользнул из захвата и обрушил сверху локоть, используя преимущество в росте. Удар пришёлся между шеей и плечом, обездвижив руку Столярова, отсушив её в одно мгновение.

Тот дёрнулся и здоровой рукой попытался ухватиться за противника, не давая ему нанести решающий удар. Дирижёр рванулся, стремясь оторвать противника от себя и перейти к добиванию на дистанции, используя преимущество в длине рук, но Столяров отчаянно цеплялся за него, как утопающий за обломок доски. Соперники повалились на бетонный пол, катаясь по нему, стараясь поймать лучший захват. Вскоре Дирижёр оказался сверху, обрушивая град ударов кулаками прямо в лицо противника. Столяров яростно блокировал, вязал удары, пытался увернуться.

Но бой шёл в полной тишине, словно бились не живые люди, а два молчаливых робота, у которых отключили голосовые модули. Лишь слышались всхлипы крови и плоти под ударами.

Челюсть Столярова не выдержала — раздался отвратительный хруст, нос был вбит внутрь, кровь хлынула обильным потоком. Тело его дернулось в последний раз, и он больше не мог сопротивляться. Дирижёр продолжал бить уже обмякшее лицо, превращая его в кровавое месиво, без единого звука и без капли жалости. Остановился он только тогда, когда профессор Ландер, спокойно подойдя к нему, осторожно положил руку на плечо и негромко проговорил:

— Достаточно, мой мальчик. Ты выпустил пар. Ты молодец, ты лучший.

Дирижёр резко замер, прекратил движение, медленно повернувшись к профессору. В глазах его не было ни злобы, ни ярости, ни удовлетворения от победы — лишь холодная и глубокая пустота.

— Прости, что приказал ему тебя убить, — продолжил Ландер мягко, словно оправдываясь перед ребёнком. — Ты же понимаешь, ставка сделана на тебя. Я просто проверял эффект своих приказов. Это формальность, научная необходимость.

Дирижёр молчал, возвышаясь над профессором тяжёлым, словно из камня выточенным силуэтом. На мгновение Ландеру показалось, что монстр не до конца удовлетворил свою жажду убийства, и сейчас эта ненасытность сделает объектом злобы именно его.

Но Дирижёр, не проронив ни слова, медленно прошёл мимо профессора, приблизился к ржавой раковине в углу подвального помещения и принялся смывать кровь с разбитых кулаков. Ландер облегчённо выдохнул, внимательно наблюдая за ним. Он чувствовал глубокое удовлетворение от результатов эксперимента. Новый препарат, вместе с его собственным гипнотическим внушением, превратил обычного человека в нечто совершенно другое, неведомое, совершенное. Правда, был побочный эффект, с которым приходилось считаться — неизбежная агрессия, периодически требующая выплеска.

Но наука требовала жертв. С этим ничего нельзя было поделать.

Я уже собирался ложиться спать, когда в дверь комнаты в общаге постучали настойчиво и нетерпеливо, словно гость был уверен, что я обязан мигом подорваться и бежать открывать.

Недовольно поморщившись, я поднялся с дивана и направился к двери. Не стал надевать халат, вышел в коридор в одних трусах. Ночь была душной, и совершенно не хотелось заморачиваться с одеждой. Дверь я распахнул с раздражением, готовясь выдать строгий и язвительный комментарий неожиданному визитёру, но слова так и повисли в воздухе.

На пороге, прямо передо мной, стояла Кобра. Она смотрела на меня то ли с любопытством, то ли с насмешкой.

— Максим, ты чего трубку не берёшь? — спросила она строго, чуть склонив голову набок.

Я почувствовал себя неловко под её взглядом, рефлекторно едва прикрывшись руками:

— Сейчас, погоди, я только оденусь…

Развернувшись, я собрался было вернуться обратно в комнату, но Оксана лишь усмехнулась:

— Ой, да что я там не видела? — и бесцеремонно, с открытым интересом стала рассматривать мою полуголую тушку. Глаза её остановились на моей груди, плечах.

— А ты жилистый, оказывается, — вдруг вырвалось у неё, и в голосе Кобры послышалась едва заметная нотка удивления, которую она явно не собиралась демонстрировать.

— Так что случилось-то? — спросил я.

