Впервые она появилась в Италии, где выдала себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и ее фаворита графа Разумовского. Загадочная красавица ссылалась на документ – завещание Елизаветы, назвавшей дочь наследницей престола. Завещание, конечно, было подделкой. Да и самозванцев в монархическую эпоху появлялось немало. Но эта дама произвела впечатление на многих важных особ. Она называла себя Елизаветой Владимирской, но как ее звали на самом деле, никто не знал, а имя Елизавета Тараканова придумал французский биограф Екатерины II.

По описаниям она походила на итальянку, была стройна и темноволоса, слегка косоглаза (в те времена это считалось особым шармом в женщине). Раскованное поведение, стремление к роскоши, авантюрный нрав – все это притягивало к ней мужчин, которых она нередко разоряла. Одним из таких поклонников был граф Филипп Фердинанд фон Лимбург.

Э. Радзинский пишет: «Ей сделал предложение князь Лимбург, и она стала невестой князя Священной Римской империи. Кстати, куда более родовитого, чем родители Екатерины. О завещании Елизаветы эта смелая дама объявила в опаснейшее для императрицы Екатерины время Пугачевского бунта. Она называла Пугачева, объявившего себя спасшимся Петром III, родным братом, писала ему приказы и забрасывала врага Екатерины султана требованиями о помощи. Вокруг нее вертелось множество поляков, ненавидевших Екатерину, пожравшую несчастную Польшу».

В 1774 году самозванка заявила о претензии на российский престол. Ее поддержали польские конфедераты, имевшие трения и со своим королем, и с Екатериной II.

Для чего невесте князя Лимбурга, имевшей поклонников, средства, выгодное положение и неплохие перспективы на будущее, было тягаться с русской императрицей и затевать опасную авантюру? Очевидно, это ей говорил и влюбленный в нее граф Сен-Жермен, умевший предсказывать будущее. Возможно, амбиции и азартный характер сыграли с ней злую шутку.

Радзинский в своем романе темпераментно описывает, как ей удалось влюбить в себя Сен-Жермена, а потом завлечь в свои сети и соблазнить графа Алексея Орлова, которым она и была впоследствии похищена для отправки в Россию. Орлов выполнял приказ императрицы, желавшей возбудить следствие и наказать самозванку. Не стоит забывать, что положение самой Екатерины было не слишком прочным: она заняла трон после загадочной гибели мужа, а тут еще началось восстание Емельяна Пугачева, объявившего себя выжившим Петром III. Самозванка выбрала Орлова не случайно: именно он стоял во главе заговорщиков, убивших российского императора, и он возвел на трон Екатерину. Елизавета Тараканова рассчитывала повторить эту ситуацию с помощью своих чар.

Так все выглядит в романе. Роскошная женщина, влюбленный русский богатырь и между ними – французский авантюрист Сен-Жермен. На самом деле ей как женщине, очевидно, был предан один Лимбург, а крутить страстные романы со всеми подряд самозванке мешала чахотка, причем уже запущенная. Она то и дело обращалась к врачу, днями лежала в постели, кашляла кровью. С интересовавшими ее лицами Тараканова не флиртовала, а вела довольно умелые разговоры о политике: в европейских притязаниях и интригах она явно разбиралась и умела правильно выявить интересы собеседников. Намерения Орлова кажутся прозрачными: он лишь играет роль заинтересованного лица, даже предлагает жениться – чтобы заманить самозванку по поручению императрицы. Любовный роман выглядел привлекательным для читателей 1990-х годов, в нем, как было модно в те годы, встречалась даже ненормативная лексика эротического характера. Но главное – факты были отнюдь не фактами, а неуемным авторским воображением и желанием подсластить историческую пилюлю. Об этом написано в работе историка О. И. Елисеевой «Княжна Тараканова от Радзинского»: «…Книга Радзинского не только и не столько о конкретных героях, сколько о человеческой подлости вообще. Подл Орлов, предающий любимую женщину в руки врагов, подла Екатерина II, с наслаждением играющая судьбами других людей. Даже княжна Тараканова, которой автор сочувствует, и та до нельзя подла по отношению к любящим ее людям. Честный князь Вяземский – не имеет своего лица, а значит, в критический момент тоже может сподличать. Добрый князь Голицын, жалеющий больную Тараканову, несмотря на свое сочувствие, выполнит любой, самый жестокий приказ императрицы, даже вздернет беременную арестантку на дыбу.

Удивительно, но такая же картина повторяется и в других произведениях Радзинского. В “Моцарте”, в “Казанове”… Примечательно рассуждение автора о читающей публике: “Казанова-старик хорошо знал людей: если рассказывать им о себе вещи низкие – только тогда они поверят и в высокие”. Хочется только спросить: в какие высокие? Человеческую низость Радзинский живописал со вкусом, смачно. А вот до “высокого” как-то не добрался: то ли сил не хватило, то ли времени, то ли знания предмета».

Почему читателям нужна пошлость со страстями и похождениями, совершенно не реальными? Потому что действительность прозаичнее и скучнее: это – карьера, власть, политика. Когда-то и Александр Дюма-старший делал себе карьеру на перекраивании истории.

