Великий подвиг бюрократов

Длительность процесса расставания с крепостничеством определялась медленным вызреванием идей и изменением соотношения сил. Примерно сто лет заняло в России продвижение от появления первых мыслей о необходимости разрыва с рабством до отмены крепостного права. За это время в России сменились четыре поколения, причем каждое следующее оказывалось немножко ближе к реализации великих идей. Вряд ли сами реформаторы замечали это приближение. Многие из них умирали с чувством бесполезности усилий и представлением о том, что Россию никогда не сдвинуть с мертвой точки. Некоторые — отправлялись на каторгу. Но, глядя в прошлое из нашего времени, мы видим, что каждое следующее поколение было восприимчивее, сильнее, образованнее. И готовность очередных «детей» к борьбе каждый раз была выше, несмотря на поражение очередных «отцов».

Вольнодумцев екатерининских времен еще очень мало. Они читают иностранные книги и размышляют о судьбах России, сидя в тиши кабинетов или прогуливаясь в тенистых приусадебных парках. И лишь в исключительных случаях решаются заявить публично о драме российской жизни, обнаруженной на перепутье между Петербургом и Москвой. Можно сказать, что они почти затерялись со своими импортированными мыслями в помещичьей массе и внешне от нее почти не отличаются. Это люди, радующиеся дворянской вольности и не слишком, как правило, грустящие из‑за сохраняющегося рабства. Но детям своим они нанимают французских учителей, с которыми в Россию проникают новые знания и даже порой опасные революционные идеи.

Младореформаторы «дней Александровых прекрасного начала» делают рывок от вольности дворянской и тайного вольнодумства к выражению своих мыслей и даже попытке влиять на ход событий. Это не только члены кружка молодых друзей императора. Это те молодые люди, что обладают знаниями гораздо более обширными, чем были у их отцов. Это люди, считающие, что позитивные перемены реальны. Это люди, которые по мере своих сил стремятся реформировать страну, а не только потреблять книги наряду с игрой в карты, выпивкой и охотой, как делали отцы. Они видят, что преобразования происходят за рубежом, что рушатся старые режимы, казавшиеся непоколебимыми людям предшествующего поколения. Они, по сути дела, являются первым российским поколением, ощущающим ход истории и задумывающимся о ее динамике. Но влияние этой группы основано лишь на том, что небольшая ее часть близка к императору. Отказ царя от реформ, распространение аракчеевских военных поселений и ощущение бессмысленности усилий превращают младореформаторов в потерянное поколение. Кажется, что порой они действительно мечтали обернуться старцем Федором Кузьмичом, расставшимся с беспощадной к мыслящим людям жизнью высшего света и затерявшимся на бескрайних сибирских просторах.

Декабристы представляли собой первое самостоятельно действующее поколение, готовое бороться за преобразование общества против государя и государственной машины. К нему относились намного больше людей, чем та группа, что вывела солдат на Сенатскую площадь 14 декабря 1825 года. Это поколение людей, немало читавших и немало путешествовавших. Поколение свободомыслящих людей, которое способно не запираться в кабинетах, но создавать тайные общества, ставящие перед собой задачи преобразования России без согласия императора и даже вопреки ему. Это поколение людей, изучивших не только противоречивые последствия Французской революции, но и преобразования Наполеоновской эпохи, видевшее, как быстро может меняться мир, когда у руля встают реформаторы. Декабристы запутались в собственных противоречиях и весьма спорных методах осуществления перемен. Следует признать, что лишь немногие из них пошли до конца и конец этот оказался совсем не таким, о каком грезилось в мечтах. Не случайно Федор Тютчев сказал, обращаясь к героям 14 декабря:

Тютчев ошибался. Поэт видел льды и чувствовал дыхание зимы, но оказался не способен проникнуть в глубинную суть вещей. «Следы», конечно, остались. Причем не столько даже от событий, произошедших на Сенатской площади, сколько от тех идей, которые пытались реализовать декабристы.

В очередной раз сменилось поколение, и наконец появились западники. Наименование это весьма условно, как и все предыдущие. Кардинальных перемен в России желали и славянофилы, расходившиеся с западниками в понимании ряда важных страниц российской истории, но не в понимании настоящего, не в стремлении освободить страну от крепостного права. Это было поколение по-настоящему широкое, включавшее огромное число людей одного возраста, а не только тех, кто принадлежал к узким кружкам или тайным обществам. Это было поколение, засидевшееся в николаевском застое и за это время осознавшее, что в Европе середины XIX века неприлично оставаться рабовладельцем. Это было поколение, которое, несмотря на внутренние разногласия, смогло на равных бороться с охранителями, проводя свои великие идеи в ущерб их прагматичным интересам. И это поколение в конечном счете победило, воспользовавшись окном политических возможностей, открывшимся после Крымской войны. Победило в союзе с императором Александром II и целым рядом высших чиновников России, желавших растопить те льды, что наморозили их консервативные предшественники.

Любопытно, что примерно за четверть века до Великих реформ Михаил Лермонтов в стихотворении «Дума» писал:

Поэт ошибся. Именно его поколение — люди, которые вошли в сознательную жизнь после разгрома декабристов, — смогло, дождавшись подходящего момента, совершить радикальный поворот в истории России. В этом не было никакого предопределения. Проживи Николай I еще пару десятилетий, реформаторство, возможно, выпало бы уже на долю следующего поколения и совпало по времени с отменой рабства не в США, а в Бразилии. Но исторический шанс совершить перемены выпал России на рубеже 1850–1860‑х годов, и поколение Александра II, Лермонтова, Самарина, Кавелина, братьев Милютиных этим воспользовалось. Совершенно справедливо историк Яков Гордин в одной из своих статей назвал то, что они совершили, «великим подвигом бюрократов». А лермонтовские строки «Толпой угрюмою и скоро позабытой / Над миром мы пройдем без шума и следа», при всем восхищении поэтом, сегодня воспринимаются как курьез. След от Великих реформ остался на сложном историческом пути России. Можно спорить о его значении и анализировать характер воздействия реформ (чем я здесь и занимаюсь!), но трудно оспорить главное: столетняя борьба за свободу в России показывает, что в самый мрачный момент, когда вокруг простираются одни лишь льды, не следует воспринимать увиденное как полную историческую картину. Есть жизнь за пределами ледяной пустыни, и наступает рано или поздно час, когда упорство реформаторов позволяет растопить «вечный полюс».