— Может, уже впустишь — и поговорим? — с лёгкой иронией спросила Кобра, продолжая откровенно меня разглядывать.

— Да понимаешь… — я замялся, пытаясь найти подходящие слова, — я не один тут…

Улыбка мгновенно исчезла с её лица, а в глазах появилась какая-то холодная жёсткость. В это самое мгновение за моей спиной возникла фигура рыжей Альки. Она стояла с распущенными волосами, падающими на обнажённые плечи, укутанная лишь простынёй, словно прекрасная русалка, выброшенная на берег ночным штормом.

— Ой, здрасьте, — с некоторой растерянностью произнесла Алька, с любопытством рассматривая мою ночную гостью. — А я думаю, что за женский голос? А вы, наверное, его начальница? Тогда ладно, я мешать не буду…

И, не дожидаясь ответа, Алька исчезла в глубине комнаты.

Глаза Оксаны сузились, взгляд её сделался жёстоким.

— Так ты почему трубку не берёшь? — сквозь зубы спросила она.

— Да батарея, наверное, села. Сейчас проверю, — проговорил я, пытаясь сгладить возникшую неловкость.

— У нас убийство, — резко перебила Кобра, сменив тон на деловой и холодный. — Меня подняли и приказали собрать лучших оперов. А у меня из лучших только ты.

Я молча кивнул, понимая, что не время оправдываться.

— Давай, Максим Сергеевич, собирайся, — уже официально сказала Оксана и резко развернулась, пошла, застучав каблучками по пустынному ночному коридору.

Я вернулся в комнату. Алька сидела на краю дивана, обернувшись простынёй, и с любопытством наблюдала за мной.

— Она всегда такая злая? — спросила она с улыбкой.

Я хмыкнул и покачал головой:

— Нормальная она… Просто дело серьёзное.

А про себя подумал, что визит Кобры оказался совсем некстати. Ну да ладно, не в первый раз попадаю в такие интересные ситуации. Прорвёмся.

Я сел в машину к Кобре.

— Ой, Макс, — прошипела она, раздражённо вздохнув и взглянув на наручные часы, — ты что как красна девица собираешься? Что так долго?

— Оксан, ты чего, — усмехнулся я, устраиваясь удобнее на сиденье. — Всего-то две минуты прошло.

— Не две, а три, — Кобра резко ткнула пальцем в циферблат.

— Ну ладно, пусть будет три. Что там стряслось-то, куда спешим?

Оксана тяжело вздохнула и перешла на серьёзный тон:

— Там какая-то жуть, Макс. Девушку обнаружили в лесополосе, недалеко от города. Труп свежий, совсем недавно убили.

— Девушек, к сожалению, нередко убивают, — пожал я плечами, наблюдая за дорогой. — В чём жуть-то конкретно заключается?

— В том-то и дело, что её нашли… без головы. Представляешь?

— Как это без головы? — переспросил я, недоуменно повернувшись к ней.

— Вот так, без головы. Отрезали, оторвали… чёрт его знает. Очевидец сообщил, толком ничего не понятно, бормотал что-то невнятное. Приедем — на месте сами и разберёмся. Морда там рвёт и мечет, проверка из главка приехала, а тут такое. Если до конца дежурных суток не раскроем, то всем по шапке прилетит. Уголовный розыск я уже подняла в ружье, а вот за тобой, как за принцем, пришлось отдельную карету подавать, — под конец снова съязвила она.

— Ну, бывает, — оправдывался я, — батарейка в телефоне села, я ещё не привык следить за этими современными гаджетами.

— Современными, — хмыкнула Кобра, продолжая следить за дорогой.

— А что? — я пожал плечами, пытаясь выкрутиться, покопавшись в памяти предшественника, выдал: — У меня раньше кнопочный был, Nokia. Там батареи на неделю хватало.

— Ну так и купи себе опять Nokia, пусть всегда с тобой будет, — капнула ядом Кобра. — Звонилки-то они ещё выпускают.

Я ничего не ответил, только улыбнулся, глядя в окно. А про себя отметил, что эта внезапная встреча с рыжей Алькой, похоже, крепко зацепила Оксану. Ситуация была неловкой, но почему-то на душе вдруг стало тепло и приятно.

