Прежние времена с бесконечной борьбой за власть могли искалечить судьбы не только простых людей, попавших в политику случайно, но и царственных особ. Их внутренняя борьба за престол напоминала битву в банке с пауками.

Таинственный узник Бастилии под номером 64389000 времен Людовика XIV уже несколько веков волнует умы людей именно потому, что он представляется людям тайным наследником престола или засекреченным королевским шпионом, а имена возможных «кандидатов» называются самые невероятные – вплоть до Петра I или кардинала Мазарини. Эти фантастические версии строились на теории подмены русского монарха или французского кардинала двойником.

Э. Радзинский пишет: «…Вдова брата Людовика XIV, принцесса Шарлотта Пфальцская, сообщила в письме к своей тетке герцогине Ганноверской, что в Бастилии умер очень странный узник. Узник носил на лице маску. Под страхом беспощадного наказания нельзя было заговаривать с ним тюремщикам, служившим в Бастилии… Шарлотта писала, что впервые услышала об узнике в маске за несколько лет до его смерти. Уже тогда во дворце ходили описания таинственного заключенного, заставлявшие биться сердца придворных дам. Рассказывали, что он великолепно сложен, у него прекрасные кудри – черные, с обильной серебряной сединой. Он носил кружева, великолепный камзол, и в его камеру доставляли самую изысканную еду».

Неудивительно, что незнакомец стал весьма популярен в литературе и искусстве, но вряд ли это могло его порадовать. Вся жизнь несчастного прошла в темнице и там же закончилась, практически не начавшись.

Страшная судьба – быть навеки заточенным, не иметь ни свободы, ни права на знания и деяния, быть лишенным общения с себе подобными. Такие судьбы в истории известны – княжич Дмитрий Иванович, внук Ивана III, оказавшийся препятствием на пути к власти Софии Палеолог и ее потомства; или русский царевич Иоанн Антонович, которому не повезло оказаться племянником Анны Иоанновны и наследником престола по ее завещанию. Иоанн Антонович, или Иван VI, оказался в Шлиссельбургской крепости с младенчества только потому, что его умирающая тетка-императрица отписала ему государство Российское в тот момент, когда ему был только месяц от роду. В крепости он и был убит в 23-летнем возрасте, когда его попытался освободить офицер-заговорщик. Дмитрия Ивановича Внука (так он назывался, будучи наследником Ивана III и его сына Ивана) никто не пытался освободить. Он прожил в темнице 7 лет из 16 и умер от голода и холода вслед за своей матерью Еленой. Был в России еще один таинственный узник – Иван Пакарин, переводчик Иностранной коллегии, утверждавший, что он сын Екатерины II и графа Панина. Говорили, что он был очень похож на императрицу, но именно она и заточила Пакарина в погреб карельской крепости Кексгольм. Просидев в темном каземате 30 лет, узник был освобожден Александром I, но такое освобождение не принесло ему большой радости: от непривычного солнечного света он ослеп, а отсутствие общения и умственной деятельности привели его к слабоумию, хотя местные жители и окружали его заботой.

Однако в перечисленных случаях мы хотя бы знаем, о какой личности идет речь – известны имена, причины, судьба. Относительно «Железной маски» мы не знаем практически ничего. Существует много версий того, кем мог быть этот узник Людовика XIV, а самые экзотические из них причисляют заключенного к верхам власти. Аббат Сулави, издавший «Мемуары Ришелье» (Лондон, Париж, 1790), доказывал, что «Железная маска» – близнец Людовика XIV: он воспитывался Людовиком XIII тайно, а после смерти короля попал в руки своего брата, который велел заточить его в темницу. Маска на лице объяснялась их сходством: никто не должен был принять узника за короля или заподозрить умысел.

