Глава 12
Кобра заглянула к нам в кабинет. Два оперативника, обычно не отрывавшие взглядов от телефонов, сегодня старательно работали. Один из них как раз записывал показания свидетельницы по краже, другой строчил какие-то справки, хмуро тыкая двумя пальцами в клавиатуру.
Оксана замерла на пороге, удивлённо вскинув брови. Она явно шла сюда с намерением взбодрить своих подопечных, ожидая увидеть очередную сцену безделья, а вместо этого застыла от неожиданности:
— Ого! — искренне удивилась она. — Трудитесь?
— Трудятся, — я усмехнулся и многозначительно кивнул на сотрудников, — слежу за ними.
— Молодец, Макс, — улыбнулась Кобра, глядя на меня одобрением. — А то я уже не успеваю за всеми уследить.
Я подошел к ней, и она с доброй иронией тихонько добавила:
— Хорошо, что у меня есть такой старший опер, который всегда на страже порядка.
Оперативники хмуро косились в мою сторону. Ну а кому понравится, когда их лишают возможности прохлаждаться, заставляя всё-таки отрабатывать зарплату?
— Макс, можно тебя на два слова? — произнесла Кобра уже на весь кабинет, но не объясняя причину визита при всех.
Мы вышли в коридор и направились к небольшому закутку возле окна. На подоконнике уныло стоял хилый цветок в потрескавшемся горшке с засохшими следами чайной заварки. Его постоянно использовали для слива остатков чая, но растение, на удивление стойкое, упрямо цеплялось за жизнь.
— Дежурный сообщил, — тихо начала Оксана, — что в лесу, на пятом километре, нашли три трупа.
Я нахмурился. Знакомое место.
— Трупы? Давность смерти какая? — уточнил я.
— Жмуры не сегодняшние и не вчерашние, но относительно свежие. Со следами насильственной смерти, предположительно — огнестрельные ранения, подробности пока неизвестны. Следственно-оперативная группа уже выехала. Съезди, проконтролируй там дежурного опера. Посмотри сам, что к чему. Чего-то неспокойно мне…
— Почему? Научу я твоих охламонов работать, не переживай.
— Да это понятно… Откуда трупы? Сразу три. Братская могила, мать её. Что-то здесь не чисто.
— Наверное, от Валета, — пожал я плечами. — Когда его прижали, зачищал хвосты.
— Дай бог, чтобы так… Ага… Не хватало нам новых криминальных разборок в нашем тихом городе.
Я молча кивал ей и вспоминал ночь, когда мы с Грачом избавлялись от тех троих. Мы тогда прикопали наспех. Третьим сверху лежал Дирижёр, но он, проклятый, каким-то чудом выжил. Значит, Грач не стал их потом перекапывать поглубже и понадежнее. Увидел, что там вместо Савченко третьим — другой. Снова присыпал наспех, и вот результат.
— Кто обнаружил? — уточнил я, чувствуя неприятный холодок на душе.
— Грибник с собакой. Собака что-то рыла, а вытащила человеческую руку. Выкопали труп. Потом раскопали ещё двоих в пакетах.
Я вспомнил и огромные мусорные мешки, в которые мы с Грачом упаковывали тела. Точно мои «клиенты». Мы старались тогда не наследить, так что ниточек к нам быть не должно, но для успокоения собственной души всё равно надо было самому всё перепроверить.
— Ладно, Оксана, съезжу посмотрю, что там. А ты пока… — я слегка усмехнулся, кивая в с сторону кабинета, — присматривай за этими гавриками. Пока что они только из-под палки способны работать.
— Слушай, Макс, вообще-то я здесь начальник. Почему ты мне указания раздаёшь? — в глазах её мелькнули смешинки.
— Одно дело делаем, товарищ майор, — улыбнулся я.
— Ну так и быть, товарищ лейтенант, будет выполнено.
Она отдала мне шутливое подобие воинского приветствия.
— Ладно, Оксана, я погнал, — кивнул я в сторону выхода.
— Отзвонись мне, что там да как…
— Хорошо, — я зашагал в сторону холла, обмозговывая возникшие вдруг проблемы.
* * *
Я подъехал на «Ниве» к месту происшествия — в лес. Заглушил двигатель. Место действительно оказалось то самое. Сразу стало ясно, что это наши с Грачом «клиенты», что заявились тогда во главе с Дирижёром в спортзал. Сейчас эта история медленно, но неуклонно выползала наружу.
Следственно-оперативная группа уже работала на месте. Территория относилась к нашему заводскому ОВД, поэтому трудились свои сотрудники и Паук, который руководил осмотром. Он как раз что-то записывал в протокол, прищурившись и покусывая кончик авторучки.