Мы быстро выехали за город, свернули с шоссе на просёлочную дорогу, грунтовка вывела нас к небольшой поляне, уже плотно заставленной машинами. Здесь работала следственно-оперативная группа, стояло авто Мордюкова. Суетились сотрудники, Морда раздавал указания.

Из-за деревьев под белы рученьки выводили следачку Следственного комитета. Я сразу узнал её — Вера Игнатьевна. Та самая девица с губищами, словно их пчёлы покусали, с которой мы ездили осматривать место убийства блогера Романа Харта. Сейчас она выглядела совершенно растерянной и бледной.

Мы выбрались из машины и направились к Мордюкову. Тот нервно курил, явно на взводе.

— Чёрт знает что творится, — произнёс он, зло отшвырнув окурок на землю. — Наконец-то вы приехали. Следака этого надо менять. Дамочка таких сцен сроду не видела. Да и я сам, если честно… тоже такое вижу впервые.

— Что там? Голова отсутствует? — спросил я.

— Ага, голова, — кивнул Мордюков. — Идите, посмотрите сами.

Мы подошли к месту преступления. Там уже суетился Корюшкин, с виду бесстрастно фотографируя труп. Рядом, склонившись над телом, работала судмедэксперт Алиса Вадимовна Скляр — та самая, тихая и незаметная медицинская мышка.

На земле под деревом лежал изуродованный труп девушки. Тело выглядело изломанным и растерзанным, а вместо головы — зияющая пустота, страшный и необъяснимый провал.

— А где же голова? — спросил я.

Вместо ответа кто-то из прибывших на осмотр не выдержал и стал отходить в сторону, издавая сдавленные рвотные стоны.

— Вот, ещё одна кисейная барышня, — раздражённо процедил Морда, смотря в сторону сотрудника с неприязнью.

В этот момент поляна озарилась светом фар подъезжающей машины. По номерам было ясно — приехала проверка из главка.

— Так, давайте, все за работу! — зашипел Мордюков, быстро раздавая указания, а сам пошел встречать прибывшего.

Я же приблизился к Алисе Вадимовне и спросил:

— Ну, что скажете на первый взгляд?

Она тяжело вздохнула:

— На теле видны следы когтей, Максим Сергеевич.

— Когтей? То есть её подрал зверь, что ли?

— Сложно сказать прямо сейчас, — осторожно продолжала эксперт. — Может быть, ногтей человека. Но оторвать голову голыми руками… Человек так не сможет. Скорее всего, зверь. Но экспертиза покажет, а пока картина следующая: голова была именно оторвана, а не отрезана. На это указывает характер повреждений тканей шеи: края раны неровные, кожные покровы и мышцы разорваны, со следами растяжения, наблюдаются глубокие кровоизлияния и подкожные гематомы. Шейные позвонки разъединены за счёт разрыва межпозвоночных дисков и связок. Использование режущих или пилящих инструментов исключаю, отсутствуют соответствующие надрезы и следы.

— Медведь? — выпалил Корюшкин, слушая разговор.

— Балда, — хмуро перебила его Кобра, — нет здесь медведей.

— Ну а кто тогда? Не оборотень же, — оправдывался Корюшкин.

Алиса Вадимовна продолжила докладывать:

— Одежда сильно разорвана, но нижнее бельё на месте, видимых следов сексуального насилия нет. Вскрытие покажет.

— Может, что-то похитили? — предположил я и, надев перчатки, стал осматривать одежду и руки.

Кольца и золотой браслет оказались на месте.

— Украшения при ней, значит, не ограбление, — сделал я вывод.

— Ну да, — кивнула Кобра, твёрдо глядя на обезглавленное тело, ничуть не морщась от этого зрелища. Молодец, Оксана, уважаю.

Тут подъехала ещё одна машина, из неё выбрался Паук. Евгений Эдуардович шагал быстро и недовольно.

— И снова здравствуйте, — хмуро проговорил он, подойдя к нам. — Не дают мне никак выспаться, приходится за дежурного следака материалы отрабатывать. Плохо ей стало, блин… Ну зачем тогда такую работу выбрала?

— Не ворчи, Женя, — примирительно сказал я. — Ситуация и правда — из ряда вон.

— Ну и что тут у нас? — проворчал Паук.

— Ну ты сам глянь, — ответил я, уступая дорогу следователю.

Он подошёл к телу и застыл, приоткрыв рот.