Во время Великой французской революции эта версия превалировала, но еще раньше, в 1746 году, в Амстердаме вышла книга «Тайные записки по истории персидского двора», в которой узник был назван внебрачным сыном Людовика XIV и Луизы де Лавальер. Речь шла о герцоге Вермандуа, который оскорбил пощечиной своего брата, Великого Дофина, и был заключен в темницу. У Э. Радзинского встречается упоминание этой версии:

«Автор, явно подражая знаменитым “Персидским письмам” Монтескье, перенес действие книги в Персию. Герой романа – незаконный сын великого персидского шаха (читатель должен был понимать, что это Людовик XIV). Этот храбрый юноша дает пощечину своему сводному брату, “великому дофину”, и тому приходится вызывать его на дуэль. Шах, конечно же, запрещает дуэль, но понимает, что незаконный отпрыск, великолепно орудующий шпагой, решил убить законного наследника… и когда-нибудь сможет это сделать. И во избежание династической катастрофы король поспешит отправить бастарда в вечное заключение. Намеки были прозрачны. Действительно, у Людовика XIV был незаконный сын граф Вермандуа (рожденный от знаменитой фаворитки Луизы де Лавальер), каковой исчез в возрасте 16 лет.

Версия наделала много шуму, но!.. Но быстро умерла. Оказалось, граф Вермандуа отнюдь не исчез. Нашлись многочисленные свидетельства безвременной кончины этого юноши, о котором, кстати, долго горевал обожавший его Людовик XIV…»

Литературные пассажи Радзинского, конечно, нельзя считать историей (см. главу о княжне Таракановой), поскольку это все-таки популярная литература для массового читателя. Но то, что версия о брате дофина оказалась мистификацией, – это факт: Людовик Бурбон, граф Вермандуа, умер еще в 1683 году и никак не мог быть «Железной маской».

В литературе образ узника появлялся у Вольтера и Дюма, причем Вольтер был современником описываемых событий, к тому же сам попал в темницу на 11 месяцев и хорошо знал условия, в которых содержались заключенные. В «Веке Людовика XIV» (1751) он задолго до аббата Сулави утверждал, что под маской скрывался близнец Людовика XIV, в котором король видел личного конкурента.

Единственная информация, которая ни у кого не вызывала сомнений, касалась стражника, приставленного к заключенному. Им был мушкетер Сен-Мар, который тридцать лет находился рядом с узником и перевозил его по тюрьмам, становясь при этом начальником каждой новой тюрьмы, вплоть до Бастилии. О том, кем был узник, Сен-Мар не рассказал даже домочадцам. Его сын, однажды навестивший отца в тюрьме и увидевший человека в маске, тщетно пытался его расспрашивать: отец ссылался на клятву, которую дал своему королю. Идея самой маски тоже принадлежала Сен-Мару.

Некоторые исследователи полагали, что узник вовсе не брат Людовика, а его настоящий отец – камергер Анны Австрийской, с которым у королевы был роман. Считалось, что королева не может иметь детей, однако она родила мальчика, а потом – Людовика XIV, который узнал о существовании старшего брата и заточил его в тюрьму. При этом Ленге в книге «Bastille devoilée» («Открытая Бастилия», фр.) пишет, что отцом узника мог быть герцог Бэкингем. Еще один исследователь, Сен-Мишель, считал, что у королевы был роман с кардиналом Мазарини.

Наиболее серьезное упоминание узника появилось в 1769 году в трактате «Traité des différentes sortes de preuves qui servent à établir la vérité dans l’Histoire» («Обработка различных видов доказательств, используемых для установления истины в истории», фр.), автором которого был духовник Бастилии иезуит Гриффе. Он ссылался на дневник королевского лейтенанта, служившего в Бастилии, и на список захоронений на кладбище прихода церкви Святого Павла, в которой регистрировались покойники главной французской тюрьмы. В дневнике патрульного содержались сведения об узнике, лицо которого закрывала черная бархатная маска. Он был доставлен в тюрьму 19 сентября 1698 года с острова Святой Маргариты, где содержался в тюрьме Форт Рояль. Там же, в дневнике, сообщалось, что 19 ноября 1703 года узник скончался. Гриффе считал, что узник – внебрачный сын короля, а завеса тайны никогда не будет снята из-за государственной секретности.

