Как Вольф Мессинг помог фронту

Имя Вольфа Григорьевича (Гершковича) Мессинга (1899–1974) и сегодня известно многим. Советский эстрадный артист польского происхождения, выступавший в СССР с психологическими опытами «по чтению мыслей» зрителей, заслуженный артист РСФСР (1971). В 1939 году после начала Второй мировой войны он бежал в Советский Союз, где начал выступать с «чтением мыслей», сначала в составе агитбригад, затем с индивидуальными концертами от Госконцерта. В годы войны, как пишет Л. Любимский, «перед артистом встали вопросы: чем помочь своей новой Отчизне? Нужны ли людям в эту тяжкую пору его выступления с «психологическими опытами»? Оказалось, нужны. Его эвакуировали в Новосибирск, и вскоре он начал выступать в воинских частях, домах офицеров, клубах, госпиталях, цехах оборонных заводов, силой своего дарования внушая зрителям уверенность в разгроме фашизма, в победе. Как и многие советские люди, отсылал заработанные средства в фонд обороны».

И действительно, во время войны на средства артиста были построены два истребителя. Первый – Як-7, построенный в Новосибирске, был приобретен Мессингом в 1944 году специально для старшего лейтенанта Константина Ковалева после того, как он прочитал Указ о присвоении летчику-асу звания Героя Советского Союза. На фюзеляже самолета была сделана надпись: «Подарок от советского патриота В.Г. Мессинга Герою Советского Союза летчику Балтики К.Ф. Ковалеву».

Благое дело, не иначе. Однако по прошествии лет выясняется, что это была не личная инициатива артиста. Его просто попросили это сделать…

Андрей Петрович Фролов в Смерше руководил 5‐м отделом. В 1944 году он был проездом в Новосибирске с проверкой. Здесь его и застал звонок начальника Главного управления контрразведки Смерш В.С. Абакумова:

– Ты Мессинга знаешь? – спросил Виктор Семенович.

– Гипнотизера, что ли? – уточнил Фролов.

– Да. Он за время войны на своих сеансах уже два миллиона рублей заработал. Неплохо бы ему намекнуть, чтобы поддержал нашу армию на фронте, а то сам никак не догадается. Например, построил бы на свои деньги истребитель.

– Вас понял. Все сделаю.

– Только ты с ним помягче, – уточнил задачу Абакумов, – постарайся добром убедить. Он немного упертый, с ним уже говорили люди из обкома партии, так он ни в какую, не то что отказывается, а рака за камень заводит, не дает, короче, денег, ты поговори, это личное указание товарища Сталина.

«И вот ординарец привел Мессинга, – вспоминал генерал А.П. Фролов. – Боже, до чего маленький, плюгавенький, худенький, лысенький. Но взгляд такой пронизывающий и даже что-то сатанинское есть, вот кому бы у нас следователем работать. Я приветливо шагнул навстречу, широко улыбнулся и протянул руку: “Подполковник Фролов, Андрей Петрович” и показал ординарцу знаком оставить нас вдоем. В ответ Мессинг вяло пожал мою руку: “Я Вольф Мессинг, надеюсь, вы меня знаете, зачем меня сюда привезли?” – сказал он с очень сильным местечковым акцентом.

– Я всегда восхищался вами! А, скажите, вы, правда, заперли в своей камере шесть гестаповцев?

– Так ви миня пригласили, чтобы только об этом спросить? – Он был явно не в духе.

Видя его раздражение, я решил начать издалека:

– Товарищ Мессинг, вот вы, понимаете ли, нашли у нас спасение от немцев. Мы, так сказать, даем вам возможность спокойно жить и дышать. Я даже не понимаю, почему бы вам не построить истребитель для нашей армии, которая за вас же и кровь проливает? С вами ведь уже был разговор на эту тему в Обкоме партии?

Лицо гипнотизера приняло еще более сварливый вид:

– А почему я обязан отдавать свои деньги? Я разве член вашей партии? Вы что, думаете, мне деньги даром даются? Вот вы попробуйте хоть лягушку загипнотизировать. Сможете? А мне приходится десятки здоровенных мужиков за вечер гипнотизировать, вы знаете, сколько на это уходит здоровья? А ведь нервные клетки не восстанавливаются. Вы знаете, сколько килограммов я теряю за один сеанс? Я уже почти все свое здоровье потратил на службе советсткому народу, а ведь я даже не гражданин вашей Родины – говорит, а сам таращится на меня своими огромными, излучающими какую-то бешеную энергию глазищами.