Трупы уже откопали, извлекли и аккуратно разложили на разостланной клеёнке, рядом стояли сотрудники в латексных перчатках и пожилой, незнакомый судмедэксперт.
У двоих погибших были очевидные огнестрельные ранения. Оба тела находились в тех самых огромных чёрных пакетах, которые мы с Грачом наскоро закопали, надеясь, что это надёжно и навсегда.
Рядом без дела слонялся кинолог, тщетно пытаясь найти хоть какой-то след, хотя запах уже давно исчез, а собака разве что лениво принюхивалась и слабо водила мордой.
Корюшкин в медицинских перчатках тщательно прочёсывал все вокруг, внимательно рассматривая землю и пакеты. Естественно, никаких следов обуви давно уже не было. Но он все равно искал, из своей добросовестности. Паук стоял рядом с сигаретой в зубах и сосредоточенно строчил в протокол, время от времени поглядывая на обстановку.
— Привет, Макс, и ты уже здесь, — без особого удивления отозвался он на моё появление.
— Что тут у нас? — задал я формальный вопрос.
Никто не должен подумать, что я прекрасно знаю ситуацию.
Паук слегка пожал плечами и тяжело вздохнул, указывая на трупы:
— Давность смерти — от нескольких недель до двух месяцев. Вскрытие точнее покажет. У одного в кармане было удостоверение охранника. Пробили уже, это люди Валькова. Видимо, отголоски его недавних разборок. Свои же, скорее всего, и завалили.
— Логично, — осторожно кивнул я, стараясь скрыть внутреннее ликование. Пока всё складывалось именно так, как нужно было мне.
Но в этот момент к месту происшествия подъехала старая неприметная «Волга», резко остановилась у края поляны, и из неё медленно выбрался московский следователь Сметанин, тот самый Бульдог. Он молча подошёл, властным взглядом оглядел присутствующих и, приблизившись к Пауку, заговорил, нарочито громко, чтобы все слышали:
— Евгений Эдуардович, мне сообщили, что погибшие работали на Валькова. Материал я заберу и приобщу к своему делу.
«Кто бы сомневался…» — мысленно усмехнулся я про себя, но вслух ничего не сказал.
Тем временем Бульдог начал ходить по месту происшествия, уверенно раздавая указания оперативникам. Вернувшись к нам, он остановился:
— Максим Сергеевич, вы дежурите сегодня?
— Нет, я здесь, так сказать, в роли контролирующего лица, слежу за работой оперативного состава.
— Похвально, — кивнул он и двинулся дальше, подойдя к Корюшкину, который внимательно осматривал чёрные мешки, снятые с трупов.
— Вот здесь, смотрите, скотчем перемотано, — обратился к криминалисту следователь. — Вырежьте эти фрагменты и внимательно исследуйте, возможно, пальчики там есть. Потом у себя в лаборатории при подсветке уже подробно изучите. Тот, кто упаковывал трупы, мог оставить свои отпечатки.
Сметанин многозначительно посмотрел на меня, как будто чего-то ждал: то ли моей реакции, то ли одобрения.
Я кивнул:
— Верно. Слои скотча могли зафиксировать отпечатки, в земле сохранить их — это реально.
Корюшкин стал аккуратно вырезать нужные фрагменты и тщательно упаковывать их в большие конверты из плотной желтоватой бумаги. После снабдил упаковки соответствующими сопроводительными надписями и печатями Следственного комитета.
— Как думаешь, Вань, будут там следы? — спросил я тихо криминалиста.
— Не знаю, — пожал плечами он. — Проверю, если есть, сегодня же по базе прогоним.
— Прямо сегодня? — уточнил я.
— Ну, конечно, у меня сейчас удалённый доступ к базе АДИС «Папилон» есть, проверка по массиву займет где-то… несколько часов. Если следы хорошие, то сразу вычислим. Если не очень и мало признаков — чуть подольше, но тут беспокоиться не о чем, в течение дежурных суток справимся.
Говорил он так уверенно и воодушевленно, что мне даже на мгновение стало его жаль. Он искренне искал убийц, а те, кто это сделал, были не убийцами, а скорее чистильщиками.
Я задумчиво покачал головой, размышляя про себя: «Если и всплывёт что-то, то к нам с Грачом никакой нитки быть не должно. Но для собственного спокойствия надо всё проконтролировать».
— Ладно, Вань, работай, — тихо сказал я ему и отошёл в сторону, наблюдая, как следственная группа продолжает свои привычные и отработанные действия.