Всего «узничество» в маске приписывалось более 50 персонам. Некоторые из них были вполне конкретными людьми: такие как герцог де Бофор, Николя Фуке, Джованни Гонзага, граф де Вермандуа, Луи де Роган, герцог Монмут, граф Эрколе Антонио Маттиоли, Людвиг Ольдендорф, граф Себастьян де Керуаль, Яков Стюарт де ля Клош, аббат Джузеппе Приньяни, рыцарь Жак Бретель де Грамонвиль, г-н Поммери, Эсташ Оже де Кавуа, Марк де Морельи, Клод Имбер, Эрколь Антонио Маттиоли.

К версии о Маттиоли склонялось несколько исследователей. Он был министром герцога Карла Фердинанда Мантуанского и еще в 1678 году обещал Людовику XIV, что убедит своего господина отдать крепость Казале Франции. Но, получив 100 тысяч скудо и много подарков, выдал эту тайну Испании, Австрии и Савойе, за что и был схвачен и заточен.

Вторая группа предполагаемых узников выглядела менее конкретно – подлинный отец Людовика XIV, старший брат Людовика XIV, брат-близнец Людовика XIV, сам Людовик XIV после захвата трона его братом-близнецом, дочь Людовика XIII и Анны Австрийской.

Далее следовала череда внебрачных сыновей влиятельных особ (нравы во Франции были весьма свободные): сын Мазарини, сын Людовика XIV и Генриетты Английской, сын Генриетты Английской и графа де Гиша, сын Марии Луизы Орлеанской, сын Марии Анны Нойбургской, сын Кристины Шведской, сын королевского дворецкого Доже.

К версии о простолюдине Эсташе Доже склоняются журналист Джон Нуни и историк Жан Кристиан Петефис: по их мнению, Доже был заключен в тюрьму, так как был свидетелем тайных переговоров между французским и английским королями по поводу католизации Англии. Впрочем, английский король Карл II, о котором идет речь, умер в 1685 году, и не было никакого смысла хранить тайну дальше.

И наконец, присутствовали в списке две самые занятные группы. Первая представляла собой список «имярек», то есть никому не известных лиц: анонимный шпион, аноним, повинный «в чудовищном преступлении», какой-то монах, слуга-заговорщик, больной раком кожи и т. д.

Вторая группа включала настолько удивительных претендентов, что об этом и говорить бы не стоило, если бы это не выглядело забавно. В списке узников оказались армянский патриарх Аветик, чернокожий сын императрицы Марии-Терезии и даже драматург Мольер. Как уже говорилось, узником называли и подлинного Петра I, которого во время Великого посольства якобы подменили двойником, а потом то же самое говорили о кардинале Мазарини, подмененном похожим на него человеком. Находились исследователи, считавшие, что «Железной маской» был настоящий – не из романа Дюма – мушкетер Д’Артаньян, выживший в битве под Маастрихтом. В книге серии ЖЗЛ высказывалась гипотеза, что узником все же был человек невысокого происхождения, обслуживавший тайные переговоры. Однако это кажется нелогичным: для чего было сохранять ему жизнь и с великими трудностями перевозить из одной тюрьмы в другую, рискуя привлечь внимание. Более логичной представляется версия о претенденте на престол – другом монаршем наследнике, которого следует изолировать, но устранить иным путем невозможно.

Так или иначе, тайна осталась тайной. Ее, по мнению Радзинского, мог знать авантюрист граф Сен-Жермен, предсказавший королю падение рода Бурбонов: по его словам, узник перед смертью проклял королевский род. Но и эта история слишком похожа на мистификацию.

Одно совершенно очевидно: узник никак не мог носить железную маску долгие годы – это был миф. Хирург Майк Эдвардс подтверждает: ношение железной маски привело бы к образованию бактерий, сепсису и быстрой смерти. Радзинский пишет: «…Маска никогда не была железной. Она была из нежнейшего тонкого черного бархата и крепилась на лице особыми застежками, открывавшимися перед едой».

Но даже в бархатной маске никто не может быть счастливым и свободным, а любой узник из мрачных времен Бастилии и прочих казематов заслуживает право быть однажды названным по имени.