— Мать честная, — только и выдохнул он. — Вот это да. Кто её так? Камазом, что ли, переехали?

— Да каким камазом? — возразил я. — До трассы тут херова туча расстояния. Это ж сколько тащить-то надо было?

— Да нет, я понимаю, — оправдывался Зыкин, уже нервно шаря по карманам в поисках сигареты. — Но где тогда голова? Вы искали голову⁈ — повысил он голос, раздражённо поглядывая на сотрудников, которые столпились возле кустов и вяло топтались на месте, не решаясь продвинуться дальше.

— Что стоите? — снова рявкнул он. — Голова где?

В этот момент один из сотрудников резко согнулся, подавился — и его вырвало в сторону.

— Твою мать! — в сердцах бросил Мордюков, подходя к нам. Он злобно проводил взглядом несчастного опера и снова развернулся к нам, раздражённо процедив: — Тьфу ты, слабаки.

В стороне, чуть поодаль от всех, молча стоял проверяющий из главка. Это был полковник лет пятидесяти, обычный штабной клерк, которому «повезло» сегодня оказаться проверяющим на таком мерзком месте преступления. Он очень старался выглядеть сосредоточенным и решительным, делая умный вид, и постоянно тыкал пальцем в телефон, якобы отправляя указания или что-то докладывая. Но на самом деле полковник просто боялся подойти ближе, страшась увидеть то, что потом по ночам будет сниться. Ну что ж, не всем доводилось проходить службу, что называется, в полях, кто-то и справками с докладными добирался до полковничьих погон. Совсем как мой предшественник, Максимка, который только и делал, что строчил отчёты. Нет, далеко не все сотрудники одинаковы, подумал я.

Особенно это касалось моих ближайших коллег. Вот те реально молодцы. Что Корюшкин, что Кобра — оба по-своему цепкие, смелые и ответственные. Эх, ещё бы Шульгина сюда подтянуть, когда он уже выпишется, наконец?

Парня явно стоило натаскать на серьёзные дела, жилка в нём есть.

— Что стоите? — снова вмешался Мордюков, зло сверкая глазами на группу сотрудников. — Идите голову ищите!

— Так что, голову так и не нашли? — удивился Паук, дёргая щекой.

— Нет, — развёл руками Семён Алексеевич, тяжело вздыхая и нервно щёлкая зажигалкой. — Может, её уже без головы сюда принесли?

— Это исключено, — голосом училки ответила судмедэксперт Скляр, — Судя по степени кровотечения и пропитывания почвы кровью, голову ей оторвали прямо здесь.

— Вот это да… — выдохнул Паук. — Что же за зверь такой завёлся в наших краях?

— Вот и я говорю, зверь, — тихо вставил слово Корюшкин, опустив фотоаппарат и протирая очки.

— Ваня, не городи херни, — холодно прошипела на него Кобра. — Иди-ка окурки лучше изымай. Всю округу прошерсти. Может, по ДНК чего полезного выстрелит.

— Оксана Геннадьевна, — тихо взмолился криминалист, — да это же просто окурки, набросали тут до нас, не связаны они с делом.

— А ты откуда знаешь, связаны они или нет? — жёстко оборвала его Кобра. — Прогоним всё по базе, лишним не будет. Ты как-то на глазок определяешь? Не научился ещё? Вперёд, собирай!

— Да там же старые есть, — попытался оправдаться Корюшкин, безнадёжно вздыхая.

— Ладно, старые можешь не собирать, собирай свежие, — скомандовала Кобра, кивнув в сторону кучки сотрудников, которые курили возле места преступления. — И вон тех шугануть, чтобы не мусорили на месте происшествия.

— А этим я сейчас наваляю, — процедил сквозь зубы Мордюков и направился к стоящим поодаль. — А ну убрали сигареты, вашу мать! Это вам не пивнушка, а место происшествия! И бычки за собой собрали! Или сейчас по базе ДНК вас прогоним, и окажетесь подозреваемыми!

Сотрудники стали суетливо собирать окурки, не решаясь перечить Мордюкову. Собрали дочиста, будто отряд тимуровцев прошёлся. Корюшкин облегчённо вздохнул, натянул перчатки, взял фонарик и пошёл к деревьям, аккуратно шаря лучом по земле, стараясь не упустить ни одного окурка возле тела.