Итак, граф Орлов, вознамерившись произвести арест, долго подбирался к княжне, но ему мешали ее охранники и прислуга. Удалось арестовать ее, только заманив на адмиралтейский корабль. После того как на палубе началась заварушка, Орлов незаметно удалился, чтобы предоставить капитану Литвинову исполнить его миссию. Тот объявил княжне, что она арестована. Орлов же, чтобы не показать своей причастности к ее задержанию, сам играл роль арестанта, отправленного в тюрьму Ливорно, а княжна писала ему письма, в которых клялась в любви и просила ее освободить.

Впоследствии княжна пыталась вернуться, просила отправить ее к мужу – графу Лимбургу, но – слишком поздно. Она попала в ловушку, то есть Петропавловскую крепость, где и умерла. Известно было, что императрица вовсе не желала ее смерти, даже предлагала ей то, что сейчас в уголовной практике называют «сделкой», – отказаться от своих легенд, выйти замуж за Доманского и получить свободу. Попытки склонить ее к признанию в обмен на освобождение и женитьбу с ее поклонником Доманским ничего не дали. Судя по всему, эта загадочная незнакомка сама уже верила в свою легенду и не желала признавать себя обычной женщиной. Это была своеобразная паранойя. Но могла быть в ее словах и какая-то правда.

Художник К. Флавицкий изобразил ее на своей картине погибающей во время знаменитого наводнения 21 сентября 1777 года, однако это тоже мистификация, художественный вымысел. Есть сведения, что она умерла за два года до наводнения – 4 декабря 1775 года от туберкулеза. В то время ей было около 30 лет.

Кем же была эта авантюристка?

Томмазо д’Античи, видевший ее в Риме, считал ее немкой. Английский посланник в России Роберт Ганнинг говорил, что она дочь пражского трактирщика, а английский посланник в Ливорно считал, что она дочь булочника из Нюрнберга. Со своим женихом, немцем Лимбургом, девица переписывалась по-французски, из чего историк Дьяков заключал, что она француженка. Она сама довольно долго называла себя персидской принцессой, «султаншей Али-Эмете»: очевидно, в этом была своя экзотика. Через полтора века, в годы Первой мировой войны, так же поступит авантюристка и шпионка Мата Хари. Но никто не называл самозванку русской, а она так и не признала своей вины и не назвала настоящего имени.

Между тем, судя по записям Жана Анри Костера, княжна вполне могла быть младшей из троих детей Разумовского, которых ему родила императрица Елизавета Петровна. Брак был тайным, но сведения о троих детях сохранились. Секретарь саксонского посольства Адольф фон Гельбиг полагал, что детей было двое и родились они от графа И. И. Шувалова. Считается, что у Елизаветы детей не было.

Есть предположение, что своего имени самозванка не знала, будучи сиротой, подкинутой в младенчестве родителями. Бог знает, как ей удалось взобраться на такой верх, тем более что знавшие ее люди утверждали, что она была прекрасно образована и воспитана, обладала манерами, знала правила этикета, языки. Она разбиралась в живописи и архитектуре, сама рисовала и играла на арфе. Вот что известно с ее слов: «Владения [моего отца] были подвергнуты секвестру в 1749-м и, находясь под ним двадцать лет, освобождены в 1769 году. Я родилась за четыре года до этого секвестра; в это печальное время умер и отец мой. Четырёхлетним ребёнком взял меня на своё попечение дядя мой, живущий в Персии, откуда я воротилась в Европу 16 ноября 1768 года». Но насколько можно верить ее словам? Весть о ее царском происхождении была мистификацией, организованной самой авантюристкой и ее польскими сторонниками. Они воспользовались восстанием Пугачева, чтобы убедить всех в связи этих двух событий. Сама Тараканова делала вид, что даже не подозревает о распространяемых о ней слухах. В них поверил даже граф Лимбург, который перед этим узнал ее истинный характер. Он единственный остался преданным и любящим по отношению к этой неуёмной женщине, собственными руками разрушавшей свою судьбу.

Одного княжна Тараканова добилась своим молчанием – создания легенды. Общественная память ее не забыла. С такой романтической биографией нельзя стать царицей, но можно стать героиней многочисленных произведений – живописных полотен, романов, пьес.

Писатель Д. Дмитриев сделал княжну героиней своего романа «Авантюристка». О ней в 1868 году писал очерк Мельников-Печерский. В 1904 году драматург И. Шпажинский написал пьесу «Самозванка (Княжна Тараканова)». В 1910-м вышла немая фильма Кая Ганзена и Андре Мэтра «Княжна Тараканова» с актрисой Микулиной в заглавной роли. Уже в 1974 году популярная драма «Царская охота» Л. Зорина привлекла любовным треугольником – влюбленной и доверчивой Таракановой, страстным, но вероломным Орловым и оставшейся без любви, но при власти Екатериной II. Таким же пафосом насыщен эротический роман Э. Радзинского «Княжна Тараканова» (2003). Художник К. Флавицкий приписал княжне гибель в затопленном каземате, а писатель Джузеппе Горани в «Секретных мемуарах» – гибель под ударами кнута. Еще одна версия, автором которой был князь Петр Долгоруков, гласила, что Тараканова умерла в тюрьме от родов, поскольку была беременна от Орлова.

Истину мы едва ли узнаем, поскольку вся эта история предстает как бесконечная череда обманов и мистификаций.