* * *
Я зашел в кабинет криминалиста уже после окончания рабочего дня, когда большинство кабинетов были закрыты, а коридоры опустели.
За столом, склонившись, сидел Ваня Корюшкин, сгорбив спину и напряженно всматриваясь в изъятые сегодня фрагменты скотча. Аккуратно, с осторожностью хирурга, он отлеплял кусочки друг от друга. Обрабатывал их дактопорошком. Там, где клейкая поверхность — просто осматривал в косо падающем свете специального светильника, отчего невидимые следы становились видимыми.
— Что, Иван, не звонишь, не радуешь результатами? — произнес я, заходя в кабинет и подходя ближе.
Ваня вздрогнул, поднял глаза и тут же обрадованно улыбнулся, увидев меня.
— Пока нет еще результатов, но следы есть! Представляешь, Макс, следы есть! — сообщил он с гордостью, словно охотник, который обнаружил свежую тропу ценного зверя.
Радости его я не разделял, потому что слишком хорошо понимал, к кому ведут эти следы. Но голосом выдал другое:
— Отлично, Ваня, хорошо работаешь. Снова сегодня допоздна будешь сидеть?
— Да, мне, кровь из носу, нужно сегодня всё закончить, — он устало потёр переносицу. — Хочу по базе прогнать сразу, чтобы ночью меня никто не дёргал и с результатами не тряс.
Я молча кивнул и подошел ближе к столу.
— А ты чего, Максим, домой не идёшь? — внезапно поинтересовался он, отрываясь от работы и удивлённо глядя на меня.
— Вот как раз собирался уже, но зашёл к тебе кое-что предложить.
Ваня напрягся, отложил пинцет, которым придерживал кусочки скотча, и настороженно взглянул на меня. Прошлый мой визит с предложением окончился для него тем, что он оказался вынужден ходить на стадион и заниматься бегом и отжиматься. Правда, впоследствии он этим увлёкся, это пошло ему на пользу.
Но, может быть, он ещё вспомнил и про вылазку в бронежилете.
— Э-э… Что ещё за предложение, Макс?
— Расслабь булки, Ваня, ничего страшного, — я усмехнулся. — Ты подружку себе ещё так и не нашёл?
— Нет пока, — он смутился, глаза забегали по сторонам. — А что?
— Помнишь, я тебе говорил, что есть у меня кандидатка одна хорошая? Так вот, в пятницу вечером она ребятишек к маме отправит, а ты бы заказал столик в ресторане и пригласил её. Я переговорил с ней, она вполне готова встретиться.
Ваня снова напрягся и занервничал:
— А как пригласить? Я как-то стесняюсь…
— Чего тут стесняться? Я тебе номер дам, ты ей напиши заранее, познакомьтесь поближе.
— А вдруг я ей не понравлюсь? — с сомнением протянул он.
— Понравишься, — уверенно кивнул я.
— А если она мне не понравится? — тут же засомневался Ваня.
— Понравится, Ваня, — заверил я его. — Человек она хороший. И фигурка зачёт.
— А фото её есть? — робко поинтересовался он.
— Нет, фото нет. Свидание будет вслепую, прямо как в кино, — усмехнулся я. — Так что, не пригласишь — и даже не узнаешь, а вдруг бы понравилась. А ведь хочется?
— Ну не знаю…
— Всё, отставить «не знаю». На, смотри, не потеряй! — я протянул ему листок бумаги, на котором карандашом наспех был нацарапан номер Ирки.
— Ладно, спасибо, Макс, — он спрятал листок в карман и снова склонился над скотчем.
Через пару минут он опять оживился, радостно воскликнув:
— Есть! Вот ещё чёткий след пальца. Сейчас эти пересниму под светом, и сразу в базу загоню. Скоро узнаем, кто их закопал!
— Если, конечно, этот человек есть в базе, — осторожно заметил я.
— Да по-любому есть, — Ваня отмахнулся. — Вряд ли же эти тела закапывала какая-нибудь послушная домохозяйка или безобидный доцент, который никогда не сталкивался с органами.
Я не стал возражать, понимая, что он прав. Грач, как ранее судимый, в базе однозначно был. Я сам как сотрудник правоохранительных органов тоже там значился, и наши пальчики давно хранились в ИЦ МВД. Проверка следов проходила по всем сегментам базы, включая сотрудников.
Теперь ситуация начинала пахнуть керосином. Надо было срочно что-то предпринять, иначе мы с Грачом вскоре окажемся в эпицентре неприятностей.