Меня этот его нахальненький, прикрывающий обыкновенное жлобство тон серьезно раздражать начал, тем более что мы к дисскусиям не особенно приспособлены. Упрашивать и скакать на задних лапках перед доставленными в наше заведение нас не учили.

Я привстал и посмотрел на него с некоторой строгостью:

– Вы что себе позволяете?! Вы где находитесь?! Вам здесь не гестапо, понимаете! Здесь ваши штучки не пройдут! Люди за вас на фронте кровь проливают, а вы мне тут голову своими потерями в весе морочите? Да у нас подростки в ночные смены в цехах в три раза больше вашего в весе теряют и не жалуются, а кое-как только на хлеб зарабатывают! Это до чего же обнаглеть, чтобы на Советскую власть жаловаться, которая вас спасла и пригрела, можно сказать, на своей груди! – И тут я, не сдержав темперамента, саданул кулаком по столу.

А когда перевел взгляд на Мессинга, то с ужасом обнаружил, что гипнотизер исчез, и я кричу в пустоту. Мессинг растворился, как будто его и не было. Я вмиг похолодел, значит, тот случай с гестаповцами – правда, и есть чудеса на свете. Поди, загипнотизировал меня, закрыл в кабинете, как тех гестаповцев, и был таков. Я внутренне похолодел, мурашки поползли по спине, ведь вопрос у Сталина на контроле, это ж надо так опростоволоситься. Тут дверь открывается и входит полковник Щербанов:

– А почему товарищ Мессинг на полу?! Вы что, его били!? Кто вам разрешил?! Вы за это ответите! – и он бросился к моему столу. И только тут я заметил за дальним углом моего стола что-то блестящее – это отсвечивала лысина лежащего на боку мастера гипноза, и я с облегчением понял, что чудес все-таки не бывает, что Мессинг просто на пол со страха упал, он же у нас никогда не был, а я о такой его слабохарактерности и думать после всех этих газетных статей не мог.

– Я его бью?! Да я его пальцем не тронул, я просто пристыдил его, почему он не хочет помочь нашей Красной Армии? Я только кулаком по столу и стукнул, да и то несильно. Откуда я мог знать, что он такой слабый? И вообще я выполняю указание Сталина поговорить с товарищем Мессингом по душам. – Тут полковник помог мне поднять гипнотизера и водворить его на прежнее место.

Я крикнул ординарца:

– Чаю, ну что встал? Живо! – и, заботливо поддерживая за плечи открывшего глаза гипнотизера, спросил:

– Как вы, товарищ Мессинг, что с вами, вы больны?

Он, бледный, посмотрел на меня как-то безжизненно и сказал:

– Давайте заявление, я все подпишу, все берите, только не бейте меня, я старый, больной человек, я готов помочь нашей героической Красной Армии.

– Ну что вы! Да вас здесь никто и пальцем не тронет, вы ж среди своих, не в гестапо находитесь! Весь наш народ вас любит и обожает. Пейте чай, вот бутербродики, что вы, товарищ Мессинг, мы вас очень ценим, вот вам бумага и проект вашего заявления, чтоб было проще писать.

Куда девалась вся эта мощная излучающая энергия из его глаз, теперь он смотрел как-то неподвижно и пришибленно хлопал своими длинными и густыми, как у женщины, ресницами. Я стал смотреть на него внимательно и ритмично произносить про себя: «Расслабьтесь, успокойтесь, враг далеко, вы среди своих, подпишите, подпишите, подпишите…»

Он подписал. Потом молча поднялся и, не сказав ни слова, медленно вышел, словно на ватных ногах, с видом, будто бы вновь потерял свои дежурные три килограмма.

Я, очень довольный выполнением задания Абакумова, тут же побежал в кабинет местного врача взвешаться, ведь мне только что удалось внушить самому Мессингу, может, и я смогу когда-нибудь давать сеансы гипноза? Однако никаких изменений в моем весе не обнаружилось, все те же восемьдесят пять, что при росте метр восемьдесят два вполне нормально».