Пока Ваня старательно корпел над найденными следами, в моей голове уже готовился отчаянный план по их ликвидации. Я медленно прошёлся по кабинету, останавливая взгляд на предметах, будто случайно, небрежно оглядываясь вокруг. Взгляд мой упал на маленькую стеклянную баночку из тёмного стекла. К ней был прилеплен фрагмент медицинского пластыря с небрежно накорябанным шариковой ручкой черепом и перекрещенными костями — как на пиратском флаге. Криминалист явно постарался как-то обозначить опасность содержимого.
Я взял баночку в руки, внимательно её рассмотрел, чуть повертел в пальцах, открутил крышку и проговорил:
— Вань… Это что там у тебя?
— Кислота. Осторожно, — Ваня тут же настороженно поднял голову, глянув на меня с явным беспокойством: — Макс, аккуратней с ней, она реально сильная. Всё прожигает насквозь.
Я сделал вид, что совершенно не обратил внимания на его предупреждение, и поставил баночку на край стола, прямо возле штатива, на котором крепилась фотокамера для съёмки следов. Ваня вернулся к работе, а я для вида наклонился ближе, с притворным любопытством всматриваясь в отпечатки, которые Корюшкин усердно и старательно ловил в фокус цифровой фотокамеры, приложил масштабную линейку.
— Надо же, вот всё-таки нашлись, это хорошо. И как ты вообще различаешь все эти крючочки и завиточки, Ваня? — с наигранным восхищением спросил я. — Как по мне, так они все одинаковые.
— Да как же одинаковые-то! Папиллярные узоры абсолютно у всех разные, Макс, — искренне возмутился Ваня. — Представляешь, даже у близнецов ДНК — одинаковое, а папиллярные узоры — всегда разные. В природе нет двух одинаковых отпечатков.
Я сделал вид, что внимательно слушаю его небольшую лекцию, хотя прекрасно всё это знал и без него. Незаметно я чуть подвинул баночку с кислотой ближе к центру стола. Затем, якобы рассмотрев всё, что хотел, резко распрямился, небрежно и уверенно, будто собираясь уходить. Локтем случайно зацепил баночку, та перевернулась, крышка, заранее ослабленная мной, слетела, и едкая жидкость немедленно залила исследуемые фрагменты скотча со следами.
— Максим! — резко вскрикнул Ваня, вскакивая с места и глядя с ужасом на своё уничтоженное творение. — Ты что наделал⁈
— Ой! Елки, извини, — постаравшись изобразить искреннее сожаление и досаду, развёл я руками, якобы винясь в неловкости. — Что-то сегодня я рассеянный какой-то, не выспался, чесслово.
— Да как же так, Макс? — растерянно пробормотал он, глядя на уничтоженные улики. — Это же были единственные чёткие следы, других-то нет! Я их и отснять не успел, — он махнул рукой в угол кабинета, где лежали разрозненные обрывки полиэтилена и обрезки скотча, явно не содержавшие ничего стоящего.
— Прости, дружище, — снова пожал я плечами. — Неловко вышло, конечно. Ну, надеюсь, найдёшь ещё следы, может, не последние эти были. Да?
— Нет, там больше нет ничего, — чуть не плача, простонал Ваня. — Только эти и были. Теперь что же я в справках напишу?
Ваня уже аккуратно и тщательно стирал следы пролитой кислоты, предварительно нейтрализованную раствором щелочи, найденным на той же полке.
Мне стало даже немного его жаль, но ничего не поделаешь. Переживет. Главное — следов больше нет.
— Напиши правду — что следы непригодны для идентификации, — спокойно предложил я. — Ведь непригодны же.
— Ну… да, так и сделаю, — уже менее расстроенно согласился Корюшкин, успокаиваясь.
Ваня замолчал и продолжил усердно тереть стол, от старания сопя. Потом вдруг неожиданно произнес, видимо, решив сменить тему:
— А кстати, ты же мне номер дал… Ирины этой. Она хоть симпатичная?
Я усмехнулся, увидев, что настроение у него уже улучшилось, и примирительно ответил:
— Сам увидишь. А ты не забудь ей заранее написать. Надо аудиторию прогреть, так сказать.
— Какую аудиторию? — удивлённо переспросил он.
— Да в переносном смысле, Ваня, не тупи, — улыбнулся я, дружески хлопнув его по плечу. — Главное, напиши, а там — всё будет отлично.
Я кивнул ему и вышел из кабинета, чувствуя облегчение от того, что угроза миновала. Вот только надо как-то Ирку убедить, что ей непременно нужно сходить на такое свидание вслепую.
Ну и про Ваню ей рассказать…
